Жанна Ивановна вышла на железнодорожной станции города Сергиев Посад. Она перешла по наземному переходу от платформы к привокзальной площади. Увидела останавливающийся автобус и направилась к нему, но оказалось, что в этом месте только высаживают пассажиров, а «посадка» на автовокзале, рядом. Зато Жанна увидела красивый памятник. Она удивилась, что обычный в российских городах памятник Ленину у вокзала необычен. Вождь революции столетней давности сидит в какой-то неестественно вальяжной позе. Неестественной – для энергичного вождя мирового пролетариата. Подойдя поближе, Жанна Ивановна убедилась, что в памятниках она «не очень», что это совсем даже и не Ленин, а промышленник Мамонтов, на деньги которого построена первая ветка Ярославской железной дороги.
«Тоже вот лысый, как Ленин. Поди их, разбери, этих мужиков», – хихикнула Жанна, и отправилась искать автобус или маршрутное такси, на котором она смогла бы добраться до дачного посёлка Воробьёво, в котором находилась дача бывшего мужа.
Автор просит прощения у читателя за то, что иногда Жанну Ивановну он называет по имени и отчеству, а иногда просто по имени – Жанна. Остальных героев как-то больше по имени. Это происходит потому, что автор испытывает вполне объяснимое уважение, и даже – благоговение, к любому человеку, который может кого-то чему-то научить, то есть, к учителю. Кроме того, весной и осенью Жанна Ивановна носит только строгие удлинённые плащи (никаких коротких курток), и на голову надевает чёрную шляпку, похожую на «котелок» английских денди конца 19-го – начала 20-го века. Попробуйте вот так, за здоров живёшь, женщину в шляпе, или в шляпке похожей на шляпу, назвать по имени, а не по имени и отчеству. Уверяю, не у каждого получится. Вот и у автора тоже не всегда получается. Но поскольку Жанна Ивановна была милая, открытая, прямодушная женщина, в женском очаровании нисколько не уступающая Алинам, Иринам, да и Маринам, и Катеринам, и прочим прелестным существам, так часто волнующим мужское якобы не слишком развитое воображение, то автор будет иногда называть её попросту – Жанна.
Она нашла нужную маршрутку. Порадовалась тому обстоятельству, что водитель был русский, от этого в Москве она отвыкла за последние несколько лет. Когда в какой-то области работают и русские и не русские люди, это нормально, Россия – страна многонациональная. Но когда на территории, где в основном проживают русские люди, одну или несколько сфер обслуживания полностью занимают люди других национальностей, теряется чувство комфорта, теряется чувство безопасности, теряется чувство того, что ты «на своей территории».
– До Воробьёво я доеду на вашей маршрутке?
– Да, садитесь, скоро поедем.
Пришлось ехать ещё полчаса. В маршрутке читать было уже неудобно, и надо было следить, чтобы не проехать свою остановку. Но и того, что Жанна успела прочесть в электричке, ей ещё стоило «переварить». Во-первых, её неприятно взволновали эротические сцены с Катей, так в романе звали любовницу героя. Во-вторых, укололо то, что с Анной, женой героя, прототипом которой являлась она, Жанна, и в этом она была уверена на сто процентов, никаких эротических сцен не было. Хотя, если бы они были, Жанна Ивановна просто отдубасила бы своего бывшего по его бестолковой голове его же бестолковой книжкой! Жанна была почему-то уверена, что о ней её «бывший» ничего «такого» не скажет, даже скрывая её под другим именем героини в романе. Почему? Не важно. Зато о других он вон каким соловьём распелся!
Жанна вышла на остановке у деревни Воробьёво. Она помнила дорогу. Когда-то Лобов купил здесь старый домик с участком. Недорого по тем временам, когда была сделана покупка. Сейчас одна земля здесь стоит дороже, наверное, подумала Жанна. Она, городской житель, не любила выезжать в «эту глушь». Дети тоже относились с прохладцей к попыткам отца приучить их хотя бы в выходные к жизни «на земле». Они любили поездки на море, вообще, поездки куда угодно, только не на дачу. Получалось так, что на дачу всей семьёй они ездили раза два за лето. Ездили без машины, «на перекладных». Машину Лобов не покупал, потому что вне рейса постоянно позволял себе «понемногу», а затем всё больше, и больше. Зато сам Игорь, без семьи ездил на дачу чаще, хотя бы раз в месяц. Там он и начал писать.
