Шум в ушах стих, виски перестало сдавливать, боль ушла. Я откинул стеклянный колпачок на пульте и нажал на тугую красную кнопку выстрела из главного калибра на пульте.
Залп! Наш шагоход пошатнуло от отдачи, противовесы в корпусе громко загудели и начали щёлкать. Но я всё равно увидел, что Дмитрий Бокан будто испарился ещё до того, как взорвался первый снаряд.
Он опять ушёл. Но что он хотел сделать?
Ян поднял наушники и только собрался их надеть, как замер и повернулся ко мне. Я тоже почуял недоброе. Что-то началось.
– Рома, отходи! Прикажи всем отходить!
– Всем войскам! – рявкнул я в рацию. – Отступить на вторую линию! Первый пилот! Отходи!
Василий выкрутил рычаг поворота и нажал на педаль синхропривода. Старый Герберт умел поворачиваться почти на месте, и первый пилот это уже освоил. Противовесы щёлкнули, нас качнуло, и многотонная машина повернулась.
Вибрация в кабине слишком сильная. Но это не из-за двигателей, они работали на низких оборотах.
Нет, это что-то другое.
Тряска не прекращалась, наоборот, становилась сильнее. Записная книжка и карандаши слетели с моего столика с картами на пол. Из шкафчика с аптечкой, который был открыт, высыпались бинты и лекарства. Упал огнетушитель и покатился по полу. Загорелась красная лампа на потолке, а потом начала визжать сирена.
Я посмотрел в оптику.
Зараза.
Земля вокруг нас тряслась. Всё вокруг то поднималось, то опускалась. Над посёлком вдали стоял дым, дома разрушались, то один, то другой. Стоял гул, который я слышал даже через броню.
Огромная вышка радиосвязи, которая стояла вдали, раскачивалась, будто была сделана из резины, а потом и вовсе отломилась. Кусок стали упал у бетонного основания.
Гул стал невыносим. Я взялся за поручни, чтобы удержаться в кресле. А по земле прошла трещина, в которую провалился один из Рейтаров.
Землетрясение. Вот же он ублюдок, как у него вышло?
– Продолжаем отходить! – рявкнул я в рацию.
Трещина увеличивалась. Расширялась она в нашу сторону.
– Уходим! – приказал я. – Нет, стой, пусти меня!
У Василия не хватит опыта, чтобы выбраться отсюда, а Ян не в состоянии управлять риггой. Я сам подскочил к креслу первого пилота, спихнул оттуда растерявшегося Василия и уселся на его место.
Правая нога вдавила тугую педаль синхропривода. Я передвинул рычаг контроллера пилота на максимальную позицию. Двигатели взревели.
– На моё место! – напомнил я, закричав так громко, что переорал шум двигателей в кабине. – Обе руки на минус сорок пять градусов! Ян, увеличить давление в ходовой на ноль-пять!
Кабина тряслась. Я повёл шагоход вслепую, вытягивая и закрепляя перископы на ходу. Ян бросился к стене, схватился единственной рукой за красное колесо и провернул его. Раздалось громкое шипение, стрелки манометров скакнули вправо.
Василий тем временем крутил рукоятки обоих рук одновременно. Обе орудийные платформы опускались.
– Готовь лебёдки! – рявкнул я. – И смотри по сторонам. Ян, садись на место!
Ян прыгнул в кресло второго пилота. Нас тряхнуло ещё сильнее, но мы почти выбрались с опасного участка. Стрелочки манометров, показывающие давление в пневмомагистрали, дёргались. Это набирался воздух в цилиндры для пуска лебёдок.
Я наконец-то нашёл время посмотреть в перископ. Только что на моих глазах в новую трещину провалился Паладин, но не до конца, а просто повис на краю. Он грохнулся на спину, трубы выхлопного коллектора смяло, антенна радара отлетела в сторону. Оставшиеся ригги из квадры готовили лебёдки, чтобы не дать машине провалиться окончательно.
– Ещё трещина! – закричал Василий. – Сзади!
– Всем держаться! – приказал я. – Ян, противовесы на десять!
Он положил руку на чёрный стальной рычаг, торчащий сбоку от пульта, и легко его передвинул, хотя мне бы понадобилось толкать его двумя руками. Под ногами с громким стуком провернулись мощные балансиры, и нас наклонило кабиной вперёд.
