– …Или, – сказал Хакл, – все прекрасно устроится и будет в полном порядке.
Он развалился на диване и, как обычно, выглядел таким расслабленным, что трудно было понять, спит он или бодрствует. Чаще всего это казалось Полли милой и умиротворяющей чертой характера. Трудно было волноваться или слишком тревожиться, когда рядом был Хакл. Он отличался уверенностью в том, что все будет хорошо, и время от времени Полли заражалась этим настроем.
Но сейчас был не тот случай. Полли обеспокоенно бродила по круглой комнате маяка, поглядывая на темнеющее море. Нил подпрыгивал – тоже с озабоченным видом.
– В смысле… все эти дома… все это место. То есть я хочу сказать: Маунт-Полберн вошел в моду…
– Да, благодаря тебе, – сонно откликнулся Хакл.
– …а ты знаешь, с какой сумасшедшей скоростью растут цены на недвижимость. Я имею в виду: что, если ее сестра решила просто быстренько продать пекарни?
– И кто же решится купить дом в захолустье, где не достать свежего нарезного батона?
Полли пожала плечами:
– Мюриэл могла бы понемногу снабжать остров хлебом. Если честно, скажи, что бы сделал ты, парень в шляпе делового американца?
– В шляпе делового американца?
– Именно.
– А что это такое? Ну, то есть, может, это здоровенный стетсон?[7] И у меня на нем значок? Может у меня быть значок шерифа? Пожалуй, мне бы понравилось. Да, определенно понравилось бы.
– От тебя куда меньше пользы, чем тебе может показаться.
– Американский бизнесмен выкупил бы это место десятки лет назад и превратил в сувенирный молл; думаю, лишь чокнутые стали бы сопротивляться. И еще у него хватило бы ума построить мост. – Хакл посмотрел в окно. Он очень редко упоминал о мосте и теперь уже сожалел, что заикнулся. Полли может завестись… Не стоит поднимать эту тему в ближайшее время. – Ладно, – сказал он, вздыхая. – Ты просто позвони Джанет и спроси, что она собирается делать. Или узнай о похоронах.
– Она уже заявила, чтобы я и не думала во что-то вмешиваться, – ответила Полли. – Она меня просто напугала.
– Интересная нотка звучит в твоем голосе – как будто тебя что-то удивляет, – заметил Хакл.
Миссис Мэнс постоянно язвила в его адрес, что ему, конечно же, совсем не нравилось.
– Но если она меня выкинет… что нам делать? Получается, я работала-работала, чтобы все наладить, а мои труды пропадут ни за грош… Я имею в виду, мы же тогда не сможем платить ипотеку за это место, нам придется куда-то перебираться, и мне надо будет… Ну я не знаю. Искать работу в какой-нибудь булочной, где пекут пироги!
Хакл улыбнулся:
– О-о, это было бы прекрасно!
– Но я не хочу работать в таком месте!
– Ты можешь стать шефом по выпечке у Рубена, – подсказал Хакл.
Рубен был их очень богатым другом.
– Я тогда там и застряну, спасибо.
– Посмотри на все иначе, – предложил Хакл. – Люди ведь довольно ленивы, так? Большинство из них. Они вовсе не настолько чокнутые, чтобы вставать посреди ночи, как ты.
– К чему ты клонишь?
– А Джанет – старая леди. И что произойдет, скорее всего? Она сделает тебя бездомной, затем решится на какие-нибудь дорогостоящие перемены, купит шикарное кухонное оборудование, чтобы продать все молодому предпринимателю, который будет обеспечивать радостную жизнь идиотам, приезжающим на уик-энд? Или же она просто оставит все как есть и будет загребать наши денежки?
Полли улыбнулась:
– Когда ты вот так говоришь…
– И у тебя есть договор, верно?
– Нет, – нахмурилась Полли. Но тут же ее лицо смягчилось. – Да, все это заставляет меня потворствовать своему эгоизму и думать о разных глупостях. А не о миссис Мэнс.
– Ну да, вы ведь были так счастливы вместе.
– Послушай, умерла старая женщина, у которой была тяжелая жизнь, – сказала Полли, глядя в окно. – И это по-настоящему страшно.
Хакл кивнул, потом встал и подошел к окну. Он обнял Полли за талию, привлек к себе, и они долго смотрели на луну. Хакл нежно поцеловал Полли в шею.
