– Так вы решили вернуться?
– Ну, похоже, я не могу двигаться вперед.
– И что вы надеетесь найти здесь?
– Я надеюсь понять это.
– А что, если вы не сможете понять?
Селина снова и снова вертела на пальце свое обручальное кольцо.
– Я не знаю.
Полли была потрясена до глубины души, увидев жену Тарни. То есть, конечно, его вдову. Она прежде всего дважды встречалась с Селиной: один раз в Полберне, другой – на похоронах. После этого их пути не пересекались. Полли слышала, что Селина уехала к родителям, и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу; впрочем, неудивительно – ее здесь ничто не держало.
– Привет, – сказала Селина, хотя она, очевидно, не помнила Полли.
Да и с чего бы, подумала Полли. Она ведь просто одна из женщин, тайком спавших с ее мужем (хотя Полли не знала, что Тарни женат: он не носил обручального кольца), а потом они лишь мельком видели друг друга после гибели Тарни в море.
– Привет, – ответила Полли. – Я… э-э-э… у меня здесь пекарня.
– Хорошо, – без малейшего интереса кивнула Селина.
– Это лучшая пекарня на юго-западе, – уточнил Ланс. – И уж я-то знаю. Я там все перепробовал. – Он бодро похлопал себя по животу. – А можете вы принести нам пару кусков фруктового пирога? И буханочку хлеба с оливками? Мне он очень нравится.
– Увы, – сказала Полли, показывая на Джейдена, наводившего порядок внутри. – Мы сегодня уже все продали. И закрылись.
– Да, но разве для меня вы не сделаете исключение? – возразил Ланс. – Я же позволил вам увести у меня из-под носа маяк!
Полли улыбнулась:
– Это я помню. Но если у нас закончился товар – товар закончился, ничего больше нет.
Ланс пал духом. Полли подумала о маленькой буханке с оливками, которую она приберегла для Хакла на ужин.
– Ну, ничего не поделаешь, – сказала она. – А вы зачем приехали?
– Забавно, что вы спросили, – проворчал Ланс. – Селина… – Он не мог вспомнить ее фамилию.
– Тарнфорт, – подсказала Полли, не задумавшись ни на секунду, и Селина удивленно посмотрела на нее.
– Ну, это… Селина хочет снять квартиру над вашей пекарней.
Полли приготовила для всех чай – на улице совсем похолодало, какой уж там приятный уик-энд! – и подала гостям оливковый хлеб с невероятно дорогим французским соленым маслом, которое изредка удавалось приобрести для особых случаев. Бедняге Хаклу придется обойтись какой-нибудь сухой корочкой…
– Значит, вы подумываете перебраться сюда? – спросила она у Селины, стараясь говорить беспечно.
Селина по-прежнему оставалась очень хорошенькой, но похудела и выглядела утомленной, под глазами у нее залегли тени. Она кивнула.
– Мои родители считали, что мне следует начать все сначала, представляете? Ну, многие люди так поступают. Я переехала, нашла другую работу, махнула рукой на преподавание – какая польза в том, что ты каждые десять минут начинаешь плакать перед классом? Ко мне, конечно, отнеслись с большим состраданием, щедро предоставили отпуск, но настал момент, когда мне просто сказали: «Ну хватит уже!»
Полли сочувственно кивала. Должно быть, это чертовски ужасно, когда с тобой случается нечто плохое, а потом все шепчутся у тебя за спиной.
– И я уже не могла выносить, что на меня в городе смотрели как на скорбящую вдову. Где бы я ни появилась, все сразу понижали голос, любезничали, говорили со мной добреньким тоном, как с недоразвитым ребенком, постоянно кивали и вообще, – она поморщилась, – доводили меня до безумия.
– Поэтому вы решили перебраться в новое место?
– Ну да, – согласилась Селина. – Уехала в Манчестер. Прекрасный город.
– Вам он понравился?
Селина бросила на Ланса взгляд, означавший, что разговор не предназначен для его ушей. Ланс был плохим агентом по недвижимости, но хорошим человеком – он понял намек и начал что-то искать в своем смартфоне.
Селина пожала плечами:
– Я не сидела дома. Общалась с теми, кто чересчур молод для меня. С теми, кто ничего обо мне не знал. Просто жила. Ну, время от времени случался секс…
Ланс все так же таращился в телефон, но уши у него покраснели.
– Мм… – промычала Полли, подливая чай. – И помогло?
– Меньше, чем можно было бы подумать, – нахмурилась Селина. – И я с самого начала сомневалась на этот счет, если честно.
Полли кивнула.
Селина глубоко вздохнула:
– И я должна… мой психотерапевт тоже так думает. У меня ведь теперь есть психотерапевт. Прекрасно, да? Я всегда мечтала об этом!
– У многих людей есть психотерапевты, – мягко заметила Полли.
