К моему недоумению, Димка как-то скуксился.
– А я думал, мы погулять сходим, раз уж я сегодня прогуливаю. Я, кроме академии, и не видел ничего. Может, ну его, храм? Я есть хочу.
Мда, это я, не подумав, ляпнула, на вдохновении. Димка действительно мог все неправильно понять. Он и на Земле к религиозным аспектам был скептически настроен, ибо у правильного бога брошенных детей бы не было. Привычное недоверие к небесной канцелярии не поколебал даже факт нашего чудесного спасения. Ну и что, что спасли, не налажали бы ангелочки, так и спасать бы не пришлось. Да и в этом мире с сиротами ситуация ещё хуже обстояла. И только магия заставляла его быть снисходительнее к местному пантеону. И наличие такого крутого дяди, как Флин.
Эмоции Ричарда были подобны огню: полыхнули в зеленых глазах острой надеждой и мгновенно потухли под гнетом разочарования, которое он максимально быстро скрыл.
– Отличная идея – пообедать, – Ричард деликатно сгладил неловкость, не замеченную Димкой. – Я голоден, как медведь после спячки.
Сын зыркнул на меня с видом победителя, на что пришлось скорчить ему рожицу – подыграть. Недолго думая, пока решимость меня не покинула, я, как в старые времена, уселась на корточки перед ребенком, заглядывая ему в глаза.
– Дим, – неловко отодвинула с глаз отросшую челку, которую ребенок упорно отказывался стричь, желая отрастить длинные волосы. – Я тебя зову в храм к Арису, чтобы провести ритуал усыновления. Что скажешь?
Детская дурашливость сменилась растерянностью, а глаза расширились от удивления, превращаясь в два бездонных озера, в которых можно утонуть.
– Правда? – переспросил Димка-Шон полушепотом. – По-настоящему? И дядя Флин разрешит?
– Иначе быть не может. Я тебя когда-нибудь обманывала? А дяде мы потом расскажем. Я чувствую, что сегодня особенный день и уверена, что все получится.
– Прямо сейчас? – все ещё не полностью поверил, вот ведь.
– Ты же есть хотел? – я тоже была не против пообедать, мы же голодные с самого утра. А с другой стороны, у меня от волнения ком в горле, вряд ли смогу съесть хоть что-нибудь. – Можно сперва подкрепиться, а потом отправиться в храм.
– Нет, не хочу. Пошли прямо сейчас, а? А если не получится?
– А на Земле тебя это волновало бы?
– Неа, – Димка тряхнул челкой и посмотрел мне в глаза, – давай рискнем!
– Ричард, – запнулась, не зная что сказать. Предложить подождать нас в какой-нибудь таверне или позвать свидетелем?
– Отличное решение, – голос Ричарда был спокоен и рокотал переливами нежности. – Временем мы располагаем. Ты же позволишь мне присутствовать?
Вот так. Ни тени сомнения, ни слова упрека, ни тихого вздоха. А я радовалась, что поддалась спонтанному порыву, потому что решалась бы еще незнамо сколько времени, попутно накрутив себя до дичайшей паранойи.
– Конечно, можно! – уверенно заявил Димка.
– Тогда нам пора, нехорошо заставлять бога ждать.
Ричард вел себя так, будто возглавлял войсковую операцию. Как я хочу знать, что творится в его голове! Так легко принять подобного рода информацию. Или Флин, как всегда, прав, и Ричард согласится на все, лишь бы мне было хорошо? Боги, как же пугает такое доверие!
Величественное сооружение из белого камня казалось сиреневым в наступающих сумерках. Выглядело торжественно и чуточку печально.
В храме нас встретил совсем юный жрец, не старше двадцати лет на вид, и, выслушав цель визита, переспросил:
– Благородная госпожа, я правильно понял, что вы желаете усыновить этого мальчика? – молоденький служитель, которому довелось нами заниматься, явно недоумевал. Ну да, аристократка и отказник – ситуация не из рядовых.
– Все верно, даур, – обращение к местным священникам, означавшее на древнем языке «уста бога», обязывало говорить правду. Кто ж богу врать решится?
Служитель коротко кивнул, ещё раз внимательно посмотрел на Димку-Шона, после чего взмахом руки попросил проследовать за ним.
Показал Ричарду, где положено оставаться свидетелям и сопровождающим, и забыл о его существовании, а нас с Димкой повел дальше. К моему удивлению, пошли мы не в сторону статуи Ариса, а к довольно высокой подставке – колонне, на которой лежал испещренный рунами крупный кристалл горного хрусталя, выточенный в форме конуса.
– Возложите руку на «око правды», чтобы подтвердить свои намерения, – попросил служитель, показывая на собственном примере, как правильно ухватиться за камень. – Я поклоняюсь темному богу, – сообщил вдруг мужчина, и кристалл тут же засветился темным цветом, – ложь. Я служу в храме бога Ариса, – и камень стал переливаться голубыми оттенками, – правда. – После нашего синхронного с Димкой кивка в знак того, что нам все понятно, служитель сделал шаг назад и попросил меня подойти ближе к колонне. – Сперва вы, леди.