– Я понимаю, – проговорил он. – Понимаю. Это печально.
Очень сердитый Нил приковылял к ним и встал у самых ног, на случай если о нем забыли.
– Это печально, – повторил Хакл. – И будет еще печальнее, если ее сестра сломает все то, что ты создала здесь. Но уверен, она не станет этого делать. Она поймет, какую огромную работу ты на себя взвалила, и позволит тебе продолжать. Наверняка.
Полли прислонилась головой к его плечу и стала следить за лучом маяка, блуждавшим над волнами. Она как раз ни в чем не была уверена.
Полли занялась организацией похорон, насколько это было в ее силах. Джанет явно не собиралась помогать: когда Полли попросила у нее список друзей Джиллиан, ее сестра лишь неприятно фыркнула и заявила, что Полли следовало бы знать их лучше, чем ей, и та просто стала сообщать о похоронах всем жителям поселка, приходившим в пекарню, и надеяться на лучшее. И при этом она работала не покладая рук. Наверное, миссис Мэнс это понравилось бы.
За старой церковью находилось маленькое кладбище, оно было на освященной земле, и удалось получить, хотя и не без хлопот, разрешение похоронить там Джиллиан, поскольку она родилась на этом острове и прожила здесь всю жизнь. Потрясающе, изумлялась Полли, как можно постоянно топтаться на острове размером в квадратную милю, считая поездку в Девон огромным приключением? Она спрашивала рыбаков, не помнят ли они, чтобы Джиллиан когда-нибудь брала отпуск или ездила куда-то за море, а они отвечали ей недоумевающими взглядами. Мало кто в Маунт-Полберне путешествовал во время отпуска.
Утро следующего понедельника выдалось серым и унылым, погода как раз подходила для похорон.
Вот только это было не тем прощанием, какого миссис Мэнс хотела бы для себя, с сожалением думала Полли, и не тем величественным событием, в какое год назад превратил Рубен похороны Тарни. Служба в общественном зале поселка продолжалась недолго, провела ее женщина-викарий с материка – о ней миссис Мэнс всегда отзывалась неодобрительно, – и панегирик прозвучал коротко и безлико.
С другой стороны, хорошо было то, что народу собралось много. В зале присутствовали все местные, от стариков до пискливых младенцев, – в прошлом году случился небольшой беби-бум, и этих новоявленных островитян миссис Мэнс не успела выругать за то, что они неправильно отсчитывают деньги за батские булочки.
Полли отметила, что решительно все рыбаки явились выразить уважение женщине, которая, несмотря на дурные манеры, принадлежала к их клану.
Мюриэл, подруга Полли, управлявшая минимаркетом, закрыла магазин на час и тоже пришла.
– Я никогда прежде, – шепнула она Полли, – не ходила на похороны человека, который только и делал, что кричал на меня.
– Да, она часто кричала на людей, – согласилась Полли. – Но на самом деле она была неплохой. Просто очень-очень горевала. И оттого сейчас особенно тяжело на душе.
Она спросила, не хочет ли кто-нибудь сказать несколько слов, но люди только переминались с ноги на ногу и смотрели в пол. Тут Полли по-настоящему затосковала по Тарни: он бы прекрасно со всем справился, прощание прошло бы достойно и уважительно, без суеты и нервотрепки. К несчастью, Полли, похоже, оказалась единственной, кто пожелал произнести надгробную речь. Даже Джанет отказалась говорить о собственной сестре.
Когда служба закончилась, Полли, чувствуя, как ее пробирает дрожь, встала и направилась к кафедре. Она окинула взглядом все население городка, сердито твердя себе, что это просто люди, которых она видит каждый день, люди, которых она знает… Вообще-то, от этого было еще хуже. Полли откашлялась и, разворачивая свой листок с речью, приказала рукам не трястись.
– Джиллиан Мэнс была дочерью Маунт-Полберна, – начала она, и ее голос прозвучал невероятно тихо.
Хакл, стоявший в задних рядах, чтобы его голова никому не мешала смотреть на кафедру, поднял вверх большие пальцы, и, заметив это, Полли набралась храбрости для продолжения.
