– Видел, как мне плюнули в пюре? Уж не ты ли это сделал, Вестерхольт?
Вот как надо было ответить ему, а не краснеть, блеять и уж тем более не заправлять прядь волос за охваченное огнем ухо.
Так он и ушёл победителем, позвякивая своей огромной пряжкой при каждом ленивом шаге. Я молила вселенную, чтобы ремень не выдержал и лопнул на нем прямо посреди обеденного зала. Пусть все увидят голый зад этого самодовольного… Не лабуха. Да-да я признала, что Винсент талантлив. Вслух это ему я не скажу никогда, но уж себе то врать глупо. Он почти гений, а я… А я смотрю ему вслед и думаю о голой мужской заднице.
Кстати, о почти голых задницах. Я обещала поддержать Шай во время её прослушиваний, а там точно будет много парней в трико. Должно же хоть что-то хорошее случиться со мной этим утром. Посмотрю на прекрасное искусство классического танца и преступно обтягивающие мужские колготки.
Воспользовалась советом Винсента и не стала есть зеленую жижу. Надеюсь, он все же пошутил, и никто туда не плюнул, иначе я стану конченным параноиком.
Быстро собрала свои вещи, чувствуя, что присутствующие уже теряют ко мне интерес, и поспешила в балетный класс. По дороге не словила больше ничего кроме полных искреннего отвращения взглядов, словно на мне все ещё были птичьи перья и липкая дрянь. В меня больше не бросались едой, а жаль, я бы с удовольствием перекусила свежим яблочком. Яблочко! Меня аж скрутило от голода, особенно когда я увидела выстроившуюся перед дверями в класс очередь из худых парней и девушек. Эти точно последний раз ели неделю назад.
Шаю разглядеть было непросто. На голову ниже своих конкуренток она немного испуганно стояла где-то в центре очереди.
– Пропустите, – бурчала я на надменных танцоров и проталкивалась к подруге.
Первый раз вижу её такой бледной и потерянной. Где её боевой утренний настрой?
– Фуф… Успела! – я уперла руки себе в колени и шутливо перевела дух. – Ты как?
Шай сначала попыталась вымучено улыбнуться, а затем быстро зажала себе ладонями рот и позеленела.
– А мандраж, – с пониманием ответила за нее. – Прекрасно понимаю твои чувства, все пройдет, когда начнешь танцевать, но ты и сама это знаешь.
Она кивнула и позеленела ещё сильнее.
Перед нами оставалось все меньше и меньше студентов, когда знакомый голос окликнул меня.
– Елена, что ты тут делаешь? – Виктория со своей уткнувшей в видеофоны свитой подошла прямо к нам с Шайло.
– Пришла поддержать подру…
Не договорила, у одной из девиц громко включилась хорошо знакомая мне запись с утреннего инцидента. Взрывы смеха, грязные оскорбления… Я больше сотни таких видео за сегодня удалила.
– О. простите, звук не убрала, – извинилась девушка, но я по глазам видела, что ей вовсе не жаль.
– Значит, – Виктория медленно тянула каждое слово. – Ты Елена ден Адель пришла поддержать свою подругу хангрийку Шайло. Это так мило.
Мне совершенно не нравилось происходящее. На нас повернулись почти все из очереди, и Шай испуганно прижимала к лицу свои пуанты, пытаясь скрыться ото всех.
Именно в этот миг все встало на свои места. Моя дружба яд. Не из-за своей необычной внешности Шай не получает серьёзных ролей. Общение со мной сделало её изгоем на факультете. Я чувствовала, как к глазам вновь подступают слезы, но я не позволю Виктории насладиться этим зрелищем, или…
– Поговорим сейчас, чего ждать до вечера, – с вызовом бросила президенту нашего сестринства.
