– Что? В чем дело? – невольно вскрикнула шаманка, когда на пороге собственного дома ее подтолкнули в спину. – Кто?..
Обернувшись, женщина увидела довольно высокую девушку в богатом темно-синем наряде и мигом узнала ее.
– Юная госпожа? – позвала гадательница. – Зачем вы пришли?
Ляна прищурилась, рассматривая женщину. План созрел в тот самый момент, когда девушка поняла, что гадательница направляется не по делам, а домой. Наблюдая за тем, как вьются по ветру хвосты ее пояса, Эмилянь все для себя решила. Но теперь даже и не знала, как и с чего начать.
– У меня есть к вам дело, – наконец сказала девушка. – И я вам за него заплачу. Хорошо заплачу.
Ляна замерла, ожидая решение шаманки. На самом деле девушка не собиралась уходить, если ей откажут, но ответ требовался для того, чтобы определить следующий шаг.
– Дело? – переспросила шаманка. – Меня вновь зовут на постоялый двор к вашей семье?
– Нет, это касается только меня, – пояснила Эмилянь, внимательно наблюдая за реакцией женщины. Глаза той бегали. Похоже, по нервозности Ляны шаманка начала о чем-то догадываться.
– Что же вы хотите, молодая госпожа? – немного помолчав и что-то для себя решив, с улыбкой спросила гадательница.
Обойдя Ляну, женщина поставила довольно увесистый узел у двери и плотно ту прикрыла, заперев на засов.
– Идемте, – предложила хозяйка дома. – У меня тут, конечно, небогато…
Ляна медленно прошла за женщиной, мягко выудив из складок пояса крохотный кинжал. Зажатый в руке, он оставался незаметным для окружающих.
– Так ради чего вы пришли? – спросила шаманка, войдя на кухню в задней части дома и налив в большой чайник воды из деревянного ведра.
– Я хочу, чтобы вы мне кое в чем помогли, – издали начала Эмилянь. – Но хочу сразу предупредить.
– О чем же?
– Я согласна вам заплатить… – сказала девушка и красноречиво тронула свои серебряные подвески кончиками пальцев. – Но не думайте, что мои родственники дадут вам больше или хотя бы столько же, если вы попытаетесь обмануть меня и пойдете к ним.
Эмилянь умолкла и уставилась на гадательницу, ожидая ответа. Короткое лезвие согрелось в ладони и чуть царапало кожу, помогая девушке не терять концентрацию. Сейчас очень многое зависело от того, будет ли Ляна осторожна.
– И что же вы хотите, юная госпожа? – чуть нервно улыбнувшись, спросила шаманка. – Чем я могу вам помочь? Я человек маленький. Гадаю, обряды провожу. Могу нарисовать кое-какие талисманы… На удачу, на благополучие… Зачем вы пришли ко мне?
Ляна прищурилась, внимательно следя за женщиной, а та улыбалась и делала вид, что не замечает нервозности своей непрошенной гостьи.
– Я хочу, чтобы вы изменили мой внешний облик, – напрямую ответила Эмилянь.
Она рисковала. Рисковала с того самого мига, как сделала шаг от перевернувшейся повозки. И теперь шла наощупь в темноте.
– О чем вы? – удивилась гадательница. – Внешность? Разве мне подобное под силу? Я просто шаманка.
Ляна хмыкнула, наблюдая за женщиной. От нее не укрылось то, как гадательница невольно вскинулась, услышав требование. На одну секунду в темных глазах мелькнул страх и досада.
– Просто шаманка? – переспросила Ляна и шагнула вперед, продолжая неотрывно смотреть на женщину. – Нет. Вы не просто шаманка.
Не давая себе времени на размышления или сомнения, Эмилянь кинулась вперед, загоняя гадательницу в угол между печью и корзиной с дровами. Рывком скрутив руки шаманки и перевернув ее на живот, Ляна без какого-либо сожаления уселась сверху и сдернула с поверженной шапочку.
– Что вы делаете?! – заверещала гадательница. – Какое вы право имеете?!
Ляна, не слушая воплей, отбросила лезвие и зарылась в волосы женщины пальцами, в считанные секунды отыскав длинный и толстый золотой волосок у шаманки на затылке, аккуратно свернутый колечком и перевязанный лентой. Девушка довольно хмыкнула и схватила волосок двумя пальцами.
