Особняк родителей Ричарда находился в районе богатых окраин, богатых настолько, что располагал собственной портальной площадкой, не уступающей по пропускной способности той, что располагалась в академии, но гораздо более комфортной и нарядной.
– Не согласится ли прекрасная леди совершить небольшую пешую прогулку? – Ричард лукаво на меня посматривал, протягивая руку в приглашающем жесте.
Он что, думает, что откажусь? Да я с удовольствием! Если бы не острая нужда в дородовом амулете, который позволит Ричарду совершать оборот в любое удобное для него время, а не только тогда, когда ему есть где раздеться и куда пристроить одежду, я бы с удовольствием потянула с этим визитом сколько возможно. Нам бы хоть часок найти, чтобы между собой разобраться. Но в нашей и без того напряженной жизни появился Мишка, который требовал к себе внимания и особого отношения.
Да и… в последний раз знакомство с родственниками избранника было… дайте-ка подумать… лет так – дцать назад? Да и не понравилась я им. А с родителями Ричарда знакомство хоть уже и состоялось, но то было в больнице, где все внимание оставалось прикованным к мужчине, а сейчас намечалось что-то вроде официального мероприятия. И ударить в грязь лицом не хотелось совершенно.
Прогуляться морозным полднем по ухоженным улицам было одно удовольствие. Поездка в экипаже не доставила бы мне столько приятных минут и уж точно не уняла бы начинающийся мандраж. Улица была бы как улица, если бы ни затейливые таблички, оповещающие прохожих о том, кто живет в доме. Мы приостановились у одних из таких ворот, чтобы рассмотреть надпись. Дом, который был нам нужен, я нашла бы и одна, ибо надпись гласила: «Счастливый дом Рауля-Рыхлителя и Рамоны, матери Гризли». Вот так. Это название, выполненное стильной резьбой по мореной до янтарной черноты плахе из хорошо узнаваемой шиквеи породило столько вопросов, что я забыла, что должна нервничать перед встречей с потенциальной свекровью. А с другой стороны, чего мне бояться после Клавдии Карловны?
Подумаешь, медведица.
– Эй, дома есть кто? – голос Ричарда прокатился по помещению, стоило нам только открыть дверь милого двухэтажного особняка.
Ответом послужила тишина. Держа за руку, Ричард вел меня в глубь дома, совместив поиск родителей с короткой экскурсией.
Дом был большой. Обстановка просторных комнат очень добротная и почти минималистичная. Центр каждой комнаты был свободен и застлан толстым ковром, дань когтям, насколько я понимаю. Если бы не множество крупных, мелких и совсем крошечных деталей на светлых стенах, комнаты бы казались пустыми. Но разглядывать долго эти уникальные предметы мне не довелось, из-за очередного угла выплыла Рамона в изящном темно-зеленом платье, а следом за ней появился и отец моего жениха, Рауль.
Ричард тут же оказался в крепких объятиях матери, в то время как родитель просто похлопал его по плечу. Меня хоть и не обнимали, но встретили очень тепло.
– Спасибо тебе, девочка, – тихо произнес Рауль, пока Рамона о чем-то щебетала с сыном.
– За что? – вскинула я взгляд на собеседника, но тот лишь следил за своей семьей с радостной улыбкой на губах.
– За сына. Он сам тебе не скажет, просто потому, что никогда не признается, что чувствовал себя неполноценным. И за спокойствие моей супруги. Рамона долго плакала и молила всех богов, чтобы это день настал. Связь со Зверем… нам этого с тобой не понять.
– Это… думаю, боги услышали Рамону, Рауль. Моей заслуги тут и нет практически, просто череда совпадений.
– Ты правда так считаешь? – усмехнувшись, словно я неразумное дитя, мужчина сверлил меня взглядом, в котором танцевали задорные бесенята.
– О чем вы тут шепчетесь?
К нам присоединились мать и сын, спасая меня от необходимости подбирать слова для ответа.
– Ничего интересного. Ричард, мне уже не терпится показать тебе свою новую разработку. А дамы пока почирикают без нас, что скажешь?
На самом деле вопрос был риторическим, так как мужчины практически сразу скрылись из поля зрения. А Рамона меня увлекла беседой, продолжая миссию сына, знакомя с домом, родовым гнездом Ричарда.
Я ожидала вопросов о себе, своей жизни, а по факту женщина жаждала подробностей о том, что же все-таки послужило причиной полного оборота.
