5. Кай


Едкая вонь наполнила мой нос. Я попыталась встать, но путешествие перетряхнуло и скрутило меня так, как будто я была мокрым полотенцем. У меня были переломаны все кости – я это знала. Горе и злосчастие! Мои хвосты терзала боль, и я бы закричала, не будь я уверена, что моя глотка тоже разорвана на мелкие кусочки.

На меня вылили воду, и боль в хвостах утихла. Постепенно в моё сознание начали проникать голоса.

– …что это? – спросил кто-то на мандаринском.

– Яогуай! – завопил кто-то другой.

«Прошу прощения, но я определённо не яогуай!» – хотела возразить я, но у меня не хватило дыхания.

– Что пошло не так? Где моя золотая рыбка? – спросил кто-то по-английски.

Я насторожила уши. Последний голос – я его узнала. Это он позвал меня, когда я была в мире духов. Я открыла глаза.

Ох нет. НЕТ. Только не он! Я чуть не погибла, возвращаясь в мир людей, ради него? Будда плачет.

Младший брат Джейми – я даже не сразу вспомнила его имя, потому что про себя называла его не иначе как chòu xiăozi, гадкий мальчишка, – меньше всего был похож на Джейми. Джейми был (о нет!) полон ласкового терпения и крепких объятий. От Тео объятий не дождёшься, хотя, с другой стороны, кому захочется обниматься с таким убожеством.

– Я провёл ритуал как обычно… я не понимаю, – мямлил человек на мандаринском, потирая лоб. Он был обряжен в традиционный наряд вызывателя У[22]: крикливый сине-алый шёлковый балахон, чёрная атласная шляпа, все дела. Свиток с заклинаниями он прижимал к груди, как щит.

Я медленно села. Тео, похоже, меня не узнал, что было странно, но опять-таки, чего ещё ожидать от людей с их слабыми и мутными мозгами. Комната была тесной и пестрила принадлежностями для вызывания духов: горшками с благовониями, подношениями в виде мандаринов и хризантем, мандалами, пхурбами[23] и прочими изобретениями небесной канцелярии, по убеждению людей, необходимыми для подобных ритуалов.

– Мне следует уничтожить яогуая? – спросил какой-то мальчишка. Он был обряжен в не менее аляповатый балахон, грозивший соскользнуть с тощих плеч. Я тотчас забыла о его нелепом наряде, когда мальчишка наложил на лук стрелу из персикового дерева и нацелил её точно мне в голову.

– Не надо целиться в меня! – закричала я. – Я не яогуай! Я шэнь!

Подмастерья, кажется, это не убедило:

– Ты не похожа на шэнь!

– Я без тени сомнения шэнь! – Я попыталась встать, и стрела проследовала за моим перемещением. Мне стоило больших усилий не вцепиться ему в лицо[24]. – Слушайте, произошла ошибка. Мне показалось, что меня вызывают, но я была неправа. И я просто вернусь в мир духов, хорошо? Невелика беда.

– Но с чего ты решила, что тебя вызывают? – Шаман водил пальцем по строчкам ритуального свитка. – Вот, мы вызывали дух, именуемый Янвэй. Обычно встречаемый в обличье карпа.

– Золотой рыбки, – сказал Тео.

– Верно, золотой рыбки. Которой ты не являешься, – добавил шаман.

– Ну надо же, какие молодцы, смогли отличить умнейшую и несравненную лису от рыбы, – буркнула я.

На меня уставились пять пар глаз. Затем шаман достал из кармана маленькое зеркальце и повернул ко мне.

– Не понимаю, почему вы никак не можете рассмотреть, что я не… – Тут я увидела своё отражение. Ага, это объясняет, почему Тео меня не узнал. Моё незапланированное перемещение в мир людей меня несколько измочалило. Мягко выражаясь, я выглядела не лучшим образом. А говоря попросту, я представляла собой жуткую, чудовищную мешанину различных форм, что я принимала за долгие годы. Рыбья чешуя, раздвоенный язык ящерицы, мутный козий глаз, человеческий пупок – скажем так, я могла сравниться с Чао в уродстве.

Я сосредоточилась на своём ци и призвала остатки сил. Последовала вспышка, на месте рыбо-козы элегантная рыжая лиса с двумя хвостами.

У Тео отвисла челюсть. Он дёрнул рукой, как будто собирался отобрать у подмастерья лук и застрелить меня.

Миссис Тан сдавленно охнула: «Кай?» Я привыкла к ней жизнерадостно громогласной и занудной, но теперь её голос был хрупок. В волосах седые пряди, а на лице – глубокие морщины. Не успела я ответить, как она стиснула меня в объятиях. Она сделала это совсем как Джейми – так крепко, что аж кости затрещали, а на сердце стало тепло.

– Ох, милая, почему ты здесь? – спросила она на мандаринском.

