Я не стал провожать Трубецкого. Он слишком давил на Анну, а мне не хотелось, чтобы девушка ассоциировала меня с его помощником. Достаточно того, что она узнала из нашего разговора.
Поэтому я подвинул стул так, чтобы сесть напротив принцессы. Потом предположил, что это тоже слишком официозно и, скрипнув досками пола, подвинулся на свое место. Девушка все это время смотрела на крышку стола и только когда я замер, вдруг спросила:
– Ты здесь живешь?
– Я.. а, да. С недавнего времени, – спохватился я, еще не привыкнув к тому, что на ближайшие месяцы этот дом станет моим постоянным обиталищем.
– Хм, – она с усилием потерла висок, наморщила лоб и посмотрела на меня так, словно хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать слова. Я терпеливо ждал, не смея даже случайно перебить ее, пока Анна не произнесла наконец: – Значит, у тебя есть что-то из еды?
– Конечно! – я тут же вскочил. Стул зашатался и едва не грохнулся на пол, тогда как Анна не сдержала смешок. – Чего ты хочешь?
– Лучше чаю… – многозначительно произнесла она, когда я уже спешил вскипятить чайник. Пробежавшись по кухне, я заметил, что припасов после Трубецкого осталось достаточно.
– Может, кофе? – намекнул я на странности в выборе напитка.
– Кофе? – переспросила девушка, отчасти смущенно, но в большей степени недоверчиво. – Никогда его не любила.
Я решил пойти напролом и через несколько минут поставил на стол чашку с чаем напротив Анны и кофе неподалеку. Принцесса искоса поглядывала на коричнево-серую пенку.
– Знакомый запах? – с улыбкой спросил я.
– Да, но… я не могу назвать его неприятным… – девушка обняла чашку с чаем обеими ладонями, но не отпила ни глотка. – И даже как будто что-то помню.
– Когда мы с тобой встретились в первый раз, – начал я, – когда ты оказалась у меня дома, первое, что я приготовил тебе и профессору Подбельскому – это кофе. И ты с удовольствием пила его. Во второй раз, неделю спустя, ты отказалась.
– Пока что все путано, – она подняла на меня глаза, и я с облегчением заметил, что не вижу больше в ней никакой отчужденности. – Я вижу, что ты не обманываешь меня. Тем более, мне кажется, что я действительно когда-то пробовала.
– Но ты же помнишь, что мы сделали ЭТО, – достаточно толсто намекнул я. – Не отнекивайся, ты покраснела, я видел.
– Покраснела, да, – принцесса старалась держаться серьезной, но улыбка играла на ее губах, исчезая лишь на доли секунды. – Это я помню слишком хорошо.
– Так что же с тобой случилось, Ань? Что за чертовщина происходит вокруг тебя? Нет, я не заставляю тебя вспоминать все прямо сейчас, – поспешил добавить я, чтобы не напугать девушку активными расспросами. – Прежде всего, тебе надо отдохнуть. Успокоиться. Не знаю, что с тобой делали в клинике, но здесь ты в безопасности.
– Надеюсь, – она наконец-то сделала глоток горячего чая, – не скажу, что в клинике было плохо. Были процедуры и добрые доктора. Но я скучаю по семье.
– Естественно! – тут же подхватил я. – Я думаю, что ты с ними увидишься. И не слишком долго ждать осталось. А ты их видела в тот день, когда дядя привез тебя?
– Только матушку, а потом… смутно помню, что было потом.
– Потом тебя и увезли. Кто-то должен знать причину. Но я не вижу ни одной, чтобы держать тебя в лечебнице, – добавил я пару утешающих штрихов.
– Спасибо, – Аня позволила себе улыбнуться чуть шире. – Но расскажи о себе. Я помню, что ты из другого мира. Что ты спас меня из горящего здания. Помню, что происходило в поместье у дяди, – тут она призадумалась. – Скажи, ты шпион?