– Сын мне ничего не расскажет, я к нему даже приставать с этим не буду, – легкомысленно отмахнулась она от моего смущения – мне не хотелось начинать официальное, так сказать, знакомство с обсуждения проблем Ричарда за его же спиной.
– Меня тоже не посвятили в подробности, а на обследовании я не присутствовала. Декан Друцис упомянул только небольшое истощение, но это мы и так знаем. У ректора Сайтона есть смутные догадки, что та смесь энергий дала необходимый толчок для оборота, но… все очень зыбко. Слишком много факторов, и, как я поняла, в академии сейчас пытаются выяснить последовательность. А Ричард… после каждого оборота ест как не в себя. А Мишку кормить мы пока не решаемся. Тут ваш совет нужен.
– Вот отобедаем, посмотрю, как сын оборачивается, и скажу, что делать. Ну, пойдем к столу, пока Рауль не подключил сына к своим экспериментам. Не вытащишь потом из мастерской.
Показное и уж очень доброе ворчание Рамоны меня не обмануло.
За столом я наконец задала вопрос о так заинтересовавшей меня надписи над воротами. Оказалось, что Рауль – маг земли, человек чрезвычайно мирный. Но, как и любой маг такого высокого уровня, имеет военные и боевые навыки. В основном он специализируется на фортификации, а точнее, на разрушении всяческих укреплений. Лучше всего ему удается создавать зыбучие пласты, если почвы позволяют. Он может врыть в землю под бойницы высокую башню или облегчить создание подкопа. Ну и все в таком роде, на что хватает воображения. Естественно, все подробности его деятельности мне никто рассказывать не стал бы. Подозреваю, не последнюю роль играли разного рода клятвы о неразглашении.
– Отец мог бы все печати с проклятиями нейтрализовать, – всем своим видом выражая гордость за родителя, вставил Ричард. – Он способен просто втянуть их на огромную глубину, где они стали бы безопасны.
– Но, насколько я понимаю, печать совсем небольшая.
– Ага, размером с твой любимый блокнот. Но это неважно.
– В молодости, – подключилась Рамона, положив свою ладошку поверх крупной ладони мужа, – когда Рауль оставался на службе у короля, отрабатывая долг за обучение, мы были стеснены в средствах. Мне он работать строго-настрого запретил, да и к тому же меня искал брошенный жених из клана, – взгляд Рамоны затуманился воспоминаниями, – Рауль хватался за любую подработку. Если служба позволяла, то по деревням мотался, там всегда заказов хватало. Где ров прочистить, где камни с полей убрать, а то и огород взрыхлить. Но это все… сезонная подработка, да и не всегда удавалось вырваться со службы. Однако он все же нашел оригинальный способ быстрого и легкого заработка. Начал спорить со знакомыми, что сможет утянуть куриное яйцо на глубину в пару локтей, не потревожив грунт и не разбив скорлупу. Он это яйцо потом назад поднимал. Целехоньким. Вроде бы такая глупость, но люди очень азартны, как оказалось. Так и выживали на первых порах.
– Романтично, – резюмировала я, восхищаясь этой милой историей любви. – И я сейчас не о яйце, а о том, что вы рука об руку шли с самого начала, помогая и поддерживая друг друга.
– Я влюбилась в него с нашей первой встречи, – смеясь, продолжает рассказ Рамона. – Такой внимательный, заботливый и сильный. И он влюбился, иначе не украл бы меня из-под венца ровно через неделю. Правда, Рауль?
– Если я скажу, что ты мне угрожала своими острыми когтями, разве ж они поверят? – отшутился мужчина, явно смущенный такими откровениями.
– Может быть, расскажете историю интересных табличек у домов? Рамона, мама Гризли?
– О, это свежая надпись! – Рауль ухватился за новое обсуждение, как утопающий за соломинку. Впрочем, это было очевидно всем. Ричард пытался прикрыть свой смех за кашлем, а Рамона продолжала смотреть на мужа влюбленными глазами, продолжая гладить его ладонь. – Я ее сделал, когда за Ричардом официально закрепилось это прозвище. Вроде как похвала женщине, воспитавшей ребенка, который достиг успеха, – мужчина удовлетворенно щурился. – А до этого была надпись «мама Рамона».
– Красиво.
– Да, красиво. Это обычай моего народа, девочка, – ответила Рамона. – Мой клан носит название Бер. За его пределами я звалась Рамона Бер. А внутри это имя теряло смысл, мы все были Беры. Поэтому женщин обозначали по их наивысшему, ценимому в клане достижению. До замужества я звалась Рамона-медовка. Никто лучше меня не умел находить мед и договариваться с пчелами. Замужнюю обозначали по имени мужа, если никаких других достоинств у нее не было. Но самый высокий статус имеет рожавшая женщина. Поэтому я была бы просто «мама Ричарда». А уж если ребенок достигает успеха, то для матери это честь и хвала.