– Ага.
Шаманка мигом замерла и задрожала под ней.
– Просто шаманка? – повторила Эмилянь. – Вы шулмас! Будете и теперь отрицать?
Про себя же девушка невольно облегченно выдохнула. Она не была до конца уверена, что верно угадала тайну гадательницы. Да и сказки о ведьмах могли лгать.
– Нет, нет, – все же попыталась отнекиваться женщина.
– Золотой волос так просто не растет, – припечатала Ляна. – Все знают, что это отличительный признак шулмас. Метка той или того, кто ради силы совершил многие злые деяния, кто впустил в себя темную силу, кто узнал тайные темные знания.
Гадательница чуть поникла и прошипела:
– И что, даянам меня собираетесь сдать, юная госпожа?
Ляна фыркнула, поднялась с пола, прихватив свой кинжал, и презрительно отряхнула ладони.
– Нет, не собираюсь, – сказала она, глядя на то, как поднимается шаманка. Злой, совершенно хищный взгляд девушка проигнорировала. – Но не стоит отпираться. Зачем? Я заплачу за работу. Больше, чем вы смогли бы получить за какой-нибудь обряд или гадание.
Подтверждая свои слова, Ляна сняла с головы обруч со всеми подвесками и стала медленно, одна за другой, отцеплять нити, наблюдая за реакцией ведьмы. А та следила. Внимательно, чуть воровато. Глаза гадательницы блестели.
Ляна невольно усмехнулась. Оплачивать дело припрятанными в поясе деньгами она не планировала. Как не планировала и отдавать ведьме все украшения. Но полдюжины длинных нитей серебра с жемчугом и подвесками стоили куда больше всех имевшихся у Эмилянь денег. Ко всему прочему, серебряные украшения вызывали гораздо меньше вопросов, чем золотые, так что ведьма могла смело отнесли их в любую лавку в городе в качестве оплаты.
– И не говорите мне, что вы ничего не умеете, – хмуро глянув на женщину, предупредила Ляна. – Не поверю.
Шулмас прищурилась и переступила с ноги на ногу.
– Это темное колдовство, – предупредила женщина.
Ляна ничего не ответила. Прямо сейчас она была готова многое отдать, чтобы на какое-то время измениться настолько, чтобы никто из семейства Гоам ее не узнал. Если ей это удастся, они ее не разыщут.
О том, как будет жить, оказавшись без защиты родни, девушка старалась не думать.
«Как-нибудь, – решила она. – Все лучше, чем изо дня в день чувствовать на себе злой взгляд госпожи Гоам… Лучше, чем покориться их решению!»
***
– Юная госпожа, вы же понимаете, что я не могу гарантировать результат? – в третий или четвертый раз напомнила гадательница, пряча украшения в рукав. – Это очень сложно.
Ляна проигнорировала слова женщины и вернулась в предыдущее помещение, пристально его осматривая. Дом ведьмы представлял собой совсем небольшое и довольно ветхое строение. На первом этаже располагалась лишь кухня и две небольших комнатки, разделенных между собой деревянной ширмой.
Обе комнатки были заставлены массивной мебелью, не отличающейся ни изяществом, ни даже аккуратностью. На покосившемся стеллаже рядом с несколькими книгами и свитками теснились всевозможные бутылочки, чашки, стопки с гадательными палочками. В углу передней комнаты громоздились запыленные глиняные горшки, от которых резко воняло скисшими овощами. Со стен, закрывая трещины, свисали выцветшие полотнища, флаги. Тут и там были приклеены талисманы, пестревшие неровно нанесенными рунами. Полы покрывали грязноватые циновки, кое-где валялись непонятные серые тряпки. Это место кардинально отличалось от всего, что Эмилянь когда-либо видела, но девушка и бровью не повела. Прямо сейчас ее мало волновал быт попавшейся ей шулмас.
– Я не уверена, что у меня выйдет, – еще раз повторила шаманка. – Дело не простое.
Ляна хмуро глянула на женщину и напомнила:
– Вряд ли это сложнее, чем творить гадости и приносить кровавые жертвы ради силы, молодости и бессмертия. Что вы сделали ради своей силы? Чем пожертвовали? И насколько еще остались человеком?
