Утро свалилось на меня неожиданно, да ещё и на пару с диким похмельем. А говорят, что впервые напившиеся его не испытывают. Ага, щас! От головной боли слезились глаза, а мутило так, словно мой вестибулярный аппарат стал бракованным. Я поморгала, пытаясь понять, где нахожусь.
В сонное сознание стремительно ворвались воспоминания о вчерашнем. Ну как воспоминания, так, отрывки неясные. Хотя один из них попал в цель, – я подскочила как ошпаренная. И тут же пожалела об этом: к голове будто раскалённую сковородку приложили, а ноги отказались держать меня, и я осела на пол. Глубоко подышала, потом осознала, что обнажена. Торопливо прикрылась руками, словно здесь был кто-то кроме меня, и забралась обратно в постель. Закрыла глаза, укладывая события прошедшей ночи по порядку. Диплом, кафе, кажется, чуток погуляла. Потом бар, Сергей… тьфу, как же трудно собирать мысли в кучу! В памяти всплыла картина присосавшегося ко мне парня, а потом какой-то мужчина помог…
– Ой, – я вспомнила продолжение и тут же прижала пальцы ко рту. Огляделась – в квартире пусто. Только я и разбросанная одежда на полу. – Здесь кто-нибудь есть? – прижимая пододеяльник к груди, позвала я, как в классических фильмах ужасов.
Никто не отозвался. Лишь часы мерно тикали в углу.
Я попыталась вспомнить, как он выглядел. Но, увы, память решила взять выходной. И как бы я ни старалась воссоздать его образ, внешность оставалась расплывчатой. Может, он мне просто приснился? Это вря-я-яд ли. Ощущения… их я помнила хорошо. Даже слишком хорошо. Как он касался меня, как нёс на руках, а потом ласкал. И ещё запах. Он так приятно пах!
Я перевернулась набок и почувствовала аромат его парфюма. Ну, хотя бы буду знать, как он пахнет. Замерев, я прислушалась к ощущениям в теле. Ничего необычного. Странно. Я же помнила… Наверное, это похмелье во всём виновато. Снова подкатила тошнота. Вот и зачем столько пила вчера? Даже не слышала, как он ушёл.
Вдруг закралась мысль об ограблении. Обмотавшись пододеяльником, я выбралась из постели, на этот раз медленно и аккуратно, подняла с пола сумочку – всё было на месте. Даже мелочь звенела в потайном кармашке. Ещё раз оглядела комнату – никакой пропажи заметно не было. Ладно. Значит, он не вор и ничего не взял.
Кроме меня.
Стало немного обидно. Я села на кровать и закусила губу. Я всегда жила в каких-то рамках правильности, сдерживала себя, а тут выпустила на волю свои желания и… что? Теперь жалею об этом? Нет. И от этого осознания неприятно укололо внутри: оказывается, не такая уж я и правильная, раз даже не стыжусь того, что сделала. Ай, да и наплевать! Жизнь одна! Сколько можно уже жить по установленным правилам! В детском доме были правила, которым нужно было следовать, но все их нарушали, а я всё время соблюдала, слушала старших. В универе – тоже, когда у других была нормальная личная жизнь, я постепенно становилась изгоем. Нет, я, конечно, общалась по необходимости, но близкой дружбы со мной никто не заводил, да и сама я к этому не стремилась, думая, что мне и так нормально. Теперь эта правильность мне опротивела! Хватит с меня! Что было, то было. В конце концов, я сделала то, что хотела. К чему горевать и виноватить себя?
Я направилась в крохотную ванную, желая, как можно скорее смыть с себя всё, что наприлипало вчера. В прямом и переносном смысле. Очиститься физически и ментально.
Универ окончен. Пришла пора искать работу. На следующей неделе будет ярмарка вакансий. Если повезёт, то я сразу найду на ней что-то подходящее, а нет, так хоть резюме оставлю. Правда, оно у меня совсем скудное. Но должность официантки и гардеробщицы лучше, чем ничего. Да и универ всё-таки престижный окончила. Выпускники у нас всегда сильные, а у меня ещё и красный диплом. Практика тоже хорошо помогла, даже грамоту вручили, как лучшей практикантке курса. Возьму с собой, а то зря что ли она пылится на полке?
Мысли кружились в голове, пока я раскладывала по тарелкам заказанный компанией обед. Поток людей сегодня обещал быть плотным, как обычно по понедельникам, но мне никак не удавалось собрать себя в кучу. Я уже не хотела работать в столовке, мне не терпелось получить новую должность.
– Аля, осторожно! – воскликнула Люда, наша кассирша, когда стакан с абрикосовым компотом выскользнул у меня из рук. – Уже второй за день! Вычту из зарплаты!
