После уроков Лукавый пошел домой. Лицо болело, шрамы на затылке чесались, соприкасаясь с шапкой. Остановившись возле подъезда, он кинул взгляд на гараж. Вспомнив о словах Вика про сломанную машину, Лукавый сбегал за ключами. Открыл гараж, зашел внутрь, включил свет. Автомобиль прятался под чехлом. Лукавый стянул ткань, скомкал и бросил на трехногий покосившийся стул.
Он обошел машину, но не заметил вмятин. В нескольких местах краска была ярче: Дэн обожал белые автомобили. Его «детке» исполнилось шесть лет, и новый слой краски бросался в глаза.
Лукавый дернул ручку двери, она податливо открылась. Он сел на пассажирское сиденье, открыл бардачок и нашел только мобильник Дэна. Батарея на экране остановилась на восьмидесяти процентах.
«Кто-то заряжает его, – подумал Лукавый. – Зачем?»
Он разблокировал экран, начертив большим пальцем семерку, и зашел в фотографии и видео. Со дня аварии осталось несколько селфи с ним и братом: Лукавый корчил рожицы, высовывал язык, показывал два пальца, тогда как Дэн хитро улыбался. Это было последнее утро, когда они сфотографировались вместе. Тогда же брат рассказал ему по секрету от родителей, что собирается сделать предложение своей девушке.
Громко заиграла музыка. Лукавый чуть не выронил мобильник, но вспомнил звук – пришла СМС. Он открыл ее.
«Я скучаю по тебе, милый», – написала Катя.
Лукавый пролистал историю сообщений. Она писала брату каждый день по многу раз. Писали и родители, оставляли голосовые сообщения.
Кто-то позвал его по имени. Лукавый выглянул из-за двери, но никого не увидел. Он вернул мобильник Дэна в бардачок, решив не отнимать у родителей последнюю связь с братом, и вышел из машины. Зов повторился, и Лукавый не понимал, кто произносит его имя.
Списав голос на разыгравшееся воображение, Лукавый вышел из гаража. На него, чуть нахмурив брови, смотрел незнакомый мальчишка.
– Чего тебе, пацан? – спросил Лукавый.
– Мне сказали, что ты можешь приютить Джульетту.
Лукавый огляделся. Во дворе были только мальчик и собака, прильнувшая к его ногам.
– Псину твою, что ли? – уточнил он.
Мальчик кивнул:
– Видишь, что у нее с мордой сделали? – и указал на собаку. – Я не могу взять Джульетту домой. У меня папа буйный, когда выпьет. А у тебя гараж… Может, заберешь ее?
– Тебя как звать? – Лукавый протянул ему руку.
Тот пожал ее и серьезно ответил:
– Павлик.
– А я Лукавый. – Он присел на корточки и растопырил перед собакой пальцы. Она осторожно обнюхала их, с недоверием взглянула, а потом лизнула руку, смачно обслюнявив.
– У тебя что, нет имени? – удивился Павлик.
– Есть, – усмехнулся Лукавый, – я просто клички больше люблю. Тебя вот буду Малышом звать, окей?
– Если заберешь Джульетту, зови меня как хочешь.
– Хорошо.
– Я буду ее навещать!
– Тут такое дело, я скоро перееду. Не знаю, надолго ли твоя Джульетта поселится у меня. Впрочем, сейчас это неважно. Пойдем ко мне, помоем ее.
– Вот так просто?! – Малыш вытаращил глаза, поспешив за Лукавым.
– А ты думал, что меня придется умолять?
Они зашли в лифт. Лукавый взялся за поручень, крепко сжал его. Джульетта заскулила, когда двери закрылись, и их понесло вверх.
– Я боялся, что ты откажешься, – признался Павлик.
– Я люблю животных, – ответил Лукавый. – Имей в виду: у меня мама дома. Она собак побаивается, поэтому поводок держать буду я.
Малыш отвел взгляд, переступил с ноги на ногу, замявшись, и протянул ему веревку, когда двери лифта раскрылись.
– Мам, не пугайся, у меня гости! – крикнул Лукавый, скидывая кроссовки и придерживая собаку.
– Кто? – мать показалась в проеме и испуганно ахнула. – Собака… Зачем? – она не договорила, заметив Малыша. – Привет.
– Здравствуйте.
