Арлеза пахла солью и цветами.
Айлин, которая зажмурилась, шагая в портал, приоткрыла глаза и тут же заслонилась ладонью от брызнувшего в них солнца.
Мимо ее лица, едва не задев щеку огромными, перламутровыми, бирюзово-золотыми крыльями, пролетела бабочка. Айлин не поверила собственным глазам – разве бывают настолько огромные бабочки? Может, это все еще солнце играет с ней шутки?
Из-под ног молча метнулась полосатая молния. Айлин попятилась от неожиданности и тут же рассмеялась – так забавно выглядел Дон Леон, кинувшийся в погоню за бирюзовой красавицей. Ну совсем котенок, если только бывают котята таких размеров!
«А вот если бы я увидела что-то подобное перед экзаменом по проклятиям, я непременно добавила бы к бабочкам в животе еще и кота, который охотится на этих самых бабочек! Страшное получилось бы проклятие! Собственно говоря, зачем нужен экзамен, если я могу сделать это просто так? Пересчитаю заново и составлю его сегодня же вечером!» – подумала она и снова хихикнула.
Скакавший по небольшой поляне Дон Леон подпрыгнул особенно высоко, извернулся в воздухе, схватил бабочку… но та выпорхнула из страшных когтей и поднялась еще выше, оказавшись вне пределов досягаемости грозного охотника, а Дон Леон плюхнулся на траву, сел, обернув себя хвостом, и тут же принялся умываться, делая вид, что никогда в жизни не гонялся ни за какими бабочками – пф, да кому они вообще нужны?!
Айлин отвела от него взгляд и посмотрела на поляну – такую круглую, словно кто-то аккуратно очертил ее, а потом посадил по окружности деревья и кусты. Да это же сад! Здесь, в Арлезе, портальная площадка тоже размещена в саду! А между деревьями – дорожки, которые идут в разные стороны, просто она их не сразу заметила!
– Пройдем немного в сторону? – предложил Кармель, подавая руку, и Айлин последовала за ним, понимая, что сейчас через портал отправятся Амина и Алонсо.
А следом еще и конюх проведет Дона Торнадо и Луну!
Сделав несколько шагов и остановившись рядом с кустом, усыпанным пышными зонтиками ярко-розовых соцветий, она потянула носом, удивляясь безусловно приятному, но странному запаху местного воздуха. Цветы – это понятно! Они и на деревьях, и на кустах, и в траве… Как будто Всеблагая перевернула корзину, из которой раздавала растения разным землям! И самые пышные и яркие из них щедро усыпали все вокруг… Айлин различила розмарин, лаванду, еще что-то знакомое… Точно, апельсиновый цвет! И розы, которыми легонько веяло откуда-то издалека… Но соль?! И еще какой-то запах, напомнивший то ли рыбу, то ли алхимическое зелье… Острый, немного едкий, не сказать, чтобы приятный, но почему-то очень гармонично влившийся в остальные ароматы… То ли от множества ароматов, то ли от солнечного жара воздух казался густым и плотным, осязаемо обволакивая кожу, словно упругий магический щит.
Пушок, который прошел через портал вместе с ней, тоже потянул носом, принюхиваясь, а потом подошел к ближайшему кусту и задрал на него лапу, ничуть не смущаясь, что не смог завершить это действие. Похоже, ему достаточно было знать, что лапа задрана – и тем самым соблюдены все формальности появления в новом месте.
– Пахнет морем, – сказал за спиной Кармель, и Айлин услышала в его голосе улыбку. – Оно совсем близко. Слышишь?
Айлин старательно прислушалась, но не услышала ни плеска, ни непременного грохота, с которым морские волны разбивались о берег в романах. Настоящее море вздыхало и сонно ворчало, как огромный добрый великан, разнеженно потягиваясь и ворочаясь, не желая расставаться со сном.
Так вот, значит, что это за аромат, властно перебивающий душистое цветочное облако, такое плотное, словно в пафюмерной лавке разбилась сразу дюжина флаконов! Это пахнет море!
– Море… – прошептала Айлин и погладила вернувшегося к ней Пушка. – Мы ведь пойдем к нему?
– Непременно, – пообещал Кармель. – Вон та тропа ведет к лестнице, по которой можно спуститься прямо в воду! А еще там есть крытая терраса, на которой можно провести хоть весь день. Но сначала позволь показать тебе Вуаль?
Айлин кивнула, краем глаза увидев, как через портал проходит Алонсо, неся две больших корзины, а за ним Амина – с одной корзиной поменьше, причем несет ее на голове, придерживая сбоку за ручку. Третья вспышка – и золотистое сияние расступилось, выпуская конюха, который вел в поводу Дона Торнадо и Луну.
И тут же Дон Леон, который наконец посчитал себя в должной степени умытым, коротко мявкнул и, задрав короткий толстый хвост, гордо зашагал вперед по самой широкой дорожке.
– Этот сад он тоже считает своими охотничьими угодьями, – улыбаясь, пояснил Кармель, и они с Айлин и Пушком последовали за котом. – Думаю, здесь ему нравится больше, чем в Дорвенанте, ведь в Арлезе гораздо теплее. Но Дон Леон добровольно разделяет со мной тяготы северного климата, хотя я его не заставляю покидать Вуаль.
– Значит, он очень преданный друг, – серьезно согласилась Айлин, хотя губы сами собой тянулись в улыбке. – Но ты же берешь его с собой, когда отправляешься сюда?
Кармель, так же улыбаясь, кивнул. Они прошли пару дюжин шагов по дорожке из грубо обтесанного серого камня, Пушок трусил рядом с Айлин, а Дон Леон шел перед ними неторопливо и гордо, словно хозяин, который показывает гостям богатые владения. Его полосатый хвост распушился и слегка подрагивал, а уши выдавали интерес к птицам, летающим вокруг.
А потом дорожка свернула, выводя в парадную часть сада. Здесь были клумбы с розами – целое море цветущих роз! Их аромат мгновенно затмил все остальные запахи, Айлин даже чихнуть захотелось. И еще какие-то кусты с белыми, алыми, розовыми и сиреневыми цветами! И маленький фонтан в беломраморной чаше, очень простой и изящный. И скамейки, тоже мраморные, но с деревянными сиденьями и спинками – Айлин тут же захотелось присесть, чтобы проверить, правда ли они такие удобные, какими кажутся… Но все это тут же померкло и отступило на второй план, потому что деревья впереди как будто расступились и…
За глянцевито-зеленой, бархатно-зеленой, леденцово-зеленой листвой словно парил над землей легкий светлый дом… нет, сказочный дворец! Такой облачно-воздушный, словно настоящая вуаль, сплетенная из тончайшего кружева и брошенная среди цветника беспечной красавицей.
