Что может быть приятнее, чем домашний уют. Квартира спала. Только часы верно несли свою службу.
Роксана повесила лёгкую дублёнку, рассчитанную на межсезонье. Села на тумбочку, сняла сапоги. Аккуратно поставила. Поправила сапожки Алёнки. Дочка всегда ставила свою обувь справа с краю, не забывала протереть. Сапоги Криса, как обычно – справа левый, а слева правый. Интересно, как он умудряется их так снять. Ну а это Андрюшины: один в одном углу, другой в другом.
Заглянула в комнаты к детям. Понятно, когда дома папа – это всегда праздник Непослушания. В спальне на супружеской кровати растянулся Крис: зацепился ногами за край, вытянул своё длинное тело по диагонали. Ну и куда теперь ложиться? Улыбнулась. Привыкла к нему, как к чему-то домашнему, обычному.
Зашла в зал. По потолку пробежала быстрая тень от проехавшей по дороге машины. Подошла к окну. Окна выходи́ли на улицу. Оранжевый свет фонарей создавал таинственные образа. Ветер покачал голыми ветками.
Надо бы лечь спать. Посмотрела на часы. Уже прошло около часа, как она зашла домой. 4 часа утра… «Интересно, что такое сказал Николай Крису, что тот остался ночевать с детьми? Ни тот ни другой не рассказывают. Почему мужчины считают, что им дано право решать?»
Диван расстилать не стала. Так улеглась. Только сняла юбку. Укрылась пледом. Закрыла глаза.
Голова поплыла, как будто до сих пор ехала в машине. Потянулась, ощутив возбуждение в каждой клеточке тела. Душа просила чего-то необъяснимого.
Николай ушёл первый с корпоратива. По крайней мере, она так думала. Поэтому неожиданно притормозившая около неё машина слегка напугала. Опустилось окно, и в него высунулось лицо начальника:
– Роксана Александровна, садитесь, подвезу.
– Нет, спасибо, я прогуляюсь. – улыбнулась, собралась было отходить, как снова услышала:
– А это не приглашение, это распоряжение.
– Даже так? – усмехнулась, развернулась и пошла.
За спиной хлопнула дверца машины. Не будешь же по улице убегать от собственного начальника. Как-то не солидно. Только начальник не думал о солидности. Она почувствовала крепкую хватку на предплечье.
– Садись, поговорим. Мы в гляделки не доиграли.
Звук бархата пощекотал внутри. Где-то что-то ёкнуло, сжалось и разжалось, как пружина. Захотелось узнать, а что же дальше.
Но разум завопил: «Ты куда? Пошли его сама знаешь, куда!»
– Николай Михайлович. – она положила свою вторую руку, обтянутую лайковой красной перчаткой, на его. – Николай Михайлович, так нехорошо. Мне надо домой. Я не люблю служебные романы.
– А я люблю.
Его взгляд не был пошлым. Нет. Скорее, подзуживал: «Что, мол, слабо́?» А вот и не слабо́.
– Ну ладно, поехали, коли так. Только имейте в виду, я с начальниками не сплю. – села. Николай закрыл дверь, обошёл, сел за руль.
– Правильно, с начальниками не спят. Спят с мужьями. Я например, спать вообще один предпочитаю, чтобы в бок никто не тыкал, если вдруг захраплю. А с начальниками занимаются любовью.
– Даже так? Я с начальниками любовью не занимаюсь.
– Правильно, до этого, насколько мне известно, ты была начальница сама себе, а потом у тебя начальником была Милана. Было бы глупо с ней заниматься любовью.
Машина ехала по проспекту, освещённому яркими огнями.
– Я не там живу. – сказала Роксана, видя, что её везут совсем в другую сторону.
– Я знаю. Хочу просто прокатить в такой прекрасной машине такую прекрасную женщину. Буду выведывать секреты, как расположить к себе. Не могу же я всё время тебя катать в лифте. Хотя… Ты там была как первоклассница. Мне до жути хотелось тебя поцеловать.