– У многих людей есть чесотка, – ответила Селина. – Но все равно не хочется ее иметь.
Ланс застыл.
– У вас чесотка? Но аренда…
– Это просто фигура речи!
Теперь Селина говорила резче и жестче, чем в момент их прошлой встречи, подумала Полли.
– В общем, терапевт…
Полли вдруг вспомнила семейного психотерапевта, к которому она затащила Криса в один из темных моментов перед концом их взаимоотношений. Это было чрезвычайно болезненно. Крис презрительно усмехнулся при виде дорогих машин на парковке перед кабинетом, затем – при виде элегантной приемной и хорошо одетой специалистки в модных очках. Он и на Полли огрызнулся из-за того, что та хотела понравиться терапевту и с готовностью отвечала на вопросы.
«О да, ты ее покорила», – сказал он потом таким противным тоном, что Полли просто не узнала в нем милого, застенчивого гуманитария, с которым когда-то познакомилась.
А потом она услышала себя, свой умиротворяющий тон – тон назойливой матери, говорящей с непокорным ребенком, и себя тоже не узнала.
Терапевт старалась изо всех сил, но она слишком рано заговорила о необходимости углубленного анализа, чтобы «добраться до корня проблемы». В то время Полли восприняла это как ценную идею, которая могла бы помочь (если бы, конечно, Крис на такое согласился). Но теперь ей стало ясно: терапевт отчетливо увидела, что прежних отношений между Полли и Крисом больше не существует, и хотела по возможности облегчить им расставание.
Полли было грустно думать об этом, пусть даже она утешалась тем, что у Криса давно новая подруга да и сама она счастлива, как никогда. «Но все эти годы… все эти годы, – говорила она себе, – привели тебя туда, где ты находишься сейчас. Все эти годы были необходимы. Если бы ты была счастлива прямо со дня своего рождения, разве у тебя появилось бы понятие о счастье? Разве ты смогла бы оценить, насколько хороша может быть жизнь, если бы не было всего этого дерьма?»
Но конечно, у Селины дела обстояли хуже, намного хуже. Она была идеально счастлива… ну, более или менее идеально: между ней и Тарни не все было безупречно, но теперь это не имело значения. А потом слепая стихия вырвала его из ее рук, как волна, разбивающая бутылку о скалы.
– …Терапевт думает, что неплохо было бы вернуться домой. Восстановить связи с миром Тарни, почувствовать себя ближе к нему, вместо того чтобы глушить воспоминания сексом и алкоголем. Ну, мне кажется, я правильно ее поняла. Так уж они устроены, психологи: ты что-то предполагаешь, они просто гудят «мм», а ты уж делай какие угодно выводы.
Полли кивнула:
– Да, похоже, в этом может быть смысл. Но вам же никогда здесь не нравилось, да?
Селина передернула плечами:
– Мой муж неделями пропадал в море, работал ночами и возвращался измотанным, воняющим рыбой и без денег в кармане. Вот что делало с ним это место. А я уговаривала его все бросить, только он меня ни черта не слушал. И как раз перед его смертью мы готовы были развестись.
Боль в голосе Селины прозвучала с такой силой, что Полли инстинктивно обняла ее за плечи.
– Ох, черт побери! – воскликнула Селина. – Когда все это кончится? Когда наконец меня отпустит, когда я выйду из этого состояния? Удастся ли найти ответ, или меня ожидает очередной тупик?
– Не знаю, – честно сказала Полли. – Правда не знаю.
Полли давно уже не заглядывала в эту квартиру. Джейден время от времени по необходимости хранил там муку, а иногда в стекло стучался Нил, перепутав окна, но в остальном у Полли за последний год не было повода подниматься туда. Квартира слишком сильно напоминала ей о мучительном переезде, одиночестве в новом, незнакомом месте, о долгих холодных зимних месяцах после смерти Тарни; о днях, когда Хакл уехал в Америку, а она ждала его, не зная, чем скрасить это ожидание, скучая по нему столь отчаянно, что оставалось лишь печь хлеб, смотреть на море и гадать, не пройдет ли вот так вся оставшаяся жизнь.
– Можете показать мне ее? – спросила Селина, когда Полли сообщила, что когда-то жила в этой квартире. – А то Ланс только и делает, что врет мне про нее.
– Ничего подобного! – возразил Ланс.
Полли с трудом подавила желание отказаться. Убирая чайную посуду, она изобразила улыбку и обещала исполнить просьбу.
– Полли знает, какое это отличное…
Та бросила на Ланса предостерегающий взгляд.
– Ну, с учетом некоторых усовершенствований… – пробормотал Ланс, закашлявшись.
Полли еще более сурово уставилась на него.
– Ой да ладно, просто пойдемте туда, – сердито выпалил Ланс.