Замерев от восторга, Айлин разглядывала тонкие колонны, которые казались скорее украшением, чем опорой, кружевные портики, мягкий блеск молочно-белого камня… Она не сразу поняла, что если это и дворец, то совсем небольшой, вряд ли больше, чем особняк Бастельеро! И даже наверняка меньше, потому что здесь нет третьего этажа – только второй, окруженный изящной галереей, а над ним почти невесомая крыша, такая же светлая, будто сахарная глазурь на сливочном пирожном!
– Это… – прошептала она, рассматривая дворец. – Это она, да?
– Это Вуаль, – мягко и в то же время торжественно сказал Кармель, и Айлин по его голосу почувствовала, как неизмеримо он любит свое поместье и гордится им. – Дом, куда я хотел привести женщину, которую полюблю, – с первого мига, как сам ступил под его крышу. Дом, где я хочу жить с нею и с нашими детьми, а потом – когда-нибудь! – оставить его им в наследство и знать, что они будут любить его так же, как я. Это наша Вуаль, моя донна.
– Она прекрасна! – вырвалось у Айлин, и она, по-прежнему завороженная, пошла дальше по дорожке, не отнимая руки у идущего рядом Кармеля и не в силах отвести взгляда от вырастающего все ближе чуда.
Когда дорожка провела их между двумя розариями и вывела к парадному входу, стало видно, что Вуаль выстроена не из мрамора, как показалось вначале, а из очень светлого песчаника, украшенного ажурной резьбой. Узкие высокие окна вверху заканчивались вытянутыми остроконечными сводами, и далеко не в каждом были вставлены стекла, большинство свободно пропускали воздух.
– Здесь совсем не бывает холодно? – поразилась Айлин. – Наверняка через такие окна и резные стены ветер проходит насквозь!..
– И летом местные жители очень рады этому обстоятельству, – отозвался Кармель. – Зимой, правда, в Арлезе холоднее, а возле моря еще и сыро, но Вуаль удачно выстроена, с трех сторон ее прикрывает от холодных зимних ветров подножье гор. К тому же внутри есть прохладные летние комнаты, а есть теплые зимние, с каминами и застекленными окнами, которые выходят во внутренний дворик. Но зима в Арлезе короткая и мягкая, снег выпадает не каждый год и ненадолго, так что замерзнуть сложно. Прошу, моя донна!
Опираясь на его руку, Айлин поднялась по широким низким ступеням, ведущим к высокой двери. По обе стороны лестницы на низких постаментах сидели мраморные грифоны, величественно подняв и расправив огромные крылья, а нижней львиной половиной, неуловимо напоминая Дона Леона. Правда, хвосты у них были совсем другие, тонкие и с кисточками, а орлиные головы бдительно взирали на людей. «А в Дорвенанте это наверняка были бы львы», – подумала Айлин и спросила вслух:
– Эти грифоны что-то означают? Насколько я помню, в гербе Арлезы просто орел…
– В гербе самой страны – да, – подтвердил Кармель. – А вот у семьи де ла Корда, которая правит Арлезой, личный геральдический зверь не орел, а грифон. Де ла Гуэрра, как их младшим родичам, тоже полагается грифон в гербе, но если ты присмотришься, моя донна, то увидишь, что у этих грифонов одно крыло поднято, а второе опущено.
Айлин снова взглянула на ближайшего грифона и увидела, что так и есть. То крыло могучего зверя, которое располагалось дальше от лестницы, было опущено и закрывало львиный бок.
– Они такие красивые… – призналась Айлин. – И кажутся живыми, даже погладить хочется!
– Ну так погладь, – улыбаясь, предложил Кармель, и Айлин, сделав шаг в сторону, погладила мраморный клюв, резные перья орлиной головы и край крыла.
Мрамор показался не холодным, а приятно теплым, словно нагретым солнцем. Наверное, так и оно было, ведь солнце, несмотря на раннее время, встало непривычно высоко и палило так, что Айлин захотелось переодеться в самое легкое из домашних платьев. Хорошо, что Амина еще вчера упаковала и отправила сюда самое нужное из ее гардероба.
Она вернулась к Кармелю и сделала это вовремя, потому что высокая дверь Вуали распахнула обе створки, и на пороге показался человек в черном, который церемонно поклонился и, приложив руку к груди, что-то сказал.
– Говори по-итлийски, Жоан, – велел Кармель, переходя на этот язык. – Моя донна пока не очень хорошо знает арлезийский. Айлин, – обратился он уже к ней, – позволь представить тебе дона Жоана, дворецкого Вуали. Жоан, перед тобой донна Айлин, моя невеста.
Дон Жоан снова поклонился и сказал уже по-итлийски с легким акцентом:
– Приветствую благородного дона Кармеля и его прекрасную спутницу. Моим старым глазам показалось, что над Вуалью взошло еще одно солнце, но это красота благородной донны осветила наш дом.
Айлин, радуясь, что прилежно учила итлийский, ставший при королеве Беатрис языком придворной галантности, присела в реверансе и, старательно произнося слова, ответила:
– Благодарю, дон Жоан. Очень рада знакомству. Никогда не видела такого чудесного поместья!
Поклонившись в третий раз, управляющий отступил в сторону и так же церемонно произнес:
– Прошу, благородный дон и прекрасная донна. Вуаль рада принять вас. Купальня готова, завтрак подадут немедленно, как прикажете. В какие покои прикажете проводить донну?
– В комнаты хозяйки дома рядом с моими, – ответил Кармель и слегка пожал руку Айлин.
Наверное, уловил, что она отчаянно смутилась от его слов. Ей, привыкшей к семейному уюту его дорвенатского дома, в голову не пришло заранее поинтересоваться, кем он представит ее в Вуали. А ведь это так важно!
– Прошу следовать за мной, прекрасная донна, – с полнейшей невозмутимостью отозвался дон Жоан. – Я немедля пришлю к вам горничных.
– Амина сама служить госпожа! – возразила мауритка, появляясь рядом и снимая с головы корзину. А потом заговорила на чудовищной смеси арлезийского, дорвенантского и, чего Айлин вовсе не ожидала, итлийского: – Горничный делать то, что сказать Амина! Корзина за мной нести! Купальня готовить! Амина проверить, как они все сделать! Господин привести госпожа в свой дом и доверять Амина! Никто не служить госпожа без Амина! Амина всегда быть рядом, беречь госпожа, как свой сердце, больше, чем сердце!
– Как прикажете, донна Амина, – кротко согласился дворецкий, и мауритка, удовлетворенно фыркнув, первой вошла в дом, позвякивая монетками, которыми было обшито по подолу ее темно-синее платье.
Следом в дверь мимо дворецкого протиснулся Пушок, и только Алонсо почтительно замер у входа, ожидая, пока Айлин с Кармелем войдут внутрь.
Но стоило Айлин шагнуть через узорчатый порог и попасть в прохладу огромного холла, как мир вокруг нее словно дрогнул, а снизу, прямо через легкие туфли, ей в ноги ударила странная теплая волна, прокатилась по всему телу, дошла до кончиков пальцев и пошевелила волосы на голове, будто легкий летний ветерок.