– И к вам так и обращались бы?
– Да, это официальное вежливое обращение для оборотней.
– Извините, Рамона, но для моего слуха это звучит очень… – я хотела сказать «звучит очень дико», но в последнюю секунду спохватилась, – необычно. «Здравствуйте, мама Ричарда». Так, да?
– Именно. Что поделаешь, традиции. А если детей больше, то перечисляют всех. Когда Ричард получил свое отличительное прозвище, Рауль переделал надпись, тем самым подчеркнув мой высокий статус.
Неспешный разговор за столом касался в основном семьи Ричарда. Меня расспросами не беспокоили, за что я была искренне признательна. Родители Ричарда – исключительно деликатные люди. Понятно, откуда у их сына такая вдумчивая заботливость.
Меню было простым, калорийным и очень обильным. Рядом с моей тарелкой стоял маленький набор специй и солонка. Тоже говорящий знак внимания. Медведи те еще нюхачи, сильных запахов избегают, но обо мне позаботились, а Рауль, я думаю, за столько лет приспособился или нашел обходные пути.
Застольные разговоры крутились вокруг обычаев оборотней, это была информация для меня, и вокруг нашего приютского житья-бытья. Я даже не подозревала, что Ричард так живо интересуется всем происходящим в доме. Он был в курсе всего, вплоть до коровы Куклы и способа приготовления сгущенки, которую, кстати, он надоумил меня прихватить в подарок Рамоне. Мне следовало догадаться. Наша сгущенка меду не уступит.
– Сын, ты чем-то огорчен? – вопрос Рауля выбился из канвы общей легкой беседы. Как он заметил? Даже меня Ричард ввел в заблуждение своим довольным видом.
– Ничего критичного, отец. Статья одна попалась на глаза.
– Уж не в «Столичном Вестнике» ли? – на тихий вздох Ричарда Рауль весело рассмеялся.
– К нам приходил журналист, – вступила Рамона. Они с Раулем вообще очень интересно говорили – муж начинал предложение, супруга его заканчивала, или наоборот. Выглядело это волшебно, полное взаимопонимание.
– Паисий? – уточнил Ричард, но Рамона лишь отмахнулась.
– Попробуй догадайся, он ли это был или его подручные. Но этот мужчина был странным. Представляешь, он лысый. Наши целители могут новые зубы вырастить, кости собрать, рваную ауру подлатать, не то что шевелюру. А этот лысый и очень настырный.
– Все пытался в дом войти, – Рауль откровенно хихикал. – Рамона с ним на улице говорила, а он ее к крыльцу теснит и теснит.
– Рауль его пожалел, прямо в дорожку прикопал. По щиколотки. А я пальчиком погрозила…
– Когтем, ты хотела сказать? – подначил жену глава семейства.
– …Он быстро сообразил, что перегнул палку, – не обращая никакого внимания на пояснения мужчины, продолжила мать Ричарда. – Такой этот писака пронырливый, – Рамона скорчила неприязненную, но все равно милую рожицу. – Я чуть медведицу не выпустила, так что репортеришке повезло.
– А что он? Неприятное что-то написал?
– Ну, ты же читал, отец. По глазам вижу. Меня мало заботит эта статья, если честно, все как всегда, ничего не меняется. Просто… очень не вовремя. Этот Паисий Правдивый интересно пишет и действительно правдиво. Мы с парнями даже спорили, не под заклинанием ли он. Вот только к той операции нам внимания пока не нужно. Главная рыба еще не поймана.
Разговор о службе Ричарда развеял приятную атмосферу. Чтобы не позволить тени маньяка испортить нам обед, я довольно неуклюже перевела тему.
– Сладким пирогом тянет. Аромат очень соблазнительный.
– Правильно, девочка. Работу свою, пожалуйста, оставьте за порогом этого дома. Нам что, обсудить больше нечего? – возмутилась хозяйка. – Лиза, не поможешь мне?
– С малиной и черникой, да, мам? – донесся вопрос Ричарда нам в спину.
Обсудить и вправду было что. Рамона быстро задала тему, всплеснув руками и подскочив со своего место, словно ужаленная.
– Как я могла забыть?! – причитая себе под нос, она помчалась в глубь дома, да так стремительно, что впору было усомниться в том, что эта шустрая женщина является матерью мужчины, разменявшего пятый десяток.
