Жанна Ивановна не слыла робкой женщиной. Характер имела решительный, твёрдый, и это обстоятельство весьма помогало ей в общении с учениками. Она была учительницей русского языка и литературы. И хотя некоторые коллеги-недоброжелатели пытались иногда делать ей замечания по поводу неприемлемых речевых оборотов при её статусе, Жанна Ивановна резонно замечала, что её дело – не самой пользоваться литературным языком, а научить других им пользоваться. А уж научить она могла кого угодно.
В жизненных пристрастиях Жанны Ивановны на первом месте стояли любовные сериалы и небольшие книжечки, любовные романы, так называемые лав-стори. Стихи золотого и серебряного века, стихи советских поэтов и, соответственно, прозу классиков, она знала в размерах того материала, который ей предназначено было «давать» на уроках и факультативах. Но они не трогали её души так, как бразильские и мексиканские сериалы. Жанна Ивановна была в меру честной, в меру доброжелательной, в основном открытой и очень энергичной. Симпатичная, целеустремлённая блондинка. Она выглядела моложе своих сорока «с хвостиком». Как минимум, «хвостик» можно было смело отбросить.
Сегодня Жанна Ивановна весь день пыталась дозвониться до своего бывшего мужа, известного писателя Лобова. Тот не отвечал. Она знала, что он часто забывает свой мобильник где-нибудь и ходит без него. Но и домашний телефон тоже молчал. На даче был местный телефон, и он тоже не отвечал, а Жанна Ивановна договаривалась сегодня обсудить с бывшим мужем проблемы их детей. И это обсуждение не терпело отлагательств, по мнению Жанны Ивановны. Уж если она чего решила, то выполняла своё решение обязательно, несмотря ни на что.
– Опять напился, небось, – злилась Жанна Ивановна. – Вот же хорошо устроился! Жри себе эту свою водку, сколько хочешь, и никто тебе слова не скажет. В рейс – не нужно, вообще на работу – не нужно, никакой ответственности ни перед семьёй, ни перед детьми, ни перед начальством. Ишь, свободный художник! Но я тебя достану всё равно, зараза ты этакая!
Жанна Ивановна была исключительно положительным и, не побоюсь этого слова, хорошим человеком. Однако взрывной и импульсивный характер приводил иногда к непоследовательным поступкам. Совершенно забыв то обстоятельство, что Игорь Лобов ей давно не муж, и живёт той жизнью, которая у него получается, и не имеет никаких обязательств перед бывшей женой, женщина злилась на «бывшего» потому, что по первому требованию он не явился к ней, и даже не знает, что сейчас ей нужна его помощь. Чёрт бы его побрал, этого писателя, свободного мыслителя!
Ей к завтрашнему дню нужны были деньги. Жанна Ивановна не была ни злобной склочницей, ни жадной стервой. Есть бывшие жёны, желающие из распавшегося союза выжать, вытащить, выцарапать как можно больше выгоды. Не то, что положено по закону и справедливости, а всё, что можно и что нельзя, всё. То, что написано выше, это о ком угодно, только не о Жанне Ивановне. Она всегда была, да и сейчас оставалась человеком совестливым. Но и честным, и совестливым людям деньги тоже нужны.
Себе Жанна Ивановна ни за что не попросила бы даже куска хлеба, если бы была нужда. Хотя, кто знает! Лобов точно отдал бы последнюю рубаху. Дело не в рубахе. Сын задурил. Наделал много «хвостов». Ему грозило отчисление из института. По двум ведущим предметам нужно было срочно «подтягиваться», сдавать все зачёты, затем – экзамены. Короче, нужны были дополнительные занятия, платные. Эти занятия, курсы, вели те же преподаватели, которые принимали зачёты и экзамены. Вроде всё нормально, подготовительные курсы – это ведь не коррупция. Или в таком виде – коррупция? Жанна Ивановна абсолютно не интересовалась такими вопросами.
У Жанны Ивановны в голове всё было чётко «разложено по полочкам»: а) нужны курсы, б) за курсы надо платить – нужны деньги.