– Что это? – поразилась она, вертя головой в попытке найти источник незнакомой магии.
– Защита дома, – отозвался Кармель. – Помнишь, я о ней говорил? Альвийский аркан, принесенный мне Раэном. И, как оказалось, очень похожий на тот, что использовал Морхальт…
– Ах да…
Светлая чистая радость, переполнявшая ее все утро, потускнела, стоило вспомнить о наследстве деда и его темной стороне. Хотя Баргот обещал подождать, его предложение придется либо принять, либо отвергнуть, и если что-то способно испортить ей восторг от знакомства с Арлезой, то именно это!
– Не думай о плохом, моя донна, – тихо сказал Кармель, как всегда чуткий к ее настроению. – Мы заслужили отдых, так давай насладимся им сполна, а заботы подождут.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы. Теплая волна снова пробежала по всему телу Айлин, но на этот раз ее источник был более чем понятным и очень приятным.
Чувствуя, как краснеет, Айлин кивнула ему и поспешила за Аминой, про себя порадовавшись предусмотрительности Кармеля. Конечно, невеста не может ночевать в одной спальне с женихом, об этом даже подумать непристойно! Но покои рядом – это очень удобно! Хотя вряд ли внешнее соблюдение этикета обманет прислугу…
«Кажется, я просто обречена компрометировать себя и приличных мужчин, – подумала Айлин, и впервые мысль о попрании приличий вызвала у нее не стыд, а нечто, подозрительно похожее на предвкушение».
Хотя Айлин крутила головой всю дорогу, хорошенько рассмотреть Вуаль так и не вышло. И все потому, что разглядывать ее можно было бесконечно! Высокие ажурные своды, стены, облицованные то чистым белым мрамором, то безумно яркой мозаикой, тонкие колонны, тоже яркие, расписанные в совершенно незнакомой манере прихотливыми геометрическими узорами и цветами…
Вуаль завораживала, бросалась в глаза и тут же с притворной стыдливостью игриво отступала, ускользала, рассыпаясь на тысячу красок и форм… Воздушно-светлая снаружи, внутри она оказалась пестрой, как джунгарский наряд, но не крикливой, а немыслимо жизнерадостной и сказочно-красивой, словно здесь должны жить не обычные люди, а герои волшебных сказок – принцы и принцессы, чародеи и волшебницы, счастливо влюбленные друг в друга и саму жизнь. Неизвестные Айлин скульпторы и художники сотворили чудо – и этим чудом хотелось упиваться, как холодной водой в жару, не боясь, что оно надоест или разочарует.
«Неужели я действительно смогу жить здесь? – подумала Айлин почти в ужасе и в то же время в томительном сладком предвкушении. – Сколько угодно рассматривать эти стены, находя все новые и новые краски в узорах, гулять по саду, опускать руки в хрусталь фонтана… Все это может быть и моим тоже? Этот дивный сказочный мир, созданный с такой любовью? И это я еще так мало увидела!»
Амина, гордая своим положением личной камеристки, величественно приняла командование двумя горничными, которых прислал дон Жоан. Втроем они помогли Айлин вымыться, как будто она проделала долгий путь, а не просто перешла порталом из одного сада в другой! Затем Амина принесла ее платье, но не домашнее, а для выезда в город. Сшитое из нежно-лавандового шелка, с нижней юбкой серебристо-жемчужного цвета и отделанное серебряным же кружевом по лифу, оно выглядело нарядно и в то же время сдержанно. Это платье Кармель привез ей от тетушки, и Айлин еще ни разу его не надевала!
– Ты хочешь, чтобы я надела его к завтраку? – слегка удивилась Айлин.
– Госпожа сказать, что это платье для город! – заявила Амина. – Госпожа разве не ехать смотреть город? Амина и Алонсо ехать на базар. Пока не жарко! Госпожа хочет на базар!
Последние слова даже не были вопросом, и Айлин, только что предвкушавшая, как осмотрит в компании Кармеля всю Вуаль, мгновенно изменила планы. В самом деле, ну куда теперь от нее денется Вуаль?! А поездка на знаменитый арлезийский базар, то есть рынок… о, это же настоящее приключение!
– Конечно хочу! – выпалила она. – А это платье… оно подойдет? Я совсем не знаю, как здесь принято одеваться.
– Вполне подойдет, – сообщил Кармель, появляясь в дверях. – Я пришел, чтобы пригласить тебя к столу, а затем на прогулку по саду, но, кажется, мы едем на базар?..
Он улыбался, глядя на нее, и Айлин едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Не будь рядом горничных, которые хлопотали над ее гардеробом, она бы непременно так и сделала – от восторга и счастья, что переполняли ее.
– Мы ведь можем поехать, правда?! – выдохнула она. – Это далеко?!
– Довольно далеко, – кивнул Кармель. – Если ехать верхом, дорога займет пару часов, к тому же твое платье для этого не годится. Поэтому мы перейдем порталом к самому рынку, так делают многие, кто может себе это позволить. Амина, принеси покрывало.
– Амина совсем забыть! – всплеснула руками мауритка. – Уже бежать! Самый тонкий и белый покрывало для госпожа!
И действительно убежала, Айлин же с недоумением посмотрела на Кармеля:
– Покрывало? Это вроде вуали? Иначе неприлично?
– Только плотнее, – подтвердил тот. – Вуали принято носить, отправляясь в гости или просто на вечернюю прогулку, а покрывало необходимо днем, но дело вовсе не в приличиях, а в безопасности. Ты ведь уже увидела, какое жаркое здесь солнце?
– А сейчас раннее утро! – сообразила Айлин.
И в самом деле, если через час-другой станет еще жарче… тогда покрывало – настоящее спасение!
– Раньше покрывала носили только мауритки. – Ожидая, пока молчаливая горничная уложит ее волосы, Кармель налил себе шербета, который Айлин уже распробовала, сделал пару глотков и продолжил: – Но около ста лет назад король Арлезы женился на дочери одного из военных вождей, и покрывала вошли в большую моду сначала при дворе, в подражание королеве, а потом и среди обычных горожанок. Носят их только летом, разумеется.
– А нужно ли его снимать? – полюбопытствовала Айлин, задумавшись, как быть, если, к примеру, на прогулке дама повстречала знакомых.
Вуаль-то можно приподнять. Или не приподнимать, вуали и без того чаще всего прозрачны…
– При встрече с королем или наследником престола покрывало необходимо откинуть. При встрече с вышестоящим или равным показать лицо будет знаком учтивости, однако не обязательно. При встрече с незнакомцем любого статуса дама лицо не открывает.
– Я постараюсь запомнить, – пообещала Айлин, и Кармель снова улыбнулся:
– Ты не арлезийка, моя дорогая, поэтому небольшие промахи не вызовут удивления. Просто помни, что арлезийский этикет, как и любой другой, порожден сочетанием вежливости и здравого смысла.