Я замотала головой, не в силах проглотить комок в горле.

– Жовэнь, – сказала миссис Тан, назвав Тео его китайским именем, – это Кай.

– Я знаю, кто это, – буркнул он.

– Как чудесно, она вернулась в семью, – миссис Тан утёрла слезу.

– Что? – вскричал Тео. – Ты серьёзно? – Он повернулся к шаману, гнев его был почти осязаем: – Как вы могли призвать компаньона моего брата? Что за глупая шутка?

– Э… я не призывал… о’кей, вот что я скажу, – отозвался шаман. – Я отправлю хули-цзина назад в мир духов и проведу новое призывание со скидкой. Десять процентов!

Лицо мистера Тана вытянулось:

– Мы не сможем оплатить новое призывание.

– Пятнадцать процентов? Я бы провёл его бесплатно, если бы мог, но каждое призывание забирает у меня так много ци… – Шаман многозначительно потёр подбородок.

Миссис Тан положила руку на голову Тео, это само по себе говорило о том, что инстинкт выживания у неё отсутствовал. Тео напоминал рассерженного джек-рассел-терьера, едва удерживавшегося от того, чтобы броситься в атаку. Казалось, у него вот-вот пойдёт пена изо рта.

Честно говоря, его гнев был отчасти на моей совести. Когда Джейми был жив, мы с Тео видели друг в друге соперников за его время и внимание. Он полагал, что имеет особые права на Джейми только потому, что они братья и всё такое, тогда как было очевидно, что мне – духу-компаньону Джейми – судьбой предначертано занимать первое место в его приоритетах. Мне же не доставляла удовольствия необходимость делить с кем-то привязанность хозяина. Джейми был утомительно предан своему младшему брату, и при виде его мне хотелось рычать.

– Прости, ди… баобэй[25], – сказала миссис Тан, а затем перешла на английский, – но выбора нет. Ты должен остаться с Кай. Пока мы не наберём денег на новое призывание, о’кей?

– Лучше я обойдусь без компаньона! – Тео указал на шамана: – Изгоните хули-цзина!

– Изгнание стоит девятьсот девяносто девять долларов, – сказал шаман.

Тео издал вопль отчаяния.

– …И девяносто пять центов, – услужливо прибавил шаман. – Но для вас я сделаю скидку и округлю до девятисот девяносто девяти. Очень выгодно!

Тео зарычал на него, но мистер Тан выскочил вперёд и затараторил на мандаринском:

– Благодарим за ваши услуги, мастер Хуан. Мы подумаем.

– Конечно, – шаман раскланялся с мистером и миссис Тан, пока его ученик собирал принадлежности. – Но не тяните. Срок действия предложения ограничен!

Скоро, слишком скоро, всё было собрано, вплоть до последней ароматической палочки. Мистер и миссис Тан пошли провожать шамана с его пособником, оставив меня наедине с Тео. Я всё ещё не могла посмотреть ему в глаза. Нас обоих переполняло горе – целые океаны горя. Я сосредоточилась и собрала своё горе в тяжёлый сундук, а потом представила, что заперла его и выкинула ключ. На миг меня даже отпустило ощущение, будто я рассыпаюсь на тысячи осколков.

– Ну что ж, приятно повидаться. – Я потихоньку придвинулась к окну. У меня оставалось достаточно ци на то, чтобы обратиться в комара или, может, в москита. – Не могу задерживаться. Передай своим, пусть свяжутся со мной, когда у вас будут деньги на изгнание.

– Постой! – воскликнул Тео. – Не уходи. Расскажи мне, что случилось! Почему ты здесь?

Ха! Только не хватало признаваться ему, что я стремилась на его голос из мира духов! Я уже повернулась, чтобы уйти, но мальчишка навёл на меня палец с отчаянным выражением на лице:

– Я сейчас… ух, я тебя размажу по стенке! – И его кирт-медальон разгорелся зелёным свечением, уже заструившимся по руке[26].

Ой.

– Позволь тебе напомнить, что в вашей стране гражданским лицам запрещено использование насильственной магии! – сказала я.

Тео фыркнул:

– Они будут куда снисходительнее, когда узнают, что сила была направлена против такого неуравновешенного существа, как лиса-демон.

– Прикуси язык, мальчишка! – зарычала я. – Я – дух-лиса!

Он замялся, но затем возразил:

– Ты хули-цзин! А цзин буквально переводится как демон!

– Вообще-то это означает «сущность». Сущность лисы. Это и есть я.

Но Тео, похоже, это не убедило.

– Просто скажи мне, почему ты здесь. Мастер Хуан нас обманул? Он допустил ошибку в обряде?

– Хм… не совсем…

– Так что случилось? Где моя золотая рыбка?

Я изящным движением почесала нос, запоздало вспомнив о злополучной золотой рыбке, нырявшей в облаках. Несчастная рыба, вероятно, была тем шэнем, которого они пытались призвать, но тут вмешалась я, и… да, и правда не повезло.