– Э-э-э… Она отдала всю свою жизнь этому городу и приложила немало труда, чтобы у его жителей всегда был хлеб; она не забывала о своей семье…
Полли говорила о сотнях тысяч буханок хлеба, которые испекла за свою жизнь миссис Мэнс, и о ее любви к сыну Джимми – когда Полли упомянула о нем и о некоторых его выходках в юности (она слышала о них от рыбаков), люди заулыбались; и еще она назвала имя покойного супруга миссис Мэнс, Альфа, – его здесь любили. Она даже рискнула пошутить насчет ее задиристости, подчеркнув, что так она защищала свой город. Когда Полли сошла с кафедры, радуясь, что сумела закончить речь, ей даже немного похлопали. Но конечно, главным было то, что Хакл обнял ее и крепко сжал ей руку.
После этого должны были появиться Джейден и Флора со свежими сэндвичами, маленькими сырными колечками, волованами и миниатюрными сладкими пирожками, легчайшими, как воздух. В больших бачках, которые обычно использовались в Женском институте, доставили чай и кофе, а в последнюю минуту Энди, управлявший пабом «Красный лев» и, как известно, довольно прижимистый человек, бочком подошел к Полли и рассказал, что миссис Мэнс отнеслась к нему по-доброму, однажды поймав его за руку, когда он мальчишкой стащил горячую пасхальную булочку, и он хотел бы пожертвовать на поминки два ящика пива. Новость, конечно, взбодрила рыбаков. Пожалуй, все вышло не так мрачно, как того боялась Полли.
Родные миссис Мэнс стояли в стороне, с подозрением поглядывая на местных. Некоторые из стариков помнили Джанет – та покинула остров очень давно, когда вышла замуж. Она была крупной и выглядела флегматичной; длинное черное платье придавало ей викторианский вид; ее волосы, необычайно длинные для женщины такого возраста, были уложены на макушке.
И два ее сына тоже приехали. Полли удивилась: Джиллиан никогда о них не упоминала, ни разу. И Полли с грустью подумала, что, наверное, для нее это было слишком тяжело после потери единственного сына и потому она никогда не приглашала к себе племянников, не переносила на них свою любовь. Люди иной раз бывают такими странными…
Племянники, оба крупные, бледные, полноватые в талии, отлично одетые, в остальном были не слишком похожи между собой. Один, в прекрасно сшитом костюме, начал лысеть; у второго, казавшегося угрюмым, были длинные светлые волосы, неопрятные и явно нуждавшиеся в стрижке.
Полли представилась, надеясь услышать отзыв о своей надгробной речи. Они промолчали.
– А, ну да, – буркнула Джанет. – Привет.
Полли подумала, что она точно такая же, как сестра. Джанет и Джиллиан – две горошины из одного стручка.
– Сожалею о вашей утрате, – сказала Полли, – в особенности учитывая, что вы недавно съехались.
– Ну да, а теперь все ее барахло валяется у меня в доме, – весьма нелюбезно откликнулась Джанет. – Полагаю, недешево обойдется все убрать.
– Да, – кивнула Полли. – Конечно.
Она посмотрела на обоих племянников. Старший из них уставился в свой телефон, потом быстро вскинул глаза на Полли, словно проверяя, стоил ли она внимания, и решил, что не стоит.
– Это Джереми, – произнесла Джанет, впервые оживляясь. – А это Малкольм.
– Привет! – сказала Полли.
– Привет, – ответил Малкольм, озираясь по сторонам. – Ух, местечко так себе. А как тут насчет того, чтобы поесть?
– Уже несут, – кивнула Полли, сразу обеспокоившись и ища глазами Флору, которая должна была разносить закуски. – А вы прежде бывали в Маунт-Полберне?
– Ну да, в детстве, – бросил Малкольм. – Но если честно, смутно это помню. Тут ведь и пойти некуда, так?
– О, это… досадно, – ответила Полли.
Она пыталась поймать взгляд Флоры; предполагалось, что та будет обносить участников поминок сэндвичами, но вместо этого она бестолково торчала у двери, а люди толпились вокруг нее, сами выбирая угощение. Полли заподозрила, что рыбаки могут смести все подчистую за пару секунд. Флора держала поднос одной рукой, накренив его, а другой крутила свою прядь и, судя по всему, в упор не видела Полли. И та не в первый раз подумала, не стоит ли ее все-таки уволить.
