Испытайте «Satisfaction» – перед вами классика!
С некоторых пор я устроился оттачивать мастерство в студенческую газетенку Университета Естественной Теологии. По знакомству, конечно, а иначе у нас никак и не делается. Газета называлась «Жизнь УЕТа». По качеству так себе, но с неоспоримым преимуществом: редакция позволяла шпарить тексты не выходя из дома, главное – побольше пафоса и напыщенных штампов о патриотизме. Заказчику такое неизменно нравилось. Заказчику необходимо было давить пропагандой недоразвитые и политически безграмотные умы молодежи. Это я и делал безо всякого зазрения совести, честно отрабатывая свой хлеб, благо, политической грамотностью тоже похвастаться не мог. При общем позитивном настрое иногда все же приходилось спускаться с небес на землю, чтобы разъяснить детали сиюминутной важности, а заодно уточнить, как эти детали воплотят священную мечту нашего общества.
Так выходит, что народ не может жить без этой священной мечты. Раньше все верили в светлое будущее и коммунизм. Теперь – вроде как тоже в светлое будущее, но говорить теми же словами уже зазорно, поэтому их заменили на «комплексное развитие». А суть идеи все та же: когда-нибудь наступят времена, и наш город станет красивый и зеленый, а жить будет легко и приятно, но для этого «когда-нибудь» сейчас нужно потерпеть. Ну, и выбрать кого надо в Думу. Разницы с концепцией светлого коммунистического будущего практически никакой.
Впрочем, в идее о «развитии» отсутствует даже намек на то, что светлое будущее достижимо в принципе. Целью провозглашается само движение к будущему, то самое «развитие». Конечно, такая цель прекрасно ложится в любой исторический контекст. Даже в том случае, если никто не нападет на нашу Родину, прекратятся митинги и везде выберут нужных людей, к концу отчетного периода можно просто сказать, что не все хорошо поработали, а потому светлого будущего не получилось, но у нас по-прежнему правильный вектор развития…
Я не собирался во все это углубляться, тем более что моя задача, как сотрудника газеты «Жизнь УЕТа», – находиться примерно на уровне основной массы людей… ох, прошу прощения, основной массы электората, чтобы успешно и уверенно втирать всем позитив. Хорошо, хоть в глаза электорату смотреть не надо, этим занимаются специально натренированные честно смотреть в глаза люди, представляющие лицо политики.
Поначалу в газете мне давали местечковые новости на восьмушку страницы: о результатах лыжной гонки на теологическом факультете, о готовящемся юбилее какого-нибудь преподавателя и других мало кому интересных событиях. Первой серьезной по объему работой стала статья об участии команды университета в чемпионате страны по студенческому рэпу, который, так уж вышло, проходил в нашем городе.
Вообще, наблюдая по новостям УЕТа за различными соревнованиями, в которых участвовали студенты, я пришел к мысли, что образование – не приоритетная цель университета. Не знаю, кто и где принял такие установки, но наше мудрое руководство считало, будто участие в спортивных конкурсах различного уровня (а лучше – в самодеятельности) повышает рейтинг вуза. И пока в этих оксфордах-стэнфордах-йелях продолжают по старинке накачивать студентов знаниями, мы повышаем популярность, светясь на танцевальных и певческих соревнованиях. Нет-нет, это вовсе не означает, что мы готовим стране одних лишь гитаристов и танцоров. Этим артистам потом натянут оценки на экзаменах, и они станут лучшими специалистами с блестящими дипломами – возможно, даже видными членами правящей партии и уже оттуда выбьют повышенное финансирование студенческих плясок.
В очередном припадке фаллометрии руководство университета задумалось: а не создать ли конкурсы «под себя»? То есть такие, каких еще нет в других вузах, а значит, к ним можно подготовиться заранее и легко обставить конкурентов. Так и возник чемпионат по студенческому рэпу. Для того чтобы уж точно обставить одаренных юношей из других учебных заведений и снискать благосклонность власть имущих, решили наложить суровые ограничения. Песни должен был заранее прослушать редактор и безжалостно вырвать из текстов куски, выставлявшие в негативном свете руководства вуза, отдельных факультетов, города, области, страны и правящей политической партии. В результате только заранее подготовленные к таким условиям коллективы смогли выставить на соревнование внятные тексты. Как и ожидалось, многие вузы оказались настолько не подготовлены, что не стали участвовать вообще. Областной этап пришлось отменить, потому что никто из области не приехал, и городской чемпионат прошел в стенах УЕТа. Неудивительно, что разгромно победил наш славный вуз, чему была посвящена целая страница в газете.
