Пролог: 3
Скоро должен был состояться выпускной, на котором мне не хотелось присутствовать. Давили еще экзамены, словно насмехаясь надо мной, напоминая о своём существовании.
Нас всех ждали несданные экзамены, а у меня были французский и история. Первый предмет будет сложно сдать, но с историей я смогу справиться.
Инсульт отца после позора в школе разбил меня окончательно. И лишь когда я плакала под подушку над состоянием отца и всем, что происходит у меня в жизни, я получила сообщение на телефон.
Мерт написал мне после стольких дней игнора. В темной, без какого-либо освещения в комнате, кроме неяркого света от мобильника, я обрела надежду, глядя на его сообщение. Надежду, которая, казалось, ускользала от моих рук, как слёзы скользили по моим щекам.
Я ответила лишь утром на его простое сообщение:
Мерт: Мне жаль, Сами.
Самия: Спасибо, я верю, что всё наладиться Ин Ша Аллагь.
Мерт: Ин Ша Аллагь. Как твой отец?
Я посмотрела на отца, которого неделю назад выписали из больницы. Он сидел на диване, его движения были скованными. Доктор сказал, что со временем его состояние улучшится и он сможет двигаться, но левая часть тела останется парализованной. То есть он не сможет ходить самостоятельно. Однако отец мог говорить, и это меня успокаивало. Он шутил, пытаясь убедить нас, что мы так легко не избавимся от его болтовни. Я всегда смеялась над его шутками или просто пыталась сделать вид, что всё хорошо… Что папа все такой же прежний, каким был до инсульта. Что я прежняя…
С трудом выбравшись из запутанных мыслей, я вернулась к сообщениям Мерта.
Самия: Уже нормально. Спасибо, что спрашиваешь.
Мерт: Это хорошо. Мне нужно поговорить с тобой. Ты не занята?
Самия: Зависит от темы нашего разговора.
В конце добавила смайлик, чтобы смягчить свои слова.
Мерт: Прежняя Сами… Я скучал…
Самия: Ты решил написать мне из жалости, или это правда?
Мерт: Я никогда не пишу тебе из жалости. Только из-за любви.
Увидев его сообщение, я быстро поставила телефон экраном вниз. На губах сама по себе появилась смущенная улыбка. В голове промелькнуло его улыбающееся лицо с двумя отчетливыми ямочками, которые создавали за него репутацию хорошего парня. Его сияющие глаза во время прекрасного признания.
Мое сердце забилось чаще, однако после этого я почувствовала… вину. Я не могла позволять себе такие чувства, когда у нас были одни проблемы.
Встряхнув головой, я глотнула яблочного сока из стакана, и удобней расположилась на диване в кухне, где открывался вид на отца, смотрящего с мамой в телевизор.
Подставив локти на стол, я снова включила телефон и стала печатать:
Самия: А почему тогда уехал? Тоже из-за любви?
Мерт: Ты знаешь из-за чего.
Самия: Не знаю… Или, по крайней мере, не хочу с этим мириться.
Мерт: Мне было невыносимо находиться там. Мне нужно было успокоиться, иначе я бы сделал то, чего ты бы мне не простила.
Я не могла поверить, что он всё еще думал обо мне. Что думал о наших отношениях. Если это можно так назвать. Или я просто наивная.
Я серьезно задумалась, каково было ему, забыв наконец про себя. Вспомнила его слова насчет придурка Николаса. И наконец поняла, что Мерт был абсолютно прав. Я просто не хотела слушать его. И в этом лишь моя вина. Не Николаса. Не Мерта. Не Али. Лишь моя, так как я просто игнорировала тревожные звоночки, что он самый ужасный человек, которого я когда-либо встречу. Даже Ленден предупреждал, когда я, как дура, не верила никому, утверждая, что Николас хороший. Может, это и так, но только та версия его, который он захотел показать мне.
Самия: Я понимаю…
После того как я отправила сообщение, дверь открылась. Я убрала телефон в карман. В гостиную прошел Али и сразу со своей обычной суетой направился к родителям, чтобы поприветствовать их.
С его приходом в комнате исчезла ужасная тишина. Он приносил с собой шум, который был мне необходим, чтобы заглушить свои мысли. Свою злость на себя.
Мама не вспоминала о его ужасном поступке по отношению к Гёкче и нашей семье, когда папу прямо с работы увезли в больницу. Тогда Али, как единственный мужчина в семье, заверил нас, что всё будет хорошо. Я не могла рассказать ему о том, что произошло с Николасом. Не могла рассказать никому…
Потом я несколько дней не ходила в школу, а когда пришла на экзамен, то, к счастью, не встретила там Николаса. Я бы не смогла этого вынести. Если бы увидела его снова…
Уставившись в одну точку, я не сразу заметила брата, который уже стоял возле меня.
– Красавчик вызывает Самию. Как меня слышно?
Я улыбнулась и заметила, как отец смотрел на нас с широкой улыбкой, а мама усмехалась шутке брата. От этой непринуждённой атмосферы мне стало тепло, и я наконец расслабилась, отдавшись моменту и перестав пытаться заглушить беспорядочные мысли.
– Наверное, из-за экзаменов она у нас такая растерянная, – оправдал меня папа, бросив на меня взгляд. Он лежал на диване, подставив голову под подушку, а ноги на другую сторону дивана. Недавно приходила тетя Зехре, чтобы поставить капельницу. А мама сидела рядом и просто поддерживала его своим присутствием. Если ему будет необходимо вода или что-то другое, она всегда помогает.
– У тебя завтра экзамен? – спросила мама, затем вернула взгляд на телевизор.