Жанна Ивановна в последнее время относительно неплохо зарабатывала, учитывая тот скромный образ жизни, который она вела. Лобов платил деньги, алименты с гонораров, вполне добровольно, не по суду. И не уменьшил отчисляемой доли после того, как сыну исполнилось 18 лет. Тот поступил на дневное отделение в институт – надо поддержать. Хотя сын иногда подрабатывал в «Мак Доналдсе» по выходным себе на карманные расходы, но деньги отца были очень кстати. Так вот – алименты с гонораров. А гонорары – раз в год. Гонорары были невелики. При всей своей набирающей силу популярности, Лобову было очень далеко до славы Дарьи Донцовой. И сумму отчисления нужно делить равномерно на 12 месяцев вперёд. Жанна Ивановна добавляла к этой сумме свой заработок и семья из трёх человек вполне сносно существовала. Женщина больше тратила на детей, нежели на себя, но считала, что по-другому и быть не может. И вот она справедливо рассудила, что плата за курсы должна быть поделена на двоих родителей равномерно, помимо алиментов.
У пятнадцатилетней дочери недавно тоже начались неприятности. Заболело ухо. Болело и не проходило. Врач осмотрел и предложил операцию. Точнее, врач сказал, что операция необходима. Можно было сделать «так просто» или в хорошей больнице, и у хороших специалистов, но это будет стоить денег. Относительно недорого – 25 тысяч рублей. С анализами, рентгенами и томографией – 30 тысяч. Это всё при наличии у девочки медицинского полиса. С полисом её положат в государственную больницу, и лежать она будет бесплатно. Денег дать надо только специалистам. Ни фига себе «только»! Их надо ещё заработать, или где-то взять, эти деньги.
Жанна Ивановна не раздумывала, хорошо это или плохо – давать деньги «бесплатным» врачам. Она считала, что как бы это ни называлось, любой и каждый нормальный родитель отдаст всё, что у него есть, чтобы вылечить заболевшего ребёнка.
Расходы на лечение – тоже пополам, решила Жанна Ивановна. Итого набегало тысяч по 30 рублей с каждого. Сумма вполне подъёмная для работающего человека. Но сбережений у Жанны Ивановны не было. Последние «алименты» от Лобова она получила примерно год назад. Только что вышел его новый роман, а значит, скоро Лобов сам бы перевёл ей деньги на кредитную карту.
Тридцать тысяч Жанна Ивановна кое-как «наскребла», зачеркнув многие вполне необходимые статьи семейного бюджета, а ещё тридцать нужно было взять у «бывшего». То, что он их даст, она ни секунды не сомневалась. Главное, чтобы они у него были.
Надо ехать к мужу, решила энергичная учительница. Она по привычке даже в мыслях называла Лобова мужем, хотя они уже несколько лет были в разводе. В разговорах с кем-то, если надо было упомянуть о «бывшем», Жанна называла его просто по фамилии. В такие редкие моменты как сегодня она жалела, что у неё нет водительских прав, да и машины, собственно, тоже нет. В обычной жизни до школы, в которой она работала, можно было дойти за десять минут пешком.
Она на метро и троллейбусе добралась до дома, где жил Лобов. Набрав известный ей код домофона, вошла в подъезд, поднялась на седьмой этаж и долго звонила в дверь квартиры. Выглянувшая из-за другой двери «невзначай» соседка с удовольствием от владения ценной информацией сообщила, что «Игорь Михалыч ещё раненько утром уехал на дачу».
– Откуда вы знаете, что на дачу? Он вам сам сказал? – спросила Жанна.
– Зачем говорить. Когда он здесь, по Москве катается, он выходит с пустыми руками. Только ключиком от машины на пальце вертит. А если едет на дачу, то за несколько раз перетаскивает в машину какие-то пакеты с продуктами, одежду зимнюю (видно мешает, квартиры-то у нас – не царские хоромы, тесноваты). Ещё таскает связки с книгами, растения какие-то. Он ведь садовод, любит растения-то, Игорь. Вроде мужик шалопутный, а вот поди ж ты! Когда уезжает на несколько дней в другой город или страну, всегда мне ключи от квартиры оставляет, чтобы я его растения поливала. Там у него апельсиновое дерево на кухне, а в комнате пальма маленькая и ещё какое-то непонятное растение. Игорь Михалыч говорит, что это такой экзотический цветок, который ест птичек. Пугает меня, старушку. Ему и мух-то жалко. Он их в форточку выгоняет, а не прихлопывает, я сама видела, а тут птичек губить. Любит он напридумывать всякой ерунды, туману напустить. Одно слово – писатель!