– В общем, это Джульетта, – сообщил Лукавый. – А это Павлик.
Они прошли в ванную. Лукавый поднял собаку, отметив, что она легкая как пушинка, и поставил в ванну. Джульетта забегала внутри, встала на задние лапы, пытаясь выпрыгнуть.
– Тише, девочка. Сейчас мы тебя помоем, – Лукавый открыл воду. – Мне нужна твоя помощь. Ее надо будет хорошенько вытереть, иначе зальем пол. Когда я скажу, возьмешь полотенце.
Малыш кивнул.
– Отлично. – Лукавый снял душ и переключил на него воду; намочив свалявшуюся от грязи и слюней шерсть Джульетты, смыл их массирующими движениями.
Собака смиренно стояла на месте. Ее лапы разъезжались, она прикрывала глаза и облизывала кончик носа, стоило чистой воде попасть на ее морду. Лукавый использовал свой шампунь, и вскоре ванная комната наполнилась ароматом еловых шишек.
– Готовь полотенце, – скомандовал он.
Когда шампунь смылся, а вода перестала идти, Джульетта отряхнулась. Лукавый зажмурился, чуть не словив каплю в глаз.
– Хорошая девочка. – Он выжал воду с собачьих лап. – Сейчас я ее достану, и вытрешь как следует.
После купания шерсть Джульетты засияла рыжим цветом. Собака высунула язык и быстро дышала. От духоты в ванной Лукавый вспотел. Малыш тщательно вытер собаку, а потом обнял ее и поцеловал в лысеющую морду.
– Она была права. Ты действительно хороший, – сказал Малыш.
– Кто?
– Моя знакомая. Она куда-то пропала… – Он задумался и настороженно взглянул на Лукавого. – Разве ты ее не видел? Она зашла в гараж, чтобы позвать тебя.
– Не-а. Может, тебе почудилось, малец?
Малыш растерянно моргнул.
Пока Малыш пил в кухне чай, а собака жевала куриное мясо, мать отвела Лукавого в его комнату и закрыла дверь.
– Что это за мальчик?
– Понятия не имею.
– А собака? Зачем ты привел ее домой? – Она пристально вгляделась в лицо сына и охнула: – Что с твоим лицом? Боже!
– Ой, мам, да ничего. – Лукавый закатил глаза. – Выяснял отношения со школьными придурками.
– В первый учебный день? Как ты мог?!
– Слушай, тебе ведь не звонили и не вызывали к директору. Так какая разница? А этого пацана я просто пожалел. Он попросил приютить собаку, потому что его батя пьет и может ее поколотить. Посмотри на нашу квартиру, она огромная. Почему бы не позволить собаке пожить тут какое-то время?
Мать уперла руки в боки:
– Ладно собака, так ты еще и мальчишку чужого притащил! Что, если он теперь постоянно будет сюда приходить?
– Простите, я не подслушивал, – Малыш отвлек их от назревающей ссоры. Он открыл дверь и стоял в проеме, держась за ручку. – Я буду только навещать Джульетту, большего мне не надо…
Лукавый заметил, как лицо матери сделалось беспристрастным. Она кинула на него осуждающий взгляд, повернулась к мальчику и сказала:
– Приходи, когда захочешь, раз уж твоя собака теперь у нас… – и обошла его, покинув комнату сына.
– Из-за меня много проблем, да? – спросил Малыш.
– А, забей. Она считает, что ты типа не мой круг общения, все дела.
По паркету застучали когти, и в комнату вбежала Джульетта. Она села рядом с Малышом, высунула язык и прикрыла глаза от удовольствия.
– У тебя телефон есть? – спросил Лукавый.
– Домашний, я им не пользуюсь.
– Даже дешевого смартфона нет?
– Нет.
– Блин, это проблема. – Лукавый открыл ящик стола и нахмурился. – Извини, у меня нет запасной мобилы. Давай договоримся, когда и во сколько ты будешь приходить.
– А когда тебе удобно? – спросил Малыш.
– После школы. Ты где учишься?
– В двадцать пятой.
– Я тоже. В одиннадцатом «Г».
– Тогда мы можем встретиться на перемене и договориться! – Глаза Малыша засияли. Он улыбнулся впервые за пару часов их знакомства. – Спасибо, что оставил Джульетту.
