Пожалуй, никогда в жизни я не чувствовала себя настолько мерзко и унизительно. Стоя в покоях, куда меня после всего отвели, ощущаю себя подарком, который как следует отмыли и упаковали для хозяина.
Во рту собирается горечь. Разве могла я подумать, что подобное случится со мной?
Стоит только вспомнить, как прошли последние несколько часов, как меня снова начинает мутить.
Меня не просто переодели и причесали.
Нет! Сначала был унизительный осмотр, который устроила Латифа со своими помощницами. Я будто племенная кобыла, которую привели на случку.
Возможно, та же Валя только порадовалась бы такому раскладу – ведь после меня натерли какими-то скрабами, маслами и еще чем-то.
“Все для господина”, – коротко пояснила одна из помощниц Латифы.
Я пыталась отказаться, сопротивляться, но пара колких фраз осадила меня. К тому же… Как бы жестоко это не звучало, но я не хотела бы, чтобы меня отдали на потеху охранникам.
Пришлось теперь все – вплоть до эпиляции в интимных местах.
Я будто разом перестала себе принадлежать. Так что красивая одежда, в которую меня обрядили, прическа, которую так умело сделали из моих волос – все это не радовало, а наоборот, угнетало.
У меня всегда оставался выход прыгнуть в окно. Но это значило бы проиграть. Сдаться. А я хочу вернуться домой.
– Будь послушной и покорной, Руслана, – шепнула мне Латифа перед тем, как, укрыв меня палантином, меня отвели к Амину на ужин. – Тогда все пройдет хорошо. Господин не обижает наложниц, если те правильно себя ведут. Бороться с ним в лоб ты все равно не сможешь. Женская сила в хитрости и мягкости.
Мне претила подобная логика. Я просто не понимала – неужели они не слышат, насколько глупо это звучит?!
Меня обрядили, словно куклу, укрыли палантином, точно это еще одна часть упаковки, а затем отвели сюда, где мне приказано было ждать.
И я жду. С гулко стучащим сердцем, полным отчаяния, и в то же время желающим бороться за свободу. Мне так страшно, что я даже не успеваю осмотреться как следует, когда слышу позади тихий голос шейха:
– Рад, что ты пришла, Руслана.
Вздрагиваю и даже не пытаюсь этого скрыть. Его шаги бесшумны, но я не оборачиваюсь. Стою, укрытая так, что видны лишь одни глаза.
Амин медленно обходит меня, ощупывает жадным взглядом, полным предвкушения.
– Позволь, я помогу тебе, пташка.
Его голос точно мед. Тягучий, полный обещания. Но я помню, что на самом деле передо мной хищник, который в любую секунду готов разорвать любого, кто ослушается его приказа.
Амин подходит ближе, разматывает эту тряпку, в которую меня укутали.
Одежда, подобранная Латифой для меня – просто безобразие. Короткий, расшитый драгоценностями топ и низко сидящие на бедрах широкие шелковые штаны.
Я не дура, намек и ассоциацию поняла сразу. Вот только в душе все восстает от мысли, что из меня сделают дешевую танцовщицу.
Хотя, учитывая вложенные усилия, может, и не дешевую.
– Ты прекрасна, – тихо шепчет Амин, с восторгом разглядывая меня. У меня же от этого внутри все узлом стягивает.
Вещь. Я просто вещь для него. И все это – лишь ролевая игра, в которой мужчина получит то, за что заплатил.
– Но у тебя грустные глаза, Руслана. С тобой плохо обращались? – в его голосе звенит сталь, и я нервно сглатываю, опуская взгляд. Интересно, если скажу да, то что будет?
– Можно подумать, вас это правда волнует, – бормочу едва слышно.
Слышу, как Амин недовольно цокает языком и, подойдя ближе, жестко приподнимает мое лицо за подбородок. В его взгляде не осталось и следа от мягкости. Вот теперь он снова стал собой – жестоким принцем пустыни.
– Ты все такая же упрямая и дерзкая, – недовольно произносит он. – Латифа плохо рассказала тебе о твоих обязанностях?
Первый порыв – снова съязвить или огрызнуться. Но я давлю его на корню, вспоминая слова Латифы.
– Простите, – дрожащим голосом произношу то, что стоит поперек горла. Амин вздергивает темные брови. И я обреченно добавила: – господин.
Меня ломает от того, что я должна произносить это. Но судя по тому, какой блеск появляется во взгляде шейха, я делаю правильный ход.
– Видишь, пташка? Это несложно. Тебе и самой понравится, поверь мне.
Меня так угнетает положение бесправной вещи! Но действовать надо с умом. Поэтому я молчу. Глотаю злые слова, обещая себе, что однажды Амин заплатит за все мои унижения.
– Женщины в вашей стране стали слишком… – он презрительно кривится, – мужеподобные. Все время куда-то бегут, что-то доказывают. Соревнуются с мужчинами там, где им не место.
С каждым его словом я все больше пропитываюсь злостью и раздражением. Вот, значит, какая у него точка зрения? Впрочем, на востоке другая культура. Это тоже не новость.
– Ты ведь тоже такая, да, Руслана? – Я по-прежнему молчу – лишь неотрывно смотрю в темные глаза, в которых эмоции меняются так быстро, что я не успеваю за ними. А главное, не понимаю – настоящие ли они, или же шейх ловко демонстрирует мне то, что хочет. – Тоже везде все сама – и работа, и учеба. Но теперь твоя жизнь изменится.
– Меня устраивало, как было раньше, – очень осторожно отвечаю я.
– Как было, уже не будет, – флегматично возражает Амин. – Теперь тебе нет необходимости бороться за выживание. Ты будешь жить в хороших покоях, есть досыта и одеваться в красивую одежду.
Я едва успеваю притормозить и не ляпнуть, что меня такое не устраивает. И судя по взгляду, Амин ждет именно этого. Но упрямо молчу.
Он отпускает мой подбородок, но руку не убирает – наоборот, прикасается кончиками пальцев к щеке, затем ниже, проводит по шее. Не лапает внаглую, а точно очерчивает контур. Его взгляд опускается ниже.
– Станцуй для меня, пташка. Прямо сейчас. Хочу, чтобы ты танцевала для меня.
И взгляд в упор. Насмешливый. Циничный. Точно шейх прекрасно знает, ЧТО вызывает во мне этими словами.
– Давай, милая. Я жду.
Хлопает в ладоши, и в то же мгновение включается музыка…