Глава 9

Я слышу шум внизу. Родители распаковывают вещи. Они включили радио, в гостиной звучит музыка. Я долго валяюсь и просматриваю ленту Инстаграма. У девочки, которая училась со мной в одном классе, день рождения, и она выложила фотку. Многие уже успели её прокомментировать. Все желают ей, чтобы день был таким же прекрасным, как она сама, и комменты переполнены поздравлениями и сердечками.

Я бы никогда не выложил свою фотку в день рождения. И ничего похожего мне никто не напишет.

Я включаю воду, трубы начинают гудеть. Душ выплёвывает несколько капель, и только потом появляется устойчивая струя. Я принимаю душ, а потом провожу рукой по запотевшему зеркалу. Не вижу ничего хорошего. На лбу три прыща с белыми головками только и ждут, чтобы их выдавили. Я с двух сторон указательными пальцами сдавливаю красные наросты и давлю. Они взрываются, и на стекло летят красные капли. Я замечаю, что четвёртый прыщ на подходе. Он как бы прячется под кожей, но предупреждает: скоро я выберусь, Хенрик. Завтра или послезавтра ты меня увидишь, ничтожный Хенрик.

Зеркало снова затуманивается, моё лицо становится едва различимым, будто размазанным. Ну и ладно. Буду невидимкой.

Папа стоит в гостиной перед дверью на террасу с чашкой кофе в руке. Услышав мои шаги, он оборачивается.

– Доброе утро, босс, – говорит он и снова выглядывает наружу. – Ты видел кошку?

– Видел ночью.

Папа хмурится:

– Вот как?

– Да, я видел её на лужайке.

Я сажусь за стол в кухне, папа распахивает дверь на террасу. Он выходит и оглядывает лес, потом наклоняется, берёт кошачью миску и заносит её в дом.

– Нала не притронулась к еде, – говорит он. – И она не заходила в дом с тех пор, как мы приехали. Не похоже на неё.

– Расслабься, – доносится из кухни голос мамы.

– Да-да, расслабляюсь, просто это очень странно, – отвечает папа. – Обычно она не гуляет по ночам. Она всегда приходит домой.

– Она обследует окрестности, Гуннар. – Мамин голос внезапно становится строгим: – Прошу тебя, перестань думать о кошке. Лучше помоги мне распаковать вещи.

Мама закрывает какой-то ящик на кухне, звякают столовые приборы. Я хмурюсь, смотрю на папу, а он смотрит на меня. Мама никогда не говорит резким голосом, и, конечно, она любит Налу так же сильно, как и мы.

В этот самый миг я слышу, как кто-то спускается по лестнице со второго этажа. Я начинаю привыкать к звуку этих быстрых лёгких шагов: кажется, я слышал их всегда, как будто Гард всегда бегал. Но это не так. Он изменился.

В дверях появляется маленький человечек. Мой младший брат.

– Я хочу домой, мама, – говорит он, прикрывает рот рукой и кашляет. Даже кашель у него робкий, словно не хочет из него выходить, а хочет остаться внутри. Гард весь какой-то робкий.

– Я хочу домой, – повторяет он.

Мама выходит в гостиную с озабоченным лицом.

– Иди сюда, садись, – просит она.

Я знаю, что она не решается подойти к нему, что она боится его напугать.

Гард семенит маленькими-премаленькими шажками. Вот он добрался до стола. Он усаживается на стул рядом с мамой. Ей бы хотелось быть поближе к нему, но полметра лучше, чем десять. Она улыбается. Мамино лицо светится.

– Мы и так дома, мой мальчик, – мама осторожно касается рукой его спины. И, к моему огромному удивлению, он не отстраняется, а позволяет ей погладить себя. Что с ним творится?! – Нужно время, чтобы привыкнуть к новому месту. Но нам всем здесь будет очень хорошо, – обещает мама.

Гард смотрит в стол.

Неужели это ты стучал в мою дверь сегодня ночью, думаю я. Ты кричал? Но я не задаю ему никаких вопросов, Гард всё равно никогда мне не отвечает, но я решаю, что наверняка это был он. Ну а кто ещё?

– Нам здесь не рады, – произносит Гард своим тонюсеньким голоском. – В этом доме нас не хотят.

– Что такое? – смеётся мама. – Не говори глупостей, дружок. Это наш дом. Разумеется, он нам рад.

Загрузка...