Когда Малыш ушел, Лукавый завалился на кровать. Уроки ему делать не хотелось, думать о машине и найденном телефоне брата – тоже. Пружины скрипнули, под боком оказалась собака. Она положила вытянутую морду ему на грудь, глядя в душу томными голубыми глазами.
– И одеяла не надо, ты такая теплая. – Лукавый погладил ее по голове.
В этом году веселье ушло, оставив привкус крови с губы, которую он невольно облизнул, чтобы заживить рану.
«Этот чудак со скрипкой похож на кролика, – думал Лукавый, – смылся и даже спасибо не сказал».
Дверь открылась, и в комнату вошла мать. Она повесила на стул поводок с ошейником.
– Папа купил по дороге домой, – пояснила она, заметив вскинутые брови Лукавого. – Только я за собакой убирать не буду и выгуливать ее – тоже. Она полностью на тебе.
– Конечно, ма, не парься, – ответил он.
Из приоткрытого окна доносилась музыка. Она перескакивала с жанра на жанр: то классика, то поп, то инди. Когда неизвестный меломан включил рок, пальцы Лукавого сами зашевелились. Он не знал эту песню, но чувствовал ритм, представлял, как держит гитару.
Лукавый покосился на пылящийся в углу чехол и, пересилив сомнение, извлек из него гитару. Подключив ее, он размял пальцы и забренчал первую пришедшую на память мелодию.
Шея быстро затекла, пальцы свело. Навыки сохранились, ноты Лукавый помнил, но рукам нужна была хорошая тренировка, чтобы вернуться к прежней скорости. Лукавый приложил гриф к плечу и сидел в кресле в обнимку с гитарой. Страсть к музыке поутихла, но желание играть постепенно оживало.
Утром Джульетта не просила еду, но сидела в коридоре перед входной дверью и царапала ее. Лукавый наскоро оделся, закрепил на ней ошейник и повел собаку к лифту. Пока она нюхала кусты и травинки, он сонно осматривал двор, выдыхая пар.
«Интересно, как этот пацан меня нашел? – Лукавый засунул руки в карманы теплой толстовки на животе. – Что он там бормотал? Знакомая? Вряд ли галлюцинации могли привести его ко мне… Что-то не сходится».
– Я в тебе не сомневалась. – Лукавый подпрыгнул, вцепившись в поводок и потянув собаку на себя. Джульетта оторвала нос от асфальта и осуждающе взглянула на хозяина.
Рядом оказалась та странная девчонка из парка.
– Ты… у тебя что, хобби такое, подкрадываться? – спросил он, успокаиваясь. На козырек подъезда прилетел голубь.
– Вижу, ты меня не забыл. – Ева засмеялась.
– Не делай так больше. Я могу умереть от остановки сердца, – пробормотал Лукавый. – Значит, это о тебе он говорил.
– Кто?
– Малыш.
– Это я ему тебя посоветовала.
– Откуда ты меня знаешь? – Лукавый посмотрел ей в глаза. Оливково-зеленые, они затягивали его как в мутную трясину. – Ты сталкер?
– Нет, просто так получилось! – Ева отмахнулась, присела на корточки и погладила собаку. – Я очень люблю животных и решила, что тебе необходимо о ней позаботиться, потому что животные помогают избавиться от тоски.
– Не понимаю тебя. – Лукавый вглядывался в ее лицо. Она говорила с ним как со старым приятелем, а он едва ее знал.
– Вижу, как ты смотришь в никуда. Твоя речь напряжена, будто ходишь по натянутому канату между высотками. Чуть оступишься и разобьешься, – заметила Ева.
– И что это значит?
Она встала, отряхнула руки, заправила темные кудрявые волосы за уши.
– Тебе нужна помощь, поэтому я и пришла.
Слова девчонки задели Лукавого за живое. Ему стало неуютно, как перед приближающейся контрольной.
– Не отрицай правды, – продолжала Ева. – Не прячь эмоции и не вини себя в смерти брата. Ты в этом не виноват.
«Откуда она знает, откуда знает, знает откуда?»
– Как ты узнала? – изумился Лукавый.
– Ну, я немножко ясновидящая. У меня бабушка увлекалась гаданиями на картах Таро, ее прабабушку считали ведьмой и так далее. – Ева улыбнулась. – Тебе плохо, и я хочу это исправить. Пойдем в беседку, поговорим?