– Глупо жить на острове, – фыркнула Джанет. – Вообще-то, я ей сто раз говорила, чтобы она переехала ко мне…
И вдруг жесткое, истрепанное временем лицо сморщилось, чашка чуть не выскользнула из руки… Полли подхватила ее и в то же мгновение поняла всю уязвимость, скрытую за злобными манерами. И коснулась руки Джанет.
– Я ей говорила, – забормотала Джанет, – после смерти Джимми… Я ей говорила… Твердила, что нет смысла прятаться на краю света. Она могла бы жить и на материке. Другой жизнью. Она ведь не была такой уж старой. Она не была слишком старой!
Полли посмотрела на сыновей Джанет, но один по-прежнему занимался телефоном, а второй, Малкольм, смотрел прямо перед собой, как будто все это его не касалось. По щекам старой леди текли слезы, и Полли обняла ее за плечи.
– Да, понимаю, – сказала она.
– Я никогда не хотела сюда возвращаться, знаете ли, – продолжила Джанет. – Никогда не хотела. Она превратила тут все в… какой-то чертов мавзолей.
Полли кивнула.
– Она была всегда такой чертовски упрямой…
Полли подала ей бумажный носовой платок.
– Мне кажется, вы были немножко похожи, а? – сказала она.
Джанет кивнула:
– Ну да, наверное.
Она сердито вытерла слезы, словно смутившись оттого, что дала волю чувствам.
– Мне кажется, – заговорила Полли, – те месяцы, что она провела с вами, были самыми счастливыми для нее.
Полли в это верила: когда они с миссис Мэнс обсуждали ведение дел, ее жизнерадостные жалобы, особенно в адрес Джанет, говорили о том, что женщина явно воспряла духом. И то, что ей уже не придется радоваться жизни, было очень грустно.
Джанет почти улыбнулась:
– А, ну, может, вы и правы.
– КОЛЕЧКИ С СЫРОМ?
Флора, кажется, ожила и врезалась в гущу людей, глядя прямо на Полли: пусть босс видит, что она старается оправдать ожидания!
– А, Флора, привет, – сказала Полли.
– Нет, спасибо, – отказалась Джанет, поджав губы и сделав надменное лицо.
Малкольм взял четыре колечка и одно за другим затолкал их в рот.
– Кто за это платит? – поинтересовался Джереми, ненадолго оторвавшись от смартфона. – Ох, связь тут – просто позор!
У Полли мелькнула мысль: позор в том, что Джереми и не подумал успокоить плачущую мать, – но она, конечно, не собиралась говорить об этом вслух.
– Да, кстати, мам… – проворчал Малкольм, ухватив еще пару сырных колечек, пока Флора не ушла, и напустил на себя деловой вид.
Сердце Полли забилось быстрее. Они должны были это обсудить. Они должны уже представлять, что собираются делать с пекарней. Ей хотелось повернуться и поискать взглядом Хакла. Она на опыте убедилась: если знать, что он где-то неподалеку, это очень помогает. Джанет тем временем стряхнула с плеча ее руку и вытерла следы слез собственным хлопковым носовым платком.
– Да, – повторила она за сыном. – Кто за это платит?
– Ну видите ли, мы просто приготовили все это в пекарне. В знак уважения.
Джанет кашлянула и заговорила весьма официально:
– Как вы понимаете, я душеприказчица своей сестры. Я весьма серьезно к этому отношусь, и мне хотелось бы строго придерживаться правил.
– Разумеется, – ответила Полли, и ее внезапно слегка затошнило. – Разумеется. Чего бы Джиллиан ни пожелала…
Малкольм оглядывался в поисках еще какой-нибудь еды. Заприметив Флору, он подозвал ее коротким взмахом руки.
– И само собой, оба моих замечательных мальчика… – продолжила Джанет, глядя на этих не слишком привлекательных представителей мужского пола с материнской гордостью, и Полли впервые заметила подобие улыбки на ее лице. – Они ведут дела семьи. Малкольм будет заниматься всеми делами Джиллиан, пока мы не найдем самый выгодный и лучший способ распорядиться ее наследством. Думаю, это будет справедливо для всех, так?
Полли не знала, что и сказать. Все было так внезапно… Практически никто никогда ей не указывал, как вести дела. Она привыкла сама принимать решения.