Соревнования, в которых УЕТ не побеждал, освещались в тех же восьмушках, которые мне доводилось писать. И то верно, зачем хвалиться поражениями в солидных конкурсах, когда лучше похвастаться победой в чрезвычайно важном для жизни нашего вуза соревновании по студенческому рэпу! Однако дальше настал всероссийский этап, где ждали команды из университетов других крупных городов. Для соревнований арендовали дворец культуры, чтобы обеспечить «нейтральность» территории и «беспристрастность» судейства.
Для журналиста дело пахло целым разворотом, что ощутимо влияло на гонорар. Я с радостью ухватился за подвернувшийся случай, но, но, но… Но я никогда не слушал рэп и не видел рэп-баттлов. Конечно, я попробовал найти в свободном доступе кое-какие композиции в этом жанре и прослушать их, но так и не смог ни понять хоть что-то в булькающих звуках, ни оценить красоту этого музыкального направления. Зато вспомнил блестящее по своей лаконичности высказывание «рэп – это кал». Как раз когда я слушал очередное «бу-бу-бу» отечественного рэпера, ко мне с каким-то вопросом подошел брат Пфанне. Из-за наушников я так и не разобрал, чего он хотел. Я извлек правую «капельку», исторгавшую нечистоты в мое ухо, и первое, что услышал в реальном мире, было:
– Не знал, что ты рэпом увлекся.
– Не скажу, что увлекся. Это… м-м-м… необходимость, вызванная работой.
– Что за необходимость такая? Ты музыкальным критиком заделался?
– Нет, придется освещать студенческое соревнование. Но я вообще ничего не смыслю в рэпе…
– Соревнование – это интересно. Давеча сам присутствовал на поединке по православному рэпу. Интересно, необычно. И весьма духовно. Мне понравилось.
Я вспомнил, что читал в новостях о таком конкурсе, который прошел в нашем многострадальном городе. Соревновались в основном семинаристы, конкурс был направлен на воспитание интереса к проповедям и «воцерковление молодежи». Со значительным перевесом победил участник МитроFun, теперь он читает воскресные проповеди в свежевыстроенном храме.
– Слушай, брат Пфанне, а не мог бы ты сходить со мной на этот концерт? Объяснил бы, что вообще происходит, на что обратить внимание для репортажа.
– Конечно, долг мой, как истинного христианина, помогать ближнему. А не ведаешь ли, буфет для репортеров там бесплатный?
Так я разжился сопровождающим, пообещав Пфанне бутылку православного пива за мой счет (благо, гонорар за разворотную статью ожидался намного больше стоимости бутылки пива). В придачу к сопровождающему, то есть человеку, который готов поддержать разговор о подходящих происходящему эпитетах, я получил еще и фонтан, исторгавший смесь религиозных текстов, теософских трактатов, воспоминаний из жизни, и прочая, прочая…
– Наши исполнители, конечно, лучше подготовились. Тексты неплохие. Видно, что ребята почитают старших. И ректора хвалили, и декана. Ритм почетче, у иных ступенчатый с разрывами. Но как-то все равно не цепляет. Митрофан бы и тут всех разбил наголову. Эх, почему он не студент?… Выиграл бы здесь да поехал за границу на чемпионат мира нести слово Божие язычникам и атеистам. Уж он бы там всем открыл глаза и всех привел в Царствие Его! Да, жалость.
И вот тогда череда случайностей в моей серой жизни наконец-то сложилась в четкую картину будущего. Теперь я понял: и шанс осветить это нудное мероприятие в газете, и тесное знакомство с братом Пфанне, и случайное соприкосновение на теме рэпа – все это фаланги перста судьбы, указующего мне дорогу. Еще не до конца понимая всю важность, мое сознание уцепилось за последние слова, которые полностью затмили фоновый бубнеж со сцены.
– Что ты сказал? Про чемпионат мира.
– Ну, ты же сам мне говорил, что это чемпионат России по студенческому рэпу. Значит, после него должен быть чемпионат мира. Вот я и сказал, что лучше бы послать Митрофана в составе команды. Он бы всех нехристей к православной вере обратил!