Это не даст нам опрокинуться назад, но спускаться с холма надо осторожнее, чтобы не потерять равновесие.
– Вихрь, – крикнул я в рацию, чтобы позвать упавший Паладин. – Заглушите движки, чтобы не сгорели! И покиньте машину, если получится. Это приказ!
– Есть!
– Пятая квадра, сильно не рискуйте! Не провалитесь сами!
Через несколько секунд из смотровых лючков Паладина выбрались двое пилотов, сбежали по корпусу машину до самой земли и сразу помчались как можно дальше от трещины.
Экипажи у нас ценнее, чем боевые ригги. У нас больше шагоходов, чем обученных пилотов. Другие Паладины уже пальнули лебёдками, чтобы опутать корпус упавшего. К ним подобрался Чивэнь Марка, собираясь помочь.
Я продолжал спускаться с холма.
– Ян, руку на рычаг, – приказал я. – Тянешь по моей команде.
Из трещины впереди поднималась пыль и… и пар? Теперь я понял. Под нами месторождение игниума, глубокое, которое никто или не нашёл, или не стал использовать.
Дмитрий Бокан просто подорвал его, как Ян тогда взорвал игниум под озером. Не то чтобы это знание помогало нам выжить. Просто наблюдение.
– Ян, чуть назад.
Мы спускались по трясущейся и трескавшейся земле. Больше наудачу, один шаг не туда, и мы увязнем, а то и провалимся. Толчки вроде стали стихать…
В кабине завопила сирена. Противовесы начали стучать громче.
– Опрокидываемся, – сказал Ян, глядя на меня. – Мы сейчас опрокинемся!
– Отставить панику! – я повернул машину. – Сейчас выберемся. Лебёдки! Пускай.
Раздались два хлопка. Здоровенные крюки вылетели вперёд из цилиндров высокого давления. Толстые цепи раскручивались следом.
Крюки глубоко вонзились в землю. Цепи сразу натянулись, а Ян передвинул противовесы назад, чтобы нам не грохнуться мордой вперёд.
Но крюки не держались, их выворачивало. Слишком мягкое здесь место.
– Рома, не убирай их пока! – раздалось в наушниках голос Марка. – Помогу!
Прямо туда, куда воткнулись крюки наших лебёдок, вонзились аж четыре новых. Их пустили с Чивэня. Крюки и цепи спутались друг с другом.
– Тяну! – крикнул Марк. – Противовесы не забудь.
– Я помню, – отозвался я. – Янек, противовесы на двадцать пять!
Он передвинул рычаг. Нас чуть наклонило назад. Достаточно, чтобы не рухнуть мордой вперёд, но и не опрокинуться на спину. Цепи вытянулись, Чивэнь начал затягивать их назад. Натянулись опасно, как верёвки. Если лопнут, мы упадём.
Трясти перестало совсем. Мы вышли на твёрдое место.
Выбрались вовремя, трещина позади нас расширилась очень далеко. Цепи запутались так, что потребуется взвод солдат, чтобы распутать их. Так что я пока вытянул перископ, отвечающий за вид назад, и осмотрелся.
Земля покрыта паутиной трещин, из которых выходил пар, но очаг самого землетрясения был небольшой. Пострадал тот у реки посёлок, но до города вряд ли достало. Я видел его высокие здания, они целые. Больше всего досталось тем артиллерийским риггам, что стояли здесь. Тем людям, кто провалился в трещины, я не завидовал. Надеюсь, они погибли раньше, чем сварились заживо в парах раскалённого игниума.
– Жду отчёт о потерях, – сказал я. – От всех отрядов. И там что… – я посмотрел в сторону разрушенного посёлка и людей, что были поблизости. – Зараза! Кто за это отвечает? Это же расстрел.
* * *
Сто двадцать погибших или пропавших без вести, включая семьдесят два гражданских, хотя их может быть намного больше, потому что считали только тех, у кого в живых остались родственники и знакомые.
Ещё почти две сотни раненых, три потерянных шагохода, пять панцирников и множество сломанных построек.
Больше досталось посёлку, под которым был эпицентр землетрясения. Те гражданские, которых эвакуировали отсюда несколько дней назад, начали самостоятельно возвращаться в свои дома, поэтому среди них такие большие потери.
Я давал ясный приказ никого не пускать в городок, но бинхайский майор, командовавший там, ослушался приказа. Его и часовых, которые охраняли посёлок, обезоружили и арестовали. Идиоты, что сказать, ведь этого вполне можно было избежать. Суд будет суровым.