– Хм… Янвэй сейчас… занят. – «Ну да, медленно переваривается в брюхе у яогуая».

– Занят?! Это же рыба! Ты, должно быть, что-то сделала. От хули-цзин добра не жди! Что это было? Что ты натворила?

Я ощерилась. Я была не в настроении выслушивать ложные обвинения в коварстве, даже если формально эти обвинения не были ложными.

– И вовсе не я. Это ты сам. Ты нарушил призывание. Я услышала твой голос в мире духов – ясно, как день. – Я изменила свои голосовые связки и заговорила его голосом: – Мне так его не хватает. Мне ничего этого не нужно. Мне ничего не нужно. Мне нужен ОН.

– Прекрати! Не смей говорить моим голосом!

– Разве не об этом ты думал весь обряд? – поддела я. – Вот почему Янвэю было так тяжело пробиться в ваш мир. Это ты виноват, что его съели!

Тео выпучил глаза, и я разом осеклась.

– Янвэя съели?

Упс.

– Но… но я хотел накормить его кучей сверчков и попросить помочь мне поговорить с Джейми в самый последний раз… – У него задрожал голос, и упрямое выражение на лице смягчилось. – Янвэй правда погиб из-за меня?

Если бы я знала хоть одного шэня, способного помочь мне поговорить с Джейми, давно стояла бы первой в очереди! Я прокашлялась, чтобы убедиться, что голос прозвучит живо и легко.

– Не переживай так сильно, это же великий круговорот реинкарнации. И душа Янвэя переродится. Если он был хорошим в этой жизни, то может подняться до панды и прочее. – Меня осенило, что с душой Джейми произойдёт то же на сорок девятый день после смерти, и вместо того, чтобы завершить своё нравоучение тонкой улыбкой, я скривилась[27].

– Это всё равно не объясняет, почему ты здесь. – Он словно осунулся. Когда он поднял голову, лицо у него сделалось как у тысячелетнего старца. – Мне это совсем не по душе, но теперь ты мой компаньон. И как твой новый хозяин, я требую, чтобы ты сказала мне правду.

Ну вот, приехали. Мой первый приказ. И поскольку обряд призывания связал меня с этим жутким мальчишкой, я должна исполнить его волю. Неповиновение хозяину буквально разорвёт мне душу. Я всё же попыталась воспротивиться, но разве можно противиться водопаду? Но я не хотела, чтобы он узнал почему, не хотела…

– Потому что мне не хватает твоего брата! – выкрикнула я. – С той минуты, как Джейми не стало, я не нахожу себе места. И когда я услышала твой голос, то могла думать только о нём, и теперь… вот я здесь.

На какое-то время в комнате можно было услышать лишь наше тяжёлое дыхание. А потом Тео сокрушённо вздохнул и поплёлся к себе в комнату. Я прокралась следом. Мне следовало перестать сравнивать, но не могла удержаться. Комната Джейми словно сошла со страниц каталога по организации пространства. Кругом чистота, и всё аккуратно разложено по местам.

Эта комната была… другой. Первым, на что наткнулся мой взгляд, был древний компьютер, как будто собранный доктором Франкенштейном – если бы Франкенштейна интересовали компьютеры. Корпус был чуть ли не выше самого Тео, а к нему были подсоединены различные внешние модули. Маленькие вентиляторы крутились вокруг устройства, исступлённо жужжа. Всюду тянулись трубки, наполненные неоновыми жидкостями. Ко всему этому даже зачем-то была подключена коробка с муравьями.

– Я сам его собрал, – сообщил Тео, заметив, что я принюхиваюсь к его монстру. – Муравьи запрограммированы помогать в сортировке данных. Некоторые предпочитают использовать хомяков, но я не выношу запаха хомячьей мочи.

– Здесь и без хомяков недурно воняет, – заметила я. – Зачем тебе вообще компьютер?

Рот Тео сжимается в сердитую тонкую линию.

– У меня нет денег на кирт, необходимый для большинства игр и спорта, и играть я могу только в старые компьютерные игры.

Я обошла тесное пространство, морща нос на беспорядок. Одежда разбросана по полу смятыми кучками, на кровати груда тетрадей и книги. Какая вонь. И я теперь должна жить на этой свалке?

Я запрыгнула на его постель и попыталась расчистить местечко для себя. Я старательно сгребала хлам в одну большую кучу, как вдруг Тео с криком скинул меня на пол.

– Эй, осторожнее! Я, знаешь ли, бесценна!

Тео даже не съехидничал в ответ, просто будто не заметил меня. Он держал в руках тонкий блокнот, от которого пахло Джейми, и его грудь поднималась и опускалась часто-часто.

– Этот… этот блокнот, – выдохнул он. – Джейми дал его мне в тот день, когда… когда я его потерял.