– Значит, сегодня он носил продукты и кусты в машину? – Жанна выбрала нужную информацию, из потока, обрушенного на неё говорливой пожилой женщиной.
– Да, сегодня утром загружался. Шампанского целую коробку нёс. Видно гостей ждёт, – «невинно» моргая ресницами, сообщила соседка.
– Ясно, – кивнула Жанна и вызвала лифт.
– А сколько шампанского вмещается в коробку? – продолжала «простодушно» ехидничать соседка «бывшего».
– Не знаю. Я шампанское не люблю. Меня от него пучит, – мило улыбнулась Жанна сквозь закрывающиеся створки лифта.
Жанна Ивановна доехала на троллейбусе до метро и затем на подземке – до Ярославского вокзала. На вокзале ей «попался на глаза» газетный киоск. Сквозь витрину прямо на Жанну Ивановну с задней обложки нового романа смотрел её «бывший». Видно работница специально поставила книгу задней обложкой к витрине, чтобы потенциальный читатель смог прочесть восторженные отзывы критиков о книге.
«Ах ты, зараза! Ещё на тебя деньги тратить!» – разозлилась Жанна, но всё-таки купила книжку.
Первые свои книги Лобов привозил детям. Хотя сын не жаловал отцовскую писанину. Он больше любил фэнтэзи или мистику. А дочь больше любила мастерить что-то своими руками, рисовать, шить, вязать, и, как многие современные дети, часами играть на компьютере или общаться в социальных сетях. Но после третьей или четвёртой книги, когда выход романа перестал быть удивительным событием, а стал хоть и радостным, но вполне обычным явлением, бывший муж перестал дарить свои книги.
Первых два романа Жанна Ивановна прочла. Затем читать перестала. Хотя романы Игоря были всегда с элементами мелодрамы, но больше времени в описании уделялось всё-таки героям-мужчинам с их мужским трёпом: машины, футбол, алкоголь, деньги, политика, и, конечно, – женщины. Но женщины в романах Лобова представлялись в основном, как объект вожделения мужчин, или даже как костяшки на счётах мужских побед. Такими в романах мужа были все женщины кроме главной героини. Главная героиня бывала обычно длинноногой блондинкой с грандиозным интеллектом, с самоотверженной любовью и ангельской добротой. Какой-то заоблачный идеал, а не реальная женщина. Поэтому Жанна Ивановна перестала читать романы бывшего мужа.
И чёрт её дёрнул купить сейчас книжку! Спросила бы на даче, Лобов бы ей и так подарил. Ну уж купила, так купила. Чего уж теперь!
Жанна Ивановна заняла место в вагоне электрички и начала перелистывать книгу, выхватывая взглядом отрывки текста и пытаясь понять, о чём пойдёт речь, и стоит ли ей сейчас начинать читать. Она прочитывала по одной или две строчки, перелистывала несколько страниц, снова читала пару строк. После третьего или четвёртого перелистывания один отрывок «резанул» по глазам.
«Игорь с женой вышли из магазина. Руки у них были заняты пакетами с продуктами. Оставалось ещё купить майонез, и можно было отправляться готовить праздничный стол для семейного торжества.
– Женя, – задумчиво произнесла женщина, – мы лук забыли купить.
– Ого! – рассмеялся Игорь. – Меня уже называют Женей. Так-так! Что там у вас с Женькой?