На мгновение она даже растерялась от моего напора, а затем премерзко улыбнулась. Ещё одна змеюка. Они бы отлично смотрелись с Винсентом рядом. Но моё едкое сравнение вдруг больно резануло по сердцу, когда поняла, что эти двое действительно были бы идеальные парой. Популярные, красивые, по-настоящему уверенные в себе.
Шая схватила меня за рукав мантии и на выдохе взмолилась:
– Не надо.
– Все будет хорошо, – успокоила подругу, но она мне не поверила и продолжала держать меня.
– Я быстро, обещаю.
Мотает головой, словно уже знает, о чем хочет поговорить со мной Виктория. Да я и сама примерно догадываюсь.
Очередь таяла на глазах, такими темпами Шай пропустит своё прослушивание. Грубо дернула руку, и почувствовала, как в груди все натянулось. Моя единственная в академии подруга смотрит на меня обиженно и одновременно виновато.
– Ну? – стараясь держать лицо, спрашиваю Викторию. – О чем ты там хотела поговорить.
– Не здесь, – ответила президент и поманила меня за собой.
– А лучше места не нашлось? – осторожно спросила Викторию и её свиту, когда они завели меня в женский туалет.
Я рассчитывала, что мы пообщаемся в ближайшей свободной аудитории, а не рядом с кем-то кряхтящим от напряжения за тонкой перегородкой.
Прижала рукав к носу. Моя одежда приятно пахла можжевеловым маслом после прикосновений Шайло. Ну точно лесная фея, а не человек.
– Для тебя в самый раз, Лена, – цедила президент, лишний раз убеждая меня, что разговор будет не самым приятным.
И когда я умудрилась так ей насолить. Нормально же все было. Меня как дочь министра тепло приняли в элитное сестринство, а мои отличные оценки и успехи на конкурсах только множили престиж дома. Ах точно… конкурс… Последний закончился не очень хорошо.
– Ты должна понимать, что в нашем сообществе ошибок не прощают, тем более таких, – с нажимом сказала Виктория, явно намекая на мое вчерашнее выступление.
Поджала губу.
– Моей там было только пол вины. Вестерхольт задирал меня, я просто дала ему сдачи.
Едва я произнесла эту фамилию, как президент как-то резко переменилась в лице, и на её щеках появилось что-то очень похожее на румянец. Дышит к нему неровно, что ли? А может Виктория просто багровеет от злости. Кто ж её разберет?
– Дело не в Винсенте, – она прокашлялась, а подружки многозначительно переглянулись за спиной своей королевы.
– А в чем тогда?
– В твоей репутации. Последние законы, принятые твоим отцом, твой вчерашний срыв во время конкурса, этот ужасный внешний вид, – с пренебрежением продолжала Виктория, а в кабинке наконец перестали кряхтеть и нажали на слив. С этим резким звуком словно меня в канализацию затянуло.
– Внешний вид? Да меня облили какой-то дрянью и перьями обсыпали! – возмущалась я, тактично умолчав, кто помог избавиться это всей этой красоты. У Виктории явный пунктик на Вестерхольта.
– О том и речь, Лена. Никого из нашего сестринства не обсыпают перьями. Это позор.
А вот тут я бы поспорила. Месяц назад одна из наших сестер отправила весьма откровенный снимок своему воздыхателю, который разошёлся как лесной пожар по всему кампусу, и после этого я позорю наш дом? Её всем домом жалели. Меня же после вчерашнего поддержала только Шай.
– Ближе к делу, Виктория. Мне попросить прощения у сестринства? Или перед всей академией встать на колени?
Что угодно лишь бы этой помогло моей подруге.
– Этого мало, Лена. Я хочу, чтобы ты ушла из нашего сестринства. Собрала вещички и пуф! Испарилась.
Такого я точно не ожидала, и у меня тут же вырвалось плаксивое:
– И куда же я пойду?
Виктория пожала плечами:
– Да куда угодно. В общежитие, или снимешь квартирку в городе. А лучше вернешься к папочке на домашнее обучение. У тебя вроде есть такой опыт.