– И что же помешало? – спросила женщина с вызовом. Она уже успокоилась, видя, что он шутит. Хотя в каждой шутке есть доля правды. Но, чёрт возьми, он привлекательный мужчина. Она разведённая женщина. Если бы не был начальником, то всё возможно.
От него исходил пьянящий аромат. Его речь мягко журчала. Он то сыпал колкостями, то поэзией. У него было то, чего так не хватало Крису – литературности. Николай не переходил на пошлости, в его речи не было матов. С ним было легко, весело и интересно. Главное: интересно! Новинки литературы, театра, живописи! Он много знал! Он многих знал.
– Хотите конфетку? – она увидела протянутую ей коробку с леденцами монпасье.
Роксана взяла коробочку в руки. Рассмотрела разноцветные конфетки. Выбрала в форме клубнички, положила на язык. Приятный кисловатый вкус тут же разлился во рту. Внутри лопнула стенка и сладковатый сок прокатился по гортани.
– Вкусно. Никогда не пробовала такие. – захотелось вторую, но Николай тут же убрал коробочку.
– А это специальные. По заказу привезли их само́й Франции. Я так и попросил: «Срочно для Роксаны Александровны…»
Она засмеялась.
– Кажется, я слегка перебрала шампанское. Отвезите меня домой. В голове зашумело.
Он улыбнулся, кивнул в знак согласия, развернулся на светофоре.
Щёки запылали. Стало жарко. Роксана расстегнула дублёнку. Полы распались, и юбка предательски поползла вверх по гладкой коленке, покрытой тонким узорчатым капроном.
– Красивый рисунок. – сказал Николай и его ладонь легла на ногу. Слишком жарко, слишком волнительно.
Она попыталась скинуть его руку.
– Но ведь тебе нравится, зачем тогда? – он бросил мельком взгляд, продолжая управлять машиной. Указательный палец медленно поглаживал, оставляя за собой на коже след прикосновения.
– Не – на— до…– по слогам произнесла она, а в голове пульсировало: «А почему не надо? Тебе же нравится! Тебе же хочется! Ты живая женщина, а не робот. Ты хоть помнишь, когда у тебя было последний раз…»
Теперь она боялась не его, а себя. Своего желания…
Роксана села на диване. Взяла стоя́щий рядом стакан с водой, осушила одним гладком. Потом легла на спину. Потянулась. Закрыла глаза и снова окунулась в сладостные воспоминания.
Николай притормозил на тихой улочке, где почти не горели фонари. Повернулся к ней, облокотившись одной рукой на своё кресло, а вторую поднёс к её лицу. Медленно-медленно погладил щеку, поправил волосы. Его глаза следовали за его пальцами. Задел губы. Ладонью скользнул по щеке к затылку. Приблизился и выдохнул в слегка приоткрытый как от удивления рот:
– Я давно мечтаю о тебе. Но это наш с тобой секрет. Хорошо? – и его губы накрыли её. Сначала медленно и робко он водил языком. Потом приподнял её голову, просунул под неё вторую руку и крепко прижал к себе. Теперь уже поцелуи были настоящие, взрослые, пьянящие и сводящие с ума. – Роксана, я мечтал о тебе. – оторвался он, чтобы это сказать, и снова прикоснулся к ней. Рука прижимала её тело к его с такой силой, что казалось, что он хочет вдавить её в себя. А вторая рука медленно скользила туда, за что он получил от неё прилюдную пощёчину.
Звонкая трель не прекращалась. Николай нехотя оторвался от женщины.
– Да, Марианна, что случилось? – спросил он.
