Наталья с подругой Херой наслаждались в хаммаме истомой, окутанной мятно-апельсиновым туманом.
Оперная певица Хера приехала в Казань с очередными концертами. Но это был только предлог. На самом деле она согласилась на гастроли, чтобы повидаться с подругой детства.
Год назад Наталья со скандалом «вышла замуж» на Кубу, бросив мужа, бывшего премьер-министра Рашида Нуриевича. Брак у них затрещал по швам, когда в Казань вернулась первая любовь Рашида, Гузель. Измену Наталья ещё могла бы стерпеть, но как стерпеть потерю влияния в правительстве? Ведь именно муж представлял там ее интересы, служил марионеткой в экономических играх.
Хера сгорала от любопытства, что же задумала подруга? Как распорядится деньгами?
Отец Натальи был генералом, очень уважаемым в республике, а мама – талантливой пианисткой. Влиятельные родители отошли в мир иной, оставив дочери богатое наследство. А Хера – главная прима итальянской оперы – нежно любила деньги и родину, и искала любые оплаченные предлоги, чтобы сбежать в Казань к грубоватым потомкам великих ханов от знойных и смуглых макаронников.
Грузное тело Натальи растирала массажистка.
Когда девушка закончила, подруга погрузилась в джакузи к Хере.
– Я смотрю, ты после шоу с кенгуру выросла, – скривилась в ухмылке Наталья. – Теперь детские утренники и корпоративы ведешь. Из оперной дивы мировой сцены в болото обыденного быдла… Экстраординарный взлет, старушка!
– Кто бы мычал. Тебе бы тоже пластика не помешала, а то переспелые дыньки растянутся, как тесто для лапши. Хотя можно закатать и скрепкой закрепить, а когда нужно раскатывать, – оскалилась Хера. – Обращайся, если надо, есть знакомый хирург, чудеса творит. Твой бывший еще прилетит и заберет тебя! Не дай себе задрябнуть и закиснуть, держи пердэлки в тонусе!
Певица захихикала, обмазываясь пеной. Наталья бросила в нее мыло.
– Как ты выражаешься, сопрано Рима! Пердэлки! – фукнула Наталья, но глаза повеселели.
– У меня в отеле горничная родом из Чехии, так я у нее нахваталась словарного запаса. – Хера нанесла на лицо маску. – КВН отдыхает. Чешский очень презабавный язык. Пердэлки – это официальное название нашего бампера. Пип-пип-пи-и-ип!
Наталья в ответ раскатисто загоготала, раскачивая третьим подбородком. Она била руками по воде, капли летели во все стороны, а она кашляла, задыхаясь от смеха.
Хера протянула ей стакан сока и серьезно спросила:
– Так что случилось-то с твоим кубинским генералом? Почему разошлись? Да и куда делись твои миллионы и друзья, которые по первому свисту присылали частные самолеты? Я очень удивилась, что тебе был нужен билет. – Хера укоризненно посмотрела на Наталью.
– Оскар Мурович зажал самолет, но все же прислал обшарпанный «боинг». А он должен был выделить мне свой, личный! Я ему покажу отсрочку по кредитам!.. – Наталья надулась, как питон перед схваткой.
– Может, наш президент тоже обнищал ненароком? Такие инвестиции канули в Кубу? Как ты умудрилась их разбазарить за год? – Хера отпила вина и впилась в Наталью глазами.
– Проиграла, – пробормотала Наталья, взяла сигару и выпустила дым.
– В казино, что ли? Пять?.. Или семь лимонов баксов? Ты ж в списке Форбса столько лет была! А тут, смотрю, тебя даже в конце нет! – Хера закинула лимон из бокала в рот.
– Мужу проспорила. – Наталья опустила глаза. – Мой кубинец – очень горячий мужчина. Ну и хвастун в придачу, если обкурится. Начинает мне байки травить про свою прошлую жизнь. Ну и кинул мне, что он еще – ого-го. Легко может двадцать девиц за ночь обслужить. Я ему и ответила, что без травы и стимуляторов, которые он так любит перед этим делом принимать, он и два часа не продержится.
– И?.. – Хера нервно закурила сигару, а вторую передала подруге.
– Взял на пари. Я поставила на кон свое… – Наталья замялась, сжала губы. В ее глазах замелькали тучки. – Папино наследство. А он – десять путинских истребителей. Я же рассчитывала, что он проиграет. Победителем вернусь в Татарию, сам Оскар ручки целовать будет! Кубинский петух некастрированный, свернуть бы тебе гребешок!