То, что Ричарду сорок четыре, я выяснила совсем недавно, в госпитале. А на вид и тридцати пяти не дашь.
Рауль с улыбкой смотрел вслед жене. И я удивлялась, ведь они вроде не истинные, а какие долгие чувства. Интересно, почему у них при такой любви только один ребенок?
– Вот! – Рамона с победным видом положила на скатерть маленькую, с ноготь, подвеску в виде медвежьей лапки. На ней были прорезаны даже ворсинки, не то что коготочки или мягкие подушечки. Какая правдоподобная миниатюра!
Согласно правилам, подвеску должен делать отец, значит, вся красота на стенах – дело рук Рауля? Из созерцательного состояния, которому весьма способствовал сытный обед, меня вырвал голос Ричарда.
– Ну и как мне это прикажете носить? Пап, о чем ты думал, ведь это же навсегда! Он больше нашему с Лизой дитю подойдет!
– Так ты сам был ещё в утробе, когда я его делал!
– Смирись. Это твой личный артефакт, настроенный только на тебя. – Рамона ехидненько улыбалась. – Неужели ты бы упустил возможность сделать такую вещицу для своего ребенка сам? Не чеши в затылке, это неприлично! Давай я помогу застегнуть, а потом опробуем, работает ли еще заклинание? Ой, а это что?
Рамона с интересом разглядывала вытянутую на свет подвеску с кулоном-сердечком.
– Подарок Лизы, – просто, без капли смущения или секундной паузы, ответил Ричард. – Она согласилась связать наши судьбы.
– А почему прячешь такую красоту? – недоумение Рамоны просто звенело в словах.
– Это мой подарок, почему я должен демонстрировать его остальным? – отбрыкивался новоиспеченный жених от незаслуженного наезда.
– Потому что так принято! Сорок четыре, а мозгов как… Эх, жил бы ты в клане и таких вопросов бы не задавал! Плохо я тебя воспитала, – пробурчала Рамона. На секунду у меня возникло предположение, что рассерженная мать сейчас отвесит своему непутевому сыну не то подзатыльник, не то щелбан. И не у меня одной – Ричард ловко отклонился назад, во избежание, пока Рауль давился смешками, наблюдая за очередной семейной сценкой. – А ну пошли на улицу! Уворачивается он мне тут, совести у тебя нет, сын. А кулон оставь, пусть так висит! Такими дарами хвастаются. Смысл не в подарке, а в том, что ты его получил. А уж такую красоту точно не прячут, это ж не лента с кривой вышивкой.
Как выяснилось, для удобства Рамоны и её медведицы на заднем дворе имелась большая лужайка. Полог невидимости скрывал ее от любопытных глаз, так что хоть какой-то аналог выгуливания «по-быстрому» имелся.
Мне хотелось рвануть с Ричардом и его мамой, чтобы взглянуть на процесс оборота и результат эксперимента с амулетом. Да и на медведицу Рамоны посмотреть хотелось, но меня притормозил Рауль.
– Не стоит. Пусть Рамона-медведица насладится общением с сыном. Как вы его называете, Мишка? Жаль, что я упустил возможность дать имя моей медведице. В обеих ипостасях она для меня Рамона.
– Как вы думаете, амулет сработает? Все-таки столько времени без дела лежал.
– А неважно, – Рауль ухмыльнулся, – одежда для Ричарда найдется.
– Все-таки странный процесс создания амулета. Мне Ричард рассказывал. Ничего не поняла, что, как и почему происходит.
– Очень древний метод оборотней. Сам диву давался, когда Рамона забеременела и потребовала от меня чашку крови. Я тоже не до конца разобрался, как это работает, но факт есть факт. И, что самое удивительное, этот ритуал одинаков у всех оборотней, без исключения.
Много поколений у долго живущих оборотней – это прорва времени. Ритуал, в котором нет ясной логики и который не менялся все это время. А не порезвился ли тут кто-то из древних первомагов? Или словесников, как называет этих одаренных сам Арис? Пожалуй, стоит обратиться с этой догадкой к Сайтону, может, ему что-то известно.
– Пока мы одни, Лиза, я хотел предостеречь вас.
– Говорите мне «ты», пожалуйста, – попросила я будущего свекра, – предостеречь? От чего?
