На вопросе о родителях взгляд Евы потух, и это оказалось неожиданно больно. Даже мелькнула мысль отступить, махнуть на всё рукой, но я не мог.
Уж слишком странно повела себя директриса Иллария – с появлением Евы в приюте точно связана какая-то тайна. Возможно не опасная, но я не люблю находиться в неведении. Я должен знать.
Второй момент был важнее – если чокнутая Данаралия права, и Ева действительно та, о чьём появлении она болтала, то рано или поздно Еве придётся познакомиться с представителями огненного народа. У сородичей возникнут вопросы, и мне категорически не хочется, чтобы расследованием занимался кто-то кроме меня.
Ну и последнее, личное – мне важно понять, кто она и откуда. Хочу. Для меня это важно.
Самой Еве подобная информация тоже может пригодиться, а раз так…
– В нашей памяти сохраняется абсолютно всё, – сказал я. – Воспоминания, особенно ранние, могут быть скрыты, вымещены другими, но они никуда не делись.
– Даже младенческие? – в голосе Евы прозвучало сомнение.
– Верно. До них можно достучаться, и это не очень сложно, если понимать как.
Тут взгляд монашки полыхнул огнём. Она напоминала человека, который что-то забыл, но отчаянно желает вспомнить.
Я порадовался:
– Твоё желание – это уже половина дела.
Девушка медленно кивнула.
– Закрой глаза и представь, что тебе один день от роду. Для начала попробуй пофантазировать на эту тему – как бы это могло быть?
Фантазия раскачивает память, помогает разуму настроиться. Это первично. Затем можно пойти глубже, нащупав пласт настоящих воспоминаний. Главное – хотеть.
Ева выполнила указание, но, когда её глаза закрылись, я застыл изваянием. Слишком красивая, слишком притягательная – внутри поднимался новый ураган. Только бури допускать нельзя, иначе сорвусь и ничего не получится. Ева – это тот случай, когда нужно держать себя в руках.
Я не просто смотрел – я любовался! В какой-то момент напрочь забыв о том, что нужно давать инструкции. А очнувшись, выдохнул:
– Теперь попробуй пройти вперёд. Представь, что тебе не один день, а месяц.
Выражение лица Евы и до этого было не самым спокойным, а теперь в нём проявилось напряжение.
– Что-то не так? – спросил я.
– Всё не так, – пробормотала адептка.
– В каком смысле?
– Я даже фантазировать на эту тему не могу!
Она распахнула глаза, а я опять поплыл. Пусть на несколько секунд, но всё-таки.
Ева поколебалась, прежде чем объяснить:
– Упираюсь в стекло. Оно плотное, совершенно непробиваемое.
Стекло? Занятно. На уровне первичной подстройки никаких стёкол быть не должно.
– Стекло – это самый распространённый образ восприятия собственных ментальных блоков, – сказал я. Ева не удивилась.
Мне же стало ещё интереснее. Блок? Опять? И почему Ева не удивлена?
– Попробуй продавить, – предложил я.
Ева поморщилась и призналась:
– Мигрень начинается.
Вот как? И кто же так постарался?
– Очень странно. – Подумав, я сказал: – В таком случае вариант один – нужно пробовать снова и снова. Не доводя себя до сильной боли, постепенно. Когда научишься хотя бы фантазировать, сможем пойти дальше. При должном упорстве этот блок рано или поздно уйдёт.
Ева посмотрела с сомнением и задала до неожиданного здравый вопрос:
– Это не опасно? Вдруг за стеклом скрыто такое, от чего мои мозги сплавятся?
– Блоки, которые несут прямую угрозу жизни или ментальному здоровью, никогда не открываются. При попытке их взлома подключается инстинкт самосохранения, а он сильнее любой магии. В данном случае – сильнее всего.
– Ясно, – пробормотала она.
Я же зачем-то добавил:
– Второй вариант нерушимых блоков – это добровольная кровная клятва. Но, будучи младенцем, принести такую ты точно не могла.
Ева посмотрела так, словно о подобной тонкости клятв и не знала.
– Полагаете кто-то заблокировал мою память? Но кто и зачем?
Хорошие вопросы. Ответы на них мне тоже хотелось бы знать.
– Надо выяснить, – отозвался я. – Если блокировка не несёт прямой угрозы жизни, то способ её вскрыть точно есть.
