9. Тео
– Баобэй, ты ничего не забыл? – спросила мама, пока мы шли к месту проведения экзамена. – Ты знаешь, что будет на экзамене?
Если бы. Я всю ночь читал учебники по мандаринскому в обществе Кай. Они были такие новенькие, даже корешки никто не перегибал. Я прилично понимал мандаринский, поскольку на нём говорила най-най, но позволял себе отвечать не иначе как на английском.
Дело в том, что, когда мне было пять лет, я совершил ошибку, заговорив в школе с мамой на северо-китайском с использованием правильных интонаций, и мои одноклассники – очевидно, пещерные люди – ржали до слёз. И до конца года ребята продолжали передразнивать меня, нарочно гнусавя и пища. Неужели я так говорил – так карикатурно? В общем, на всякий случай я больше никогда не говорил при них по-китайски, а дома небрежно передавал тона, чтобы подчеркнуть, что я американец, а не китаец.
Когда мы вошли внутрь, во рту у меня была настоящая пустыня. Что я здесь делаю? Более шестисот претендентов и всего пятьдесят мест! Ни единого шанса, что я пройду отбор. Я не смогу расшифровать послание Джейми. Меня добило фойе, такое ошеломительное со всеми этими статуями древних чародеев, будто и неспособными стоять неподвижно: они принимали позы и подмигивали посетителям. Мраморный пол так сиял, что я ни на минуту не забывал о своих потрёпанных кроссовках. Там были сотни детей – одни были спокойны и уверены в себе, другие так напуганы, что казалось, вот-вот описаются. К нам подошла индианка в блейзере и ярко-жёлтых штанах.
– Привет, Тео!
– Э, привет! – Интересно, я когда-нибудь привыкну к тому, что все знают моё имя, хотя я ни с кем не знаком.
– Меня зовут Санви. Здравствуйте, мистер и миссис Тан!
Родители кивнули и нервозно улыбнулись.
– Я очень рада с вами познакомиться. Будьте добры, пройдите со мной в комнату ожидания для родителей. А ты, Тео, присоединяйся к остальным ребятам. Скоро для вас начнётся инструктаж.
Меня охватило желание обхватить маму за талию и уткнуться ей в живот, как когда я был маленький.
– Удачи тебе на экзамене, Жовэнь, – сказал баба. Они с мамой крепко обняли меня, а потом пошли за Санви в смежную комнату, оставив меня наедине с Кай. Ну и с шестью сотнями других претендентов.
А вдобавок ко всему, чтобы жизнь мёдом не казалась, многие из ребят непринуждённо болтали между собой на мандаринском, на кантонском[36], на хинди и, как мне показалось, на тамильском[37]. Ну и дела!
А ещё у некоторых из китайских ребят оказались отпадные компаньоны. Я увидел небольшого небесного дракона, курносую мартышку и даже золотую змею. Ни в какое сравнение не идёт с благодушной золотой рыбкой, которую мне предстояло унаследовать, если бы не Кай. Такие компаньоны стоят больших денег. Неужели они им по карману? Или дело не в том, что хорошие компаньоны дороги, может, они слишком дороги для таких, как я и мои родители. Не буду врать – я им завидовал. Всем и каждому.
Индийские дети выглядели не менее состоятельными, но компаньонов у них не было. Помнится, нам объясняли в школе, что те, кто овладевает индийской магией, способны, помимо всего прочего, на время призывать сотни и тысячи различных духов и сущностей. Мне сделалось совсем завидно. Только представьте: не быть привязанным к постоянному компаньону, а выбирать самому, кого и когда призывать!
На подиум поднялась Санви и ещё одна женщина. Я аж вздрогнул, узнав в стоявшей рядом с Санви женщине Сюлин. Она покашляла, гул голосов стих, и она широко улыбнулась. Зелёное свечение заструилось из её медальона и обвило шею, и когда она заговорила, её голос наполнил всё помещение.
– Привет, ребята! Меня зовут Сюлин, и я руководитель китайской группы. Это Санви, руководитель индийской группы. Добро пожаловать в «Знай свои корни»! Прежде чем мы начнём, я попрошу тех из вас, кто пришёл с компаньонами, отослать их. На экзамен компаньоны не допускаются.
Что?! Только не это! Мне не справиться без Кай. Прошлой ночью, во время отчаянных попыток что-то выучить, я понял, как ничтожно мало знаю обо всём, что связано с Китаем. Страх растекался из живота по всему телу, меня бросило в холодный пот. Как ни бесила меня Кай, она была мне нужна. У меня так сильно колотилось сердце, что руки начали взаправду подрагивать.
Вокруг меня дети глухо шептали заклинания, и под фыркающие всполохи исчезали отпускаемые компаньоны. Я просеменил к краю группы, проскользнул в ближайший туалет, закрылся в кабинке и вынул Кай из кармана.
Невероятно.
Она безмятежно спала, вот честно. Я даже слышал лёгкое посапывание, в такт которому её толстенькое рыбье туловище колыхалось у меня на ладони, как комок желе. Я ткнул её пальцем в брюхо.
– Ой! – она встрепенулась и сердито уставилась на меня. – Что?
– У нас неприятности, – прошептал я. – Мне не разрешается взять тебя на экзамен. Но ты должна помочь мне его сдать.
– Заковыристая задачка. Видишь ли, обман очень плохо влияет на карму. Ты ведь знаешь, что у шэнов есть несколько уровней просветления, да? Нет? Ох, батюшки-светы. На это потребуется время. Но если в двух словах, существует иерархия духов, в которой я, очевидно, нахожусь на самом верху. Однако совершая дурные поступки, например помогая слабоумному человеческому ребёнку сжульничать на экзамене, мы чуть-чуть падаем в иерархии, а чем ниже мы опускаемся, тем вернее приближаемся к превращению в демона. Что очень плохо, между прочим. Карма портится и всё такое.