– Оборотни чрезвычайно ревнивы. Это даже не столько ревность, сколько собственнические порывы. Во что бы то ни стало охранять свою территорию. Охотничьих угодий, у них, естественно, нет, вот любимый и дети и становятся такой территорией. И если оборотень чувствует, что от него что-то скрывают, он начнет выяснять правду всеми доступными способами, вникать во все аспекты вашей жизни, проявляя нетерпение, непомерное любопытство, в редких случаях агрессию. Либо же будет тихо страдать, если почувствует, что знает не все. Полагаю, Ричард из второй категории. Его мать такая же. Она ни в коем случае не покажет, что ее что-то обижает, даже словом не обмолвится, так что я в свое время собрал почти все шишки. У меня, к сожалению, не было консультанта по семейной жизни, когда твоя супруга – оборотень. Они все такие. И не по той причине, что не уважают пару, а потому, что звериный инстинкт влияет на человеческий характер. У меня не было помощника, но ты всегда можешь ко мне обратиться. Все же какой-никакой, а опыт имеется, да и сына своего я знаю.
– Спасибо, – вместо внятной благодарности получился какой-то надорванный шепот, поэтому пришлось откашляться и повторить попытку: – Спасибо, для меня это очень ценно.
Эмоции в этот момент переполняли. Казалось, ещё чуть-чуть – и плотину прорвет. Разве могла я надеяться на подобное? Слова отца Ричарда являлись прямым подтверждением того, что меня приняли. И готовы помогать, если потребуется. На секунду я почувствовала сопричастность, словно стала членом этой семьи, и только от этой мысли в душе разливалось патокой тепло. В груди щемило, и я с трудом удерживала слезы, не желая хлюпать носом перед будущим свекром.
– Ну что ты? – растерялся Рауль, уловив мои эмоции. Мужчины всегда теряются при виде женских слез, в другом мире ситуация ничуть не лучше. – Пойдем-ка лучше, узнаем, как там дела у Рамоны с Ричардом.
То, как неловко мужчина похлопал меня по плечу в попытке привести в чувства, вызвало улыбку.
Идти никуда не пришлось. Вернулись Рамона, довольство которой ощущалось за километр, такой счастливой она выглядела, и смущенный, потирающий шею Ричард.
Надеюсь, что мою радость при виде любимого, облаченного в прежнюю одежду, не сочтут меркантильной. Выходит, что амулет сработал. Это не могло не радовать.
– Что, медвежонок, получил первую трепку от мамы-медведицы?
– Ага, – беззаботно согласился Ричард. – Так забавно. Я привык, что мама маленькая, – Рамона и в самом деле в человеческом образе уступала в габаритах своему сыну, – а я большой и сильный. А тут вдруг – бац! – и я опять маленький. Дело не столько в размерах, сколько в ощущениях. Но Мишке понравилась медведица. Он любит Лизу, но недоволен, что с ней играть неинтересно. Слабая слишком, фыркнешь – улетит. А тут меня изваляли так, что удирать пришлось.
– Ну и отлично! Значит, отныне я буду спать по ночам, а не гулять с Мишкой. Так ему и передай, ябеде! – сделала я вид, что надулась. В ответ Ричард залился смехом, а после поцеловал меня в висок.
– Тебе нужен другой шнурок для амулета, из этого ты немного вырос, – я откровенно наслаждалась – маленький кулончик, утонувший в яремной ямке, смотрелся бусинкой. Мужчины в этой семье имели мощные шеи.
– Вообще, я думал перевесить кулон к твоему подарку, только цепочку нужно зачаровать, чтобы не рвалась, а то снимать каждый раз неудобно, – оторвавшись от тарелки, сообщил Ричард. – Или просто сделать другой амулет.
– А это вообще возможно? – обратилась я уже к Рамоне. – А как же кровь и прочие аспекты ритуала?
– А это уже неважно, – Рамона неожиданно погрустнела. – Кровь папы и мамы оборотней обеспечивает некую связь с ребенком. Это трудно объяснить, но есть чувство некой эмоциональной пуповины, позволяющей контролировать медвежонка, находясь в человеческой ипостаси. Мне очень жалко, что для моего медвежонка это уже неактуально. – Рамона покачала головкой, отгоняя непрошенную грусть. – Поэтому да, можно заказать другую вещицу. Всего-то и надо привязать пространственный карман, хоть это и недешево.
– В академии все решаемо, – отмахнулась я, – у нас сам ректор Сайтон в научных руководителях ходит. А если серьезно, то, думаю, решение найдем.
– Да, Лиза, – Рауль аж подался ко мне всем корпусом, – я все хотел спросить, как так получилось, что сам архимаг так запросто с тобой общается. Архимагов-то на весь мир полторы сотни не наберется.