– Сейчас Джереми слишком занят, у него важная работа в городе… Он, знаете ли, большая шишка в Пуле!
– Прекрасно, – кивнула Полли.
– Но Малкольм намерен перебраться сюда, присматривать за имуществом. Знаете, вам не следует чересчур нежничать со служащими. И вы довольно расточительны, а? И немножко скрытничаете, наверное? В общем, мы будем за всем этим приглядывать.
Малкольм хмыкнул. Полли отступила назад и лишь тупо кивнула. Ей пришлось ухватиться за край стола.
– Так вы переезжаете в Маунт-Полберн? – спросила она, пытаясь говорить беспечно и мило.
Малкольм уставился на нее:
– Ну, я буду наезжать, да. Пока не наведу полный порядок. вы понимаете, о чем я? Больше никаких послаблений. Но я довольно занят. И мне не хочется похоронить себя заживо в этой дыре.
Последняя фраза прозвучала не слишком уместно, все же Малкольм находился на похоронах своей тети. Полли решила обойти эти слова молчанием.
– Значит, вы оставите работу, чтобы приехать, или… – спросила она.
Он важно раздулся:
– Э-э-э… нет, я сейчас как бы на перепутье. Вроде консультанта, что ли. По многим вопросам.
– Хорошо, – сказала Полли.
Но ничего хорошего она в этом не видела.
Старый колокол, до сих пор кое-как державшийся на полуразрушенной башне на вершине Маунт-Полберна, торжественно зазвонил, и рыбаки снимали шапки, выходя из здания и следуя за гробом. Катафалку было не пройти по узким извилистым улочкам, так что гроб несли двое сыновей Джанет, Арчи, Джейден, Хакл и Патрик. И снова бросалось в глаза отсутствие Тарни. Никто на этих похоронах и вспомнить не мог дня, когда все собирались вместе по случаю чьей-то смерти.
Небо хмурилось; дождя не было, но он явно собирался. У причала несколько грустных туристов, приехавших на один день, растерянно оглядывались по сторонам, не понимая, почему все вокруг закрыто. А жители городка в полном составе медленно брели по булыжным мостовым, склонив голову перед ветром, дувшим куда сильнее на этом близком к морю и далеком от большой земли клочке суши. Полли хотелось, чтобы Хакл был рядом и вел ее за руку или хотя бы лучшая подруга Керенса вернулась из нелепой поездки, которую она затеяла именно сейчас, – но ни с тем ни с другим ей не повезло. Она старалась не отходить от Мюриэл, хозяйки местного магазина.
– …Это просто ужасно, – говорила та, а ее маленькая дочка Марина высовывалась из рюкзака-кенгуру и беспокойно вертела головой. – Да-да, все в порядке, детка, – обратилась к ней мать и доверительно сказала Полли: – Ей бы сейчас вздремнуть где-нибудь в кладовой, она может спать лишь там, где пахнет тмином и анисом.
– А есть ли что-нибудь, чего у тебя нет в запасе? – спросила Полли. – Кроме хлеба, разумеется.
– Конечно, ведь это высвобождает много места, – заметила Мюриэл.
Старое кладбище выглядело красиво на свой лад. Могилы здесь были очень старыми и заросшими, древние надгробия покосились, почти все надписи были стерты временем, ветром и морем. Несколько фамилий повторялись снова и снова: Перранмор, Тарнфорт, Киррин… И в основном тут лежали женщины и дети. Мужчины Маунт-Полберна погибали в море, и оно хранило их кости и их истории.
Свежевырытая могила мрачно чернела в тени полуразвалившейся церкви. Здесь уже негде было хоронить; могила казалась чужеродной и странной, словно древним скелетам пришлось потесниться, чтобы освободить для нее место.
– Прах к праху, – тихо сказала женщина-викарий, когда мужчины с помощью приезжего гробовщика неловко опускали гроб в землю.
«Джиллиан всегда была довольно крупной», – подумала Полли.
– И душа вернется к Господу, даровавшему ее. – Викарий перекрестила могилу.
При этих словах Полли вышла вперед с пакетом, который специально захватила с собой, и каждый взял из него по горсти муки и высыпал ее на гроб. Миссис Мэнс начала то долгое странствие, откуда не возвращаются, а провожающие всем сердцем надеялись, что муж и сын уже ждут ее и приветствуют в конце дороги.