Первым делом всегда следует выяснять то, что выяснить проще всего.
А именно: что по поводу Максим Максимыча Маевки знает интернет? Выяснилось, что ничего. Вот именно так, интернет про него ничего не ведал. То, что девиз «После нас – тишина» принадлежит ракетным войскам – это и так понятно. Но про эрвээсэнщика М. М. Маевку упоминаний навскидку не нашлось ни в русском, ни в нерусском сегментах.
Что ж, тогда приступим к выяснению того, что выяснить посложнее, но ненамного. А именно: что это за история с табором иностранцев, якобы купившими квартиру Бабы Риты? К слову, жилплощадь оказалась весьма аппетитной: славная двушка в новостройке со свежим ремонтом, в приятном районе центра, удачной планировки, с окнами в тихий двор.
Квартиранты – пара простодушных молодых людей, причем женщина уже на хороших сносях. Предупрежденные Бабой Ритой о моем визите, встретили меня радушно и предложили угощение. Упомянутый мною казус они, разумеется, моментально вспомнили.
– Да, это было жестко, – признал будущий отец Витя, судя по внешнему виду и речи – пролетарий и таксист, откуда-то «с пид Полтавы», – завалились часов в десять вечера, мне как раз на смену, а тут такой базар-вокзал начался.
– Черные, как головешки, – добавила будущая мать Ира, по типу – нечто вроде продавщицы, – и видимо-невидимо, прямо нашествие иноплеменных какое-то.
– Вам удалось понять, что они хотят?
– Да я как-то по-иностранному не очень, – признался Витя, – Ирка только вывески на итальянском читает хорошо.
Я уточнила, несколько сбитая с толку:
– То есть это что, были итальянцы?
– Они, точно, – подтвердила Ирина, – шумные, скандальные, прямо страсть. Я перепугалась.
– Я их тоже попытался выдворить, они не уходили. И принялись распаковываться, можете представить. Я одному говорю: вы что творите, демоны? А они только матерятся.
– Так они что-то по-русски понимали?
Витя задумался:
– Понимаете, там один был, он точно кое-что да понимал.
– В самом деле? А откуда такая уверенность?
Ира быстро дернула его за рукав, Витя смутился и забормотал что-то, и я поспешила успокоить:
– Ребята, не волнуйтесь, хозяйке ничего лишнего рассказывать не собираюсь. Мой интерес совершенно в другом.
– Был косяк один. Только вы уж, пожалуйста, не говорите Маргарите Николаевне, – попросил Виктор, – все-таки нам рожать скоро, если она нам от квартиры-то откажет, и куда тогда деваться?
– Не скажу, – пообещала я, – рассказывайте.
– Видите ли, одного из этих базарных мы уже видели. Он знакомый мужа Маргариты Николаевны, Максим Максимыча.
– А, так вы знакомы? – уточнила я на всякий случай еще раз.
– Ясное дело, знакомы – подтвердил Витя, – он приезжал за деньгами несколько раз, да счетчики списывал.
– Понятно… скажите, а у вас случайно нет копий документов на квартиру?
Ира подтвердила, что копии есть, и даже достала их:
– На всякий случай. У нас с Николаевной договор, и все вот тут хранится, в одной папочке.
– А вы не припоминаете, Максим знал, где документы хранятся?
Ирина задумалась, Виктор вспомнил сразу:
– Да, как-то раз он заполнял квитки, и попросил документы посмотреть, адрес, что ли, или номер какой-то.
– А я достала, – подтвердила Ира.
– И снова понятно, а теперь давайте вернемся к итальянцу.
– Ну вот, этот как-то и приезжал сюда, вместе с Максом, – рассказал Виктор, потирая лицо для освежения памяти, – такой франт, в розовой рубашке, кожаной курточке, как будто с сына снял.
– Это почему еще? – не поняла я.
– Мало́ ему все было, – пояснил жилец, – рубашечка на пузе не сходится, курточка в плечах видно, что режет и жмет.
– И все-таки кругом на тушке бренд-бренд, Милан-Милан, – вставила Ирина, – а еще ему и ботинки узки, все кривился.
– Дело говорит. Они с Максом зашли, болтали, как хорошо знакомые, он попросил разрешения: ребята, можно интуристу показать, как в России строят, а то у них там сплошные лабазы с лачугами и хибарами.
– Мы, конечно, разрешили – как не разрешить, он же вроде хозяин. Итальянец облазал всю квартиру, даже туалет и ванну, только языком пощелкивал да лопотал по-своему.
– На каком же языке Макс с ним разговаривал?
– На английском, по-моему.
– Почему так решили?
– А они постоянно повторяли «сейл» и «дисконт», уж это-то я в состоянии понять, – улыбнулась Ирина, – и с таким уважением итальянец к нему обращался: «О вы, о вы!» – прямо как в театре.
В самом деле, любопытная деталь.
– Значит, события развивались следующим образом: в один из визитов Макс просил глянуть документы на квартиру, в следующий визит привел своего приятеля-итальянца в детской курточке, а потом интурист со всей ассамблеей завалился заселяться. Все верно?
Они кивнули.
– И при этом Маргарита Николаевна не в курсе того, что макаронник и Макс знакомы?
– Мы ей точно не говорили, – смущенно признал Витя.
– И вы, пожалуйста, не говорите! – горячо попросила Ирина.
Я заверила, что совершенно спокойно могу пообещать, почему нет?
Попрощавшись с ребятами и пожелав легких родов, я позвонила Гарику и сообщила, что неумолимо приближаюсь. Центр – стало быть, его земля, ну а даже если не его, то он-то наверняка в курсе подробностей.