Я понуро кивнула и поплелась за совком и тряпкой. Из последних сил заставила себя сконцентрироваться на работе. Осталось потерпеть совсем немного.
Набегавшись за день, к вечеру хотелось одного – улечься в постель и читать. Предвкушая отдых, я расставляла подносы с чистой посудой, чтобы не заниматься этим с утра, и вдруг заметила, что недостачи стаканов нет. Пересчитала ещё раз – все на месте. Странное дело. Может, кто-то принёс новые из подсобки? Разбираться сил уже не оставалось, поэтому я пожала плечами и, повесив фартук на вешалку, отправилась домой.
Время тянулось мучительно долго. Будничные заботы больше не интересовали меня, и трудно было удерживать на них внимание. Каждый прошедший день я вычёркивала на календаре и с замиранием смотрела на отмеченный красным крестиком квадратик. Дата ярмарки становилась всё ближе.
– Алевтина, что это с тобой? Прямо таки светишься вся, – громко произнесла моя напарница по гардеробу, чем привлекла внимание остальных.
Смены в драмтеатре были приятнее, чем работа в столовой, и я улыбнулась в ответ.
– День сегодня хороший, – уклончиво ответила я.
На самом деле, добродушный вид женщин, которые здесь трудились, был довольно обманчив. Им только дай повод для сплетен, они рады будут посудачить и перемыть тебе косточки, обсудив всё до самых мельчайших подробностей. И нюх у них на всякого рода поводы был, что надо. Вот и сейчас, заметив перемены в моём поведении (видимо, слишком очевидные), они не преминули пуститься в свои заковыристые расспросы.
– Чем это таким он хороший? От учёбы наконец отдыхаешь?
– Да, и это тоже, – я смотрела на них с вежливой улыбкой.
Отчасти я не лукавила: теперь у меня было больше времени на чтение и отдых. Но основная причина моего радостного возбуждения в другом – чем ближе день ярмарки вакансий, тем больше меня наполняли энергия и желание действовать. Уже завтра я отправлюсь туда. Не знаю, глупо это или нет, но я искренне верила, что мне с первого раза удастся произвести нужное впечатление на будущих работодателей и получить работу мечты.
– Да отстаньте вы от девочки, старые клюшки! – раздался ворчливый голос Тамары Андреевны, уборщицы, которая как раз намывала пол фойе. Наверное, она одна никогда не участвовала в вечной трескотне местных сотрудниц. – Всё вам неймётся. У молодых свои радости.
– Да мы-то что?
– Мы просто спрашиваем, – наперебой заголосили гардеробщицы, не желая быть пойманными на любопытстве.
Вдруг у каждой из них с полок полетели бинокли. Будто кто-то невидимой рукой сгрёб их оттуда. Женщины засуетились, ругая кто сквозняк, кто чёрта. Я же благодарно кивнула Тамаре Андреевне и облокотилась на широкую столешницу. Вот-вот хлынет народ, и нам всем будет не до разговоров. В дождливую погоду, да ещё и на последний спектакль сезона, зрителей точно соберётся полный зал.
Я успела полюбить здесь всё: шум от посетителей и гулкую тишину без них, характерный запах пыльного бархата, грима и старого дерева, даже аромат алкоголя в буфете в театре становился особенным, окрашиваясь аристократической ноткой. Но всё равно увольнялась я с лёгким сердцем.
На площади в центре города уже толпился народ, изучая плакаты и яркие листовки, где разместили список предлагаемых вакансий. Более пятидесяти работодателей устроились за разномастными столами, вооружившись блокнотами, ручками и визитными карточками. Повсюду пестрели баннеры и флажки для привлечения внимания. Местами раздавались голоса зазывателей, усиленные громкоговорителями. А кто-то решил вопрос проще – включил аудиозапись, на которой всячески рекламировали компанию. Но больше всего были заинтересованы будущие сотрудники. Здесь собрались по меньшей мере полторы тысячи человек, и каждый желал заполучить самое лучшее место из предложенных. Это было заметно по излишнему рвению предать себе вес через внешний вид. Разбег был сумасшедший: от коротких юбок и красных губ, до самых строгих дорогих костюмов и пуританских причёсок.
Я поправила лацканы простенького тёмно-коричневого пиджака, взяла одну из листовок и прочитала список организаций. Сегодня нам – молодым и перспективным выпускникам – предлагали более ста пятидесяти вакансий разных направлений. Профессии языковеда подходило всего три. Когда я это поняла, уверенности резко поубавилось. Но я взяла себя в руки, потому что медлить – значит, сократить свои шансы до нуля; покрепче сжала диплом с резюме и ринулась в бой.
