Почему говорят, что когда человек умирает, то идёт по белому туннелю на свет. И ему так легко-легко. Разве легко, если в голове колокол звенит. Или это ангелы поют так зверско… Как там у Высоцкого:
Зачем же ангелы поют такими злыми голосами?
Или не «зачем», но голоса злые… И свет. Это не дорога в рай, а какая-то пыточная. А почему в рай? А вдруг прямой наводкой в ад, и эти софиты горят, а на подиуме сам Люцифер… И по голове сковородой дубасит… Хочется отвернуться, или хотя бы прикрыть глаза рукой… Но рука не поднимается. Как там Алёнушка братцу Иванушке жаловалась:«Сырые пески на грудь легли, шелкова трава руки спутала»… Похоже, что не только руки, но и ноги… А вдруг это гроб уже закопали? Бывает же такое, летаргический сон… Нет, тогда откуда свет? Жарко, пить хочется. Точно крематорий…А ангелы из трубы воют… Нет, не ангелы, Люциферы… Странно, а он что, не один, их много… Но пить-то хочется…
Сквозь плотную завесу услышала:«Губы облизывает…»
Нет, себя не выдаём. Мы шпионы… А чего шпионим? Ни чего, а за кем? За Люцифером. Говорят, что он дьявольски красив. Точно, Николай, красив как Люцифер… Или Люцифер, как Николай… А может Николай и есть. Тс-с-с. Себя не выдаём… Да выключите свет! Я уже выступила. Хватит. Не надо меня никуда везти… Вот душа улетела куда-то. Прилетит, а тела нет. Или… Лежит тело какой-нибудь старушки. Прикиньте, молодая душа в старое тело и давай там колбаситься! Вот, точно! Так Альцгеймер и начинается. Это когда чужая душа тело перепутала. Смешно. А больно-то как… смеяться нельзя, что ли? Зачем сразу бить по затылку… Интересно, а как и кто ударил по затылку, если затылок лежит… Затылок лежит, а я? Опять мысли в мозгу запутались…
Молоденькая медсестра побежала за врачом. Быстро-быстро стучат каблучки.
–Доктор, там больная без сознания с ума сошла?
–Вы соображаете, что говорите? Как можно сойти с ума, будучи без сознания.
В палате стояли виновники происшествия. Мужчины растерянно смотрели на хихикающую красавицу с перевязанным лицом. Причём хихикала она, скривив рот в одну сторону. Глаза закрыты.
Лечащий врач глянул недобрым взглядом на «ближайших родственников», как они выразились. И попросил выйти.
–Николай Михайлович, зайдите к Михаилу Николаевичу.– передал он напоследок Девяткину.
Главврач больницы сидел в своём кабинете за рабочим столом. Он бросил недобрый взгляд на вошедшего сына.
–Ну и что это было? Может быть, ты мне объяснишь? Коля, что. Это. Было? – Михаил Николаевич сверлил взглядом сына, сжал руки в кулак и положил перед собой.
–Отец, не злись. Как она? – Николай сел. Он совсем не был похож на своего родителя. Второй был тщедушного телосложения, интеллигентный строгий взгляд из-за позолоченной оправы. На голове аккуратная идеальной круглой формы лысина.
–Николай, – отец его так назвал, когда был очень и очень зол. – Ты понимаешь, я в полицию должен заявить. Телесные повреждения средней степени: у неё сотрясение мозга. Вы с Вовкой опять не поделили что-то? Я думал, что все драки из-за девочек в юности остались. Как же вы мне надоели, два холостых придурка. Женились бы уже, что ли.
–Отец, всё, мне не 15 лет. Ты скажи, как она? Медсестра сказала, что она с ума сходит.
–Это я с ума схожу. Я думал, что все мои тревоги позади, что ты за ум взялся. Как она… Кто она?
–Жена моя будущая. – сказал и сам испугался. Как-то само вышло. Слишком страшно стало, вдруг заявит. А так всё-таки жених. Да вроде ничего она, красивая, не гулящая. И неглупая. Ну а что дети, так на то отец у них есть. И хороший отец. – Вовка сказал, что он ей волосы поправлял. Что я не так понял. Да и бубен с ним. Так – не так. Я за ней ухаживать буду. Кормить с ложечки. Влюбился, я. Голову потерял. Вот на ней и женюсь, надеюсь, не как в первый раз. Ты же помнишь, чем мой брак закончился. – Николай жалостливо глянул на отца. -Папа, не надо в полицию. Я женюсь, я искуплю.
–Стало быть, всё-таки ты. – отец встал, взъерошил волосы, вздохнул. – А я надеялся, что ты уже обуздал свою ревность. Колька, к тебе девки сами на член насаживаются. Чего за этой-то увиваться стал, да ещё при бывшем муже и детьми. Её этот бывший так просто не отдаст. – Николай вопросительно поднял голову. – Да он только перед тобой здесь был. Он мне кабинет чуть не разнёс, когда выяснил наши с тобой родственные связи. Погоди, он тебе башку ещё свернёт и Вовку не пожалеет. Ладно, посиди, я сейчас.