Вернувшаяся Амина гордо развернула большое белоснежное покрывало из тончайшего муслина, а потом накинула его Айлин на голову и закрепила шпильками. Складки покрывала мягко легли на плечи, а одним краем Амина укрыла Айлин лицо, оставив только глаза, и приколола этот край к другому красивой золотой булавкой. Первые несколько мгновений Айлин чувствовала себя неловко, но, сделав пару шагов, поняла, что покрывало превосходно держится и ничуть не мешает.
– Я готова! – объявила она, и Кармель, поклонившись, предложил ей руку.
После недолгого размышления Пушка решили с собой не брать, впрочем, он охотно остался осматривать сад в компании Дона Леона. Алонсо для похода на рынок принарядился, надев алую рубашку неуловимо джунгарского оттенка и подпоясавшись пестрым кушаком с кистями, за который заткнул зловещего вида нож, похожий на маленькую саблю. Зато голову повязал скромным белым платком почти без украшений, не считать же за что-то серьезное пару золотых монеток на уголках?
Магистр и вовсе не стал переодеваться, оставшись в привычной белой рубашке и черных штанах, как у Алонсо, только добавил к ним такой же черный жилет. Платком тоже пренебрег, а вместо оружия повесил на пояс внушительного размера кошель, а второй кошелек, из тонко выделанной тисненой кожи и явно не пустой, протянул Айлин, пояснив:
– По арлезийскому этикету за покупки дамы платит ее спутник, но и дама может купить что-нибудь сама, не привлекая мужского внимания. Не стесняйся в расходах, на арлезийском базаре трудно удержаться.
– На базар ходить – сердце радовать! – подтвердила Амина, одетая в их компании пышнее всех – в темно-синее платье, густо расшитое золотом по вороту, подолу и краям длинных рукавов.
На шее мауритки блестело и рассыпалось огоньками ожерелье из множества монеток, в ушах покачивались длинные золотые серьги, а на тонком, но крепком поясе красовался кинжал в серебряных ножнах.
– Амина, зачем тебе оружие? – не выдержала Айлин. – Разве на базаре так опасно?!
– Амина – дочь вождя, – гордо ответила мауритка. – Амина охранять госпожа! Господин и Алонсо тоже охранять, но они не пойти туда, куда мужчина нельзя. Амина везде можно, никто не обидеть госпожа. Деньги не украсть, не обмануть, плохого слова не сказать! Амина торговаться для госпожа и покупки носить. Простой покупка носить Алонсо, Амина носить дорогой покупка!
В руках мауритки покачивалась корзина – золотистая плетеная корзина, округлая, с плоским дном и перевитая алыми лентами, завязанными кокетливым бантом, напоминающим диковинный пышный цветок.
И почти такими же цветами был украшен пони, которого ей подвел конюх. Или не пони? Вроде бы пони – не слишком высокий, упитанный, цвета шоколадной глазури, с белым храпом и в нарядных белых чулках, но при этом почему-то с длинными, почти как у кролика, ушами. Спину странного пони покрывала нарядная красная попона, ярко вышитая синим и золотистым и, судя по чрезвычайно гордому, даже несколько самодовольному выражению его морды, он прекрасно понимал, что хорош и наряден. Амину он приветствовал дружелюбным фырканьем.
– Амина – дорогая рабыня! – проворчала та. – Амина должна ездить на верблюд! Можно не белый, можно красный! А ездить на ослик!
– Можешь пойти пешком, – невозмутимо предложил Кармель, и Айлин едва не фыркнула, так обиженно вытянулось лицо мауритки. – Как мы.
– Амина не мочь идти пешком! – заверила мауритка и быстро запрыгнула на ослика. – Что люди говорить?! Если господин идти пешком, он так хотеть, никто слова не сказать. Если красивый дорогой рабыня идти пешком, люди говорить, что ее господин гневаться! Или совсем деньги не иметь!
«Кажется, я поняла, почему Амина зовет себя дорогой рабыней, – хихикнула про себя Айлин. – Потому что она очень дорого обходится хозяину! Вот так посмотришь на Амину в ее платье и украшениях – и сразу видно, что хозяин очень на нее гневается, да и денег у него совсем нет!»
– Идем уже, – посмеиваясь, велел Кармель и взял Айлин под руку.
В этот раз, пройдя через золотую вспышку, они вышли на привычную площадку городского портала, в точности такого, как в Дорвенанте. Шаг – и на Айлин обрушилось бесчисленное множество красок, запахов, звуков! Под руку с Кармелем она торопливо отошла от площадки и едва подавила желание теснее прижаться к магистру – город вокруг… впечатлял. Никогда еще Айлин не видела такого скопления народа! Ну, разве что во время коронации Аластора, но там в столице собралось очень много людей из провинции, обычно Дорвенна все же менее многолюдна. А здесь… Неужели здесь всегда так?! Получается, Эль Корда, как зовется арлезийская столица, гораздо больше? И плотнее населена?
Последние вопросы она пробормотала вслух, и Кармель, мягко поддерживая ее под руку, пояснил:
– Арлеза стоит на границе западной и восточной части Эдора. Здесь начинаются караванные пути, ведущие в Султанскую Порту и Золотой Халифат. С этими странами у Арлезы оживленная торговля, поэтому Эль Корда не только столица, но и крупнейший рынок в этой части мира. Ну и порт заодно, хотя в этом Арлеза соперничает с Фраганой и итлийскими городами-государствами. Говорят, если в Арлезе нельзя чего-то купить, значит, это что-то не существует.
– А если оно продается только в Халифате? – азартно поинтересовалась Айлин. – Или в Чине, например?
– Тогда можно заплатить надежному купцу, и он привезет нужную вещь из любой части света, – улыбнулся Кармель. – Ну, разве что Альба местным торговцам все-таки недоступна. Что ж, идем? Арлезийский рынок за один день никак не обойти, даже если посвятить этому занятию все время с утра до вечера. Но весь рынок нам и не нужен. Вряд ли тебя интересуют ряды, где продают простую посуду для горожан, железо для ковки или, скажем, сено?
– Не очень, – призналась Айлин. – А что стоит посмотреть?
– Ткани, разумеется. Кроме арлезийского шелка, здесь превосходные шали работы мауритов-кочевников. А еще ковры на любой вкус, кружево и бисерное шитье, золотая и серебряная парча… Наверняка тебе что-нибудь понравится в ювелирных лавках и у торговцев восточными диковинками. Еще я бы посоветовал сходить в книжные ряды, но туда лучше пойти отдельно, посвятив этому целый день – очень уж трудно выбраться!