Стиснула зубы. Мое пребывание в элитном сестринстве было одним из условий очного обучения в академии. Если отец узнает, что я переехала в общежитие, он заберет меня в тот же день.
– А если я откажусь? – спросила я безо всякой надежды.
– О, тогда малышка Шай будет изображать качающиеся на ветру кусты до самого выпуска, а после её не возьмет ни один театр, а закончит карьеру она в каком-нибудь грязном кабаре, если ей случайно ноги кто-нибудь в подворотне не переломает.
Меня мгновенно парализовало от ужаса. Понятия не имею, есть ли такая власть у Виктории, но проверять её на моей единственной в академии подруге я точно не хочу. Это уже серьёзные угрозы.
– Дай, хотя бы неделю, чтобы собрать вещи и переехать, – я отчаянно старалась сохранить лицо и не позволить президенту увидеть моей паники.
– Два дня. Я сегодня добрая.
Они ушли, и я наконец-то осталась наедине, напротив своего несчастного отражения с распушим носом. Школьные годы начали повторяться самым отвратительным и извращенным образом, и не было никого кому я бы смогла выговориться.
Сделала глубокий вдох, успокоила клокочущее от ужаса сердце, поправила волосы и вернулась к балетному классу, чтобы поддержать Шайло и проследить, чтобы Виктория сдержала своё слово и не помешала во время прослушивания.
Немного опоздала. Шай уже зашла внутрь. Я протиснулась сквозь очередь и попыталась посмотреть выступление из-за спин других студентов. Сдержанные хлопки только что закончившей девушке, и уже моя подруга вышла в центр балетного класса.
Ни тени волнения на её хорошеньком личике. Идеально зафиксированная поза, и вот из динамиков полилась музыка. Я тут же непроизвольно схватилась за сердце. Мама! Это запись её концерта, я так часто переслушивала его на видеофоне Шай, она не могла не знать, как сильно я люблю это произведение. В нем светлая печаль, горечь расставания и море надежды. Тонкие руки Шайло взметнулись к небу, попытались ухватить там кого-то, но затем обессиленно опустились вдоль тела. Весь этот пронзительный танец был о тщетной попытке встретиться с кем-то там на небесах, и всякий раз моя подруга терпела неудачу, пока вдруг не нашла что-то на полу. Она подняла воображаемую скрипку и принялась играть на ней, кружась по классу.
Да! Именно музыка помогла мне не терять связи с мамой. А моя скрипка тот самый мостик к небесам. Почему я забыла, ради чего все это было? Когда я потеряла свою искру и превратилась в такую формалистку?
Закончилось выступление Шай взрывом аплодисментов, и только я не хлопала, а смахивала с лица слезы. Хочу обнять подругу. Сказать, как сильно люблю её. Попросить прощения за то, что моя дружба помешала ей раньше получить большую роль на сцене. Но я не смогла. Трусливо пряталась за спинами, боясь даже шаг ей навстречу сделать и все испортить.
Не дождалась оглашения финальных результатов прослушивания и сбежала, чтобы не бросить тень на триумф Шай. Я не останавливалась до самого хранилища инструментов. Толкнула тяжелые двери и сразу же почувствовала целительную силу и вибрации спящей на струнах музыки. Виолончели, гитары, скрипки ждали что кто-то возьмет их в руки, вдохнёт жизнь и разбудит от вынужденной дрёмы. Отчего-то мне всегда было жалко, оставленные здесь инструменты. Без хозяев. Без семьи. Для кого-то просто досадная замена, для других промежуточный этап перед покупкой скрипки или гитары, с которой будет не стыдно выходить на сцену.
– Госпожа ден Адель? – стоящий за стойкой огненно-рыжий парнишка-работник хранилища удивленно поправил очки. – Что-то случилось с вашей необыкновенной скрипкой? Неужели, она пострадала во время пожара? Такая потеря!
