Глава вторая
Вот так я жил, и не с кем мне было говорить по-настоящему до аварии, что случилась в пустыне Сахара, шесть лет тому назад. Что-то сломалось в моторе моего самолета, а помочь было некому – один я был, ни механика, ни пассажиров. Вся жизнь зависела от того, починю я самолет или нет: запасов питьевой воды было только на восемь дней…
В первый вечер я уснул посреди песков, за тысячу миль от всего на свете. Даже тому, кто терпел кораблекрушение в океане, на плоту, не так одиноко было, как мне. Восходило солнце, когда я услышал, как кто-то, обращаясь ко мне, тихонько произнес: «Прошу Вас, нарисуй мне барашка». Вообразите мое изумление…
– Что?!
– Нарисуй мне барашка…
Я вскочил, будто в меня ударила молния, хорошенько протер глаза, внимательно посмотрел и увидел необычного, маленького человечка, он внимательно смотрел на меня. Вот самый удачный его портрет, какой только удалось потом нарисовать. Разве может рисунок передать, каким он был? Когда мне было шесть лет, взрослые сделали все, чтобы художником я не стал. И я не виноват, что научился рисовать только закрытых и открытых удавов.
Круглыми от удивления глазами я смотрел на него. Не забывайте, что мы находились за тысячу миль от всего на свете. Маленький человечек не был похож на умирающего от голода, жажды или страха. Ничего общего с путником, заблудившимся в пустыне, за тысячу миль от всего на свете. Когда я смог говорить, то спросил: «Что… ты… делаешь здесь?» И он медленно, как говорят о самом главном, повторил: «Прошу Вас, нарисуй мне барашка».
Разве можно не подчиниться тайне? В пустыне, за тысячу миль от всего на свете, где смерть особенно кажется близкой, сколь ни абсурдным мне это казалось, но пришлось извлекать из кармана листок бумаги и карандаш. И вот тут я вспомнил, что не был обучен ничему, кроме географии, истории, арифметики и грамматики. Не без досады пришлось сознаваться, что рисовать я не умею. Он же повторял: «Ничего. Нарисуй мне барашка». Барашка рисовать я не умел, а вот удава – закрытого – изобразил на листке и был потрясен, когда услышал: «Нет, нет, не хочу слона в удаве. Удавы – очень опасные, а слоны – очень большие… Там у меня совсем мало места. Прошу о барашке. Мне нужен барашек. Нарисуй мне барашка». И я нарисовал. Он внимательно посмотрел и сказал: «Нет, этот болен, нарисуй другого». И я нарисовал. Мой друг ласково улыбнулся и повторил: «Не взрослый барашек нужен, прошу о маленьком».
Я переделал рисунок, но и на этот раз не угодил ему. «Барашек слишком немощный, старый, хочу, чтоб он жил долго».
Мне не терпелось поскорее приступить к ремонту двигателя и, чтоб отделаться, я что-то начеркал, протянул: «Держи, вот коробочка. В ней – барашек», – и удивился, что лицо его просияло. «Ну вот, теперь он такой, как нужно. Думаешь, много травы понадобится для него?
– Отчего ты спрашиваешь?
– Там у меня травы не так много…
– Должно хватить, я дал тебе совсем маленького барашка».
Он склонился над рисунком. «Не такого и маленького… Смотри-ка, заснул».
Вот как мы познакомились с Маленьким принцем.