При разводе Игорь не предъявил никаких претензий на их совместную трёхкомнатную квартиру, там жили его дети. Он ушёл «в никуда», то есть – снял квартиру. Но и Жанна не предъявила никаких претензий на дачу, не стала настаивать на её продаже и разделе денег, как ей советовали коллеги. Деньги казались небольшими, она с детьми дачную жизнь не любила, и отбирать у бывшего мужа его любимую «игрушку» ей и в голову не пришло.
Пройдя по раскрошившейся асфальтовой дороге, на которой с трудом могли разъехаться два автомобиля, Жанна свернула в знакомый переулок. Здесь уже не было асфальта, к дому вела грунтовая дорога. Пройдя несколько дворов со старыми, но аккуратными деревянными домиками, она оказалась напротив сплошного жестяного забора коричневого цвета, за которым и должен был находиться дом Лобова. Раньше забором служил тонкий штакетник менее полутора метров высотой. По новой дачной моде Лобов полностью отгородился от внешнего мира железным забором. Ограду он поставил уже без неё, без Жанны.
Может быть, он и дом новый построил, подумала Жанна, осматривая калитку в поисках звонка. Звонка не было, но калитка была чуть приоткрыта, и Жанна вошла во двор.
Домик был всё тот же, старый бревенчатый, но недавно выкрашенный в коричневый цвет. Оконные рамы и резные украшения, столь любимые в деревянном строительстве несколько десятилетий назад, были тоже аккуратно выкрашены, как и положено, в белый цвет. За воротами стояла старая «лада-девятка», в ремонт которой он, будучи ещё женат на Жанне, вкладывал больше денег, чем она того стоила.
Жанна усмехнулась. Всё пропивает, небось, её бывший. Все нормальные мужики уже давно на иномарках ездят, или хотя бы на новых моделях этих самых «жигулей», так Жанна по старинке назвала вазовский автомобиль.
Она прошла по дорожке из утоптанного битого кирпича, который едва виднелся из-за проросшей в щелях между ним травы. Битый кирпич Лобов привёз, когда в деревне неподалёку ломали полуразрушенный коровник. В деревне хозяйство дышало на ладан. Молодёжь и раньше уезжала в города, редко кто оставался. Новые времена, перестроечные и те, что пришли им на смену, хорошо покосили более или менее налаженный быт подмосковной деревни. Некоторые хозяйства каким-то чудом выжили, некоторые заселились приезжими из южных областей бывшего СССР, но они не собирались налаживать местное хозяйство. Им нужен был заработок, сразу, не потом в далёком будущем, в чём они были абсолютно правы. Они в основном находили работу в дачных посёлках. Так что, совхоз развалился, коровник стал не нужен, начал разрушаться, а затем и местные жители помогли этому процессу.
Лобов любил ездить по окрестностям. Знал все близлежащие деревни. Был знаком с некоторыми селянами. И когда ломали коровник, один механизатор предложил Игорю привезти машину битого кирпича за какие-то «смешные» деньги. Игорь согласился.
Жанну немного удивило её ревностное отношение к тем предметам, что были сделаны «при ней». Вот новый железный забор её ничуть не взволновал, а эта дорожка из битого кирпича… Он вспомнила, как в одно из редких совместных посещений дачи Игорь с детьми как мозаику выкладывали дорожку из этого кирпича. Было видно, что действие доставляет огромное удовольствие всем участникам, и даже Жанна, на минуту отодвинув свой скепсис в отношении мужа порадовалась, что «всё хорошо». Не пил бы, был бы мужик мужиком. А так, что о нём рассуждать!
– Лобов! – крикнула Жанна Ивановна. – Эй, Лобов, ты где!
Ответа не было. Она подошла к дому, поднялась на две ступени покосившегося крылечка, поискала глазами звонок, но увидев, что таковой отсутствует, дёрнула за ручку двери. Дверь открылась.
– Эй, Лобов, ты дома? – снова крикнула Жанна Ивановна.
Ей не хотелось бы застать своего «бывшего» с какой-нибудь из его молодых поклонниц в ненадлежащем моменту виде. Конечно, Жанне было уже всё равно, что он и с кем вытворяет, этот не выросший во взрослого человека, её бывший муж, который по паспорту был старше её, но по ответственному отношению к жизни был младше любого из её учеников, но она не хотела попасть в щекотливую ситуацию. Этот клоун, Лобов, всё равно всё обратит в шутку. До невероятности несерьёзный человек.