– Вы определенно все сговорились, – настал мой через смеяться. – И считать меня шпионом. Нет, нет, нет. И еще раз нет, – тут мне пришло в голову, что я слишком активно отнекиваюсь, но я все равно продолжил. – Я все равно не шпион.
– А я уж подумала, что вы разыграли, как у древних греков, классическую обманку. Знаешь, когда один отвлекает на себя внимание, а второй в этой время действует.
– Прости, этого я не знаю, не изучал древнюю культуру. Я не шпион, правда. Я вот уже почти двадцать лет, как живу во Владимире. Я учился в нашем областном университете. Заочно, правда. Ты спрашивала, что это такое, и…
– Я помню. Это я помню, – твердо произнесла Аня.
– И работал. Поэтому никак шпионом быть не мог. А здесь, ох, стоит ли тебе рассказывать, – вздохнул я.
– Рассказывай. Мне очень интересно, – сказала девушка и добавила себе чай.
Раньше я и не задумывался над тем, сколько всего произошло с того момента, как я отправил Анну во дворец. Столько событий за какие-то пару недель. А начал я по порядку, но не стал очернять дядю, который откупился от меня несколькими пачками ассигнаций. Рассказал, как ждал звонка и как имперский секретариат меня нагло игнорировал.
Потом, несмотря на увещевания профессора, отправился к Дитеру, тому самому немцу-ростовщику, что помог мне с первыми документами. Рассказ о графе Апраксине, первом должнике, я постарался сократить, но все равно не смог избежать упоминания об Элен или Алене, как она сама себя называла вне сцены.
Я опасался, что принцесса будет ревновать, но она лишь спокойно уточнила, не было ли чего-то большего между нами. И я, в этот раз ни капли не покраснев, твердо ответил «нет».
За разговором постепенно был опустошен чайник, да и еда на столе тоже подошла к концу. Мне пришлось прерваться на некоторое время, но Аня не желала пауз и проследовала за мной на кухню, где я рассказывал о том, как мы разбирались с графом.
– Эти приключения очень увлекательны, чрезвычайно. Я так понимаю, что ты помог ростовщику вернуть долг? – уточнила девушка.
– С лихвой, – ответил я, орудуя ножом на разделочной доске.
– Но ты ничего не сказал до сих пор об этом доме.
– Это очень печальная история. Иногда я продолжаю винить себя в случившемся.
Отнекаться от полноценного рассказа не вышло. Девушка во всех подробностях расспросила меня о том, что случилось. Скрывать что-то было глупо.
– Я не вижу ничего, за что стоит себя корить, – неожиданно для меня произнесла Аня. – Ты с ним договорился, и он дал свое согласие. К тому же он жил один. Если бы он был против, то не стал бы давать тебе уроки верховой езды. Или тренировать бою на саблях. Но он погиб. По своей вине. Не ты спугнул его лошадь, не ты вливал в него алкоголь. Максим, – она подвинулась чуть ближе, настолько, что я ощутил тепло, исходящее от нее, – я вижу, ты многое сделал. И наверняка что-то из твоих деяний люди могут счесть противозаконным и постыдным. Но в смерти прежнего барона ты не должен винить себя.
Она пальцами нашла мою ладонь и слегка сжала ее, а я ощутил дрожь от ее прикосновения, от того, что все самое страшное оказалось позади.
– Я помогу, – Аня отпустила меня и подхватила пару тарелок, уставив их на стол в гостиной.
Еще несколько секунд я стоял, как истукан, и только когда девушка позвала меня, вышел из кухни. После я закончил повествование тем, как нам удалось пробраться на бал, но вместо разочарования я сразу перешел к финалу и быстро закруглил рассказ, не забыв упомянуть и собственное спасение.
– Длинная история, – закончил я.
– Обычно это говорят в начале.
– Только если не хотят говорить, – усмехнулся я.
Аню словно держали на диете в клинике. Она медленно, но охотно ела, при этом с каждым часом становилась все более естественной.
– И ты не утаил от меня ни одной детали? – слегка прищурилась она.
– Нет.
