Потом Серёнька пил лимонад, вкуснее которого ещё не пил ни разу. Отец почти ничего не ел. Он только смотрел на сына и гладил его, то по голове, ероша ему вихры, то по щеке. То вдруг брал ручонку и начинал перебирать пальчики, будто считал и решал, какую – то задачу, одному ему известную.
Когда с едой было покончено совсем, они перешли в большую комнату, где заметно поубавилось вещей. Такие, как: ковры, паласы, хрустальные вазочки, телевизор. Серёжа вдруг испугался, что отец, увидав это, примется ругать его, а то и побьёт. Или хуже того, заявит в милицию. Но ничего этого не случилось. Отец вёл себя так, будто ничего не замечал. Он взял сына на руки, посадил себе на колени и сидя на диване, до боли прижал его к своему тоже исхудавшему телу.
От него шло тепло и Серёжу разморило совсем. Да ведь и, он же ещё был сыт, чего не было в последнее время больше месяца. Он сонно кивал головёнкой. Все члены его маленького, худенького тельца расслабились и радовались покою, теплу и сытости. Отец что – то говорил ему, но он уже почти не слышал его. На него нашло то умиротворение, которое исходит на детей от близости родных людей, излучавших силу, заботу, безопасность. Он спал на руках отца, сном самого счастливого из детей.
Отец тоже дремал, хотя и сопротивлялся настоящему сну. Ему хотелось побыть подольше с сыном. Он так давно не видел его, не чувствовал, не любил. Он даже забыл его из – за своего горя и, что он у него есть. А, теперь удивлялся и радовался тому чувству, что пришло к нему снова, с протрезвлением разума. Но сон всё же одолел ослабевший организм. Так они и проспали вместе на диване в обнимку, отец и сын до самого утра.
Наутро, они проснулись оба одновременно, как будто договорились с вечера. Так было, когда они ходили рыбачить на местную речку с красивым названием «Любава». Но это было так давно, ещё в той жизни, где была мама, жена, дочка, сестрёнка Алинка. Теперь они остались одни, большой Сергей и Серёжа маленький. Сергей Андреевич и Сергей Сергеевич. И большой, и маленький забыли, какой шёл месяц, какое было число. Просто они, как будто выпали из времени. Один от горя, другой, из вытекающих из этого горя последствий.
Но, вот старший будто вынырнул из бездны и стал осмысливать, что ему надо жить. Ведь у него же есть сыночек, а значит смысл для жизни. Ничего, как – нибудь нужно настраиваться, ведь жизнь – то продолжается, размышлял он. Ну, а если она продолжается, значит нужно приходить в себя.
Сергей старший прибрался в доме, вымыл всё, что было можно вымыть, протёр, постирал. Стал готовить регулярно еду. Работать он уже давно не работал, но, какие – то деньги в доме ещё были, не смотря, на двое похорон и возлияния его самого до умопомрачения. Эти скромные остатки от их жизни в достатке, были хорошо спрятаны, поэтому дружки Серёжи маленького и не смогли их прикарманить. Так они прожили полгода.
Отец, конечно же, знал, что деньги эти скоро закончатся и что ему нужно искать работу. Но сил никаких не было. Он совсем ослаб от постоянных пьянок, недоедания, а самое главное от горя, свалившегося на него, как снег на голову. Сил у него не было, а вот внутри горел какой – то огонь. Он испепелял его изнутри, и ему иногда казалось, что он скоро будет прямо изрыгать пламя из себя, словно, вдруг оживший вулкан.