Выехать с территории университета удалось не сразу – кто-то преградил им дорогу, отчаянно размахивая руками и призывая открыть дверь. Почти сразу после этого в автобус влетела Юлька и плюхнулась рядом с Мариной и Томой, бесцеремонно подвинув их к окошку.
– Фух, еле успела! – пробормотала подруга, поправляя растрепанную светлую челку – результат очередного ее эксперимента. До челки было каре, а до каре – черная краска, что на Юлиных волосах отрастала чудовищно. Впрочем, Ветрова из-за таких вещей никогда не расстраивалась.
С Юлькой Ветровой они подружились уже во время обучения. К тому времени все успели разбиться на компании, а кто-то, как Дашка Сорокина и Катя Румянцева, и вовсе дружили с детства и поступали в один университет целенаправленно. А Юлька была эдакой веселой и безбашенной одиночкой, которой все восхищались и активно ее обсуждали. И Ветрову как будто все устраивало. Но однажды Марина слегла на три недели с пневмонией, тогда-то Юлька прибилась к одинокой Томе. И пошло-поехало.
С тех пор они везде болтались втроем и на лекциях сидели тоже втроем, представляя собой забавное сочетание. Юлька была светловолосой (большую часть времени), круглолицей и вертлявой, и вечно разбавляла синюю форму то ядовито-розовой рубашкой (что совсем не по уставу), то желтым галстуком (тоже нет, но терпимо), то брюками в задорную клеточку (за что получила выговор от начальника курса и два часа потом гребла листья по осени). А еще она попала в авиационный мир случайно – поступила наугад, прошла по баллам и сорвалась в другой город за несколько тысяч километров от дома. Подумаешь, большое дело! Это по меркам Ветровой, конечно.
Юльку оттеняла вечно одетая с иголочки Марина. Кажется, она и волосы-то никогда не распускала, а стоило: такую густую кудрявую копну насыщенного темно-рыжего оттенка прятать незаконно! А Марина не только прятала, она перед этим еще и упорно выпрямляла буйные кудри. С поступлением у нее тоже связана целая история: мечтала быть диспетчером, но подвело зрение. Целеустремленная Марина уже не видела себя без авиационной формы, утренних построений перед парами и светлых корпусов, окруженных голубыми елями, поэтому подалась наугад в безопасники с мечтой когда-нибудь перевестись на заветного диспетчера.
Ну и между ними балансировала Тома с темно-русыми волосами до плеч, обычными карими глазами и среднестатистической внешностью. Тома не комплексовала, она искренне любовалась более яркими подругами и понимала, что ее очарование в другом, пока не найденном. Возможно, даже в ее среднестатистичности.
Связующим звеном этой дружбы стала именно Тома, просто потому что она была чем-то средним между по-хорошему, но все же чокнутой Юлькой, и истиной леди Мариной. Если назначалась встреча, то Юлька обязательно опаздывала на час, а Марина приходила раньше, ведь опоздание равно неуважению. Если шла лекция, то Юлька весело перекидывалась шутками с Даней и его друзьями, а Марина старательно писала и подчеркивала особо важные моменты цветными маркерами, не отвлекаясь ни на что более. И так до самых мелочей.
Тома же оказалась неким усредненным вариантом. Ей нравилась легкая безуминка Юльки и умение всегда выглядеть королевой Марины. Ее не напрягали опоздания, ведь зная Юльку, легко можно назначить встречу раньше на час, а самой прийти позже. Но Марине такое было непонятно: зачем эти манипуляции, когда можно объяснить человеку, как важно приходить вовремя? Правда, минул год, а Марина с этой миссией так и не справилась, хотя и старалась изо всех сил. Тома подозревала, что эта миссия из разряда невыполнимых и опоздания Юльки не искоренить, пока та сама не захочет.
– Есть зеркало? – обратилась Ветрова к Марине зная, что у нее есть все.
Зеркало она получила, достала из сумки тушь и начала красить светлые ресницы. Автобус подскочил на кочке, Юлька ткнула себе в глаз кистью, звучно выругалась, но дело свое не прекратила. Выходило у нее сноровисто – привыкла краситься на ходу: на лекциях или спускаясь в лифте на завтрак.
– Скажи пожалуйста, как можно выйти из дома с тушью, но без зеркала? – раздраженно спросила Марина.
– Да легко!
– Но это же не логично, как ты собиралась краситься?
– Что же тут нелогичного, если я прямо сейчас крашусь?
– Потому что я дала тебе свое зеркало.
– Именно.
Как и всегда, их разговор уперся в тупик.
Хорошо, что Тома сидела в середине и привычно выступила связующим звеном:
– Возможно, наша практика не обойдется одним мытьем самолетов.
– Правда? – воспрянула духом Юлька. – Это на построении сказали? Вы, кстати, крикнули, чтобы меня отметили? Я проспала. Кто-то вчера до утра горланил песни под окном, а потом носился от охраны по территории. Поди, кто-то из спасателей-перваков, они как раз после экзаменов домой разъезжаются… дикий народ! И не позвали отмечать, козлы.
– Это Марина сказала.
– А, ну если Марина…
– Наша цель теперь – попасть на аэродром.
Юлька закатила наполовину накрашенные глаза:
– Могу даже угадать цель – Эдик, мать его, Исаев! – В отличие от Томы, она не стеснялась высказываться прямо и выражения не выбирала: – Простите – его высочество Эдуард, конечно! А если серьезно – давно пора найти увлечение получше мажора-Эдика, чесслово. Тоже мне, герой-любовник… всю весну встречала его в женской общаге, мотался к нашей Катьке, но трусливо так, под покровом ночи. Что даже удобно, днем-то к Катьке спасатель Статик Матвеев с конфетками и цветочками приходил и до сих пор приходит… – Юлька поступала из другого города и обитала в общежитии, поэтому знала все свежие сплетни. Тома же с Мариной были городскими, местными, что в их авиационном мирке было скорее редкостью.
– Если он скрывается, значит, это несерьезно! – заявила Марина. – Мужчинам свойственно немного погулять, это их природа, – порой она отмачивала что-то похожее, неизвестно откуда взятое.
– Ничего не знаю про «погулять», но насчет природы ты права: рожденный козлом во льва не превратится.
– Вечно ты со своими ужасными шутками.
– Если бы шутками! О том и речь, Маришка: не факт, что Эдик и тебя скрывать не начнет. Точнее, факт, что начнет. Навешает лапши и будете тайный роман крутить, а потом нам с Томкой слезы твои горючие утирать. С ходоками и мажорами лучше не связываться и на их остепенение не надеяться. Поверь, уж я за год жизни в общаге этих недороманов насмотрелось, там такая Санта-Барбара, что только держись. А сколько слез было пролито… врагу не пожелаешь.
Тома думала так же, но решила не добивать Марину.
В конце концов, раз подруге так нужен Эдик, пусть она получит своего Эдика, а там уже разберется, что с этим трофеем делать. Или не делать, а просто завоевать, и потом… скажем, водрузить на полку и забыть. Да, так будет лучше всего. Более того, Тома искренне верила, что так оно и случится, потому что Марина слишком хороша для Эдика Исаева, просто сама еще этого не поняла.