1 глава. На грани.
Джеймс лежал привязанным кожаными ремнями к белоснежной кушетке. Он был напуган, и от страха цеплялся пальцами в простыню. Тело сэра Джеймса Льюиса Шарпа изгибалось в разные стороны, пытаясь вырваться, а руки и ноги его уже были истерты в кровь ремнями. Лоб покрылся потом, лицо стало багровым.
– Чего ты хочешь от меня? – Кричал он, но в комнате никого не было, и слова Шарпа уходили в пустоту. – Я знаю, ты стоишь за дверью. Если хочешь убить меня – убей!
Через некоторое время, устав сопротивляться ремням, Джеймс Льюис опустился всем телом на кушетку, но пальцы его все также сжимали простыню. Теперь он тяжело дышал, и продолжал охрипшим, от крика голосом:
– Чего ты хочешь от меня? Просто убей… убей и все…
В коридоре, за дверью, отзываясь эхом, послышался звон металла, и вновь тело Шарпа заметалось по кушетке. От ужаса его лицо побледнело и перекосило.
– Нет, нет, нет – я не хочу этого. – Шептал он. – Прости меня. – И вновь закричал: – Прости меня! Слышишь – я исчезну, я не причиню вам вреда!
Деревянная дверь открылась, и из-за нее вошел в комнату робот. Он был похож на человека, с которого содрали кожу, не считая резинового лица. Торс робота скрывал медицинский халат. Он катил впереди себя столик с хирургическими и механическими инструментами.
– Не бойся, – говорил робот – это будет не больно.
Он поднял своей синей рукой скальпель и, почти неслышно, приблизился к кушетке.
– Зачем это все, Бобби? – Сквозь слезы говорил Джеймс, отвернувшись от робота. – Я же ваш друг. Давай решим все миром – я поговорю с ними, и они не тронут тебя. Да пойми же ты, что я не машина – я просто умру. Мне казалось ты умный, а ты обычный кусок железа.
– Эту войну начали не мы… – Произнес Бобби электронным голосом и Джеймс почувствовал холодное острие скальпеля у виска. Лезвие отправила человека в прошлое, на полтора года назад – в то время, когда все началось.
Шатаясь из стороны в сторону, Николай брел по темным узким улицам Лондона. Он, набравшись в пабе дешевого пива вперемешку со скотчем, кое-как стоял на ногах, Николаю давно хотелось спать, но куда идти он не знал.
По пути в Лондон, из Парижа, Николай познакомился с пожилым сэром Джонатаном Льюисом Шарпом. Разговорившись с беглым русским офицером, сэр Шарп проникся к нему. Быть может манеры Николая, в которых угадывалась благородная кровь, а быть может воспоминания о собственных боевых заслугах, притягивали сэра Джонатана Льюиса Шарпа к этому странному русскому. Так, или иначе, но англичанин пригласил Николая погостить у себя, и дал ему свой адрес в Лондоне. Сейчас Николай просто бродил по улицам – он не хотел появляться перед старым англичанином в пьяном виде, еще и ночью.
За спиной послышались шорохи, будто кто-то догонял Николая, но обернуться беглый русский офицер не успел – что-то тяжелое и холодное упало ему на голову, и Николай потерял сознание.
Затылок обжигало болью. Николай открыл глаза, но картина перед ним расплывалась – были только силуэты и блики яркого света. Послышалась английская речь, голос был знаком:
– Как вы себя чувствуете, Волхов? – Сэр Шарп снял мокрое полотенце со лба Николая, окунул его в тазик с холодной водой, отжал, и аккуратно положил компресс обратно, на лоб русского офицера.
– Бывало и хуже. – Коротко ответил Николай Федорович. – Что со мной произошло?
Теперь Волхов все видел отчетливо, хотя еще тошнило, а в голове все шло кругом. «Сотрясение мозга, – понял Николай – кто-то хорошенько меня вчера приложил».
Волхов лежал на мягкой большой кровати. Спальная комната была отделана темным дубом, ее освещал электрический свет, который резал глаза своей яркостью.
– Вчера меня с поезда встретил мой друг, инспектор Ламберт. – Говорил Сэр Шарп. – Мы разговорились с ним, и я рассказал ему о вас. Около двух часов ночи, он приехал ко мне, чтобы я опознал неизвестного в одежде офицера Российской Империи – не мой ли это новый приятель?! В неизвестном я опознал вас, и забрал к себе. Сегодня вечером Алекс Ламберт зайдет – он хочет взять у вас показания.
– Простите меня – так ни удобно перед вами получилось.
На эти слова старик лишь улыбнулся, и его вид уже не был таким строгим, даже большие бакенбарды предавали ему вид весельчака. «Странно, – думал Николай – как улыбка меняет лицо человека».
– Не стоит беспокоиться, – отмахнулся пожилой сэр, покачиваясь в кресле – вы молоды, а молодость всегда привлекает стариков – нам кажется, что молодеем вместе с вами. Сейчас, после вашей революции, по Европе ходит очень много русских. Многие предали свои идеалы, готовые унижаться и лицемерить за монету, но только не вы. Мне нравятся люди такого склада характера и ума как у вас. Я очень хотел сына, но моя жена была бесплодна, а после ее смерти на второй брак я не решился.
– Что вы хотите сказать? – От недоумения, Николай привстал на постели, но почувствовав слабость, снова рухнул головой на подушку.
– Вам нужно отдохнуть, а у нас еще будет время для разговоров.
Волхов был одет в свою одежду, на его удивление она была чистой и свежей. Вещь-мешок у него, по-видимому, украли, а другой одежды он не имел. Николай Федорович был в ожидание вечера, он не мог взять в толк, что будет рассказывать инспектору потому, как вчерашний вечер, начиная с паба, был как в тумане.
