Степан с утра выглядел пристыженным.
Видимо, прилетело вчера немного от Стрелецкого. Отчего-то этот факт приятно согрел Илью. Он не особо привык, чтобы за него заступались. Всегда как-то сам всё. А тут… Что ж, иногда это действительно стоит почувствовать.
Врач осмотрел его довольно быстро и слинял, сегодня он своей пластиковой улыбочкой не сверкал. И поделом. Берсенев зато хорошо выспался и был хоть как-то морально готов к очередному мозговыносящему сеансу с Толстопаловым. Вот же прицепился, как клещ ей-богу.
Евгений Игоревич вкатился в палату аккурат после обеда. Илья ещё не успел переварить суп-пюре, а недавно проглоченный кусочек крекера буквально встал колом в горле.
– Как же я рад вас видеть, – прокашлявшись, процедил он. Колобок ничуть не обиделся, уселся на стул и закинул одну короткую ножку на другую.
– Ну-с, как наши дела?
– А они у нас с вами общие? – фыркнул Илья. Он бы с большим удовольствием просто смотрел в окно. Собственно, а кто ему запрещает? Берсенев отвернулся, понимая, что это невежливо, но ему было так пофиг. Задрали. Господи, он просто попал в аварию. За что его мучают. Даже менты, которые наведались на второй день после того, как он пришёл в себя, и то были более тактичными. Впрочем, наверное, потому, что других пострадавших не было, а Илья сам проебался.
– На ближайшие две недели – да, голубчик, – Колобок покрутил свои усы и внимательно уставился на Бересенева. – Что ж, приступим?
Эта пытка длилась почти час. Илья искренне не понимал, зачем его мучают. Он не заказывал себе психотерапевта, у него нет проблем. Ладно, возможно, какие-то и есть. Но к таким специалистам идут осознанно, а не насильно. Может, он и не хотел ни с чем бороться?
Отвечал Берсенев односложно, но настырному Колобку всё равно удавалось добиться его реакций. И когда тот добрался до обиды на родителей, Илья не выдержал. Он просто отвернулся к стене, закрыл глаза и заплакал.
– Хорошо, – Толстопалов поскрёб карандашом в своей планшетке и поднялся, крякнув при этом как утка. – Продолжим завтра.
Он наконец ушёл, а Илья смог немного успокоиться. Он вроде бы не пытался как-то навредить себе или ещё что-то такое, зачем над ним издеваются? Ведь психиатров не назначают всем подряд. А что, если это дело рук Стрелецкого? Он ведь его лечащий врач.
Мысль неприятно кольнула в груди. Берсенев тут скучал все четыре дня, понимаете ли, а Руслан, похоже, просто ставит на нём какие-то эксперименты?
***
Стрелецкий действительно пришёл вечером, как и обещал.
Илья, который весь день пролежал в кровати, пялясь в стену, даже не повернул головы в его сторону. Все часы после ухода Толстопалова он посвятил самоедству и самокопанию. Ничем хорошим это, конечно же, не кончилось. Настроение упало ниже плинтуса, а разговаривать с Русланом не хотелось в принципе.
– Добрый вечер, – Стрелецкий звучал бодро и мягко одновременно. Сейчас, когда Илья не смотрел на него, мог по достоинству оценить голос. Глубокий, приятный. От него внутри что-то дрожало. Но не стоило тешить себя какими-то надеждами.
Берсенев просто вздохнул, а Руслан сразу же подошёл ближе. Он уселся на корточки перед кроватью и посмотрел Илье в лицо. Обеспокоенный взгляд прошёлся по лицу Ильи и остановился на его глазах.
– Что стряслось?
Илья лишь закрыл глаза и отвернул голову. Его накрыла такой апатией, что не хотелось видеть никого. Но Стрелецкого это не остановило. Он поднялся и навис сверху.
– Илья, это из-за сеанса Евгения Игоревича? – голос Руслана посерьёзнел. Ему явно не нравилось, что Берсенев постоянно пытается уйти от его взгляда. Но Илья точно не ожидал, что он просто возьмёт его пальцами за подбородок и заставит посмотреть себе в глаза. – Илья, давайте поговорим без обиняков?
– Что? – Берсенев с трудом разлепил губы.
– Я с самого начала понял, что с вами что-то не так, – Руслан потёр лицо рукой. – У вас не было желания бороться за свою жизнь. Так быть не должно, понимаете? Именно поэтому я попросил Евгения Игоревича с вами пообщаться. Чтобы помочь.
– Я не просил помощи, – процедил Илья. Стрелецкий, слава богам, отпустил его лицо, потому что эти пальцы жутко отвлекали. Дарили совсем ненужные и неуместные ощущения и ассоциации.
– Вы и операцию вам делать не просили, – Руслан нахмурился. – Что, надо было так бросить?
– Вам какое дело, одним пациентом больше, одним меньше, – Берсенев пожал плечами. Он и сам не мог понять, что так на него нашло. Но Толстопалов сегодня выковырял много его обид и страхом наружу. И Илья просто не сумел справиться со всем этим.
– Илья, как думаете, что я вижу перед собой? – Стрелецкий подвинул стул и всё же уселся. – Я вижу молодого, красивого парня, у которого вся жизнь впереди. Синяки, переломы, всё это пройдёт. Через месяц-другой вы вернётесь к обычному ритму. Что вас гнетёт?
– Меня? – Илья горько усмехнулся. – Знаете, доктор, я полный неудачник. Меня все бросают. Рано или поздно. Меня не за что любить. Так почему я должен любить себя?
– Почему? Я вам отвечу, Илья, – Руслан подался вперёд, касаясь грудью кровати. – Только ты сам определяешь глубину своих страданий. Только ты сам отвечаешь за своё счастье. Ни папа, ни мама, ни сосед дядя Вася, ни девушки, жёны, любовники. Только сам человек. И пока сам ты не начнёшь относиться к себе по-другому, жизнь так и будет замкнутым кругом расставаний и разочарований.
– А вы специалист в личной жизни, да, док? – Илья хмыкнул, но тут же прикусил сам себе язык. Впрочем, было уже поздно.
Руслан выпрямился и посмотрел довольно холодно.
– Я такой же обычный человек, как и все. И тоже каждый день работаю над собой, чтобы стать лучшей версией себя. А ошибаться свойственно всем.
– Я… – Берсенев хотел извиниться за то, что собирает сплетни. Но Стрелецкий уже поднялся.
– Давайте приступим к осмотру, Илья Владимирович. Что-то мы заговорились.
Илья закусил губу, чувствуя подкатившую волну разочарования и стыда. Он обидел хорошего человека, который действительно старался ему помочь. Нехорошо всё вышло. Но Руслан дал понять, что продолжать разговор сейчас не хочет. Берсенев решил обязательно извиниться позже.