– Ох, нет-нет, с моей скрипкой все порядке, хвала Музам, – я прищурилась, пытаясь разглядеть имя на его нагрудной табличке.
– Майкл, – пришел мне на помощь студент. – На первом курсе мы вместе посещали семинары по истории музыки.
– Точно, я бы в жизни не забыла твои веснушки… Майкл!
Что я несу? Совершенно не помню его. Зачем вообще заговорила про веснушки, вдруг это деликатная тема? Осталось настроить против себя последнего ещё улыбающегося мне в академии человека.
Но моей наглой лжи Майкл поверил, и вполне дружелюбно спросил:
– Вы что-то хотели взять из хранилища, госпожа Адель?
– Можно на ты, Майкл, – поправила его, потому что весь этот официоз начал меня порядком утомлять.
Лена, Елена, госпожа Адель, принцесса. Сейчас мне как никогда хотелось услышать то самое родное, теплое, надрывное…
– Курочка? – несмешливо спросил Винсент в моих мыслях, и я остервенело замотала головой, чувствуя, что начинаю краснеть.
– Так тебе ничего не надо, Елена? – Майкл озадаченно наблюдал за моим дерганьем.
– Надо… Но…
Наступило самое страшное. Каким образом попросить выдать мне бас гитару? Это кажется куда постыднее, чем наше с Шайло приключение, когда мы, закрывая лица от стыда заглянули в магазин непотребств. Мы краснели, хихикали и очень раздражали продавца, который таких девиц видел каждый день десятками.
– Будете брать что-то? – устало спросил продавец, и мы хором выдали:
– Нет!
– Нет? – переспросил Майкл.
Великие Музы! Да что со мной такое? Сейчас он примет меня за умалишенную. Разговариваю сама с собой, трясусь.
– Обещай, что никому не скажешь! – я уперла руки в стойку регистрации, и парень нервно сглотнул.
– Я нем, как лежащая на столе флейта!
Я набрала так много воздуха в легкие, что у меня голова закружилась.
– Бас гитара. Мне нужна бас гитара. На вечер. Только на вечер! Ничего такого, ты не подумай.
Ужас какой, легче было бы купить один из тех жезлов в магазине утех, чем попросить у Майкла гитару.
– О! Исследование какое-то проводишь, – дежурно изрек Майкл, и я чуть не взвыла от досады.
Исследование! Все было так просто, а я тут целый концерт устроила.
– Да! Я хочу исследовать эти самые бас-гитары. Звучание, история, известные музыканты.
– Интересно, я бы почитал твою работу, сейчас посмотрим.
Он уткнулся в журнал и принялся водить пальцем по каталогу, чем дольше он это делал, тем сильнее мрачнел.
– Погоди-ка. Я перепроверю, – извиняющимся тоном пробормотал Майкл, пролистал каталог ещё раз. – Ничего не понимаю. Минуту.
Он ушёл из-за стойки и направился к стеллажам с инструментами, а я нервно покусывала губу. Да что не так-то? Хотя почему я спрашиваю. В последнее время со мной все не так! Развернула к себе каталог инструментов, чтобы увидеть, что же так огорчило парня.
Ясно.
Напротив каждой бас-гитары академии стояла сегодняшняя дата и буква «В». Кто-то, а у меня нет ни единого сомнения, что это вездесущая Виктория, разобрал все инструменты ещё до обеда! Шесть штук! Теперь понятно, почему она так злилась. Видимо, узнала, что я буду играть с её обожаемым Винсентом, и прибежала права качать и угрожать. Все беды от этого чертова Вестерхольта! Дисквалифицировали с конкурса, выгнали из сестринства, облили жижей, плюнули в пюре. А теперь меня ждёт очередной позор. Я планировала утереть Винсу нос во время выступления в клубе, показать, чего я стою, но все уперлось в банальное отсутствие бас-гитары? И что мне теперь делать?