8. Поездки на родину и дошкольный период
"Быть есть хотеть, но не мочь"
Когда Робин освоил ходьбу и речь, моя мама стала приезжать к нам в Британию каждое второе лето. В альтернативные годы мы сами приезжали в Минск, вдвоём с Робином, без Хауарда, потому что он не мог уехать из дома из-за работы и кошек. По крайней мере, так он это объяснял.
Это был для меня квест ещё тот! Мне приходилось ежесекундно переключаться с одного языка на другой, я пыталась справиться с истеричным бестормозным сыном и одновременно обороняться от родителей, которые бесконечно наезжали на меня за отвратительный подход к материнству. Параллельно я пыталась связаться с друзьями, чтобы организовать встречи. И мне нужно было периодически изыскивать пару минут, чтобы прийти в себя, для того, чтобы я могла присутствовать в обществе морально и физически.
Друзья тоже не врубались в суть моей ситуации. Они называли меня еврейской мамашей и, прямо противоположно мнению моих родителей, считали, что я чрезмерно контролирую дитятю и держу его в ежовых рукавицах. Мне постоянно твердили, что с Робином не случится ничего ужасного, если я просто расслаблюсь и перестану сканировать мир на предмет потенциальных ловушек. Но это было совершенно необходимо. Я знала, что если выпущу Робина из поля зрения даже на долю секунды, он наверняка причинит себе вред, ведь у него не было ни понятия опасности, ни тормозов.
Несмотря на истерики и иррациональное поведение, Робин очень любил приезжать в Минск. Ему нравились дети моих друзей, и образовавшиеся в то время дружеские связи остались активны по сей день. Эти дети сейчас уже взрослые, все они стали очень интересными и неординарными людьми, и все они по-прежнему поддерживают контакт друг с другом.
У Робина не было таких друзей в Британии. Он не любил возвращаться домой из поездок, но очень скучал по папе и хотел его видеть. Однако, вернувшись обратно, мы намертво застревали в доме. Робину было некуда пойти и не с кем общаться на севере Англии, где небо серого цвета, и не бывает лета.
Мы жили в сельской местности в старом двухэтажном доме коттеджного типа, одиноко стоящем в чистом поле на узкой дороге с сильным движением. У Робина не было возможности просто выйти из дома и пойти по пешеходной дорожке навестить друзей. У него не было друзей, и там, где мы жили, не было ни пешеходов, ни пешеходной дорожки. Чтобы попасть куда-то из нашего дома, нужно было уметь водить машину.
Конечно же, мы всегда прилагали огромные усилия, чтобы как можно чаще ездить в интересные места. За годы детства Робина мы покрыли абсолютно всё в пределах досягаемости. Мы побывали в Лондоне, Йорке, Ричмонде, Дархэме, Уитби, в различных частях Йоркширского холмогорья, путешествовали по старинной железной дороге в Пикеринге, поднимались на остроносую вершину холма Роузберри, обошли развалины стены Адриана, добрались до острова Линдисфарна, побывали в местах съёмок "Гарри Поттера", в домах отдыха, в различных парках, в Шервудском лесу, в местах археологических раскопок, посетили многочисленные замки, соборы, сады, музеи, побережья, красивые деревни, природные заповедники, etc.
Когда Робину было три года, мать Хауарда, единственный человек, который иногда присматривал за Робином, чтобы дать нам передохнуть, внезапно умерла от сердечного приступа. Поскольку она была важным партнёром в семейном бизнесе грузоперевозок, то целый год после её смерти во всей семье царил хаос. Этот бизнес был юридически зарегистрирован на адрес нашего дома, как и бизнес Хауарда. Офис тоже находился в нашем доме, и все расходы по дому, пока была жива мать, оплачивались за счёт этого бизнеса. Хауард предложил взять на себя рабочие обязанности матери на какое-то время, чтобы упростить ситуацию для всех. Поскольку мать не оставила завещания, все, кто находился как в бизнесе, так и в самом доме, подпадали под закон об испытательном сроке и не имели доступа к её банковским счетам более года. Когда испытательный срок закончился, сразу же начался длительный процесс по отделению дома от бизнеса, поскольку мой муж никогда не работал и не собирался работать с родственниками.
С момента официального раздела имущества Хауард становился единоличным собственником своего унаследованного дома, и на него ложилась оплата всего того, что ранее оплачивалось родственниками: коммунальных платежей, многочисленных страховок, налога на землю, консульского сбора и всего остального, как по дому и участку, так и связанного с его собственным бизнесом.
Поскольку Хауард был поглощён разруливанием семейных проблем, мне пришлось полностью освободить его от родительских обязанностей, чтобы он мог сосредоточиться на жизненно важных вещах.
Но когда Робину исполнилось четыре года, мы оба стали замечать, что он не понимает даже самых простых инструкций, не "считывает" эмоции и невербалику, не выражает эмпатии и проявляет множество обсессивно-компульсивных черт.