Тут я всё-таки перешёл в состояние концентрации, и настроение стало ещё более хмурым. Блок, о котором говорила адептка, просматривался только на “третьем”, самом глубоком уровне концентрации. Захотелось кого-нибудь испепелить.
Зато вспышка злости ненадолго отвлекла от ощущения девичьей ауры… Но стоило вернуться в реальность, опять посмотреть на Еву, как меня накрыло с головой.
Встречу пора заканчивать, иначе сорвусь. Начну действовать вопреки здравому смыслу, приличиям и логике. Причём трусиками в этот раз точно не ограничусь, а подобный напор может привести к провалу. Ведь с точки зрения магии Ева одна из нас.
Оболочка человеческая, зато всё остальное…
По магии Ева чистокровная огневичка, со всеми вытекающими. А с огневичками так нельзя. Нет и ещё раз нет.
Кое-как усмирив желание притянуть адептку к себе, накрывая губы поцелуем и вдыхая её умопомрачительный запах, я сказал:
– Что ж, на сегодня всё. Ты можешь идти.
К моей потаённой радости, Ева поднималась с лавки не так уж резво. Будто не очень-то и хотела уходить.
Этот момент вызвал лёгкую улыбку – кажется, я действую правильно. Ну а раз так…
– Кстати, – окликнул я. – Раз ты такая трудолюбивая и настаиваешь на собственных, лично заработанных деньгах, для тебя есть работа.
Видимо зря сказал – флёр очарования сразу развеялся, Ева посмотрела остро и с подозрением. Будто почуяла подвох.
Подвох этот не то чтобы был, но…
– Работа несложная, но требует кропотливости и внимания. Оплата, полагаю, будет не меньше, чем предлагал Тариус. Кстати, сколько он тебе платил?
– Один золотой в неделю, – помедлив ответила Ева, и моё лицо непроизвольно вытянулось.
Сколько? И за эти деньги она была готова по два часа в день рыться в бумажках? Ещё и сопротивлялась, когда я запретил?
– Что-то не так? – Ева насупилась, а наше общение как-то очень неожиданно и легко свернуло к ссоре.
Я пребывал в недоумении и даже негодовании. Монашка тоже собиралась негодовать.
И ладно я, со мной всё ясно, но она-то? Работать за один золотой, когда можно щёлкнуть пальцами, и к твоим ногам упадёт весь мир? Явный перебор с независимостью. Стремление к свободе на уровне бреда.
Рассказать кому из наших…
Да ладно наши! Сказать той же прожжённой Иргиль! Вот уж…
Впрочем, хватит. Не важно.
Я не стал развивать тему – просто открыл портал и повторил максимально мягко:
– Ты можешь идти, Ева.
Девушка посмотрела пристально, опять кивнула и по какой-то непонятной причине сменила гнев на милость:
– До завтра, лорд Алентор, – таким медовым, таким приятным голосом произнесла она.
Сказала и шагнула в огненный овал.
Вечер, как ни странно, оказался полон открытий.
Открытие номер один – Лорд умеет быть нормальным. Открытие номер два – мне не померещилось, стеклянная стенка действительно блок.
Вот только не совсем понятно, где этот блок стоит. Я думала запрет на воспоминания связан с моей душой, а получается проблема в теле – том самом, в котором я переродилась? Или там всё вместе? Увы, даже от этих мыслей начинала ощутимо болеть голова.
Ещё я запоздало задумалась о том, зачем Алентору копаться в моём прошлом. Мне самой настолько хотелось разобраться в происходящем, что его приказы не вызвали никакого протеста. Может зря?
Вдруг Алентор что-то заподозрил? Или…
Впрочем, нет. Всё гораздо проще. В его Школе, в его владениях, появилась странная девица, которую прямо-таки преследуют нетипичные события. Будь я на месте Лорда, давно бы начала рыть землю, пытаясь выяснить что к чему.
Вот и Алентор пытается. Только странно, что начал с моей памяти, а не… Ну, например, с монастырской школы.
Ведь логично сначала наведаться в Истем, поговорить с теми, кто вероятно помнит как именно меня подбросили. Потребовать мои детские вещи – вдруг они сохранились? Допросить, надавить, нарычать.
Я вообразила, как Огненный лорд нависает над директрисой Илларией, требуя ответов, а заодно выговаривая за попытку передать меня наместнику Свэргу, и… тряхнула головой, прогоняя бесполезные мысли.
Глупости. Хватит мечтать.
