"Вниз по кроличьей норе"
Последние два месяца беременности были для меня сущим адом. Внутренние поверхности обеих ног внезапно, за одну ночь, покрылись мелкой жгучей сыпью неизвестного происхождения. Врачи были в недоумении. Все опробованные медпрепараты сработали в ноль. Я не могла спать по ночам, с трудом шевелила поршнями и, в общем и целом, совершенно не могла свести ноги вместе. Два месяца = 60 дней = 1440 часов = 86400 минут адского ада.
Но вот, наконец, отошли воды. Вскакиваем в машину, мчимся в роддом. Шейка матки не раскрыта. Врачи отправляют меня обратно домой: либо на 48 часов, согласно британскому медпротоколу, либо до наступления схваток. То, что случится первым.
Я агонизировала дома, казалось, целую вечность. К чёрту! Назад в роддом! Шейка матки по-прежнему недораскрыта, хотя схватки взрываются регулярно и в полную мощь. Уже не могу ни ходить, ни стоять. Медперсоналу пофиг. Никто не обращает внимания. В итоге, я родила с недораскрытой шейкой матки, вопреки утверждениям великих учебников врачевания. По крайней мере, так мне сказали в роддоме.
По сей день меня свербит мысль о тяжести потенциального ущерба для младенца, ежели стандартный британский медпротокол гласит, что это нормальный борщ, когда дитя плотно застряло вниз головой в родовом канале матери на целых 48 часов, и в его мозг под давлением приливает кровь. Особенно, если вышеупомянутая мать не может похвастаться крупной задницей.
"Забил заряд я в пушку туго".
Но в конце-концов, младенец таки выбрался наружу. Здоровый неповреждённый малыш, естественные роды. Ура!
Он родился с сильно вытянутой головой, наверное, в результате застрялок в родовом канале. И одна вещь просто вынесла мне мозг. Малыш родился с лицом моего отца. Не с моим лицом. Не с лицом своего отца. А с лицом своего дедушки. Очень чёткая генетическая матрица.
Мы выбрали имя "Робин" задолго до рождения сына. Но, явившись на свет, он был совершенно не похож на "Робина". Имя не шло к его лицу. И всё это время безымянный малыш дико орал, метался из стороны в сторону и отказывался от груди. На исходе ночи две медсестры пожалели меня и забрали яростно орущее дитя к себе в ординаторскую, чтобы я могла немного поспать.
На следующее утро жгучая сыпь исчезла с моих ног бесследно, как будто её никогда и не было. Меня беспокоила навязчивая мысль, что она каким-то образом "ушла" в ребёнка…
Вечером следующего дня, после практического курса по купанию детей, нас с малышом выписали из больницы домой, чтобы мы могли сполна насладиться семейным счастьем. По крайней мере, мы так считали. К тому времени лицо ребёнка изменилось и "приняло" выбранное ранее имя.
Итак, нашего сына зовут Робин.
Два дня, полёт нормальный.