– Ректор Сайтон чудесный человек. Он наставник моего сына.
– А вот это уже подводит нас к другому вопросу, который я хотел тебе задать! Раз Ричард принял твой дар, как я понял, – далее последовал кивок на нефрит, все еще висевший поверх одежды Ричарда, – думаю, что мы могли бы поговорить откровенно. Но, если ты не захочешь отвечать, я давить не стану. Так вот, в госпитале твоя аура была иной. А сейчас в ней солнцем горит материнская метка. Что это значит?
– А раньше не горела? – Мне было действительно интересно. И Флин, и Веррес, и Сайтон легко принимали мою связь с Димой и уважали ее, значит, что-то а моей ауре на это указывало?
– Раньше было видно, что есть очень близкий человек, близкий не по крови, но очень важный для тебя.
– Был ритуал побратимства. Вы об этом говорите?
– Нет, это разные метки. Средний маг и не заметит разницы, но я был на службе, а там такие навыки оттачиваются до автоматизма. Есть брат не по крови, а есть ещё кто-то очень близкий. Я бы даже сказал, близкий по духу.
– Ох, – мне стало нехорошо при мысли, сколько сейчас придется говорить. Благостность семейной атмосферы растворилась без следа, – это очень долгая история.
И я не была уверена, что могу все рассказать.
А почему, собственно, нет? Семейке Эмилии же меня дернул черт многое сболтнуть. Конечно, они знают не все… просто я и тут не буду вдаваться в детали, особенно, что касается дара словесника.
– Да мы никуда не спешим, рассказывай, детка, как есть, – Рамона была счастлива и великодушна.
– Лиза, – Ричард уселся рядом со мной, – отец и мама знают, что ты из другого мира, я в детали особо не вдавался, но объясниться нужно было. Пожалуйста, скажи, что ты не против.
– Да я только рада, мне меньше забот. Да и какая тут тайна? Из домашних, за исключением учителей, не знают только дети.
– Не обольщайся, хорошая моя, – хихикнул Ричард. – Ульх рассказывал, что по-первости дети буквально тушевались, не зная, как себя вести с тобой. Ты же не подходила ни под какие стандарты и нормы не то что аристократки, а даже простого жителя. Тебя считали ненормальной, экстравагантной и слегка сумасшедшей, прости за откровенность. А сейчас они твердо уверены, что ты необыкновенная. Поэтому и принимают так тебя и твои решения. С пиететом. Скажи им про другой мир, и они ответят: «А, ну это все объясняет», – и пойдут заниматься своими делами. Никого ты особо не удивишь.
– И это мой сын, – горестно вздохнула Рамона, – твой отец с куриным яйцом обращается нежнее, чем ты со своей невестой. Ну кто такое говорит? – под раскатистый смех мужчин, наслаждающихся театральным представлением хранительницы семейного очага, я с удовольствием наблюдала за красивой женщиной, изображающей наигранное возмущение и недовольство. – Ладно, давайте дальше. Так что там за сын у тебя появился за неполную декаду? – Рамона забарабанила ноготками по подлокотнику кресла, в котором сидела, едва заметно подавшись вперед, всем своим видом выражая нетерпение. – Даже нам с Раулем потребовалось десять месяцев, чтобы обзавестись ребенком, а ты явно бьешь все рекорды.
– Дима… он приемный сын. Нет, не так, он ребенок моего сердца. – Я замолчала, подбирая дальнейшие слова и позволяя слушателям обдумать уже сказанное. – Я усыновила его еще в прошлой жизни, на Земле. Точнее, до завершения процедуры официального усыновления оставались сущие мелочи. Там с этим очень строго. Нужно пройти бюрократический ад, ритуалов нет, боги там не помогают. Мой бывший супруг наотрез отказывался от усыновления, поэтому все тянулось довольно долго.
– А своих детей у вас не было? – Рамона явно отбросила светские экивоки и называла вещи своими именами, давая мне еще одно подтверждение, что тут все свои.
– У меня не было. А у супруга, как выяснилось, были. От другой женщины, у которой со здоровьем было все в порядке. Поэтому он и не принимал Димку, ведь у него своих двое, зачем ещё один? Одна жена была полностью сосредоточена на нем, великолепном, ублажала, дом обхаживала, деньги лопатой гребла, надрываясь на работе. А вторая жена у него была для любви. Не работала, детей воспитывала и тоже ублажала, ведь он ее и их детей содержал. И неважно, что на деньги законной супруги.