И Полли провела гостей через боковую дверь пекарни, чтобы не выходить на улицу, на яростный ветер.
Подъем по винтовой лестнице был, как всегда, головокружительным; шнур выключателя приходилось сильно дергать, чтобы лампочка загорелась; и конечно, в течение рабочего дня тут стоял шум. Когда же пекарня закрывалась, в здании, напротив, воцарялась зловещая тишина. У Ланса имелся свой ключ от цилиндрового замка, а у Полли хранился запасной, на случай непредвиденных обстоятельств.
Зато даже в такой серый день в огромные фасадные окна, выходившие на море, лился свет, и вы словно плыли над волнами.
– Ух ты! – воскликнула Селина, когда они вошли в квартиру, и шагнула вперед. – Вот это вид!
Полли подумала о тех ночах, когда она засыпала перед этими окнами. Тут все еще стояло ее старое кресло, но ковры, картины и чудесный диван, конечно, переехали на маяк, что стоило целого дня тяжелого труда и такой ругани рыбаков, какой Полли никогда прежде не слыхивала, а уж они-то обычно не стеснялись в выражениях.
Ничем не покрытые, начисто отскобленные доски пола все так же имели небольшой уклон к передней части комнаты, что означало: не стоит ронять на пол апельсины; но черепицу на крыше в основном починили, а ванная и кухня, при всей минимальности оборудования (и оттенке авокадо, преобладавшем в ванной), были, по крайней мере, чистыми и безопасными.
Большая кровать в задней комнате тоже никуда не делась. Полли внезапно с неловкостью вспомнила один солнечный день, который она провела здесь с мужем Селины, но тут же отогнала эту картину.
– Просто настоящий хлам, а? – сказала Селина, неприязненно оглядывая кухню.
Полли слегка обиделась. Ладно, хлам, но это был ее хлам.
– А зимой здесь холодно?
– Наверное, пекарня согревает? – с надеждой спросил Ланс.
Селина смущенно посмотрела на него.
– Но мы ведь только что были в пекарне, а здесь-то просто мороз! – сказала она.
– Да, но мы сейчас закрыты, – пояснила Полли. – Вообще-то, тут очень тепло… ну, в пять утра.
Селина вздохнула, потом снова подошла к окну. Ее лицо стало задумчивым. Полли был знаком такой взгляд.
– Вид чудесный, – проговорила она. – И очень успокаивает.
Селина нахмурилась, глядя на маяк:
– А эта штука светит?
– Это же маяк, – ответила Полли.
– Светит прямо сюда?
– Видите ли, мне не пришло в голову задать такой вопрос, когда я сюда переезжала, – сказала Полли. – Но сейчас нетрудно купить качественные шторы блэкаут.
Селина снова посмотрела на маяк.
– И вы действительно живете там?
– Ага, – кивнула Полли.
– Одна?
– Нет… с моим другом, – ответила Полли. – и… с домашним любимцем.
Лицо Селины вытянулось.
– Вы такая везучая, – вздохнула она.
Полли не нашлась что ответить. Она и так знала, что ей повезло.
– А здесь можно держать животных? – обратилась Селина к Лансу.
– Э-э-э… нет… – Ланс полистал свои бумаги. – Не змей, во всяком случае.
– Я похожа на того, кто держит змею?
– С виду ни о ком не скажешь, что он любитель змей, – мудро заметил Ланс. – Но вы таких чокнутых везде найдете. Просто беда для агентов по недвижимости. Самая гадкая часть моей работы.
– Самая гадкая часть работы – змеи? – удивилась Полли.
– Да! – решительно кивнул Ланс.
– Мне бы и в голову это не пришло.
– Мне тоже, – согласилась Селина. – В любом случае у меня живет не змея. Это кот.
– Та же змея, только пушистая, – фыркнул Ланс, но потом вспомнил, что должен сдать квартиру. – Да, кошки очень милые. Мне они нравятся.
– Мой кот – настоящий красавец! – сообщила Селина.
– Приятно иметь домашнее животное, – заметила Полли, но умолкла на полуслове, сообразив, что едва не сказала «когда вы совсем одиноки».
– А у вас кто? – спросила Селина. – Может, они могли бы играть вместе?
– Я… у меня птица, – призналась Полли.
– О! Вроде канарейки?
– Вроде, – соврала Полли.
– Вообще я думаю, что держать птиц в клетке жестоко.
– О нет, эта совершенно свободна, – сказала Полли. – Но вот играть с котом…
– Ой, мой Лукас очень нежный, – сообщила Селина.
– Так вы берете квартиру? – бодро вмешался Ланс.
Если клиент начинал завязывать знакомства, сделку можно было считать заключенной.
Селина снова окинула взглядом квартиру и вздохнула, потом опять посмотрела на горизонт.
– Да, – сказала она. – Думаю, да.