Роксана не стала слушать чужой разговор. Вышла из машины, чтобы освежить голову, привести в порядок мысли… Ей стало вдруг стыдно. Стыдно перед собой. Стыдно перед детьми. Это был второй в мире мужчина, с которым она целовалась. Первый и единственный во всех отношениях Крис. Она не умела кокетничать, хитрить и флиртовать. Она слишком рано вышла замуж, чтобы научиться заманивать в сети мужчин. В ней все было естественное. И вот сейчас этот наглец… И сердце ёкнуло…
– Роксана, мне нужна твоя помощь. – Николай подошёл к ней со спины, прижал к себе. Языком прошёлся по шее. Она замерла, не зная, как себя вести. – Марианку надо из полиции вытащить.
– А почему я?
– Скажете, что вы её старшая сестра. Вам её и выдадут. – мужчина почему-то перешёл на «Вы».
Вот, в общем-то, в полиции они и потеряли время. Пока дождались дежурного, пока получили Марианну. Полупьяная девушка буквально повисла на нём:
– Миленький Николаша, не говори предкам. Скажешь, что я с тобой была. А это твоя новая гёрла? – Марианна шаталась явно не от усталости. От неё пахло алкоголем и сигаретами.
– Нет, это моя коллега. У нас были дела. Поехали, сейчас Роксану Александровну довезём, потом сдам тебя твоим.
Роксана смотрела, как преобразился мужчина. Вероятно, литературный кружок совмещал в себе функции театрального. Ни намёка на нежные отношения. Она и ненавидела и благодарила девушку одновременно. Женщина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что ещё немного, и она переступила бы ту грань, которая отделает лёгкий флирт от тяжёлой артиллерии.
На работу приехала во время, спасибо кому? Спасибо Крису. Он всю дорогу молчал и дулся. Но что ему сказал Николай— не выдал.
– Крис, у меня с Николаем ничего нет. Он просто начальник… с особым чувством юмора…
В ответ Крис только буркнул что-то нечленораздельное.
Сердце колотилось как сумасшедшее, когда она заходила на этаж. В душе умоляла бога, чтобы Николая не было на её пути. Молитвы, по-видимому, были услышаны. Работа успокоила. Она из дома захватила с собой бутерброды, чтобы не выходи́ть на обед.
– Милочка, Вы так себе желудок испортите. – Нонна Ивановна принесла к ней документы. Коротко рассказала, что с каждым надо сделать. Секретарь была сведуща во всех делах. Ей бы не секретарём, а, как минимум, начальником департамента.
После обеденного перерыва вышла из кабинета. Надо было заглянуть к подчинённым. Когда вернулась, на столе увидела длинный конверт, а в нём билет на вернисаж и записка: «Мероприятие дневное. Можете взять детей, если они будут себя хорошо вести». И всё, ни подписи, ни приписки.
Опять стало как-то горько. Взять детей, значит планов у него нет. Ах, как жаль… Но оно и к лучшему.
Она много раз в своей жизни проходила мимо этого большого старинного особняка. На входе у неё и детей приняли одежду, выдали буклеты. Роксана осмотрела себя в большое зеркало в золотой раме. Для такого мероприятия она оделась слишком скромно. За спиной откуда-то выпорхнула Рита. На ней было черное платье футляр. На груди узлом завязаны деревянные бусы. Точно «Экспонат». Она отпустила Николая, которого держала под руку. Такой счастливой подругу Роксана ещё не видела.
– Андрюшка! Алёнка! – потрепала Рита за щёчки детей. Обняла Роксану, прошептав на ухо: «Какой он офигенный!»
Укол ревности прямо в сердце. Хотелось сказать что-то мерзкое. Колкое. Но не при детях же…
– Ма, ты чего? – спросила Алёна. Она всегда очень тонко чувствовала перемены в мамином настроении.
– Душно. Пойдёмте. Николай Михайлович обещал помочь найти клиентов для Вашего дедушки.
– Роксана Александровна, Ваш папа не хочет предстать в жанре «деревянная скульптура»? – от его взгляда не укрылось ни замешательство, ни недовольство подчинённой. Казалось, что он читал её как открытую книгу. Даже скучно было, слишком предсказуемо. Ещё пару поездок, пара выходов с Ритой, и Роксана сама начнёт его донимать. Что ж, пари будет выиграно.