Михаил Николаевич вышел из кабинета. Николай подошёл к аквариуму. Отец говорил, что рыбки хорошо успокаивают нервы.
Неоновые огоньки мелькали среди водорослей. Прятались на затопленном корабле. Чёрная крошечная улитка ползла по стеклу. «Вот бы и мне стать рыбкой. Никаких проблем. Плавай себе. Тебя кормят, тобой любуются».
Отец хвастался новыми. Сказал, что недавно подарили. И правда, как специально из-за кормы выплыл оранжевый цветок гладиолуса. Середина цветка была белой с небольшими вкраплениями. Он даже потёр глаза: что делает этот мини-цветок здесь? А цветок вдруг отделил два лепестка и свернул направление…
–Это тосакин. Я такого чуда ещё не видел. – отец постучал тихонько пальцем по стеклу. – В общем, нет ничего страшного у твоей красавицы. Удар пришёлся по касательной по носу. Но нос цел. Так что считай, тебе повезло. Даже синяка нет. Есть небольшое сотрясение, но это уже от падения. Спит она после укола. Пару дней подержим под наблюдением. Ты в скорую-то не звонил, сразу мне?– Николай отрицательно покачал головой. – Ладно, посмотрим, что она скажет. Попытаюсь замять это дело. Смотри, чтобы брат не знал. – Михаил Николаевич имел в виду своего брата, президента корпорации. Тому для полного счастья только депутатского мандата не хватало. – У него сейчас предвыборная компания идёт. Он же в депутаты от партии промышленников баллотируется. Ему лишняя шумиха ни к чему. Но если твоя красавица молчать не будет, тогда я не знаю. Бывшему-то что известно?
–Ну что повернула голову и на скульптуру налетела. Вовка не выдаст.
–Знаемо не выдаст. Матери не говори, ты скульптурная композиция: «Накануне свадьбы». Иди.
В больничных коридорах спокойно. Из-за дверей иногда раздаются стоны, тихие разговоры, работающий телевизор. Но в целом обстановка умиротворённая. Частная клиника Девяткина старшего. Большинство лечились за свои кровные. Тридцать процентов за счёт субсидий от государства. Содержание Роксаны Николай решил оплатить сам. Главное, чтобы до полиции дело не дошло. Надо быть рядом, когда очнётся. Может и не помнит, что случилось. Главное – успеть предложение сделать.
Вовка говорит, что не прикасался к ней, только волосы поправлял. Что Муза она его. Портрет её рисует. Что же она тогда к нему на всех парусах летела. Нет, так дело не пойдёт. И чёрт дёрнул за язык, что женится. Мать в обморок упадёт, когда узнает, что у невестки два больших ребёнка. Родительница всё за чистоту расы ратует. Марианночку сватает. Говорит, хорошая девочка. У неё все хорошие, кто с родословной. То Ингу сватала, да та за итальянца замуж вышла. Потом Светку Крепнову. Следом какую-то Валечку, дочку старой подруги, потомков графов Шереметьевых. Послушаешь, этот Шереметьев пол-России потоптал. Сегодня его потомков как в своё время детей капитана Шмидта. Эта хорошая девочка Марианна в 2 раза младше его. И злачные места знает лучше, чем он. Откуда только эту Марианну не вытаскивал.
Роксана. Красивое имя у красивой женщины. А что, может и в самом деле жениться? Ему уже 33. Да был он женат на однокурснице. Как вспомнит развод, так и вздрогнет. Не адвокат бы, так без штанов остался бы. А когда женились, такая скромная девочка была. На всю жизнь отбила охоту семью заводить. Интересно, а почему бывший от Роксаны никак не отстанет. Николай уже пробивал по своим каналам. Есть у него вторая семья, вернее, ребёнок от другой. Только не живёт он там. Отдельно квартиру снимает. Туда только к сыну ходит. Папаша… Да, говорят, что та не от Криса залетела. Вроде как подстава. Николай специально нанял детектива, чтобы тот всё выяснил и про Криса, и про Роксану. Вроде там всё нормально. Она отшила. Сын точно его. Есть заключение экспертизы.
Около палаты, в которой лежала Роксана, рядом с Владимиром стоял этот самый Крис.
–А ты чего здесь делаешь?– сделал вид, что не знает, что Крис у его отца побывал.
–Это я сказал.—предупредил следующий вопрос Владимир. -У неё же дети дома. Вот и позвонил Крису.
Крис глянул на Николая. Глаза недобро сверкнули.
–Вы, двое, слушайте внимательно. Если с ней что серьёзное, я вас так лбами соединю, что мозги перемешаются.