– Один день по базар ходить – ничего не увидеть, – подтвердила Амина, гордо восседающая на ослике. – Неделя ходить – мало-мало увидеть! Сегодня надо вкусный еда купить! В холодный страна, где живет господин и госпожа, совсем вкусный еда нет! Апельсин не расти! Гранат не расти! Сладкий персик не расти! Рыба плохой, морской гад совсем нет! А масло?! Оливка масло нет, кунжут масло нет, орех масло – и того нет! Все из Арлеза везти надо!
Искреннее возмущение в голосе мауритки позабавило Айлин, но о морских гадах, которых с таким искусством готовил Алонсо, она и вправду подумала с вожделением.
– Не думаю, что кухня Вуали испытывает недостаток в оливковом масле, – заметил Кармель, тоже посмеиваясь. – Да и апельсины с гранатами растут прямо в саду. Но купить чего-нибудь к праздничному столу и вправду не помешает. Например, морской рыбы, фруктов и сладостей. А потом выпьем шамьета и перекусим в местной кондитерской, раз уж не стали завтракать дома.
Айлин поймала себя на том, что ей хочется запрыгать от нетерпения, услышав такой превосходный план. Однако несравненным усилием воли сохранила чинный вид, помня, что выглядит благородной дамой, которую сопровождает не менее благородный кавалер. В конце концов, они с Кармелем впервые вместе выходят в город! И пусть это не совсем свидание, но… оказывается, так приятно почувствовать себя женщиной, за которой ухаживают.
Конечно, она хочет увидеть местные ювелирные лавки! И обязательно что-нибудь примерит, а потом купит все, что понравится! Конечно, им нужны сладости и фрукты, а потом будет арлезийская кондитерская, которую она с удовольствием сравнит с дорвенантской! И наконец, просто прогулка рядом с мужчиной! Ее мужчиной… Чего-то из этого у нее никогда не было, а что-то было очень давно, так что даже позабылось…
– Я же могу купить здесь подарки! – осенило ее вдруг. – Для тетушки и месьора д’Альбрэ, для Иоланды, для Клариссы Логрейн… И для Аластора с Лучано! А еще для Артура, Саймона и Дарры… Даже если кому-то не смогу послать их сразу, можно купить что-нибудь такое, что не испортится!
– У госпожа щедрый душа, – с одобрением заметила Амина. – Для женщина я выбрать подарки помочь! Для мужчина – господин и Алонсо. Идти уже скорее, а то весь базар без нас купить!
И сама рассмеялась собственной шутке, таким бесконечным выглядело людское море, начинающееся в паре десятков шагов от них. Крытые навесы, прилавки, зазывалы, от громких голосов которых звенел воздух, струи запахов – резкие, сладкие, острые, крепкие, тяжелые… Пожалуй, будь Айлин одна, она бы попросту испугалась этого всего, но в компании таких надежных и опытных спутников азартно предвкушала все, что может предложить ей Арлеза.
…Примерно через пару часов Алонсо мог бы посоперничать с осликом Амины, такие увесистые корзины тащили они оба. Кармель предложил взять носильщика, здесь это было обычным делом, но бывший контрабандист наотрез отказался, заявив, что не верит местным пройдохам, потому что слишком хорошо их знает. И вообще, такая приятная ноша ничуть не тянет! Амина, которая не несла вообще ничего, зато зорко следила за корзиной, привязанной к ослику, горячо Алонсо поддержала.
Подумаешь, они купили немного персиков! И каких-то особенно сладких гранатов, которые она придирчиво перепробовала, а потом – к священному ужасу Айлин! – чуть ли не в три раза сбила на них цену, заверяя торговца, что у них в пустыне от таких гранатов даже верблюды плюются. Еще Алонсо нес рыбу – настоящее морское чудовище, чешуйчатое и колючее, с выпученными глазами и радужными плавниками, больше похожими на крылья. Рыба была настолько свежая, что трепыхалась, когда торговец вытаскивал ее из чана с морской водой. Айлин даже стало немного ее жалко, но она рассудила, что пойманную рыбу все равно кто-нибудь съест, так почему бы не они?
Еще в корзине Алонсо было жидкое масло в кувшинчиках – ореховое, кунжутное, из виноградных косточек и еще чего-то, что Айлин даже запомнить не смогла. И зелень, включая так полюбившиеся ей артишоки. И несколько видов пай-хла-ваа, которые они выбрали вместе с Аминой – с изюмом, орехами, черносливом и курагой, сушеными персиками, кусочками нуги и пастилы… Пастилы здесь вообще было немыслимое количество, и ее даже выбирать никто не стал – просто взяли мешочек разной на пробу!
Амина же везла на ослике подарки. Цветные шали работы мауритов оказались так прекрасны, что Айлин сошла бы с ума от необходимости выбирать, поэтому купила сразу дюжину – дома решит, кому какую подарить. Еще она купила несколько ожерелий – из бирюзы, янтаря, крупных обработанных гранатов и резной кости, что смотрелась удивительно изысканно. Под ожерелья, разумеется, понадобились шкатулки – не дарить же их просто так? И снова оказалось ужасно трудно выбрать, так что Айлин твердо пообещала себе наведаться в эти ряды еще не раз.
Купить подарки для мужчин ей и вправду помогли, за что Айлин была искренне благодарна. Допустим, что порадует Саймона и Дарру, она неплохо представляла… И все-таки без разумника ей бы вряд ли удалось приглядеть великолепный письменный прибор из горного хрусталя и огромное зубастое чучело крокодила, которое торговец клятвенно пообещал немедленно доставить в Вуаль.
Аластору Кармель лично подобрал седло из какой-то особенной кожи, нарядное, с узорчатым тиснением и цветной бахромой, а для Лучано Айлин отыскала кожаный же сундучок со множеством отделений и хитроумным замочком, ярко расписанный сказочными существами, похожими на крылатых котов.
Месьору д’Альбрэ и Артуру Кармель и Алонсо купили две арлезийские сабли, придирчиво пересмотрев и перещупав чуть ли не все, что нашлось в оружейной лавке, и даже поспорив с ее хозяином с таким жаром, что Айлин испугалась – не дошло бы дело до дуэли! Но оказалось, что хозяину лавки спор даже польстил, таким он выглядел довольным, когда мужчины наконец до чего-то договорились. Воспользовавшись этим довольством Айлин осторожно спросила, нельзя ли сделать на эфесе сабли, предназначенной Артуру, гравировку в виде единорогов? Хозяин, просияв, заверил, что ему доставит истинное удовольствие выполнить просьбу прекрасной донны и пообещал отправить сабли в Вуаль сразу же по окончании работ.