Портал перенёс меня в коридор второго жилого крыла, к самой моей двери. Отперев замок, я порадовалась встретившим меня питомцам, и тот факт, что каменное хранилище снова валяется на полу, почему-то не смутил.
– Знаете, а кажется всё не так уж плохо, – поделилась впечатлениями я.
Дикарь радостно оскалился, демонстрируя внушительную пасть, а Огонёк прищурил глаза с истинно-кошачьим презрением.
Миг, и в ментальном поле проскользнуло знакомое – мол, хватит болтать, хозяйка. Лучше покорми!
Слова Алентора о том, что выгорание мне не грозит, всё-таки успокоили. Зато прожорливость стража наоборот напрягала – ведь он уже отрастил все конечности какие хотел. И что теперь? Кормёжка ради насыщения или стремление к новой трансформации? Надеюсь, Огонёк не отпочкуется, подарив мне пару «котят», которых потом придётся пристраивать?
Впрочем, если предложу кому-нибудь из сокурсников «котёнка стража», его с руками оторвут.
Я хотела отказать, но Огонёк не унимался. Сначала ходил за мной и настойчиво тёрся о ногу, потом и вовсе начал орать. Звуки получались не совсем кошачьими, но до того противными, что душа адептки не выдержала. Я всё же запустила в заразу целым снопом искр!
Сожрав все, Огонёк сыто икнул и, взлетев на шкаф, развалился там пузом кверху. Лёг так, что аж руки зачесались погладить его мохнато-огненное богатство, но увы. Шкаф был высоким, а гладить кота, стоя на табуретке, да ещё на цыпочках, страсть как неудобно. Поэтому пришлось обнимать эрса, чему тот был невероятно рад.
Спустя полчаса я вернулась к насущным делам – вынула из сумки учебники и засела за домашку. А едва закончила – вздрогнула! Послышался неожиданный, зато очень вежливый стук в дверь.
– Кто там? – приблизившись к двери, спросила я.
Оказалось Иргиль.
Я, конечно, открыла, но… В этот раз никто не шипел и не рычал, поэтому про питомцев я благополучно забыла!
Вспомнила в самую последнюю секунду и, вместо того чтобы впустить рыжую в комнату, бодро шагнула вперёд.
Я загородила собой и проход, и вообще всё! При том, что Иргиль тоже ринулась навстречу, мы столкнулись и вышло неловко. Однако отступать я не собиралась. Нет и ещё раз нет.
Новая неловкая пауза, и глаза рыжей неодобрительно сощурились.
– Ты что так ничего и не уяснила? – возмутилась девица. – Опять водишь парней?
Сказала так, словно я “изменяю” не Лорду, а лично ей. Впрочем неважно.
– Нет никаких парней. Просто бардак в комнате, – ответила я. Но прозвучало не слишком убедительно.
Иргиль покачала головой.
Как и при прошлом похожем визите, она попыталась надуться. А я, помня о вкладе рыжий моё спасение, поспешила исправить ситуацию:
– Извини, но там действительно не убрано. Даже стыдно людей пускать.
В этот раз с актёрским мастерством вышло получше, и девица смягчилась. Но буркнула:
– Разве в монастыре не учат порядку? Я думала там с этим строго.
– Ну здесь-то нет сестры-хозяйственницы, которая проверяет и устраивает разнос, – пожала плечами я.
На губах Иргиль заиграла пусть натянутая, но всё-таки улыбка.
– Ладно, – сказала она. – Я пришла узнать, как поживаешь.
– Неплохо, и… Благодарю тебя ещё раз! Если бы не ты…
Я замолчала – мы обе понимали, что бы тогда случилось. Теперь Иргиль подобрела по-настоящему и протянула мне небольшой бумажный пакет.
Новый подарок? И снова за счёт Лорда? Ох…
Но отказаться я не могла – взяла и посмотрела с благодарностью. Тут в голове мелькнула мысль: вдруг Алентор признался ей в своей выходке и краже? Если в этом пакете предмет, призванный восстановить целостность моего гардероба, то… Вот даже не знаю, что на такое скажу!
– А это что? – спросила я осторожно.
Собеседница фыркнула.
Тогда я открыла пакет и, заглянув внутрь, непонимающе подняла на визитёршу глаза.
– Краска, Ева. Смотрю я на тебя и понимаю, что это нужно исправлять.
А вот это было поистине внезапно!
– Со временем, конечно, сама порыжеешь, а сейчас разумнее прибегнуть к небольшой хитрости.