Лукавый давно ни с кем не говорил о своих чувствах. Он не задумывался об этом, пока Ева не сказала.
Они сели напротив друг друга. Джульетта улеглась в ногах Лукавого и притихла.
– Пожалуйста, говори, – попросила Ева.
– Что говорить?
– Что угодно! Знаешь, был такой человек, Виктор Франкл. Он придумал логотерапию. Лечение словом. Поэтому говори обо всем, что тебя волнует, а я выслушаю и не стану осуждать.
Лукавый постучал мыском кроссовки по асфальтированной площадке. Он молчал долго, надеясь, что Ева устанет и уйдет, но она не уходила. Не приставала к нему с требованием скорее рассказать то, о чем просила. Просто сидела и ждала.
– Ну… я потерял брата в аварии, как ты уже знаешь, – Лукавый почесал разбитую бровь. – Он забрал меня из клуба. Если бы не я со своими пьянками, он бы сейчас женился и, наверно, ждал ребенка. Я не знаю. Не о чем мне рассказывать. Родители убиты горем, а тут я такой, выхожу из комы: оба-на, я жив. Тоже мне, важная персона.
Он опустил голову, раскрывая душевную рану. Из глаз потекли слезы. Откровение Лукавого перешло в бессвязное бормотание.
В реальность его вернуло прикосновение к плечу.
– Почему не берешь трубку? Я тебе минут пятнадцать звонила! – Он поднял голову и увидел обеспокоенное лицо матери. – Сынок, с тобой все в порядке? Ты побледнел. – Она приложила руку к его лбу.
– Где Ева? – хриплым шепотом спросил Лукавый. – Тут была девчонка…
– У тебя жар! – Мать покачала головой. – Кроме тебя, тут никого не было. Пойдем. – Она увела его домой, придерживая за плечи. Джульетта послушно бежала за хозяином. Лукавый оборачивался в надежде увидеть Еву, но она растворилась, унеся с собой его утренние переживания.
Пока они поднимались в лифте, жар спал. Мать заставила его выпить лекарство для профилактики.
– Может, останешься дома? В начале года можно пропустить несколько дней, – предложила она.
– Не, я и так много пролежал. Когда жизнь дает тебе шанс, не стоит от него отворачиваться. – Лукавый хмуро улыбнулся. – Последишь за собакой, ладно? Ее зовут Джульетта. Она добрая. – Он отстегнул поводок.
Мать брезгливо кивнула.
– Тогда я переоденусь и пойду в школу.
– Тебе обязательно нужно позавтракать!
– Нет аппетита. Что-нибудь в столовке съем, когда захочу, – пообещал Лукавый.
Путь до школы он провел, обдумывая то, что произошло утром. Ева завела с ним душевный разговор, а потом исчезла. Уже не в первый раз.
«Наверно, она бегунья. Хобби у нее такое – пугать людей и сматываться», – подумал Лукавый, подходя к школе.
Он провел пропуском по турникету, зажглась зеленая стрелка. Не переобуваясь, Лукавый миновал раздевалку и поднялся по лестнице. В школе было четыре этажа, и уроки для старших классов проводились на третьем и четвертом, в то время как младшие и средние учились на первом и втором.
Возле кабинета столпились старшеклассники в спортивных костюмах. Один из них перегородил ему путь, выставив руку перед дверным проемом.
– Это же ты вчера влез в дела моей банды? – уточнил жилистый тип с короткими светлыми волосами.
– Какой еще банды? – спросил Лукавый без интереса.
– Ты им помешал забрать налог. Значит, стрясем проценты с тебя. – Тип сжал его плечо, по-собачьи сгорбился и посмотрел в глаза. – С тебя пять тыщ.
– Это ты ему, что ли, скрипку купил? – Лукавый стряхнул руку незнакомца.
– Нет…
– Тогда какого хрена он должен тебе какие-то налоги платить? Лучше не беси меня. Я могу за себя постоять.
Губа парня раздраженно дернулась.
– Вадим, завуч идет, – гавкнул коротышка-качок.
– Ты сам напросился. Почаще оглядывайся, – предупредил Вадим.
Лукавый смотрел ему вслед. Если бы не спортивный костюм и походка гориллы, он был бы похож на нормального человека.