А вот подарок для батюшки Аларика Айлин отыскала сама – огромный чинский набор для рисования, заботливо уложенный в плоский резной ящичек из ароматного дерева. Множество листов самой разной бумаги, от совершенно белой и шелковисто-гладкой, до желтоватой, выделанной так, что под солнцем на ней проступали замысловатые узоры; необычно тонкие кисти, нечто похожее на небольшое овальное блюдце, выполненное из зеленоватого камня, причем часть блюдца покрывал резной узор – гора, увенчанная крошечной ажурной беседкой, над которой простирает ветви могучее дерево… Блюдце торговец назвал «тушечницей» и объяснил, что в ней следует разводить тушь, предварительно растерев ее до порошка. Тушь же – сухие палочки черного цвета – скрывалась в узком деревянном футляре…
В общем, ничуть не странно, что они потратили на это два с лишним часа. Удивительно, скорее, что управились так быстро! Напоследок Айлин купила Амине вишневую шаль, расшитую золотыми цветами, и мауритка, расчувствовавшись, едва не расплакалась, а для Алонсо они вместе выбрали пестрый шелковый платок, который повар, приложив руку к груди и поклонившись, немедленно повязал вместо своего, заверив «прекрасную донну Айлин» в глубокой благодарности.
«Я ничего не купила Кармелю, – поняла Айлин, когда подарки были бережно убраны по корзинам, а дружная компания направилась к вожделенной кондитерской. – Но мы ведь еще поедем в книжные ряды! Там ему наверняка что-нибудь понравится… И себе ничего не присмотрела… Зато сколько чудесных вещей отправится в Дорвенант! Надеюсь, хоть что-то я смогу подарить сама и увидеть, понравились ли мои подарки!»
Им оставалось перейти улицу на ту сторону, где виднелась вывеска с изображением дымящейся чашки шамьета, как носа Айлин коснулся странный запах – не такой сильный, чтобы доставить заметное неудобство, но все же неприятный, словно где-то рядом застоялась на солнце вода из-под уже увядших цветов. Айлин повертела головой, пытаясь понять, что же может так пахнуть, и быстро обнаружила источник запаха: несколько больших – почти до середины груди торговца! – открытых бочек. Из одной торговец как раз извлек огромную раковину – серую, покрытую какими-то зеленоватыми наростами, не слишком приятного вида, со всех сторон показал ее покупательнице и уронил обратно.
– Здесь продают раковины? – удивилась Айлин, и Кармель с улыбкой кивнул.
– Это пинна, моя донна. Она съедобна, даже вкусна, хотя и отличается от мидий. Если хочешь, Алонсо приготовит ее сегодня на ужин… – Айлин поспешно кивнула, и Алонсо, просияв, направился к бочке, на ходу засучивая рукава, словно собирался торговаться действием. – На базаре пинну продают только для еды, – продолжил Кармель. – Но, кроме того, именно пинна дает нити, из которых ткут арлезийский шелк.
– Как шелк?! – не поверила Айлин, во все глаза уставившись на раковины, которые Алонсо укладывал в большую корзину. – Вот из этого?!
Кармель негромко рассмеялся и кивнул:
– Никто не верит. Сколько людей пытается разгадать секрет арлезийского шелка! Итлия посылает шпионов, Порта Султанская предлагает столько золота, что можно купить небольшой город, а когда им честно говорят, что арлезийский шелк создают раковины, не верят. Впрочем, нити до обработки так невзрачны, что недоверие вполне объяснимо. Боюсь и представить, что сказали бы эти люди, увидев чинского шелкопряда!
– А если кто-нибудь все-таки поверит? – осторожно спросила Айлин, удивляясь, как можно вот так просто взять и открыть самый драгоценный секрет страны. – Вдруг найдется упорный человек, который действительно глубоко исследует этот вопрос?
Кармель небрежно пожал плечами.
– Если такое и случится, то не принесет другим странам особенной пользы. Однажды, чуть больше двадцати лет назад, принц Джанталья распорядился достать целое семейство пинн вместе с камнями, на которых они растут, и поселить их в море у Лавальи. Считается, что пинна очень полезна для дам в тягости и способствует рождению здоровых детей. Ничего не вышло, пинны не прижились. Благополучно эти раковины чувствуют себя только в море Арлезы.
– Как удивительно, – тихонько сказала Айлин. – Сколько же на свете чудес? Мне казалось, что я знаю так много, но стоит сделать шаг – и открываются бесконечные просторы неизведанного…
Она невольно вспомнила их с Кармелем разговор перед тем, как его вызвали во дворец по делу о заговоре. И подумать только, что ее жизнь могла пройти в жестких рамках, положенных благородной леди, без права распоряжаться собой… Да просто без права нос высунуть из дома, не спросив прежде разрешение отца, брата или мужа! Не родись она магессой, осталась бы без академического образования, свободы, возможности выбирать собственную судьбу… Не увидела и не узнала бы почти ничего!
– Мага казнят! – раздался вдруг истошный крик какого-то мальчишки. – За колдовство! Маг превратил почтенного торговца в нечистое животное! Идите смотреть! Белого мага казнить будут!
– Живьем в масле сварят! – подхватил другой, такой же голосистый. – На крюк за ребро подвесят! А потом в рабство продадут! Диким кочевникам!
Айлин попыталась представить, зачем кочевникам подвешенный за ребро и сваренный в масле маг, а потом поняла, что это всерьез, и содрогнулась. В растерянности глянув на Кармеля, она увидела, как магистр мгновенно подобрался, расслабленная спокойная улыбка исчезла с его лица, а глаза хищно и недобро сузились.
– Прости, но тебе придется пойти в кондитерскую самой, – негромко сказал он. – Амина проводит…
– Я с тобой! – выдохнула Айлин. – Прошу!
– Хорошо, – неожиданно согласился магистр. – Если обещаешь молчать и не вмешиваться. А если там вдруг окажется что-то опасное, немедленно уйдешь порталом в Вуаль.
– Обещаю, – послушно согласилась Айлин, тронув пальцем кольцо-ключ.
Амина и Алонсо, которым Кармель велел оставаться на месте, коротко кивнули и отвели ослика подальше от толпы, которая ринулась туда, откуда прибежали мальчишки. Айлин тут же поняла, почему Кармель предпочел взять ее с собой. В нарастающем переполохе слишком легко было потеряться, но все же вокруг магистра, крепко подхватившего ее под руку, люди не слишком толкались, опасаясь задеть дворянина с дамой. Во всяком случае, добраться до высокого помоста, на котором явно что-то происходило, Айлин с Кармелем удалось быстро.
Как ни странно, здесь оказалось тише, и хотя люди шумели, расспрашивая друг друга, что происходит, но без криков, страшных предсказаний и угроз. А еще, что тоже показалось ей необычным, очень многие говорили по-итлийски, хотя порой в общем гомоне слышалась то фраганская, то арлезийская речь.
– Здесь так много итлийцев? – спросила она Кармеля и тут же испугалась, вдруг отвлекает его от чего-то важного?
– Что? А, нет, – рассеянно ответил тот, вглядываясь вперед. – Просто итлийский – общий торговый язык южного побережья…
Общий? То есть на нем могут договориться арлезиец и, скажем, фраганец? Как удобно…
– Вон, вон он! – слышалось вокруг. – У, негодяй, сын змеи и шакала! Погубил почтенного человека, богатого купца!