– Послезавтра, – поправила я. – Перенесли не пойми из-за чего…
Родители кивнули, после чего я перевела взгляд на Али. Он направился ко мне и, головой указав на кухню, подтолкнул меня. Мои брови сошлись в переносице, не понимая происходящего. Аккуратно закрыв дверь, чтобы не привлекать внимание родителей, он повернулся ко мне.
–Что? – спросила я.
– Я пришел предупредить чтобы ты не приближалась больше к этому уб… – Он замолчал поняв что материться. Прочистив горло, продолжил: – Уроду.
– Какому из них?– спросила я, хотя прекрасно понимала о ком идёт речь.
– Чертовому Николасу.
– Ты знаешь? – недоумевала я.
– Почему ты мне не сказала? – отчаянно спросил брат, словно я накосячила. – Почему я узнал об этом от Алисы?
– Когда мне нужно было рассказать? – перебила я, затем шепотом спросив, подходя ближе: – Когда отец находился при смерти? Или когда мама уже отчаялась и даже видеть тебя не хотела? Или когда ты был помещен на своей невесте, не замечая никого, кроме нее?
Али замер, глядя на меня с жалостью, которую я ненавидела. Мне она не нужна, от нее никакого толку. Не поможет исправить то, над чем я уже облажалась. Не поможет вернуть Белинду, которая сейчас была мне необходима чтобы выговориться, даже если я пытаюсь скрыть это.
Я пытаюсь сделать вид, что все нормально, и перестать думать об ужасном поступке Николаса. О его пустых глазах и гадкой ухмылке. Но я не справляюсь… Мне трудно.
Брат все по прежнему стоял и смотрел на меня, пока я боролась со слезами и всеми эмоциями, которые блокировали доступ к кислороду. Я глубоко дышала и надеялась, что не заплачу здесь, перед ним, выставив себя слабой.
Но вдруг Али прошептал:
– Что с тобой происходит, сестренка? – я посмотрела на него взглядом «Ты шутишь?». – Всё ведь наладилось…
Когда я уже не смогла сдерживаться, с меня вырвался всхлип. Услышав это, Али подошел ко мне и без лишних слов протянул в объятия. Крепче обнимал, будто я могу упасть и больше никогда не встать. Гладя меня по спине, он прошептал:
– Ты не виновата, что существуют такие ужасные люди.
Услышав его слова, я усмехнулась сквозь слезы. Я не согласна с ним, ведь виновата всё же была я. Знала, что он исламофоб, знала, что он плохой, но ожидала от него что-то хорошее. Осознание этого всегда разрушало меня до основания.
Обняв его крепко, я почувствовала, как с щёк стекают слезы, пропитывая толстовку брата, а дыхание сбивалось, словно мне не хватало кислорода, хотя я набирала больше воздуха в легкие, чем требовалось. Глаза затуманились, а в горле саднило. Тогда я закрыла глаза и ещё сильнее прижалась к брату, словно он был моей единственной опорой в этом мире.
После того как проплакала минут три, я отодвинулась от брата, избегая его взгляда. Но он повернул меня к себе и, заглянув в глаза, сказал:
– Это нормально.
Может быть, но мне так не казалось. Ощущения были такими, что я требовала от него жалости, хотя мне вроде полегчало.
На его слова я коротко кивнула и вернулась на свое прежнее место за столом. Мой сок ждал меня, поэтому я выпила, чтобы прийти в себя. Али подошел к шкафу и, достав оттуда стакан, вернулся ко мне. Кивнув, чтобы я отодвинулась, он присел рядом со мной. Со стуком поставив стакан передо мной, он сказал:
– Наливай.
Я повернулась к нему, заметив легкую улыбку на лице. Усмехнувшись, я открыла яблочный сок, который был наполовину наполнен. Я налила сок и уставилась на него. Благодарно кивнув, он потянулся за стаканом, и лишь проследив за его рукой, я заметила забинтованные костяшки пальцев.
– Что случилось? – вырвалось у меня.
Брат проследил за моим взглядом и, крепче схватив стакан, поднес к губам. Сделал несколько глотков, пока я ожидала его ответа.
– Это из-за того придурка.
– Что? Вы подрались? Он умер? – спросила я, ожидая отрицательный ответ.
– Ты волнуешься за него? – возмутился брат.
– Я волнуюсь за тебя. Думаешь, после убийства тебя оставят в покое? Нет, потому что тебя засудят даже строже из-за нашей религии. Хочешь, чтобы мы с мамой вышли работать? – Я остановила поток слов, вырывающихся из меня без моего согласия.
– Я понимаю, Сами, но я не стал убийцей… – сказал Али, размышляя, и в конце, указав указательным пальцем, прояснил. – Благодаря Алисе.
– Она была там? – спросила я и глотнула сок.
– Да, если бы не она, всё закончилось бы печально. И твой сценарий мог бы стать реальностью.
Я наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть его лицо. Не было никаких признаков того, что он участвовал в драке. Его волосы, которые раньше были коротко подстрижены, теперь немного отросли после нашей разлуки и были аккуратно уложены назад. На его лице не было никаких следов от ударов: ни синяков на скулах, ни кровоподтёков под глазами, и губы были целы.
– Серьезно?
– Сами, – серьезно сказал он, привлекая мое внимание – Пожалуйста, чтобы ни было, просто не приближайся к этому парню. Он ненормальный.
– Я знаю, – беззаботно ответила я.
– Нет, не знаешь, – уверил меня брат.
Я бросила на него вопросительный взгляд.
– Этот псих позволил бы мне избить его до смерти.