«М-да, интеллекта малова-то, зато силы немерено».– подумал Николай, а вслух решил «наехать». – А ты кто такой? – подошёл к бывшему. Хотел своей харизмой сдвинуть. Но это было всё равно, что пытаться гору толкать. Про харизму Крис и не слышал, или у него была броня от этого. Крис возвышался над ними, как великан над коротышками.
–Слушай, нарцисс, – он своим огромным кулаком собрал ворот рубашки Николая и потянул вверх. – Я отец её детей и её муж.
–Бывший. – Николай резко сжал запястье.
Но подраться им не дал Владимир: «Вы с ума оба сошли? Мы в больнице, а не на ринге»…
Он оттолкнул Николая от Криса, понимая, что последний другу будет не по зубам.
В это время из палаты вышел врач. Он позвал бывшего и позволил ему войти. Как только друзья-товарищи остались вдвоём, Владимир тихим шёпотом напомнил другу, по какой причине они оказались здесь.
–Ты хочешь загреметь по полной? Иди-ка ты домой. Я попытаюсь с ней пообщаться.
Роксана посмотрела на мощную фигуру своего бывшего.
–Крис, скажи своей Зубейде, что сегодня ночуешь с детьми. Она тебя ещё не выгнала?
–Роксана, я возвращаюсь, решено.– он сел на стул и хлопнул себя по коленям ладонями, как бы ставя точку.– Я всё равно отдельно живу. Давай, вернём всё. Как только ты осталась без меня, ты сразу умудрилась вляпаться в историю. – посмотрел на бледное родное лицо. -Ты хоть скажи, что случилось?
–Не помню. Честно не помню. Вроде мы с Владимиром общались. Он поправлял волосы. Из-за спины появился Николай. Это было так неожиданно, что я испугалась. Упала. Не помню, почему упала. Детям правду не говори. Скажи, что я к родителям уехала. Меня завтра послезавтра выпишут. Врач сказал, что ничего страшного, но хотят посмотреть, чтобы ничего не вышло.
Крис вышел из палаты. Взглянул на стоявших в напряжении мужчин. Попрощался и пошёл. Николай и Владимир, воспользовавшись, что в коридоре нет никого из медперсонала, зашли к Роксане.
Она лежала одна в палате, больше похожей на номер в отеле. Так попросил Николай: палата – люкс. На тумбочке стояли цветы. Вероятно, Крис принёс.
–О, и вы здесь. Расскажите, а что случилось?—она говорила тихо. Слабость ещё чувствовалась. Но голова уже не болела.
–Ну ты… -Николай отвёл глаза…-В общем, ты упала и ударилась головой.
–А почему я упала? Я же на месте стояла.
–Ну, испугалась… —это был Владимир.
– Испугалась? Что я испугалась? Мне кажется или Николай тебя ударил? – спросила она у художника.
– Показалось. Как видишь, стою перед тобой без всяких синяков.– он попытался улыбнуться. Ему не терпелось взять карандаш с бумагой и сделать её зарисовку. Она сейчас была какая-то прозрачная. Новая картина уже сидела в его голове.
–А что это за больница? Где все больные? Здесь так шикарно, что я думала, что у кого-то дома, а не в больнице.
–Моего отца, Девяткинская. – ответил Николай.
Роксана в уме прикинула, сколько будет ей это стоить. Вероябно, мысли отразились на её лице, на что он быстро добавил:
–Не переживай, я оплатил твоё лечение.– и посмотрел на Владимира так выразительно, что тот понял, что пора ему капитулировать.
Тот выскочил в коридор, вытащил из кармана блокнот для зарисовок и тут же, облокотившись на подоконник, стал делать набросок.
Они остались вдвоём. Роксана ждала, когда, наконец, и этот кавалер её покинет. Николай встал. Провёл рукой по волосам, уложенным в красивой причёске. Размял шею. Зачем-то потёр пальцы рук.
Рыжеволосая молча наблюдала. Что-то мучило мужчину. Как будто сомневается в чём-то. Или не знает, с чего начать. Наконец решился.
–Роксана. Ты не подумай ничего… В общем… Выходи за меня замуж.
Она замерла. Лицо исказила гримаса.
–Николай… Михайлович… Мне смеяться больно… Не надо меня больше смешить. Вы что, с Крисом сговорились?– выдохнула она.– Я не хочу замуж. Я там уже была. Ничего интересного там нет.
– Я серьёзно. – смесь негодования, обиды, злости и растерянности пронеслась у него в душе. Ему отказали или нет? Что это было?
– Ой, не надо. Я тоже серьёзно. Это у тебя от переживаний бред. Иди уже. Я хочу спать. – и она сла́бо махнула рукой.
–Я понимаю, что для тебя это неожиданно. Но… Ты подумай. Я сказал отцу уже. Он, наверно, придёт, знакомится, завтра. Роксана, я не принимаю отказов. Я всегда получаю что хочу. Подумай. Из больницы я за тобой приеду и сразу привезу к себе. К чему эти условности?