– Да какой он почтенный? – фыркнул кто-то в ответ. – Или вы его не знаете? Этот жабий помет уже давно выпрашивал беду на свою голову. Хорошо сделал парень, если дал ему укорот!
– Сегодня – его, а завтра – кого?! – не унимался первый. – Маги думают, что они любимые дети богов, что им все позволено! Кого он еще заколдует, а? На виселицу проклятого колдуна! Или дара лишить!
– Ты, почтенный, тоже купец? – бойко ответили ему. – Тогда возьми свою выручку и купи немного разума, если найдешь такой товар. Без тебя разберутся, что делать с магом, или не видишь, суд начался? Или не веришь нашему…
Он добавил какое-то непонятное слово, но Айлин уже отвлеклась от перепалки, вглядываясь в то, что происходило на помосте. Там стояли трое – но выглядели и вели они себя совершенно по-разному!
Первый, кто мгновенно привлек ее внимание, был, несомненно, южанином, но из какого народа, Айлин сообразить не смогла. У этого человека оказалось круглое, лоснящееся лицо, густая черная борода, не такая короткая, как у всех уже виденных ею арлезийцев, а длинная, завитая крупными кольцами и украшенная блестящими золотыми заколками. Одет он был сразу в три долгополых шелковых одеяния, похожих на домашние халаты. Но кто надевает халат, выходя в город?! Еще и так странно, один на другой?! Полы разлетелись, и было видно, что самый нижний халат из пронзительно-желтого шелка, второй – малиновый, а третий, верхний, в узкую разноцветную полоску, идущую от воротника к подолу.
Должно быть, совсем недавно это был очень важный человек!
Сейчас он стоял на четвереньках и лаял.
Громко, надсадно и на одной ноте, не умолкая ни на минуту.
Его роскошно украшенная борода при этом расстелилась по помосту, а яркие мягкие туфли с причудливо загнутыми носами слетели с ног и валялись рядом…
В нескольких шагах от него замер, скрестив руки на груди и выпрямившись, маг в такой же странной, но куда более скромной одежде. Голову его прикрывал от палящего солнца большой платок, наброшенный на волосы примерно так же, как женское покрывало, только закрепленный не шпильками, а витым шнурком, и не закрывающий лицо. Одежда и платок были белыми, и маг выделялся среди пестрой толпы, как снежный сугроб среди ярко цветущего луга.
Айлин даже не сразу посмотрела на его лицо, а посмотрев, удивилась еще больше. Маг – разумник, конечно же, разумник! – не был ни арлезийцем, ни мауритом, ни вообще южанином. Дорвенантец! Голубоглазый, с выгоревшими на солнце и оттого белесыми бровями, с конопатым носом и таким добродушным и открытым лицом, словно только что спрыгнул со страниц многочисленных сказок о Брайане-простаке.
Через несколько мгновений он наткнулся взглядом на магистра, молча стоящего рядом с Айлин, и его лицо тут же дрогнуло, на нем появилось растерянное и, кажется, виноватое выражение.
– Вот болван… – тихо проговорил Кармель. – Благие Семеро, ну какой же болван…
Однако в голосе его не слышалось ни страха, ни напряжения, и Айлин с облегчением поняла, что вряд ли молодого разумника ждут страшные кары, о которых кричали базарные мальчишки. Иначе магистр не был бы так спокоен, верно?
И наконец, с другой стороны от лающего замер третий. Несомненно, это был благородный дон, одетый совершенно по-арлезийски. Иначе говоря, в те же черные штаны и белую рубашку, как Алонсо, Кармель и еще изрядная часть мужчин вокруг. Единственное отличие – голова дона была повязана ярко-алым, просто горящим на солнце платком, расшитым надо лбом мелкими золотыми и серебряными монетками. За его широкий кушак такого же алого цвета была заткнута длинная плеть с деревянной рукоятью, свернутая широкими кольцами. А на лице виднелось выражение крайней досады, словно дона чрезвычайно раздражало происходящее вокруг. Айлин присмотрелась…
Нет, конечно, наверняка это благородный дон! Просто лицо у него было до того разбойничье, что рядом с ним даже Алонсо казался смиренным отшельником! Айлин невольно подумала, что на помосте очень не хватает прикованного к благородному дону ядра, ну или что там приковывают к каторжникам. А до чего бы оно ему подошло! В точности как Луне – новое седло, подаренное Аластором на Солнцестояние.
Внезапно благородный дон тоже их увидел, но, в отличие от мага, просиял и махнул рукой. Люди вокруг шарахнулись в сторону, то ли почтительно, то ли боязливо образовав круг, в середине которого оказались Айлин с Кармелем.
– Постой здесь, – попросил Кармель, и Айлин, снова услышав, что его голос спокоен, кивнула.
Под взглядами толпы Кармель взбежал на помост и поклонился разбойнику в алом платке: уважительно, но не слишком глубоко, как положено кланяться высокопоставленному, но дружественному лицу или старшему родственнику.
Разбойник что-то сказал ему, Кармель ответил и при этом, как показалось Айлин, вздохнул, а лицо разбойника стало еще более довольным. Отвернувшись от него, Кармель бросил какой-то аркан в сторону лающего человека, и тот смолк, высунув язык и тяжело дыша – в точности, как собака на жаре. Айлин даже захотелось попросить принести миску с водой, но она прикусила язык. А собеседник Кармеля, вытащив из-за пояса плеть, щелкнул ею в воздухе.
Толпа разом стихла, словно на нее опустили полог безмолвия, и в этой тишине человек в алом платке заговорил. Говорил он по-арлезийски, но два глашатая на ступенях помоста, которых Айлин не сразу заметила, тут же повторяли его речь на фраганском и итлийском:
– Властью, данной мне королем и законами Арлезы, я передаю право вершить справедливый суд и принимать решение по этому делу! Поскольку преступление совершил маг Белой гильдии, судить его будет магистр Ордена и той самой гильдии, к которой принадлежит преступник. Судья – арлезийский дворянин и облечен доверием короны, посему его решение должно быть принято полностью и не может быть оспорено, его слово – мое слово!
Айлин спрятала руки под покрывало и нервно сплела пальцы, едва заметив, что круг возле нее стал еще шире, а люди с любопытством смотрят в ее сторону. Кто же этот человек?! И почему ей кажется, что он только что избавился от неприятной заботы, переложив ее на Кармеля? А может, и не кажется?
Кармель в это время бросил магу несколько слов, и тот, кивнув, торопливо заговорил. Увы, хотя говорил он по-дорвенантски, больше Айлин ничего не расслышала. В полной тишине, разлившейся вокруг помоста, магистр спросил что-то еще, молодой разумник ответил… Кармель повернулся к толпе, сделав шаг вперед, чтобы его все видели, и громко заговорил по-арлезийски, делая после каждых нескольких слов паузу, чтобы глашатаи успевали переводить.