Рауль и Ричалд пробормотали что-то заковыристо ругательное, Рамона только губы поджала, явно разделяя мнение мужчин, она-то наверняка все расслышала.
– И как ты это терпела? – поинтересовалась будущая свекровь.
– А я и не терпела. – Мне пришлось сжать руку Ричарда, которого обуревали эмоции. – Сперва, когда поняла, что мужу я больше не интересна, сосредоточилась на работе. А когда правда всплыла наружу, пришлось выждать ещё какое-то время, чтобы устроить развод и не остаться при этом нищей. Поэтому с усыновлением все так затянулось.
– Надо было просто прибить мерзавца, – Ричард и Рауль синхронно кивнули Рамоне, высказавшейся столь кровожадно.
– Ричард, успокойся, это уже в прошлом, которое я уже начинаю забывать благодаря тебе, – переплетая свои пальцы с мужскими, сказала я Ричарду так тихо, как только смогла, надеясь, что его родители не услышат этого признания с полутораметрового расстояния. А потом продолжила уже для всех: – Прибить хотелось, но в том мире такой метод неприемлем. Да и вышло все с точностью до наоборот, из-за него пострадали мы с Димкой. Только, как оказалось, боги существовали, и у них были свои планы, которые едва не рухнули. Мне предложили возродиться здесь, обещав спасти и Димку. Естественно, я согласилась. Но за это мне надлежало выполнить миссию, возложенную на прежнюю владелицу этого тела, Эмилию фон Риштар. Чем я сейчас и занимаюсь по мере сил.
Говорить о том, что о миссии у меня весьма смутные представления, не стала. Более того, только после этого душеизлияния я задумалась, что недурно было бы поинтересоваться целью своего нахождения у Ариса. Да в том же храме. А я тогда о какой-то ерунде думала. Как всегда, мудрые мысли приходят в голову слишком поздно.
Маленький клан Рамоны притих, усваивая новую информацию. Мне было искренне жаль Ричарда, на которого этот эпизод из моей жизни произвел тягостное впечатление. Хоть я и не рассказала в красках про инцидент, благодаря которому мы с Димкой перешли грань, но главное ему уже известно. Разве додумать остальное проблема? Почему у меня никогда не хватает времени на то, чтобы уделить внимание самым дорогим людям? Вот Ричарда шокировала, а до этого Димку с ритуалом усыновления мурыжила. Правда, Ричард ни разу со времени своего возвращения из госпиталя не пришел ко мне в спальню, тем самым лишив меня шанса на неспешный рассказ. А днем и других забот было достаточно, да и рядом всегда кто-нибудь да был. Такой разговор не начнешь с бухты-барахты и не перескажешь все впопыхах.
– Я полагаю, что приют займет у тебя ближайшие несколько лет, – Рамона не спрашивала, констатировала факт. Кто же с богами спорит? – А как же твой сын?
– Ну, у него как раз все лучше всех, – ответил за меня Ричард неестественно бодро.
– Не говори глупости, сын. У них даже своего дома нет, что это за семейная жизнь – в приюте?
– А вы приезжайте к нам и увидите, что там за жизнь, – проявить радушие было самым правильным с моей стороны, – все не так плохо, как вы думаете. И Ричард прав, у моего сына теперь действительно все очень хорошо. Ритуал усыновления мы наконец прошли, сам Арис нас благословил. В наставниках у него архимаг, дядя – самый сильный менталист королевства, дедушка, если можно так сказать про Вересса, тоже личность известная и могущественная…
– А в отцах, – продолжил за меня Ричард, – командир группы Королевских Теней и сильный оборотень.
– Ты так уверенно произнес «в отцах», сын. Ты хорошо подумал? – Рауль смотрел на нас требовательно и серьезно. – Все-таки для нашего мира это ребенок-отказник, да еще и с грузом прошлой жизни. Тебе решать, но заявить, что станешь отцом, – это очень ответственный шаг. И ты, Лиза, почему так поступила? Ведь, как я понял, с Ричардом ты не посоветовалась?
– А хорошо ли ты подумал, милый, задавая подобный вопрос женщине, которая своего ребенка из лап смерти вырвала и в другой мир исхитрилась протащить? – Рамона аж оскалилась. – Разве ты не понял? Лиза бы не стала жить без своего Димы!
– Ты, пап, этого пацана не знаешь, – примирительно сказал Ричард, – о том, что Дима для Лизы особенный, я знал почти с самого начала. Поверь, у меня было время подумать. И, знаешь, до чего я додумался? – Рауль вопросительно поднял брови, демонстрируя, что он очень внимательно слушает. – Понял, что если не приму мальчика, то Лиза никогда, слышишь, никогда не примет меня в качестве мужа.