Поднятая пыль уже осела, а за это время враг на другом берегу перегруппировался. Я видел, как они успевали возводить оборонительные линии прямо сейчас, нагло, у нас на глазах, и собирался с ними разобраться. Ответный удар будет жёстким. Уже темнело, но их позиции освещались.
– Господин генерал! – ко мне бежал штабной майор. – Противник просит о временном прекращении огня и о переговорах.
– Передайте ему, – сказал я. – Что с мятежниками я готов обсуждать только их капитуляцию.
– Понял, господин генерал. Но там было ещё послание, Келвин Рэгвард…
Я прямо спиной почувствовал, насколько напрягся Ян, стоящий рядом со мной.
– … просит вас не стрелять, потому что он хочет вернуть вам пленных, захваченных в Нерске и других местах. Прямо сейчас, в знак доброй воли, чтобы вы согласились на переговоры.
– Хм, – я потёр подбородок. – Если и правда отдаст людей, то я согласен на переговоры, но только на этом берегу. Приказываю не стрелять до особого распоряжения.
Пока всё шло так, как они и предлагали, они действительно возвращали пленных. На тот берег пригнали несколько катеров, куда сводили безоружных людей.
– Узнаёте кого-нибудь? – спросил я майора, стоящего с биноклем.
– Там наши офицеры, – штабной майор с ожогом на щеке был из Огрании. – А вон там генерал Ларин из второй квадры. Ещё пехотные офицеры из гарнизона Мардаграда. И кто-то ещё из знати, этих я не узнаю.
Пять катеров медленно переплыли реку и высадили людей на нашем берегу, где их ждали машины. Никто не стрелял. Прибывших привезли на наши позиции. Многие истощены и ранены, их сразу забирали в госпиталь. Те, кто мог стоять, с удивлением озирались. Наверное, не могли поверить, где оказались.
– Ты? Жив!
Рафаэль Риггер пробежал мимо меня в сторону прибывших и сгрёб в охапку высокого, тощего парня, который стоял в стороне.
– Какого хрена ты меня так напугал? – закричал Рафаэль дрожащим голосом. – Я же думал, что всё. Конец.
– Папа? – отозвался парень и закрыл глаза. – Прости меня.
– Ну, хоть что-то хорошее, – сказал Марк, остановившись рядом со мной. – А я думал, его сын погиб. Мы с ним общались, он мне объяснял, как работает система подвески на Ужасе. Хорошо разбирается.
– А ещё понимает в радарах, – я кивнул.
– Хорошо хоть, что Келвин его нашёл, а не другие. Могли и убить.
Ян шумно выдохнул носом, но ничего не сказал.
– Ну, хорошие новости нам не помешают, – произнёс я, глядя на воссоединение отца и сына. – Может быть, как придут в себя, что-нибудь для нас изобретут. Радары нам хорошо помогают.
– Прости меня, папа, – сын Рафаэля дрожал, закрыв глаза. – Я не хотел.
– Ты о чём вообще, дурашка? – спросил Риггер-старший. – За что тебя прощать?
– Генерал, – парень высвободился из объятий отца и повернулся ко мне. – Я не смог удержаться. Я хотел соврать, что они меня заставили, но не могу. Я сам это сделал.
– О чём ты? – спросил я. – Выдал им, как работают наши радары?
– Нет, как раз это они меня заставили, – он показал свои руки. Заметив, что осталось от ногтей, его отец вздрогнул. – Я у них в плену. Потом меня забрал господин Рэгвард, там относились лучше. Кормили и не били. И не уводили в подвал. Там было лучше, да.
– Убью их нахрен, – тихо проговорил Рафаэль. – Убью их нахрен всех за это.
– Господин Келвин потом попросил меня ему помочь, – сказал Риггер-младший. – Простите меня, генерал. Я не удержался и доработал это.
– Да за что ты извиняешься?
– Вот за это, – парень показал через реку. – Он попросил, а я не смог удержаться.
Я поднялся чуть выше на холм и поднёс к глазам бинокль. Зараза! Этого я не ожидал. Зато нашлась пропажа. Вот, значит, куда он тогда делся.
– Господин Риггер, – произнёс я. – Немедленно жду вас с вашим сыном у меня. Расскажите мне всё, что знаете об этом. Всем остальным – полная боевая готовность!