– Тогда скажи. У тебя есть титул. У тебя деньги, которые ты легко можешь перевести в золото и с помощью того же Павла Трубецкого отправить их к себе домой. Извини, мог бы. Сожалею, что ты лишился своего старого дома. Но ты мог бы жить припеваючи. И все же вернулся. Мог бы отказать Эдуарду.
– На что ты намекаешь? – недоверчиво спросил я.
– Неподалеку от тетушки, которая сейчас гостит – все равно что живет – в одной из германских провинций, жило пристойное семейство, – начала Аня. – Я нарочно издалека, сейчас ты все поймешь. Это семейство было и богатым, и многолюдным. Кто-то из их родственников увлекся местной политикой, другие владели производствами – словом, успешная и богатая семья.
– Пока я не очень понимаю, к чему ты ведешь.
– Сейчас-сейчас. Мне тогда было лет пятнадцать. Самое время подыскать партию, будущего супруга. Опору и защитника, – выразительно произнесла она, как мне показалось, с слишком большой долей иронии. – В лице Ларса. Красивое имя, отличная семья. Мои родители были довольны. Мы с ним виделись дважды, – красноречиво дополнила она, – а потом он написал, что ему неохота ездить так далеко.
– Да он о… – вырвалось у меня.
– Может быть, – продолжала Аня, как ни в чем не бывало, – но суть не в этом. Между тем, как мне его описали и представили, сильного, умного и благородного, и тем, кем он оказался в итоге – лежала пропасть. И я не жалела, что он так написал, – она немного помолчала. – Но в связи с этой историей я хочу спросить тебя прямо: почему ты не вернулся к прежней жизни, получив деньги?
– Ты знаешь, что все это я затеял не ради денег, – ответил я, стараясь вникнуть в сложность ее истории. – А ради тебя.
– Почему? – сразу же спросила Аня.
– Потому что я не мог оставить тебя одну.
– Так я же была не одна. Я была во дворце, и ты не знал, что со мной что-то случилось. В чем же дело?
– А может я чувствовал, что с тобой что-то не так! Или влюбился, – внезапно добавил я, чтобы не тянуть с признанием.
– Правда? – девушка посерьезнела. – Извини, вырвалось. Верю, причем охотно. Твой рассказ о всем, на что ты пошел, да и то, что я сама видела в поместье у дяди – это сильно. Действительно.
– Сейчас ты должна сказать «но» и добавить что-нибудь, что остудит мой пыл, – пошутил я. – Потому что мои попытки тебя спасти столько раз срывались, что я уже не верю в хорошее.
– Максим, я рассказала тебе историю про Ларса для того, чтобы показать, насколько сильно ты отличаешься от него. В лучшую сторону. Мне кажется, что мой телохранитель, который столько лет скрывался, но защищал меня, еще преподнесет нам несколько сюрпризов, но в тебе я уверена полностью. И я рада, что сейчас нахожусь здесь, а не в клинике.
Я даже глаза прикрыл, настолько сильное облегчение я испытал после ее слов.
– Но сейчас, – Аня посмотрела на часы: мои рассказы заняли непристойно много времени и за окном солнце уже клонилось к закату, – я была бы не прочь выспаться. Только в своей кровати. Надеюсь, это возможно?
– То есть, одна? – а вот и первый ушат холодной воды.
– Не пойми меня неправильно, Максим. Я все помню, что было между нами, но сейчас не время. У меня, должно быть, слишком правильное воспитание, – она сильно покраснела и схватила меня за руку.
– Да-да, я понимаю, – ответил я.
И я действительно понимал. Мы прошли через многое. Можно было броситься друг другу в объятия, высказать признание, как сделал я, но на Ане еще утром был больничный халат. Глупо лезть к человеку вот так.
Принцесса встала и приблизилась ко мне, а я неловко встал, не в силах оторваться от чарующего взгляда карих глаз. Она наклонила голову и, не закрывая глаз, поцеловала.
– Спасибо, что спас меня. Снова, – и она мило улыбнулась после этого.
Ради этой улыбки я был готов на многое. Или даже на все.