Охотник на бумажных птиц
Ксения Еленец
Ветер пронёсся по крыше, подхватил принесённые на подошвах ботинок листья. Егор поплотнее укутался в куртку, открутил крышку термоса и сделал большой глоток. Кофе плескался на самом донышке и практически остыл.
Листья – жёлтые, ломкие – сделали пару вальсовых па и сорвались вниз. Смотреть, как они планируют с высоты тринадцатого этажа, Егор не стал. Он старался без нужды не подходить к краю крыши – копошение крошечных фигурок внизу скручивало внутренности в тугой ком. И манило. Щекотало сознание сладостным ужасом. Звало шагнуть за край.
Нить на запястье натянулась, отвлекая от раздумий. Значит, пора готовиться.
Егор приложил ладонь козырьком к глазам, прячась от солнца.
Птица плясала в вышине белой кляксой.
Вторую Егор разглядел не сразу. Она была маленькой и какой-то неуклюжей. Петляла странными зигзагами, замирала в нерешительности. Но на приманку клюнула.
Егор потянул за нитку, заставляя свою птицу медленно снижаться. Вторая, мелкая, бездумно полетела следом. Нитка в несколько мотков обвила запястье, заставляя птицу сесть на подставленную ладонь. Егор в очередной раз подивился, какая она странная. Совершенно лишённая цвета. Белый клюв, белые бусинки глаз, белые, шуршащие – будто бумажные – перья. Белые лапки, в несколько петель оплетённые красной нитью.
Мелкая птичка – точно такая же – безбоязненно опустилась на вторую ладонь, и Егор сомкнул пальцы. Пойманная птица затрепетала, шурша бумажными пёрышками, но сил вырваться у неё не хватило.
Егор развязал горловину сумки, просунул кулак внутрь и разжал пальцы, позволяя добыче упасть на дно. Внутренности сумки беспокойно закопошились.
– Как успехи? – Егор вздрогнул. Жнец оказался за спиной неожиданно, будто из воздуха возник.
Егор молча продемонстрировал сумку. Птиц внутри было мало – не больше десятка.
– Хреновый ты работник, Егорка, – жнец сокрушённо покачал головой. – Вернуть тебя, что ли, в больницу?
Егор сглотнул резко пересохшим горлом. В больницу он не хотел. Больница остро пахла лекарством, болью и безысходностью. Разрывала барабанные перепонки писком приборов и стонами умирающих.
Егор ещё помнил, каково это – умирать. Нырять в чернильное небытие, барахтаться там, захлёбываясь от ужаса. И не было никаких тоннелей с белым просветом. Были минуты, когда Егору удавалось вынырнуть в реальность, но и там не ждало ничего, кроме боли. Проникающей в каждую клетку тела, изнуряющей.
Ещё там ждал жнец. Тёмная бесполая, лишённая возраста фигура, которая раз за разом предлагала сделку. Спасение. И Егор сдался.
– Я наловлю ещё! Много! – пробормотал он, разматывая нить. Его птица расправила крылья, и прежде, чем она взмыла в небеса, Егор с ужасом обнаружил чёрную кайму на хвостовом пере. Жнец раздосадовано цокнул языком:
– Недолго осталось. Почернеет, другие перестанут к ней подлетать.
Испугаться Егор не успел. Где-то внизу раздался хлопок, завыли сигналки машин. В воздух взвились клубы черного дыма. Егор осторожно перегнулся через край крыши. Город лежал как на ладони – крошечный и суетливый. Пламя плясало на груде камней, оставшейся от жилого дома. Со всех сторон уже начали стягиваться мигающие маячками машины спецслужб.
– Готовься, – жнец хищно потёр ладони, – сейчас попрут.
Черные клубы дыма расползались по округе, застилали небо, словно грозовые тучи.
Первая птичка вынырнула из дымного облака и закружилась, потерянная. Следом за ней появилась ещё одна. И ещё. Первые уже заметили товарку с красной нитью на лапке, парившую над крышей многоэтажки.
Клин белоснежных птиц, шурша бумажными крыльями, двинулся к приманке.