Лукавый заметил, что Костя сидит один.
– Думаю, нам не помешает перетереть, – заявил Лукавый, отодвинул стул и сел рядом со старостой.
– Тут занято…
– Урок через минуту начнется, а я никого не вижу. За последней партой трудно заниматься, знаешь ли, так и тянет ничего не делать. – Лукавый выложил на парту учебник, тетрадь и пару ручек. Повесив рюкзак на крючок, он повернулся к Косте, облокотившись на спинку стула. – Что за банда тебя прессует?
– Неважно.
– Если хочешь от них избавиться, нельзя вечно убегать. Они теперь и на меня взъелись.
– Сделай вид, что ничего не было. – Костя начал листать страницы учебника.
– Одного эти придурки легко побьют, но теперь нас двое. – Лукавый отобрал у него книгу. – Не хочешь постоять за себя как мужик?
– Да он не мужик, – протянул парень в очках, сидящий позади. – Он делает все, что мамочка велит. Такой у нас староста. Его никто не уважает. Я Стас, кстати.
Они с Лукавым пожали друг другу руки.
– Тебе тоже не стоит его уважать. Он за тебя не вступится, если почувствует угрозу. – Стас поправил очки. – Я уже проходил через такое. Мы еще друзьями были. Ну, я так думал…
– Я тебя не кидал, – буркнул Костя.
– Наверное, это мои пятки тогда в коридоре сверкали.
– У тебя какие-то проблемы? – спросил Лукавый.
– У меня? Никаких. Просто хочу, чтобы ты знал, на что идешь, заводя дружбу с этим маменькиным сынком, – объяснил Стас.
– Я не сужу о людях с чужих слов, но спасибо за заботу. – Лукавый кивнул ему и повернулся к Косте: – После уроков поговорим.
Закупившись апельсиновым соком и пирожками с картошкой на большой перемене, Лукавый подсел к Косте. Тот сделал вид, что не замечает его.
– Не думал, что староста может быть изгоем в классе.
– Я не изгой.
– Я так понял, что эти парни не первый раз тебя трясут. Почему одноклассники до сих пор за тебя не заступились? Ты не просил у них или учителей помощи?
– Я не стукач, – процедил Костя и, повернувшись к Лукавому, с вызовом добавил: – Какой-то второгодник будет меня жизни учить!
– Ого! – присвистнул Лукавый.
– У меня и без тебя проблем хватает. – Староста сгребал ложкой подсохшую гречку и быстро закидывал в рот. Казалось, он не жует, а заглатывает, не чувствуя вкуса.
Лукавый вздохнул, вставил трубочку в сок и выпил половину одним глотком.
– Я вообще-то тебе помощь предлагаю, – заметил он.
– Просто оставь меня в покое. В день я трачу на себя двадцать минут. Я не могу раскидываться временем и общаться с кем-то вроде тебя. – Костя взял поднос, вышел из-за стола и сдал грязную посуду девочкам-дежурным.
«Неужели он действительно просто маменькин сынок?» – Лукавому стало любопытно, что скрывается под образом старосты-изгоя.
После уроков Лукавый остался в классе. Костя мыл доску. Лукавый заметил, что их одноклассники не чураются сбрасывать свои обязанности на Левицкого, поэтому тот задерживается после уроков чуть ли не каждый день. Зазвонил мобильник, Костя взял трубку:
– Да, мам? Ладно. Я заберу ее. Конечно, куплю продуктов. Не волнуйся. – Он убрал телефон в карман брюк и тяжело вздохнул.
– Мамка на шею приседает?
Костя вздрогнул, повернулся:
– Ты еще здесь?
– Я смотрю, ты часто витаешь в облаках, – поддел его Лукавый.
– Чего ты от меня хочешь? Денег? Давай я отдам тебе эти чертовы полторы тысячи. – Костя нервными движениями достал бумажник из рюкзака.
– Эй, мне твои деньги не нужны.
Староста нахмурился, убрал кошелек.
– Деньгами дело не ограничится. Мы с тобой по уши вляпались в проблемы, – сообщил Лукавый.
– Тебя никто не просил мне помогать.
– Верно, но это был мой выбор. Я же не трус.
Они буравили друг друга красноречивыми взглядами.
– Что предлагаешь? – сдался Костя.
