Все началось с того, что я попал в общагу и мне приспичило передернуть, да так, чтобы была опасность спалиться в любой момент. Дверь в душевую пронзительно скрипнула, из коридора по ногам змейкой скользнул холодный воздух. Лицо обдало теплом и влажным паром: еще недавно здесь принимали душ. Кабинки с душевыми лейками, как водится, не имели дверей вовсе. В тишине было слышно, как разбиваются капли воды, слетавшие с края плохо закрытого крана. Я зашел внутрь. Побитые, заросшие бурой плесенью края отцветшей плитки, на полу – вечная сырость и слизь, выкрошенная от времени бесконечная однообразная мозаика из квадратов горчичного цвета, клубы пара. Отличная обстановка – открывай воду и начинай. Я попробовал. Тело облепила удушливая влага, босые пятки быстро разбухли от горячей воды. Я прислонился к скользкой стене. Разглядывать стену было неинтересно, и меня не покидало ощущение, будто сзади кто-то пялится. Я обернулся: в душевую набилась куча народу, все толклись в дверях и гундели. Я разочарованно протиснулся мимо них и вышел.
Хотел было исполнить свое желание прямо в коридоре, но никак не мог сосредоточиться. То ли хлопанье дверей от сквозняка меня нервировало, то ли сбивали с мысли люди, мельтешившие вдоль облезлых стен, как надоедливые тараканы. Забыл сказать: я был в женском платье. Может, оно и вызвало вокруг меня такой ажиотаж. Платье было ярко-розовое, до колена, с пышным подолом, как у куколки, с рюшами и рукавами-фонариками, и мне невероятно нравилось, как из-под всей этой красоты торчит мой незамысловато прямой член. Постепенно я начал осознавать, что меня видела, наверное, уже вся общага, и пальцы одеревенели и перестали слушаться. Сердце ухало, нанося мне тяжелые удары в подреберье, в ушах гремели литавры. Я бросился в свою комнату, не разбирая дороги. Стыд. Гребаный стыд победил. Несмотря на огромное желание, я так и не смог сделать это прилюдно.
В спасительной пустоте комнаты я прислонился к запертой двери и, глядя в дверной глазок, вернулся к начатому. Наконец-то! Полное погружение в реальность людного коридора – и полная безопасность. Сзади раздались детские голоса. Что за черт! По спине поползли мурашки от мысли, что эти пакостники таращатся в окно и тычут в меня пальцами, как в неведомую зверюшку. Поганцы пронзительно засмеялись, но я не сдавался. Они не унимались. Я обернулся: там никого не было. Белая дыра окна, как бельмо на глазу слепого, разрасталась вширь. Внутри нее не было ничего, кроме липкого белого тумана, проникавшего в мою комнату со звуком льющейся из крана воды, сопением затаившегося зверя и холодом бездонного колодца. Туман подполз ко мне, вцепился в кожу ломкими иглами, пробираясь все глубже. Оглушительный топот и визг прорезал вязкую тишину. Я вздрогнул и полетел вниз, безо всякой надежды на опору и на будущее.