Верно. Разные танцевальные и песенные коллективы то и дело ездили на конкурсы в Европу и иногда возвращались лауреатами. Я и раньше знал об этом, но только сейчас в голове щелкнуло. Я обрел цель. Нет, не на всю жизнь, жизненной целью оставалось уехать за границу. Но теперь появилась конкретная задача на ближайшее время. Наша команда, очевидно, идет к победе. Если они поедут на чемпионат мира, я должен освещать их выступление во что бы то ни стало. Потому что тогда университет оплатит мой билет в светлое будущее.
На следующий день я уже принес редактору газеты черновик репортажа о фестивале. Редактор читал мою рукопись, и выражение его лица как будто говорило: «Чего и следовало ожидать! На что я только рассчитывал?» Вслух он выразился более конкретно:
– Никуда не годится. Вдумайся сам: наша команда выиграла чемпионат России! А ты так написал, будто они частушки на завалинке спели. Статья должна пробуждать гордость за свой вуз. Заинтересуй читателя! Захвати его внимание целиком! Переделай все полностью. Не справишься – отдашь черновик другому журналисту.
– Постараюсь. Переработаю, как скажете, – нашелся я и тут же, не удержавшись, спросил: – А наши ребята поедут на чемпионат мира?
– Поедут, – все еще хмурясь, ответил начальник.
– А я смогу освещать еще и чемпионат мира, чтобы, так сказать, лучше проникнуться духом соревнования, победы и гордости за родной вуз?
Шеф некоторое время молчал, глядя на меня и гоняя с зуба на зуб дужку очков, а потом уже более мягко сказал:
– К этому разговору вернемся, когда я увижу конечную версию материала. Решение приму с учетом его читабельности.
Вечером я сидел на кухне общежития и наблюдал за уныло булькающими в кастрюле макаронами. Ситуация с поездкой на чемпионат мира складывалась таким образом, что главред готов дать мне это задание, если сейчас я напишу хороший текст о чемпионате России. Иначе сразу послал бы меня подальше с моими желаниями. Видимо, не все горят желанием освещать студенческую самодеятельность, раз он готов и дальше делать ставку на меня – конечно, при условии, что я уловлю суть его требований. Но вот беда: качество студенческого рэпа напоминало бульканье макарон в кастрюле, и как писать об этом хотя бы без сарказма, я не представлял. Однако расклад был простой: либо я пишу честную статью и гнию дальше, либо вру, что все замечательно, и получаю волшебный билет в страну чудес. Собственно, так и устроена вся наша жизнь.
В этот момент (с точки зрения дальнейших событий – еще один перст судьбы, только непонятно, указательный или средний) на кухне появился Петр Мороз: свеженебритый, свежепомятый, свеженемытый и так далее. В общем, настоящий работник науки. Скорее всего, даже свежеподдатый – тоже, кстати, как настоящий работник науки.
– Здорово, Матти. Задумался? Макароны у тебя пригорать начинают.
– Ох, верно, спасибо.
С нарочито деловым видом я принялся спасать макароны из кастрюли, но Мороз не уходил.
– Так о чем задумался-то? Вижу-вижу, что-то тебя гложет. Поведай – может, я чем помогу. Хоть не себе, так другому лучше сделаю.
– Да как бы тебе сказать… – Я некоторое время колебался, но все же решился рассказать в общих чертах. – По сути, извечный вопрос: деньги или честь. Написать хвалебную статью о плохом соревновании по рэпу и расти карьерно, или настрочить как есть, зато быть честным с собой.
– А… Ну да, это понятно. Раньше для меня вопрос вообще не стоял: честь превыше всего. Но с тех пор я многое переосмыслил. Решать, конечно, тебе, но послушай меня… – Мороз сделал такой многозначительный вид, что даже начал икать. – Твоя честь желудок не накормит и кошелек не наполнит. Зато… ик! Кошелек позволит тебе восстановить даже по… ик!..рушенную честь. Так живут все. Ик! Даже вот эти… Ты тут про рэперов говорил… ик! Так вот, они прямо поют, типа: «У меня есть борода и меня… берут»… Ик! Ну, ты понял, «берут»! Они там, на эстраде, все педики, через задницу туда попадают. Ик… И даже открыто говорят об этом. Бабло решает! Ик!
«Да если бы вопрос был в одной только заднице, я б даже не задумался, – усмехнулся я про себя. – Но… Тут не в попу кончат – в душу плюнут, а это перенести гораздо сложнее».