Послышался стук в дверь, а затем голос сэра Шарпа:
– Волхов, спускайтесь вниз – время чая. Сейчас прибудет инспектор Ламберт.
После этих слов послышался дверной колокольчик. «Пора – подумал Николай – будь, что будет».
Николай спустился по широкой лестнице в гостевую комнату, здесь, расположившись в креслах у камина, сидели двое пожилых людей, если с одним Волхов уже был знаком, то второго он видел впервые, хотя лицо второго и казалось ему знакомым.
Незнакомец поднялся из кресла и протянул руку Волхову.
– Инспектор Скотланд-Ярда, Алекс Ламберт. – Представился второй.
– Николай Федорович Волхов. – Пожав руку, представился русский. – Капитан тридцать шестого пехотного полка Российской Империи.
– Присаживайтесь. – Пригласил Ламберт рукой, указывая на кресло напротив себя, что стояло у столика.
В кружке, на блюдечке, уже был налит чай. «Эта кружка для меня – догадался Николай, так как пожилые англичане уже пили чай. – Как же этот дом похож на мое имение в Перми, и не скажешь, что за тысячи верст от России».
– Вы хотели меня допросить? – Обратился Николай к инспектору Ламберту.
– Не допросить, а прояснить некоторые обстоятельства. Во время чая у нас в стране молчат – это самое тихое время во всей Англии, а после чая, за скотчем, мы поговорим. Я надеюсь, сегодня будет скотч? – Повернувшись к сэру Шарпу, спросил инспектор, на что получил одобрение, кивком головы.
Чай пили тихо, казалось, что стены разговаривают громче тишины. Но когда время чая подходило к концу, Волхов услышал странный звон металла где-то в глубине дома, от чего сэр Джонатан Льюис Шарп нахмурился и переглянулся с инспектором, но Николай не обратил на это внимание. «Наверное, прислуга, – подумал он и ухмыльнулся – поди, разбили посуду».
Сэр Шарп налил в широкие стаканы английский самогон, цвета спелого апельсина, и раздал гостям, а графин поставил рядом с Волховым, на столике.
– Теперь можно и поговорить. – Сказал инспектор Николаю, сделав глоток скотча. – Как вы попали в Уайтчепел?
– Уайтчепел!? – Воскликнул сэр Шарп, и даже подпрыгнул в кресле.
– Да, его нашли у госпиталя. Без денег, без документов – как вы там оказались.
Николай Федорович лишь пожал плечами.
– Я выпил в пабе пива, после пил скотч. Чтобы не смущать своим видом сэра Шарпа, я решил прогуляться по Лондону. Где я блуждал – не знаю. Далее очнулся у сэра Джонатана Льюиса.
– А вы помните название паба, где вы выпивали?
– Первое слово «Черный», но меня привлекло строение дома. Такой же дом есть у нас, в России – в Петербурге.
– Это, что же за форма такая? – Удивился сэр Шарп.
– В виде утюга.
Пожилые англичане нахмурились, непонимающе.
– А-а, – протянул, улыбаясь своей догадке, инспектор Ламберт – это «черный монах». Вы имели в виду дом похожий на кусок пирога?!
– Ну, можно и так сказать. Я сидел в первом зале, у стойки. Там толпилось много разных людей. Знаете, мне раньше говорили, что преступности в Европе очень мало, что это только в книгах Конан Дойла убивают и грабят, а я смотрю здесь так же все, как и в России.
– В России все иначе сейчас, судя по выпускам «Таймса», но преступность есть везде, и скоро, я уверен, мы избавимся от нее. По крайне мере в Лондоне. – Гордо произнес инспектор Ламберт. – Без документов вам никак нельзя, но вы свободно говорите на английском, так что в этом деле я вам помогу. Вы так же хорошо пишите на английском, как говорите?
– Да, конечно. Так же, с детства, я изучал немецкий язык.
– Вот и хорошо. – Улыбаясь, произнес сэр Шарп. – Чтобы нигде не значилось русское происхождение Волхова, пускай он будет моим племянником, только что вернувшимся с войны. Благо Англия всегда с кем-нибудь воюет. Вы надеюсь ни против стать мне племянником, иначе с русскими сейчас строго – наша корона тоже сделала свой вклад в вашу революцию. Как бы прискорбно это не звучало. – Обратился он к русскому офицеру.
– В чем ваша выгода? – Удивился Николай.
– Мне нужен наследник, а вы хоть и офицер, но еще молоды, и мне бы не хотелось, чтобы война искалечила ваше сознание. Вам не более двадцати пяти лет?
– Двадцать четыре. Я попал на войну сразу после кадетского корпуса и дослужился лишь до капитана.
– Вы мне сразу понравились – своим мышлением и умением вести себя в обществе. Я почувствовал в вас что-то близкое – родное.
– Ни хотите говорить – не надо. – Через минуту раздумий, произнес Волхов. – И все же я согласен. Все одно – в Россию теперь дороги нет.
– Кто знает, может еще будет, Джеймс Льюис Шарп. – Раскрасневшись от удовольствия, произнес пожилой сэр. – Так звали моего племянника. Он пропал пять лет назад в советской России. Говорят, что утопили его нынешние красные хозяева, опять же свидетелей нет, отряд его весь убит, да и вы очень похожи – родная мать не различит. Когда я вас увидел, не поверил своим глазам. Но вы меня не узнавали и ваша одежда, все говорило, что вы не мой племянник. О жизни Джеймса я все вам расскажу.
– Великолепно! – сказал инспектор и торжественно поднял бокал скотча. – За нового англичанина. О, как же я люблю тайны.