– Зачем мне к ней прибегать?
На меня посмотрели как на глупую, совершенно не знающую жизни… монашку.
– Ева, ну сколько можно? Я ведь уже объясняла, нужно выглядеть прилично! И конечно учитывать вкусы… ну сама знаешь кого.
От такого намёка щёки порозовели, а уровень симпатии к Иргиль снова рухнул в пропасть. Не будь того случая со спасением, я бы, наверное, сказала несколько очень неприличных слов.
Стало по-настоящему обидно, и я пошла в атаку:
– С чего ты решила, что Алентору нравится рыжие?
– Ну а какие ещё? Он Лорд огня!
Логично, разумно, и я даже согласилась, но тут вспомнилось, что, невзирая на всю неправильность масти, Лорду интересна именно я. Одновременно внутри поднялся протест – не желаю никому угождать. Я такая, какая есть, и подстраиваться не буду.
– Ой, да что ты опять артачишься? – видя мою реакцию, подзавелась Иргиль. – Просто попробуй. Краска лёгкая, смывается быстро. Да многие красятся! В чём проблема?
У меня аж зубы свело от такой бестактности, но послать её я по-прежнему не могла. Зато вспомнился один вопрос:
– Иргиль, ты ведь никому не рассказала о том, что случилось тем утром в канцелярии?
Девица поджала губы, произнесла нехотя:
– Нет. А надо было?
– Почему? – Я в самом деле не понимала. Прямо сейчас, глядя в глаза рыжей, возникло ощущение, что молчание далось ей ой как нелегко.
– Ну ты же тихушница. Ни о чём никому не рассказываешь. Я, знаешь ли, тоже умею хранить секреты.
Намёк? Да, это определённо был он – Иргиль по-прежнему набивалась в подруги. Неоднозначный интерес, помноженный на неоднозначное поведение, с которым непонятно что делать. Хоть вой.
В итоге я выдавила из себя:
– Спасибо за краску, я попробую.
– Рада, что ты понимаешь. – собеседница снова смягчилась, но в её глазах я по-прежнему оставалась простушкой-дурочкой.
Девушка махнула рукой и поспешила прочь, а я, оставшись в одиночестве, всё-таки выругалась. Да что за жизнь такая? Я ведь только-только успела расслабиться. Всё же было нормально! А теперь… опять какая-то ерунда.
В комнату я вернулась злая, однако пакет не выкинула. Более того, пошипев какое-то время, высыпала его содержимое на кровать, чтобы рассмотреть.
Кроме краски для волос, в пакете обнаружилось несколько косметических карандашей, помада и сухая тушь… Я всё ещё злилась, но косметика всколыхнула воспоминания – в прошлой жизни я любила краситься и делала это легко.
После недолгих раздумий я собрала “подарки” и отправилась в ванную. Зеркало, висевшее над раковиной, было в этом плане удобнее, чем зеркало в платяном шкафу.
Повертев в пальцах чёрный карандаш для глаз, я взяла другой – рыжий. Слова Иргиль всё-таки задели, но перекрашиваться я не хотела. Мне было интересно другое – а подойдёт ли мне вообще рыжий цвет?
Поколебавшись, я занялась бровями. Карандаш ложился неплохо и был не слишком ярким. Через несколько минут я оценивающе посмотрела на своё отражение – рыжие брови на фоне каштановых волос и тёмных ресниц смотрелись так себе.
Тогда я добавила туши – она тоже была тёмная, но хотя бы видно, что это краска.
Глядя на такой, немного дополненный образ, задала себе вопрос: ну что? Готова ли я порыжеть полностью?
А… всё-таки нет.
Вздохнув, я потянулась за мылом, чтобы избавить свои брови от рыжего ужаса, и тут что-то случилось. Голова резко закружилась, меня дёрнуло в сторону и окунуло в знакомый водоворот.
Меня тащило сквозь пространство, разбирая на атомы, но всё происходило настолько быстро, что испугаться я не успела. Страх накрыл чуть позже, когда вместо ванной комнаты я увидела серый мох, затянутое облаками небо, кривые деревья и телепортационный столб.
А ещё мальчишек! Наонграс, Олтаринус и Дайтарон стояли в трёх шагах и смотрели с изумлением.
– Да ладно? – воскликнули едва ли не хором. – Серьёзно? У нас получилось?
О, Пресветлый! Что за ерунда?!