Петр все еще вещал о новом «анальном» порядке этого мира, перемежая речь икотой. Я задумчиво ковырял макароны, которые прижарились ко дну кастрюли. Заметив, что его вещание не особо меня впечатляет, сосед решил уйти, но напоследок выдал мораль:
– В общем, давай работай, потом тебе все простят. Добивайся успеха. Только это… Ик… в жопу не давай! Пойду чего-нибудь выпью от икоты.
«Да уж знаю, чего ты собираешься выпить, – подумал я. – Жопа для тебя важнее чести. Понятно, честь свою уже всю порвал, вот и несешь целостность ануса, как знамя, хоть есть чем гордиться».
А потом осознал: человек остается человеком, пока ему есть чем гордиться. Будь это честь или девственность задницы. Если бы Мороз еще и зад свой предоставлял в пользование, моральное падение не позволило бы ему и дальше цепляться за жизнь. Собственно, что меня ждет в честной жизни здесь? Разве что этот духовный стержень – честность к самому себе. Не берусь сравнивать различные приоритеты, так как не знаю критериев, но стержень этот сродни гордости за то, что не давал никому в попу. Ничего хорошего в дальнейшей жизни здесь я не видел. А значит, путь мне уготован только один: светлый путь в беленькую имени Петра Мороза, пока однажды не проснусь и не пойму, что в пьяном угаре все-таки потерял последнее.
Через два дня широкий и звучный текст лежал на столе перед редактором. Я сидел на стуле, ожидая решения. Читал редактор долго – впрочем, не так долго, как я писал. Хоть и запал был, и сила воли, а все-таки писать против своих ощущений, «по заказу» было тяжело. Не мой тон, не мой настрой, не мои мысли, не мои ощущения. Насколько же мне удалось вжиться в роль пройдохи репортера?
Наконец редактор добрался до последнего абзаца. Медленно прошелся глазами по тексту. Точка. Отложил черновик в сторону. Посмотрел поверх очков на меня. В этот раз очевидного презрения нет, но и радушной улыбки тоже.
– В целом нормально. Есть некоторые стилистические ошибки, несколько неудачных выражений, но с этим можно работать, – резюмировал он.
– Это значит, меня опубликуют? – изменившимся голосом спросил я, а сам одурело подумал: «Это значит, я попаду за границу?»
– На доработку день. Сейчас покажу, где нужно исправить.
Даже нечего и говорить, что дорабатывал я гораздо быстрее. Часто замечают, когда дело в целом сделано, шлифовка – самый сложный процесс. Но в этом случае все было иначе. Я летел на крыльях любви к заветной поездке. Результат не разочаровал: впервые я увидел улыбку редактора, когда на следующий день он прочитал исправленный текст.
– Это меня удовлетворяет. Даже более того: наконец-то ты раскрыл свой потенциал журналиста, – заговорил он, но в голове появился шум (овации или фейерверки?), и я слышал шефа через гул в ушах. – Эта статья украсит следующий выпуск. Молодец! Будешь и дальше работать в таком ключе – станешь нашим основным колумнистом. Рано, конечно, говорить, но возможно, когда-нибудь будешь писать об официальных лицах. По крайней мере, в этой статье есть все слагаемые успеха: гордость за вуз, представление значимости события, высокий уровень автора… бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Я уже перестал разбирать слова и ориентировался только по движению рта редактора.
– А… чемпионат мира? – едва ворочающимся языком вытолкнул я.
– Ах да! Как договаривались, событие твое. Постарайся!
Мое… Я получил шанс…
– Только напомни мне за месяц до чемпионата, чтобы я позаботился о твоем билете…
О моем!.. Билете!.. Я все-таки выезжаю!..
– Хоть и Казань, но все равно могут раскупить.
– Казань?… В смысле Казань? Пересадка?
– Какая пересадка? Чемпионат состоится через четыре месяца в Казани. И правильно! Универсиаду мы уже принимали, теперь вот чемпионат по студенческому рэпу. Больше шансов на победу, больше шансов на успешные статьи. Ну, кому мы там проиграть можем? Индусам? Ха-ха-ха!
От освещения чемпионата мира я отказался. Да и вообще от крупных работ в газете. Честь моя была порвана зазря. Однако терять уже было нечего – разве что кроме девственности зада.