– Лобов, это я пришла, – ещё раз громко возвестила своё появление в доме Жанна, уверенная в том, что по голосу «бывший» её сразу узнает, главное подать этот голос.
Но ответа не было.
Наверное, уже «принял на грудь» и пошёл в магазин за добавкой, подумала Жанна. Машина на месте, а его нет. И двери, и калитку оставил открытыми. Каким был безалаберным, таким и остался.
Жанна вошла в небольшую прихожую. Слева висела на крючках, прикреплённых прямо к бревенчатой стене, верхняя одежда. Неширокая лестница справа вела на верх, в мансарду. Напротив – дверь в маленькую кухню-столовую. А за крючками с одеждой была дверь в большую жилую комнату, в которой, как помнила Жанна, в основном и происходила вся дачная жизнь.
Жанна Ивановна вошла в комнату. Обстановка не изменилась с тех времён, когда она в последний раз здесь была. Круглый стол, диван, буфет, множество книжных полок, несколько стульев. На стене висел единственный предмет, которого раньше не было, новый плазменный телевизор. Он был включён. По телеканалу «Культура» шла опера «Кармен».
Это всё Жанна увидела в первое мгновение своего появления в комнате. Со второго мгновения она начала испытывать возрастающее беспокойство, постепенно переходящее в страх и сильное душевное волнение. Окно напротив двери было разбито. Когда Жанна шла от калитки к дому, она не могла его видеть, потому что это окно «смотрело» на соседний участок. На столе стояло несколько бутылок из-под крепких напитков. Ещё стояли стаканы и пакет апельсинового сока. В центре стола лежала раскрытая книга, а на ней большой столовый окровавленный нож. Рядом с открытой книгой и ножом лежал пистолет. Один из стульев валялся на полу со сломанной ножкой, и рядом с ним растеклась небольшая лужица крови.
Жанна тихо вышла из комнаты, вышла из дома, и бегом бросилась за калитку. Отойдя от участка на приличное расстояние, Жанна дрожащими руками достала телефон и набрала 02. Выслушав сбивчивое объяснение о причинах, побудивших позвонить в полицию, её соединили с местным отделением. Дежурный попросил ещё раз повторить, что случилось. Узнав, что нет пострадавших, нет потерпевших, нет, слава богу, трупов, нет факта кражи или разбоя, дежурный попросил Жанну немного подождать.
– Чего ждать! – закричала Жанна Ивановна. – Человека, может быть, убили. Или ранили. Там нож весь в крови! Там пистолет на столе.
– Ножом могли резать мясо на шашлык, погода-то прекрасная, только и отдыхать на свежем воздухе у костерка, – мечтательно вздохнул полицейский. – Пистолет может быть обыкновенной игрушкой, или «воздушкой», который легко купить в магазине. Разрешения на него не требуется, а выглядит как настоящий. Мужики падки на такие игрушки. Некоторые в детстве не наигрались. Тем более, вы говорите, что ваш муж пишет детективы. Может быть, он сцену нового детективного романа представлял и для этого ему нужны были наглядные пособия, если так можно выразиться.
Дежурный полицейский видно любил поболтать.
– Вы пришлёте кого-нибудь сюда или нет! – взвизгнула Жанна. – Или мне искать, куда позвонить ещё?! На радио, в газету, в прокуратуру, на телевидение, в местную городскую администрацию.
– Женщина, я ведь вас вежливо попросил подождать, именно для того, чтобы заняться вашим заявлением, – флегматично разъяснил невидимый собеседник, – а вы меня отвлекаете своими разговорами, своими домыслами, так сказать. И не надо сразу начинать общение с угроз людям, которые пытаются вам помочь, пусть и по долгу службы.
– Хорошо, я жду, – стараясь успокоиться, более или менее нормальным тоном выговорила Жанна Ивановна. – Извините. Я очень волнуюсь. И – боюсь.
Дежурный не отвечал. Было слышно, что он с кем-то разговаривал. Через две или три минуты он сообщил:
– Вы сказали, номер дачного участка 33?
– Да-да, – подтвердила Жанна.
– Там недалеко автобусная остановка, идите к ней. Сейчас туда подойдёт человек, ваш участковый. Его зовут Григорий Александрович. Он может быть без формы, у него выходной, как и у многих. Вас как узнать? Как вы выглядите?
– Как-как, нормально выгляжу, красивая ещё пока, – вырвалось у Жанны Николаевны.