Кристалл ожидаемо был прохладным и шероховатым из-за множества символов, но никаких волшебных спецэффектов я не дождалась.
Ещё с того момента, как кристалл начал светиться под ладонью мужчины, стало ясно, что это местный аналог детектора лжи. Но зачем? При прошлом нашем визите подобного не было, а сейчас… неужели разница статусов не даёт покоя?
Оказалось, нет, дело не в этом. После того как я подтвердила свою личность, мне пришлось ответить на два десятка заковыристых вопросов, смысл которых сводился к одному: не имею ли я скрытых желаний и намерений? Насколько искренни мои намерения и чувства, по собственной ли воле я хочу породниться с отказником, не из корыстных ли целей?
– «Око правды» подтвердило правдивость ваших слов, – сообщил служитель и переключил своё внимание на Димку. – Твоя очередь, отрок.
Диме было высоковато, поэтому он привстал на цыпочки.
– Отрок, желаешь ли ты видеть эту женщину своей матерью?
– Это самое сильное мое желание, – детский голос чуть дрогнул, но фраза прозвучала четко, и я облегченно выдохнула. Почему-то именно этот вопрос заставил нервничать. А вдруг он передумал?
– Искренне ли твое желание и чувство?
– Разумеется, даур, – чинно произнес ребенок, явно подражая мне.
– Добровольно ли твое желание? Преследуешь ли ты корыстные цели?..
На все вопросы камень отзывался лишь голубым сиянием, разгоняя мои персональные грозовые тучи в душе. Такое ощущение, что даже дышать стало легче. Хоть я и понимала цель данного опроса, но все равно приходилось подавлять нетерпение. Ведь это могло быть не просто стандартной процедурой, но и испытанием, имеющим более глубокий смысл, о сути которого я могла только догадываться. В конце концов нам предстояло предстать пред ликом самого Ариса.
Следующим шагом на пути к тому, чтобы породниться с Димкой, было общение с богом. Нас провели в уже знакомый мне церемониальный зал.
Только, в отличие от прошлого визита, в этот раз было чувство, что я пришла в гости к хорошему знакомому. Ощущение доброжелательного внимания не покидало с того самого момента, как я преклонила колени перед статуей Ариса, а окружающий мир словно исчез.
Молитвы как таковой не получилось, была благодарность. За то, что приютил нас с Димкой в своем мире, за чудесного брата, за жизнь и здоровье Ричарда, за потрясающее везение, которое, несмотря на трудности, сопровождало меня всегда и везде. Было ощущение, что мои воспоминания быстренько просматривают, словно листают книгу, останавливаясь на тех страницах, которые вызывали особый интерес.
И, конечно же, я просила за Димку. Чтобы шел рука об руку с удачей, чтобы дар первомага не стал проклятием, испортившим жизнь, чтобы был здоров и счастлив. И позволил быть рядом. Может, не в полном смысле матерью, но родным и близким человеком, другом и союзником, который всегда будет на его стороне. Тем самым человеком, которому он сможет рассказать все что угодно и поделиться всеми тайнами, горестями и радостями, к которому придет за советом.
Звуки окружающего мира нахлынули в тот момент, когда «разговор с богом» закончился, а мысли иссякли. Возникло чувство, словно меня отпустили, дали разрешение уйти. Справа зашевелился Димка, и это заставило распахнуть глаза, осмотреться и наткнуться на два удивленных взора – служителя и подростка.
– Что-то не так? – мужчина лишь отрицательно качнул головой, но взгляд его все равно не изменился.
Однако! Озарение пришло, когда я попыталась подняться с колен. Ноги затекли так, что встала я не без труда. Это ж сколько времени я на коленях простояла? За окнами стало совсем темно.
– Что ж, если вы готовы, можем приступать, – сообщил жрец, раскладывая перед собой чехол-сверток из кожи. Внутри был ритуальный кинжал. Ручка его представляла собой тонкой чеканки мужскую фигуру, а лезвие – довольно длинный четырехгранный клинок наподобие рапиры. И все это великолепие в обрамлении самоцветов.
Недаром Дима столько раз выспрашивал у меня, да и у Флина тоже, подробности ритуала братания. Руку для надреза он протянул не задумываясь, с любопытством наблюдая за процессом. Мы стояли перед алтарем в полуметре друг от друга, протянув над ним кровоточащие ладони. Даур бормотал что-то ритмично-заунывное по другую сторону алтаря.
Сорвавшаяся с ладони на белый мрамор багровая капля образовала шарик, который устремился навстречу такой же капле крови ребенка. Но вместо того, чтобы удариться, как волна об утес, и разбиться на тысячу брызг при встрече, разлететься алым фейерверком и впитаться в алтарь, кровь растеклась неопрятной яркой кляксой по белой поверхности.
Я наблюдала, как восторг и предвкушение в глазах ребенка сменялись обидой и недоверием. Он что, подумал, что я недостаточно сильно хочу быть его мамой? Ну нет, так дело не пойдет! Я не могу его подвести, только не в этом.