– Давай их отфигачим. Я могу позвать своих корешей. Устроим стрелку, покажем мелким их место.
– У меня нет на это времени. Я… Я каждый день кручусь как белка в колесе. Если они украдут скрипку, дома мне устроят разнос. Если родители заметят, что у меня куда-то исчезают деньги, они придут в ярость. А если я сейчас задержусь с тобой и не заберу сестру вовремя, мать заставит меня музицировать целыми днями. Мой мир ограничен в отличие от твоего.
От слов Кости Лукавого затошнило. Он вспомнил свое состояние, когда только вышел из комы.
«Мой мир ограничен», – эхом отозвались слова в его голове.
– Поверь, я знаю, что такое ограниченный мир. – Глаза Лукавого наполнились болью.
Костя виновато отвернулся, стирая с доски последние разводы мела.
– Я не это имел в виду…
– Я понял. Хочешь, я скажу то, что изменит твое мнение о замкнутом мире?
Костя кивнул.
– Твоя мать, может, и контролирует тебя вне школы и по телефону, но внутри школы она за тобой не следит.
Староста нерешительно замер, держа стул на весу.
– И что?
– Здесь ты можешь говорить с одноклассниками о том, что для тебя важно. Начни, например, с меня. Можешь есть то, что нравится, приударь за какой-нибудь девчонкой. Ты же староста! У таких как ты в школах особые привилегии.
Костя покачал головой, выключил свет и кивнул на дверь. Когда они вышли, он закрыл кабинет на ключ.
– Не уверен, что потяну. На общение с другими уходит много времени, а его у меня нет…
– Посчитай как-нибудь, сколько часов ты проводишь в школе. И подсядь уже к кому-нибудь в столовой, хватит изображать волка-одиночку, – посоветовал Лукавый.
Они вышли из школы. Костя остановился перед воротами и вперил взгляд в телефон.
– Чего застыл? – спросил Лукавый.
– Вызову такси и поеду за сестрой.
– А че не на автобусе?
– Моя мать ипохондрик, а мне одному в соцтранспорте ездить не приходилось.
– Соцтранспорт? – Лукавый рассмеялся. – Мне поехать с тобой?
– Нет, – честно ответил Костя. Его глаза сузились, под ними проступили темные синяки – признаки недосыпа.
– Значит, ты не только маменькин сынок, но еще и консерватор?
– Я не маменькин сынок, я просто послушный! – возразил староста, напряженно выпрямившись.
– Ладно-ладно, я пошутил. Ну, не хочешь, как хочешь. Не буду насильно навязываться. Когда решишься вылупиться из яйца, дай знать. – Лукавый похлопал Костю по плечу, развернулся и пошел домой.
Дома его никто не встретил. Во дворе матери с собакой тоже не было, и Лукавый испугался, что могло произойти что-то страшное.
– Тихо-тихо, сейчас я тебе нанесу мазь, и все заживет! – голос доносился из кухни.
Он застал мать сидящей на корточках и смазывающей морду Джульетты.
– Ого, какое сближение, – заметил Лукавый.
– Она сегодня весь день за мной хвостиком ходила. Я растаяла, – призналась мать. – Купила для нее мази, а то на бедняжку смотреть невозможно, сердце кровью обливается!
– Рад, что вы поладили.
– Как дела в школе? – закончив, она встала и закрутила крышку на тюбике.
– Нормально.
– Расскажешь подробнее? Хочу знать, как ты себя чувствуешь в новой обстановке, – допытывалась мать.
Лукавый вздохнул, вымыл руки в раковине, вытер их полотенцем и сел за стол.
– Нечего рассказывать. Пытаюсь подружиться с одним типом, но он немного мутный.
– Сынок, не пора ли тебе научиться нормально разговаривать? Все эти твои словечки только портят впечатление о тебе. Какая-нибудь девочка захочет с тобой познакомиться, но передумает, как только ты откроешь рот.
Лукавый рассмеялся:
– Если девочка захочет познакомиться, я ее закадрю.
Мать закатила глаза и разогрела ему обед.
– Мам, ты очень вкусно готовишь, – похвалил Лукавый, закончив есть.
– Спасибо.
– Раз ты нашла общий язык с Джульеттой, я пойду, займусь своими делами. Уроки там, все такое. – Он ушел в комнату.