В комнате повисла напряженная тишина, в которой тихий вздох Рамоны, осознавшей эту правду, был подобен раскату грома. Я же не знала, куда смотреть, поэтому сверлила взглядом столовые приборы. Почему-то именно в этот момент появилось ощущение, что я лишняя в этом доме.
– Но это еще не все. Именно сыну Лизы я обязан полным оборотом. Он уникальный маг, за которым сам Арис присматривает. Поэтому его обучением занимается лично архимаг Сайтон. Это Дмитрий мне оказывает честь, называя отцом, а не я ему.
Вот ведь! Тысячу раз прав Рауль, описывая мне повадки оборотней. Разве я могла подумать, что Ричард так пристально за мной наблюдает и так скрупулезно анализирует мое поведение? Все по полочкам разложил, ничего не упустил. Даже страшно немножко стало, ведь это очень ответственно, доверять и быть полностью открытой. Сколько месяцев я, можно сказать, умалчивала о своем прошлом, а он терпеливо ждал. А сегодня вывалила прямо при его родителях. Хотя, надо признать, выбора у меня особого не было, да и назревал этот разговор давно. Только это лишь жалкие оправдания, и мне придется тщательно пересмотреть свое поведение по отношению к моему личному Гризли.
Я так погрузилась в эти думы, что упустила нить довольно бурного обсуждения.
– …я не спорю, сын! – Рауль вскинул руки в примирительном жесте. – А лишь хочу сказать, что твои личные предпочтения и обстоятельства не освобождают от ответственности! Ты как минимум должен изменить его жизнь так же, как он изменил твою и нашу. Это долг жизни, понимаешь? Ты маг, должен ведь знать, что равновесие – дело нешуточное и долги нужно возвращать. И если не ты, это сделаю я.
– Да о чем вы спорите?! – Рамона стукнула ладонью по столу и подпустила в голос рычания, у меня аж за грудиной завибрировало. Вот это аргумент! Мужчины притихли, и их взгляды сосредоточились на хрупкой женщине. – Итак, у меня всего два вопроса, – вот такую свекровь, пожалуй, стоит если не бояться, то опасаться точно, – когда я увижу своего внука и когда свадьба?
– К нам приезжайте в любое время, только сообщите заранее, чтобы я была на месте, – повторила я приглашение. – Есть еще вариант. Через несколько дней мы будем на выставке-распродаже в Гильдии краснодеревщиков. Можете присоединиться к нам там, будем рады любой поддержке.
– А со свадьбой, мама, придется подождать. – Рамона, услышав такой ответ, сморщила носик. – Ты же сама понимаешь, что зверю надо вырасти, а связи войти в полную силу. Мишка взрослеет стремительно, но он еще совсем пацан, прямо как наш с Лизой сын.
Какие интересные подробности открываются! Мне срочно надо пересматривать свой график, да что там – стиль жизни. Я не в курсе таких важных нюансов про взросление Мишки, а тут уже свадьба! Даже не представляю, как Ричард хотел бы отметить это событие! А традиции? Что там с традициями оборотней? Как проходят свадьбы в этом мире? Может ли отец Эмилии помешать?
Да и какая свадьба?! На Земле давали два месяца, чтобы все обдумать и увериться в своем решении. А тут помолвка – и уже свадьба?
Вопросов миллион, но раз уж в силу обстоятельств мне перепала отсрочка, я просто ей порадуюсь. Может быть, перепадет пара спокойных декад для того, чтобы наладить новые отношения с женихом?
Прощались с родителями Ричарда мы по-свойски, без расшаркиваний. Уже в дверях Рамона шепнула мне, что уполовинила ту сгущенку, которую мы ей привезли в качестве знака внимания. Намек я поняла. Кажется, с будущей свекровью у меня появился первый маленький секрет.
По пути к портальной площадке Ричард пару раз принимался извиняться за темперамент своих родителей. Унимать его приходилось поцелуем. Давненько я не целовалась на освещенной улице, но, судя по ощущениям, зря волновалась. Ричард скрывал нас каким-то профессиональным пологом. Вот тут-то я и задала вопрос, который снедал меня последние три часа.
– Почему ты не приходишь ко мне ночью? Под таким пологом тебя никто не увидит.
– Прости, родная, что принял это решение в одиночку, но так и будет, пока Мишка не повзрослеет.
– То есть до свадьбы? – уточнила я, сама себе не веря. Целибат? Да вы издеваетесь!