Папазян встретил свою старую подругу (она же пассия) с неизменной приветливостью.
– Совершенство во всем, – констатировал он, критически осмотрев мою персону, – джаночка, почему ты так прекрасна именно сегодня?
Я не осталась в долгу:
– В честь нашей очередной встречи. Как оперативная обстановка?
– Да как тебе сказать. С одной стороны, вроде бы стабильно, я же в городе, – солидно пояснил Гарик, – с другой, что-то где-то кое-где у нас порой…
Я кивнула с надлежащей важностью:
– Тайна следствия, понимаю. И все-таки кое-что я слышала. Говорят, в нашем гостеприимном мегаполисе каких-то итальянцев подвергли поруганию и осмеянию? Проще говоря, кинули и опустили.
Гарик хмыкнул:
– Ничего от Танюши не скроешь. Ну да, да, имел место международный скандал, – он достал из сейфа папку и вдруг, плотоядно ухмыляясь, вставил ремарку:
– Ох, а какая там потерпевшая. Точнее, одна из потерпевших…
Он замолчал, как бы не в силах преодолеть накатившее, поотдувался и дернул подбородком:
– Пышная особочка, а уж глаза какие! – и показал руками, причем совершенно не там, где находятся органы зрения.
Я поморщилась:
– Папазян, старый греховодник, я ревную.
– Что, серьезно? – с сомнением протянул он. – Так ты намекни только.
Я поморщилась вторично.
– Ну ладно, ладно, тогда по делу: Джованни Батиста, гражданин Италии, со всей своей фамилией попытался вселиться на жилплощадь, принадлежащую Гутман Маргарите Николаевне, утверждая, что квартира его, применяя силу и нецензурные выражения…
Я вскинула брови.
– Не надо так смотреть. Так участковый записал, – пояснил Папазян, – встретив сопротивление в лице квартиранта гражданки Гутман, Волыны Вэ А, был вынужден временно отступить. Семейство Волын держалось до прихода основных сил, то есть собственницы помещения, гражданки Гутман, которая устроила им второе Капоретто…
– Говори, пожалуйста, по-русски, – попросила я.
– Ну что сразу. Не даешь блеснуть интеллектом. В 1917 году Королевской итальянской армии немцы при Капоретто наваляли по-крупному. Ну, Хемингуэй еще об этом писал, – напомнил он, открыв передо мной новую грань своей многосторонней натуры.
– Оставим эти истории? – предложила я.
– Как скажешь, джаночка. В общем, Гутман устроила там такое, что итальянцы – а на минутку, там было девять человек, в том числе одна итальянская мама и еще одна жена, – с ревом и, утираясь, поскакали в ближайшее отделение: спасите-помогите, требуем консула и прочее.
– Воображаю, – сказала я чистую правду. Картинка прямо стояла перед глазами: Баба Рита, и без того огорченная пропажей новобрачного, сталкивается с вопиющей попыткой рейдерского захвата. Не на таковую напали, это точно.
– Ну а в итоге что? Если вкратце, то синьор Джованни заявил, что купил квартиру гражданки Гутман у частного риелтора, передав за это с рук на руки эквивалент полутора миллионов рублей в евро.
Я выдвинула версию, вполне жизнеспособную:
– Он ненормальный?
– Не могу тебе сказать. Бегает и вопит, как это самое, но кто бы не поступал так же, лишившись такой суммы?
– А кто его в Россию-то звал?
– Он, видишь ли, давно желал обосноваться на земле предков.
– Каких еще предков?!
– Я не знаю, не изучал этот вопрос. Возможно, он счел, что коли дедушка замерз под Сталинградом, то, стало быть, Поволжье – исконно итальянские земли. Не могу сказать, зачем он сюда приехал, но неласково встретила его Россия. В общем, какой-то мошенник, с которым они законтачили в интернете, пересылал ему по мейлу документы на квартиру, экспликацию и тому подобное. Синьор все одобрил, внес аванс, ему на почту пришло уведомление от Росреестра, мол, все в порядке, приезжайте на окончательную сделку. Он приехал, они с «риелтором» сгоняли к нотариусу, в МФЦ, что-то там подписали, далее оставшаяся сумма перешла с рук на руки – и все. Ну а попытка справить новоселье потерпела фиаско.
Я кивнула:
– Все более или менее понятно, исключая нотариуса и МФЦ.
– А, это интересная история, – одобрительно подхватил Гарик, – провернуто с выдумкой и огоньком. И нотариус, и офис МФЦ – просто-напросто липа, созданная под одну-единственную сделку.
– Откуда такая уверенность?
Гарик пожал плечами:
– Да там нет никого. Если хочешь, можешь сгонять посмотреть, вывески до сих пор на месте.
Я на всякий случай записала адрес.
– Слушай, сам-то синьор где сейчас?
– Отправился восвояси за счет итальянской стороны, зализывать раны и переживать традиционное русское вероломство.
– То есть денег своих он не получит?
– А кто ж его знает? Он, конечно, грозился ЕСПЧ, ООН и прочими страшными буковками, но сама понимаешь.
– Ну да, – согласилась я, – слушай, а что Гутман, заявление подала?
– Подала, но скорее чисто из принципа – ей-то что, она же ни копейки не потеряла. Счастливо отделалась дамочка.
«Да, не лгала Баба Рита насчет своей удачи», – отметила я про себя, поблагодарила кэпа за все за все и, чмокнув в армянский нос, упорхнула синей птицей в форточку.
Что же, по дороге домой можно посетить «контору», в которой синьору Джованни наоформляли сделок.