Жена Игоря и жена Жени работали в одной школе и были хорошо знакомы. Затем познакомились и мужья. Затем семейные пары начали ходить друг к другу в гости на праздники. Так что, Женя был другом семьи. Игорь не ревновал жену. Он был абсолютно уверен в себе, как оказалось впоследствии – безосновательно. Но пошутить на такие темы как «кум с кумой» он любил. Особенно пошутить над таким правильным Женей и такой правильной и образцово-показательной своей женой. Из всей компании один Игорь всегда выглядел шалопаем и разгильдяем.
– Я – не Женя. Меня зовут Игорь, – шутливо продолжал возмущаться Игорь.
Жена, на мгновение смутившись, вдруг выкрикнула со злобой:
– Я тебе ничего не говорю, когда ты называешь меня Катей! И во сне: Катюша, Катенька!»
Жанна Ивановна прикусила губу. Она помнила этот случай. Только Игорь в то время во сне говорил: Ира, Иришка, Иринка, Иришечка. У Жанны тогда ещё «ничего не было» с Женькой. Она только начинала об «этом» думать. Точнее, о нём, о Женьке думать. Ещё точнее, об «этом с ним».
Жанна вспомнила то время, когда Лобов охладел к ней. Она сразу почувствовала, что у него появилась другая женщина. Жанне было очень плохо в то время. Она хотела сохранить семью, потому что семья у них была хорошая, если бы не… Бывали у Игоря изредка загулы, бывали, наверное, и встречи с женщинами какие-то мимолётные, на которые мудрая Жанна Ивановна «закрывала глаза». Но она сразу почувствовала, когда появилась настоящая соперница.
Жанна, чтобы сохранить семью, решила родить второго ребёнка. Ребёнок удержит мужа в семье. Она оказалась права. В то же время Жанна была очень зла на мужа и решила «отомстить» ему с Женей. Начала о нём, о Женьке думать, чаще, чем об Игоре, и вот, случайно назвала мужа его именем. Лобов в романе даже имя не изменил, зараза.
Затем родилась дочка. Муж в ней души не чаял. Вскоре у Лобова закончился роман «на стороне». Жанна это сразу почувствовала по множеству признаков. Только Игорь начал сильно выпивать. Даже не выпивать, – пить.
А Жанна Ивановна всё же «закрутила» с Женей. Конспиратор из неё оказался никудышный. Она привыкла: если уж работа, то с полной отдачей, дети – всё для них, что в её силах. Пришла любовь, и она в ней полностью растворилась.
Адюльтер имеет свои негласные неписаные правила поведения и, в большинстве случаев, вполне реальные земные «прикладные», если так можно выразиться, цели. Если «на минутку» забыть о специфичности целей встреч «на стороне», и начать нарушать неписаные правила адюльтера, то с большой долей вероятности человек может по-настоящему влюбиться, и это всегда крушение семьи. Даже если женщина не разводится со своим теперь уже нелюбимым супругом, или, соответственно, мужчина с супругой, всё равно своё пребывание в семье начинает восприниматься как жертва «ради детей», или вообще абстрактно «чтобы сохранить семью».
Супружеская измена – это дурно, безапелляционно считает автор, полностью отвергая утверждение некоторых бывалых гуляк «левак укрепляет брак». Ерунда. Полностью разрушает.
Так вот, Жанна Ивановна влюбилась, отдалась своему чувству, как цельная и искренняя натура, и не смогла выдержать те правила игры, которые диктует адюльтер. А это – постоянная микро-ложь, это постоянна актёрская игра, это необходимость постоянно наступать «на горло собственной песне».
Игорь быстро заметил изменения в своей супруге. Он не стал долго терпеть, как это делала Жанна Ивановна. Он сразу же поговорил с женой. Она, пытавшаяся отпираться, не справилась со своей честной и прямой натурой и выдала себя с головой. Игорь, какое-то время жил с ней под одной крышей, пока не нашёл жильё, и затем съехал, забрав свою одежду и часть книг. Пока муж подыскивал жильё и жил с Жанной в одной квартире, она продолжала готовить ему еду, продолжала стирать его вещи (машинка стирает, не трудно). Правда, некогда близкие люди перестали разговаривать вообще. Только через детей, если очень нужно.
Примерно так:
– Скажи маме…
Или:
– Скажи папе…