Роксана ходила по залам и недоумённо смотрела на картины. Ну вот это что? Несколько геометрических фигур, которые рисовались явно под линейку. Все фигуры разных базовых цветов. Между ними стрела подъёмного крана. Тоже абсолютно правильные линии. Как будто не картина, а работа начинающего архитектора. Направление «Лайн Арт». Ну понятно, почему «Лайн» потому что прямые линии. Вспомнился ролик, который циркулировал в интернете: «Нарисуйте 7 красных линий, перпендикулярных друг другу, разными цветами…»
А здесь вообще в хаотическом порядке наложены разноцветные мазки. Как будто художник очищал кисти. Название оригинальное «Блики». Роксана вспомнила, что когда Алёнке было 6 месяцев, она купила дочке пальчиковые краски. Вот тогда рисунок был ну ничуть не хуже этого.
Детям строго-настрого запретила комментировать. Наконец Алёнка взяла стакан и воды и на полном серьёзе сказала: «Мама, купи мне краски и бумагу. Я тоже хочу продавать свои картины. Я тоже умею так рисовать. И даже лучше…»
Сразу несколько солидных людей повернули головы и посмотрели на девочку. Роксана густо покраснела.
– А что такого? – спросила девочка. – Дайте мне краски, и я вам такой шедевр выдам!
Какие-то девицы захихикали. Мимо прошли «матроны» и прошипели: «Чего помёт свой сюда притащила…»
«Фу, какая вульгарщина!»– подумала Роксана. Подхватила детей и направилась к выходу. Но на входе её задержал качок в подранных джинсах, на которых в беспорядке были разбросаны мазки красок, как у маляра. Волосы мужчины собраны в длинный хвост. А на накаченное тело надета футболка, а сверху рубашка в крупную клетку.
– Дать тебе краски, и ты сделаешь лучше, чем я? – он улыбнулся Алёнке.
Андрюша молча встал перед сестрой и мамой, оттопырив руки назад, как бы не давая им пройти.
– А ты кто, защитник?
– Неважно, – пробасил мальчик.
– Володя!– Николай протянул руку к качку.
– Колька! Чудак человек. Ты как здесь? Я думал, что не придёшь. – и мужчины радостно обнялись. – Это всё твоё хозяйство? – широким жестом руки он обвёл Роксану с детьми и Риту.
Защёлкали фотоаппараты. Тот, кого назвали Володя, стал принимать нелепые смешные позы и показывать рожицы детям и женщинам. Алёнка весело захохотала.
– Итак, объявляю конкурс, кто нарисует лучше: я или эта дерзкая особа. Холсты и картины в студию!– и он хлопнул в ладоши.
Тут же вокруг них собралась толпа.
– Кто это? – прошептала Роксана Николаю. Ей показалось, что она спросила очень тихо. Но Владимир услышал.
– Люди добрые, эта рыжеволосая красавица не знает, кто я такой. Давайте же скажем хором, три-четыре, – и он, как дирижёр, взмахнул руками и зал скандировал:
– Владимир Полынюк!
– Полынюк я, и это моя выставка ну или почти моя. Всё, кроме графистов и пару ботаников. Неужели не слышали?
– А я Роксана Акатьева. Тоже, наверно не слышали?
Мужчина наклонил голову. Сощурил глаза… Потом резко вылетел в двери и уже через пару минут в руках тащил небольшой журнальный столик.
Треугольная столешница с закруглёнными углами. Ножки в стиле кабриоль у основания покрывали тончайшей работы виноградные листья.
– Скажите, этот стол что-то Вам говорит? – с напором он спросил у Роксаны.
Она потрогала стол. Дерево было тёплым и приятным на ощупь. Этот комплект отец делал по специальному заказу. Она помнила, сколько времени ушло на каждую ножку. Александр буквально вдохнул жизнь в твоё творчество. Больше таких заказов не поступало.