– Опросив подсудимого и применив магию, чтобы проверить его слова, я убедился, что мэтр Брайан Эверс говорит правду и ничего не скрывает! Брайан Эверс, маг Белой гильдии, служит базарным магом великого и славного города Эль Корда, столицы и сердца Арлезы. Его дело – следить за соблюдением законов. А именно – той их части, что касается злонамеренного влияния на человеческий разум. Все вы знаете, что дело это нужное, полезное и богоугодное, ибо никто не хочет быть обманутым или лишенным свободной воли, дарованной нам Благими!
Толпа вокруг зашепталась, люди начали кивать, и Айлин перевела дыхание. Ага, значит, разумник – надо же, и в самом деле Брайан! – маг на службе короны! Плохо это или хорошо именно сейчас, она не знала, но Кармель, кажется, облечен доверием властей, значит, у собрата по Ордену будет лучшая защита из возможных! Что же он натворил?!
Она бросила взгляд в сторону человека в халате – тот ухитрился сесть по-собачьи, поджав ноги, оттопырив пухлый, обтянутый полосатым шелком зад и опершись на выставленные вперед руки, и смотрел на толпу бессмысленным, но спокойным взглядом.
– По его собственному признанию, мэтр Брайан Эверс действительно заменил разум почтенного торговца Фарруха абдель Азиза разумом собаки, – громко продолжил Кармель, и толпа ахнула, как один человек. – По законам Ордена и Белой гильдии мэтр Эверс совершил тяжкое преступление. Однако причина такого поступка в том, что торговец Фаррух принуждал мэтра Эверса заняться магическим усмирением мауритских рабов. Согласно законам Арлезы и Ордена продавать рабов, усмиренных в другой стране и магом, не принадлежащим к Ордену, не запрещено. Однако проводить усмирение на земле Арлезы – недопустимо и преступно! Когда мэтр Эверс отказался, торговец Фаррух кинулся на него с кинжалом, и мэтр Эверс произнес заклятие ради спасения собственной жизни.
Он снова помолчал. Глашатаи торопливо переводили, толпа тихо и опасливо гомонила, но Айлин все же расслышала, что торговец с необычным именем – наверное, все же маурит, а то и вовсе откуда-нибудь из Султаната? – не пользовался хорошей репутацией. По правде говоря, она расслышала в толпе такие слова, сказанные о нем, что предпочла заподозрить себя в плохом знании языка. Ну не может же человек заниматься такими противоестественными вещами с собственным кошельком, карманами покупателей и базарной казной? Хм… или может? Надо бы запомнить и спросить Кармеля, что эти фразы означают!
Магистр тем временем продолжил:
– Учитывая все это, мэтр Эверс приговаривается к штрафу в тысячу золотых флоринов, которые он должен внести в казну Ордена. Еще пятьсот мэтр обязан передать в казну Эль Корды. Из обеих сумм по совокупности и согласно законам будет уплачен штраф семье торговца Фарруха… – И, помедлив, добавил: – Пожалуй, можно считать, покойного торговца.
– Можно! – с явным удовольствием подтвердил дон в алом головном платке. – Даже если он придет в себя! Кто же будет иметь с ним дело после подобного? Ну а если не придет… Наследники о нем позаботятся. Благодарю, друг мой. Ваш приговор справедлив и беспристрастен!
«Полторы тысячи золотом! – ахнула про себя Айлин. – Это же огромная сумма! А если мэтр Эверс не сможет заплатить?! Что с ним тогда будет?!»
– У вас деньги есть? – не столько услышала она слова Кармеля, негромко сказанные молодому разумнику, сколько догадалась о них по движению губ.
И тут же с облегчением увидела, что тот кивнул – уныло, но без возмущения.
А дон в алом платке что-то еще сказал Кармелю, тот ответил легким поклоном и быстро сбежал по ступеням помоста. Выскочившие откуда-то люди подхватили злосчастного торговца под руки и понесли прочь, тот болтал ногами в воздухе и вроде бы потявкивал. Айлин содрогнулась – страшная участь! Но потом вспомнила Амину, которой повезло оказаться на попечении Кармеля… А если бы она, с ее покорностью и преданностью, попала не к такому хорошему хозяину?! Что с нею стало бы?! Нет уж, этот мерзавец получил по заслугам! Даже странно, почему магистр присудил мэтру Эверсу такой большой штраф!
– Нас приглашают на чашку шамьета, – весело сказал Кармель, оказавшись рядом с ней. – Учитывая, что завтрак мы пропустили и до кондитерской так и не добрались, думаю, это очень своевременное приглашение!
– А этот дон в алом платке… – осторожно начала Айлин, догадавшись, от кого приглашение поступило.
– Дон Хосе Мануэль, базаргин и младший принц Арлезы.
Толпа расходилась, возбужденно обсуждая случившееся, но к ним все так и проявляли чрезвычайную любезность, стараясь никоим образом не задеть и даже не оказаться на пути. Айлин показалось, что при этом базарный народ выказывал не страх, а уважение, взгляды людей оставались приветливыми.
– Младший принц и… кто? – не поняла она.
Неужели в Арлезе принцу можно занимать какую-то должность, явно связанную с торговлей?! Или непонятный «базаргин» означает что-то другое? И почему они с Кармелем приветствовали друг друга так… по-семейному? Нет, она, конечно, помнит, что донна Кармела происходит из младшей ветви королевской семьи, но ведь род от нее отказался?!
– Базаргин – управляющий главным базаром Арлезы, – охотно пояснил Кармель. – Это очень почетная должность, традиции которой уходят в глубочайшую древность. Символы этой должности – алый платок с монетами, алый же кушак и плеть, в пределах базара только базаргину позволено их носить. Статус базаргина по важности приравнен к статусу канцлера, потому что гербовый орел Арлезы, как здесь говорят, имеет два крыла – флот и торговлю.
– И… он так запросто пригласил нас на чашку шамьета? – уточнила Айлин. – Потому что вы ему помогли?
– И поэтому – тоже, – усмехнулся Кармель, беря ее под руку. – Но главным образом – просто по-родственному. В отличие от семьи де ла Гуэрра, с ла Корда, то есть правящей ветвью королевской семьи, вполне можно иметь дело. Во всяком случае, в этом поколении. Хосе Мануэль увидел меня с дамой, и ему стало любопытно. Но не беспокойся, он умеет хранить секреты и никогда не станет компрометировать женщину лишними разговорами. Заодно перед шамьетом я собираюсь перемолвиться несколькими словами с этим ослом Эверсом, и присутствие принца будет как нельзя более кстати!
Айлин от души пожалела незнакомого ей мэтра, которого, похоже, ожидали еще неприятности, кроме огромного штрафа. Несмотря на легкий и будто бы спокойный тон, магистр явно был недоволен!