Лукавый попытался прочесть задание в учебнике, но быстро устал. Он взял было гитару, сыграл несколько нот, но игра не заладилась, и Лукавый вернул музыкальный инструмент в чехол. Скачав на флешку любимые песни, он взял ее и вышел из дома. Добрался до гаража, открыл дверь, сел в машину на пассажирское сиденье.
Вставил флешку в USB-разъем, включил нужную песню, закрыл дверцу автомобиля. Мощные колонки с басами, которые Дэн установил год назад, заиграли «New Divide»[3]. Лукавый вспомнил, как смотрел вторых «Трансформеров»[4] вместе с братом, хрустя попкорном и смеясь над примитивными шутками.
Он закинул ноги на приборную панель, за что его неоднократно ругал Дэн, закрыл глаза и погрузился в музыку. Громкий звук, электрогитара и голос солиста не помешали ему заснуть.
Проснулся Лукавый от трезвонящего мобильника. Он сонно ответил:
– Алло.
– Эй, приятель! Как дела? – громкий голос Вика окончательно разбудил его.
Музыка все еще играла. Лукавый приостановил ее.
– Да так… никак.
– Слушай, тут одна вечеринка намечается. Я подумал, что мы с парнями тебя давно не видели, может, присоединишься? Познакомлю тебя со своей новой девушкой.
– Ты все равно бросишь ее после перепихона. – Лукавый приложил ладонь к лицу, сидя с закрытыми глазами. – Признайся, Вик, я уже выпал из нашей… вашей тусовки. Никто ведь не навещал меня, пока я коматозил?
– Ну как, несколько раз приходили. Нам говорили, что твои шансы ничтожно малы. Тяжело было видеть тебя каждый день без сознания. Это, блин, давит на мозги, понимаешь?
– Еще одно оправдание.
– Ты бы ходил ко мне, очутись я в таком положении? – голос Вика раздраженно дрогнул.
– Конечно. Впасть в кому – не шуточки. Это трындец, Вик. Худшее, что со мной случалось. Даже тот идиотский случай с сигарой с этим не сравнится.
Однажды летом, когда им было по тринадцать, Вик стащил зажигалку деда и хотел подшутить над Лукавым. Они гуляли в шортах. Вик чиркнул зажигалкой у правой ноги Лукавого – у того только-только проросли первые черные волосы. Они вспыхнули, огонь охватил кожу. Лукавый орал от боли. Вик додумался облить его водой, но ожог и участок безволосой кожи сохранились до сих пор.
Вик виновато рассмеялся.
– Да, я тогда был туп как пробка.
– Будто сейчас что-то изменилось, – фыркнул Лукавый. Напряжение спало. – Когда твоя вечеринка?
– Я за тобой заеду часов в семь вечера в субботу, окей?
– Окей. Есть дресс-код?
– Ну… не по одежде. Все придут с парами. Забыл как-то об этом упомянуть, блин.
– Да по фиг, один приду. А в честь чего вечеринка?
– Помнишь Марка? Этот отбитый, короче, женится.
– Серьезно?
– Сказал, что в девятнадцать пора заводить семью. Это что-то типа мальчишника, потом ему будет некогда. Правда, девчонок он тоже позвал…
– Он хоть в универе учится?
– Не, охранником работает. – Вик рассмеялся. – Шучу. Канеш, учится, ему еще три года осталось. Станет нефтяным магнатом.
– Мне б такие перспективы.
– В общем, давай готовься. Давно вместе не собирались. Все будут рады видеть тебя, особенно Марго.
Лукавый помнил лишь ее размытое лицо в темноте клуба и длинные темные волосы, залитые лаком.
– Э-э-э, ну да. Наверное, я тоже буду рад ее видеть, – сказал он.
Когда они с Виком попрощались, Лукавый включил музыку. Плей-лист закончился быстрее, чем он ожидал. Часы показывали восемь вечера.
– Блин, теперь ночью не засну, – пробормотал он, листая журнал звонков в телефоне.
Десять пропущенных от матери, два – от отца. Почему до него дозвонился только Вик, так и осталось загадкой.
– Надеюсь, мама меня не прибьет. Почему она не додумалась посмотреть в гараже? – Лукавый выключил автомагнитолу, извлек флешку. Открыв дверцу, выставил ногу, чтобы выйти. До его слуха донесся странный звук.