– Должно быть ещё два стола: побольше. Это работа моего отца. Откуда она у Вас? – женщина посмотрела на мужчину. Теперь он не казался ей нахальным.
– Это мне отец подарил. Я пытался найти мастера. Хочу ему заказать отделать свою мастерскую. Вы познакомите меня с Вашим отцом? – Владимир захлёбывался от эмоций. – Понимаете, отец умер и не оставил контактов. Я искал за границей, в столице. А оказалось у нас, здесь. Невероятно! Вас сама судьба привела в мой салон.
– Уж не думал, что меня так назовут.– вмешался в разговор Николай.
А тем временем в зале освободили середину, убрали фуршетные стойки. Поставили два мольберта, принесли краски, установили холсты.
– Юное создание, выбирай тему! Будем рисовать.
Алёнка густо покраснела. На минуту задумалась, а потом выдала: «Ромашки! Давайте рисовать ромашки!». Уж ромашки-то она надеялась нарисовать хорошо. Как-то большого таланта в себе не видела, а позориться не хотелось.
– Начали! Итак, господа, делаем ставки на эскизы. Прелестная, как Вас, коллега, величают? – обратился он к девочке.
– Алёна Коваль.
– Итак Полынюк против Коваль. Уважаемая коллега, куда направим деньги от пари? Что бы Вы на них хотели купить? – и он наклонился к школьнице.
– А много будет денег? Много – много? А можно в приют для бездомных животных передать? Я туда иногда бегаю помогать.
– Итак, господа, не жмотьтесь, помогите приюту для животных! Начали!
Роксана села в сторонке и смотрела, как накладывает мазки её дочь на холст. Не получается. Линия рвётся. Алёнка нервничает, закусывает губу. Владимир подошёл к девочке, что-то тихонько сказал. Зажал в своей руке руку девочки с кистью. Набрали краску, сделали мазок… Штришок за штришком. На холсте дочери расцветали ромашки. Иногда Владимир подходил, спрашивал, помогал, подправлял. Художники трудились часа два. Роксана уже успела обойти галерею по второму разу. К ней подходили люди, брали данные её отца. Фотографы периодически щёлкали затворами. Николай то был рядом, то убегал. Радостно трещавшая Рита умолкла.
– Роксана, когда уже всё это закончится? Домой хочу. Я столько выпила шампанского, что мне бы поспать… Ты на чём приехала? На такси? Или Крис привёз? Ты свою из гаража ещё не выгоняла?
– А тебя Николай разве не отвезёт? – вдруг спросила резко Роксана. Ей хотелось услышать: «Ну что ты, мы только здесь встретились…» Но ответ её разочаровал.
– Не знаю. Я не спрашивала. У него шикарная машина. Роксана, это же мужчина всей моей жизни! Такой галантный и такой старомодный.
– Что?– Роксана чуть не подавилась шампанским. – Какой?
– Старомодный. Он так красиво ухаживает. Но я бы не прочь закончить этот пионерский период и перейти хотя бы к поцелуйчикам…
Наконец всех собрали для голосования. Проводили его тайно. Роксана вместе с Андрюшей и Ритой отдали голоса Алёнке. На её холсте были нарисованы две крупные ромашки на зелёном в белую и жёлтую крапинку фоне. На холсте же Владимира неровные линии зелёного, жёлтого и белого цвета причудливо переплетались, отдалённо напоминая вытянутые лепестки ромашки.
Подсчёт голосов приятно удивил. Победил Владимир, но с небольшим преимуществом. Владимир тут же выставил обе картины на импровизированный аукцион. Причём на картине Владимира своё имя аккуратным подчерком вывела Алёна, а на картине девочки размашистую закорючку поставил Владимир. Обе картины были проданы за красивые суммы.
–Держи свои заработанные! – и Владимир передал девочке небольшую сумму, которую она сама назвала. – А остальное переводим в приют? Ты уверена?