Проходить собеседование оказалось тем ещё испытанием. Голова работала в бешеном ритме, мозг кипел, подбирая слова, которые потом застревали в горле от волнения. Кое-как я ответила на первые два вопроса представителя регионального лицея, затем буквально заставила себя расслабиться: сжала кулаки до побеления костяшек, потом выдохнула и распрямила пальцы. Дальше пошло легче. Искренняя заинтересованность и доброжелательность работодателей возвращали уверенность, голос перестал дрожать, а мысли – путаться.
– Мы готовы предложить вам место после ещё одной беседы, уже непосредственно с директором. Оставьте телефон, нужно будет назначить дату и время встречи, после которой вы сразу сможете написать заявление.
– Телефон есть в резюме, – я указала на нужную графу на листе.
– Очень хорошо, тогда ждите нашего звонка.
Я попрощалась с недоверчивой улыбкой: кажется, все вот эти «мы вам перезвоним» были лишь вежливой отговоркой, чтобы закончить общение.
Мне оставалось пройти последнее собеседование. Я намеревалась получить одно место из трёх и никак иначе. Видимо, эта мысль отразилась на лице, когда я подошла к столу, за которым сидела взрослая женщина в красном брючном костюме, потому что она сразу перешла к делу.
– Здравствуйте, присаживайтесь, – произнесла дама вкрадчивым голосом. – Вы хотите получить работу?
Её строгое лицо и орлиный взгляд выражали спокойствие, но отчего-то я ощутила настороженность и даже некое недовольство, исходившие от неё.
– Да, меня интересует должность учителя. Могу преподавать русский язык и…
– В нашей школе ученики особенные и обучать их будет непросто, – зачем-то выдала она, хотя обычно работодатели скрывали подводные камни своих учреждений. – Как думаете, вы справитесь?
– Думаю, что справлюсь, – я затаила дыхание.
От волнения вспотели ладошки, а в голове, словно назойливая муха, жужжала мысль: «это твой последний шанс». Поэтому я добавила:
– Обо мне тоже можно сказать «особенная», и вся моя жизнь далеко непроста, так что, да, я готова работать в вашей школе.
– Что ж, очень хорошо, – с кривоватой улыбкой женщина принялась разглядывать мои документы. Она неторопливо пролистала диплом, прочитала резюме. По всё такому же строгому лицу нельзя было понять, довольна она или разочарована. Оно было абсолютно непроницаемым. – К тому же, мы предлагаем достойную оплату за ваш труд, – женщина подняла на меня глаза. – Но прежде, чем принять окончательное решение, ответьте на несколько вопросов анкеты. Это всего лишь формальность, но необходимая. Заполняйте, потом расскажу подробнее о нашей организации.
Я взяла протянутый листок и принялась отмечать галочками наиболее подходящие для меня ответы. Раньше я где-то уже слышала об этой школе… Кажется, у нас в универе её называли «для трудных подростков» или «для психованных». Рискованно для первой работы, вдруг не справлюсь? Сомнения закрались в душу, и я украдкой глянула на женщину в красном. Она казалась вполне обычной, если не брать во внимание чрезмерную строгость и суровость её лица. Хотя вряд ли проработав в школе много лет можно выглядеть по-другому. Мне подумалось, что с такой хваткой она не меньше, чем руководитель. Её помощница, которая суетилась рядом, подавая то документы, то чистый листок, подтверждала мои догадки. И ещё вот это необычное обращение «госпожа Александрова», с которым девушка подавала необходимые вещи… Удивительно, что директор сама лично проводит собеседования, но это вызывало уважение. Да и уходить без работы – не вариант. Я отбросила последние колебания, которые колючками налипли где-то под ложечкой, и поставила заключительную галочку.
– Очень хорошо, – с той же кривоватой улыбкой-усмешкой сказала дама и стала коротко доносить до меня суть обязанностей и порядок труда.
Несмотря на странность школы, предложенные условия были отличными: оплата выше, чем в других организациях почти в два раза, а нагрузка – вдвое меньше. Никаких дополнительных собеседований, приступать можно с середины августа, так что будет время освоиться. К тому же, школа была закрытого типа и предлагала бесплатное проживание и питание. Огромный плюс. В конце концов, если это обман, ничто не помешает мне уволиться и поискать другое место.
С ярмарки я уходила с чувством выполненного долга перед самой собой и радовалась, что удалось получить работу с такой высокой оплатой. Оглянувшись напоследок, я заметила, что госпожа Александрова встала, а её помощница уже убирала со стола все бумаги. Работа точно моя? Что ж, мне предстоит это выяснить, как только отправлюсь в пригород, где и находилась эта специализированная школа.