Прислушавшись, он открыл бардачок и увидел вибрирующий мобильник Дэна. Дрожащей рукой Лукавый взял телефон, присмотрелся к экрану. Звук исчез.
– Показалось?
Он открыл «раскладушку», поражаясь, что эта развалина до сих пор работает.
– «У вас новое голосовое сообщение», – прочел СМС Лукавый.
Этот голос он узнал бы из тысячи. Лукавый прокрутил услышанное в голове.
«Не отдаляйся от родителей. Они нуждаются в тебе».
Короткое сообщение, сказанное мертвым Дэном, наэлектризовало каждый волосок у него на теле.
– Больше не буду дрыхнуть днем, – пообещал себе Лукавый, выскочив из автомобиля.
У подъезда он столкнулся с матерью.
– Сынок! Где ты опять пропадал? Я тебе обзвонилась! – Она расплакалась и крепко обняла его.
– Все хорошо, мам. Я заснул в машине. – Лукавый погладил ее по спине.
– Пообещай, что впредь будешь говорить мне, куда и с кем идешь! – Мать строго взглянула на него. Ее слезы моментально высохли.
– Ладно. В субботу у Марка вечеринка, Вик заберет меня в семь вечера.
– Ты уверен, что сможешь танцевать? Пообещай, что не будешь пить и переутомляться. – Мать щелкнула его по носу, открыла дверь ключом от домофона и указала сыну в подъезд.
Лукавый вяло кивнул и зашел, а она тенью преследовала его, не отставая ни на шаг.
– Ты идешь туда из-за Марго? – спросила мать, когда они зашли в лифт.
– Да кто такая эта Марго? – Лукавый поморщился. – Я ее вообще не помню.
– Сестра Марка. Ты мне много о ней рассказывал, показывал фотографии.
– Я страдал такой фигней? – Он высунул язык.
– Раньше ты всегда со мной делился своими переживаниями, – пожаловалась мать, подхватила его под руку и вывела из лифта. – Прошу, не отдаляйся от меня! Я знаю, что ты выпивал на вечеринках и что Денис тебя покрывал… – она запнулась. – Понимаю: ты хочешь жить по-своему – но я ведь тебе никогда ничего не запрещала.
– Мам, иногда даже мне нужно побыть одному. Не наседай на меня.
– Как скажешь! – мать фыркнула, открыла дверь и первой зашла в квартиру.
Она быстро обижалась, но так же быстро остывала.
Отец купил собаке лежанку. Джульетта посапывала в уютной постельке рядом с компьютерным столом Лукавого. Сам он мониторил «ВКонтакте». Мысли об аварии, голос Дэна и странная Ева не давали ему покоя. Иногда Лукавый порывался искать мистические группы, объясняющие паранормальные явления, но останавливался, убеждая себя, что это была слуховая галлюцинация. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, он стал искать сведения об аварии, вводя в поисковик соцсети разные словосочетания.
Нашлись крохи информации, посты в разных сообществах, где участники соболезновали родным и близким погибших. Потом он наткнулся на странную группу. Ее участницами были в основном девушки, пишущие на стене про некоего Эмиля. Цифра перевалила за две тысячи человек.
«Наш лучик, покойся с миром!», «Замолви за нас словечко перед Богом», «Дождись меня, мой ангел!»
Администраторы написали много добрых слов о погибшем парне в описании группы. Ниже стояла дата создания страницы: 17.02.
Лукавый терпеливо изучал записи, листая бесконечную стену. В основном это был бессмысленный набор слов скорбящих, но среди словесного мусора он нашел бриллиант.
Администратор группы написала, что у Эмиля есть сестра, прикрепила ссылку на ее профиль, но предупредила, что та закрыла личные сообщения и стену из-за непрошеного внимания. Администратор также агитировала неравнодушных собрать пожертвования для семьи Эмиля и сообщила, что Алина, его сестра, работает в кафе «Лайма».
«Наверное, мошенница», – подумал Лукавый, но перешел по ссылке, чтобы посмотреть страницу Алины.
На аватарке стояла черно-белая фотография лица в профиль, где она сидела на корточках перед прудом, протягивая руку к лебедю. Длинные волосы прятали ее лицо. На стене ни одной записи, а в статусе пара слов:
«17.02 – люблю, скучаю».