Пока Кай болботала про карму и о том, как она влияет на инь и ян, меня посетило воспоминание. Несколько месяцев назад я стянул в ресторане тарелку говядины с чёрным перцем и собирался поделиться добычей с Джейми, но, прокравшись к его комнате, услышал, как кто-то плачет. Я заглянул в щёлку приоткрытой двери и увидел, что Джейми гладит Кай по голове, а та ревёт в подушку. Я узнал Кай только по двум рыжим хвостам, торчавшим из какой-то трубки. Половина её оставалась в облике стетоскопа, и я еле сдержал смех при виде этой безумной помеси стетоскопа и лисицы, рыдавшей, как заправская героиня мыльной оперы.
– У меня это никогда не получится, – сказала она. – Я не могу освоить эту нелепую форму. Превращение в неодушевлённый предмет забирает больше ци, чем превращение в живое существо. Мне не хватит на это сил.
– Хватит, – возразил Джейми. – Помнишь, как на прошлой неделе одолела скальпель? Если он тебе удался, то это тоже удастся.
– У скальпеля было тупое лезвие. Лучше изгони меня и заведи себе другого компаньона. Со мной покончено. – И она снова плюхнулась на кровать и продолжила рыдать.
– Перестань так убиваться. Смотри, у меня для тебя кое-что есть, – и Джейми достал коробку огромных ароматических палочек, каждая толщиной с его большой палец, а длиной с его предплечье.
С подушки поднялся блестящий диск головки стетоскопа и вытаращился:
– Это же…
– «Золотой лотос», да. Потратил на них кучу денег, но ты того стоишь.
И тут Кай обернулась. Я почти видел золотистое свечение, излившееся от её головы – о’кей, от головки стетоскопа – к её двум хвостам, и там, где свет касался её, рыжая шерсть чернела и превращалась в трубку звукопровода. Я не успел и глазом моргнуть, как два хвоста стали насадками-оливами, хотя с самых кончиков по-прежнему торчали кисточки.
Джейми осторожно поднял Кай и вставил наушники в уши (фу!), а потом приложил головку к груди.
– Хм. Помимо своего сердцебиения я слышу твоё, но с этим уже ничего не поделаешь. Ты молодец, Кай!
Кай была так счастлива, что головка стетоскопа обернулась лисьей мордочкой, которая вертелась и шлёпала повсюду, пока Джейми зажигал ароматические палочки, наполняя дымом всю комнату.
В ушах у меня стоял их смех, а во рту почти ощущался вкус перчёной говядины, которой я тогда набивал рот, пытаясь отделаться от ревнивой зависти к связи между Кай и моим братом.
– Если поможешь мне сдать экзамен, я обещаю зажечь тебе те здоровенные ароматические палочки, – сказал я Кай в настоящем.
Кай оживилась, и без того выкаченные рыбьи глаза округлились.
– Спорим, ты уже чувствуешь их аромат? Ммм… какой густой!
– Джейми мне их покупал. Он экономил, чтобы купить самые большие.
– Знаю.
Мы оба на миг умолкли, наша грусть плыла вокруг нас. Затем Кай едва приметно кивнула.
– Спасибо, – сказал я. – Ну а теперь придумай, как тебе оказаться со мной на экзамене. Скорее.
– А что сделали остальные дети? Кто-нибудь пытался спорить?
– Они все отослали своих компаньонов.
– Стадо! – фыркнула Кай. – Были там другие лисы?
– Нет, конечно. Кому придёт в голову взять в спутники лису-оборотня?
– Однако я единственное существо, способное помочь тебе сдать этот дурацкий экзамен. Все хотят в компаньоны драконов или фениксов, а ведь никто из них не может оборачиваться. Хотя есть и те, кто способен перекидываться, однако они пользуются дурной славой, как, например дух-скелет, Байгуцзин[38]. Ты понимаешь, что это значит?
– Что… что ты ближе к демонам, чем к духам? – сказал я.
Кай зашипела. Точнее, попыталась. На деле вышел слабый писк.
– Это значит, что служба безопасности «Риплинга» не станет искать оборотня! Они будут высматривать самых обычных компаньонов – этих глупых золотых обезьян и надоедливых драконов, но не кого-то вроде меня, наделённого сильными, однако изощрёнными дарами. Узри! Один из необычных обликов, что мне подвластны… – Слова были пафосными, но писклявый рыбий голосок немного портил впечатление.
С хлопком рыбка исчезла, оставив у меня на ладони толстенькую вошь.
Она побежала вверх по моей руке, немедленно покрывшейся гусиной кожей, скользнула вверх по шее и впилась мне в скальп.
– Та-дам! – пропела Кай.
– Фу! Нет, это ужасная личина! Перекинься обратно!
– Посмотри на всех этих привилегированных детей. Никто не подумает, что у них в компаньонах вошь! А у такого грязнули, как ты, запросто могут быть вши. Скорее покажется подозрительным, что у тебя их нет.
– Да у меня в жизни не было вшей!
Я поборол желание скинуть её с себя. Я поглядел в зеркало. Мне не хотелось этого признавать, но Кай придумала исключительно удачную маскировку. Я сам бы не сказал, что она на мне, если не считать чувства брезгливости.
– Наверное, это сработает…
– Всегда пожалуйста.
Моё отражение в зеркале выглядело перепуганным до полусмерти. Но тут я вспомнил, зачем мы здесь. Не в бессмысленном экзамене было дело, а в том, что он препятствовал моим планам выяснить, что же хотел сообщить мне Джейми. Я выпрямился и глубоко вздохнул:
– Давай попробуем.