В сказках упоминалось, что для того, чтобы увеличить свою силу, шаману или шаманке предстояло совершить множество злых и жестоких поступков, и лишь когда сама душа человека становилась темнее ночи, он мог призвать демона из мертвого царства. Войдя в тело человека, демон пил его жизненные соки, отдавая взамен свою силу и продлевая существование преображенного хозяина. Некоторые сказители утверждали, будто бы шулмас легко могли менять внешний облик, преображаясь не только в людей с иной внешностью, но даже в зверей. Утверждали, что сильный демон мог позволить своему владельцу даже обратиться во что-нибудь неживое. В камень, например, или дерево. И в таком виде переждать опасность. Прежде Ляна не слишком в это верила, но о золотом волосе молва оказалась точной. Что ж… Может и все остальное не выдумка?
Девушка глянула на ведьму, уловив, как та хмуро прищурилась.
– Как много времени понадобится? – спросила Ляна, останавливаясь у окна, закрытого ставнями.
– Много, – тут же ответила шаманка. – Я могу лишь предполагать, но уйдет вся ночь, а то и весь следующий день, прежде чем чары подействуют.
Эмилянь мысленно усмехнулась. Только что ведьма утверждала, что у нее может и не получиться, но теперь о сроках говорила достаточно уверенно.
– Мне не нужно многое, – напомнила Ляна свои пожелания. – Лишь изменить черты лица и цвет волос.
– Уж извините, молодая госпожа, но точно исполнить ваше желание я не смогу, – призналась гадательница. – Я вам не маг, которого учили и который многие книги прочел. Я владею лишь теми знаниями, какие передала мне мать, и теми, что появляются в моей голове с тихим шепотом время от времени.
Ляна кивнула. Она и сама понимала, что сильно рискует, связываясь с шулмас. Ведьме ни в чем не стоило доверять.
***
Положив рядом с собой кинжальчик, Ляна пристально наблюдала за тем, как гадательница медленно выводит руны на прямоугольных полосках желтой бумаги. Чем больше она следила за действиями женщины, тем больше убеждалась в том, что шулмас никогда не учила руны, не понимает техники их написания и воспроизводит сложные формулы как замысловатые рисунки. Сама Эмилянь могла распознать в наносимых знаках слова, так что не переживала, что ведьма вздумает как-то навредить.
О магии Ляна знала не так много, но слышала, что важны не знания, а дар мастера и влитая в знаки силы. Оставалось лишь верить – шулмас не рискнет деньгами.
– Я не могу гарантировать, что результат будет тем, какой вы желаете, молодая госпожа, – в сотый раз предупредила гадательница. – Не могу сказать, как именно вы изменитесь.
Ляна не ответила, но кивнула, принимая предупреждение. А после позволила усадить себя на пол в комнате за ширмой, наклеить на рукава и подол талисманы. После этого шаманка, сцедив в плошку немного крови, принялась пальцем вырисовывать вокруг Эмилянь замкнутый круг, постепенно вписывая внутри и снаружи линии множество символов и знаков, часть из которых девушка не смогла прочесть. Это было что-то очень старое и очень древнее.
– Я не смогу пересечь линию до того, как ритуал завершится, – предупредила ведьма. – И никто не сможет войти извне.
Она не договорила, но Ляна сообразила, что и она не сможет выйти из круга, а значит, становится в каком-то смысле заложницей ведьмы.
– Как много потребуется времени? – уточнила девушка, с прищуром следя за рисовавшей шулмас.
– В темное время моя сила больше, – ответила та уклончиво.
– Не обмани меня, – предупредила Ляна, оставив вежливость. – Если не обманешь, я дам тебе остальные подвески. Все подвески.
Глаза шаманки блеснули, и Ляна про себя невольно хмыкнула. Многое меняется в мире, но людская жадность вечна.
Когда рисунок был завершен, гадательница отступила, обошла круг и, воздев руки, зашептала. Эмилянь почудилось, будто в комнате мгновенно стало холоднее.
«Это темная сила? – предположила она. – По крайней мере, ведьма может колдовать».
Девушке не удалось разобрать слова, речь шаманки больше напоминала шелест ветра в ветвях и шипение змеи. Глянув на угасающий свет за окном, Ляна решила, что уже наступил час черного зайца. Ночь приближалась. Если все пройдет хорошо, то на рассвете Эмилянь станет другим человеком.