Наталья с грустью посмотрела на воду, погладила складки живота.
Хера терпеливо ждала продолжения.
– Вот в один из вечеров и сыграли. Играли всю ночь не на жизнь – на понты! Татарско-кубинские страсти до самого утра кипели на всех этажах его дворца. Ни на секунду не сдулся, был тверд, как свежезасоленный молодой огурчик!
Наталья зарыдала в голос. Хера подплыла к подруге, обняла ее и погладила по рыжим кудряшкам.
– Издевался надо мной. – Наталья высморкалась. – Даже предлагал, померить длину, широту и перпендикулярность! Там же каждый сантиметр важен! Истребители ж на кону! Какие тактические приемы я только не использовала! Даже военную тревогу врубала. Думала, что до боли знакомая сирена уж генерала-то должна сбить с огуречной волны! Включала шарманку и зумбу, напевала татарские частушки, кудахтала и носилась по спальне, как резаная несушка, угрожала кастрированием! Кинжал держала прямо у самого носа кубинского авианосца!
– И? – Хера замерла. Грудь ее волнующе вздымалась.
– Мечта превратить огурчика в засохшего сморчка увенчалась полным разгромом генеральши! – Наталья обиженно ударила кулаком по воде.
– Вот это генерал! Ему бы мастер-классы нашим мужчинам давать! И вы из-за этого развелись?
– Да нет. Хотя холодок между нами пробежал. Поехали в Бразилию на карнавал. И вот захожу в номер, а он там… – бывшая генеральша замолкла, но собралась с духом и продолжила. – С официанткой! От счастья победы слетел с женатых катушек… – Наталья вытерла слезу. – Понимаешь, я уже не девочка. Это ж всем облезлым козлам понятно. И с Рашидом у меня был такой опыт говна, который никому не пожелаешь. Но вот в тот момент защемило сердце, вот здесь. – Она положила руку на грудь. – Как зов предков. Вспомнила отца и решила, что пока не прокурила свое достоинство – со мной следует обращаться соответственно. Пусть нищая, но императрица. В крови, в генах, в памяти моих детей, в конце концов! – Наталья посмотрела на подругу глазами овдовевшей волчицы.
– Ну и правильно, – закивала Хера. – Нечего шастать по заграничным мужикам. У нас своих козлов хватает! Все луга Татарии к твоим услугам! Но если честно, эта история попахивает заказной киношкой. Я же после отъезда погуглила муженька твоего и откопала, что не тебя одну обчистил, сморчок кубинский. Теперь я поняла, что все это была правда. Альфонс мастерски расставил капкан! – Певица виновато взглянула на растерянную Наталью. – Ты была так влюблена и сияла, как алмаз на витрине… Я решила не вмешиваться. Надеялась, что может случиться сказка и у тебя…
– А она и случилась. Осталась я у разбитого корыта, – хмыкнула Наталья. – Но генерал имел некоторую совесть и щедрость. А может, испугался, что нашлю на него ордынское войско? Отпустил меня не с пустыми карманами.
– Да ладно? – удивилась Хера.
– Отправил меня со змеиным приданым. Пусть, говорит, обеззараживают твою жизнь и оберегают от недругов. А также напоминают, сколько раз щедрый кубинский уж посещал твою пещерку. Количество змеев равняется количеству дней, которые мы были вместе.
– Правда? Ты пересчитала? – Хера открыла от изумления рот.
– Да. Ровно четыреста шестьдесят пять хвостатых.
– И что ты будешь с ними делать? Змеиное стадо – это слишком экстравагантно для Татарии!
– Один из вариантов – продавать азиатским ресторанам. Новая жизнь, новый бизнес… Ах, я предвкушаю, как мое ядовитое возвращение взбудоражит гнездышко Рашида и его китайской моли.
Наталья широко улыбнулась, ударила кулаком по пенной воде и мечтательно посмотрела на звездный потолок турецкого хаммама.
Башню Сююмбике взяли под полицейское наблюдение.
У Кремля засел в машине Зубазга с оперативниками. Ежик сидел в кармане прокурора, высунув мордочку. Оперативники вели запись действий Гурьям, которая по традиции разогревала свой самовар.
Вот хранительница башни застыла перед стеной, на которой висел портрет царицы Сююмбике. Забормотала что-то под нос, а потом похлопала по карманам своего цветастого платья и медленно пошлепала с самоваром к столу.
Зубазге показалось, что от тела Гурьям отделилась тень и потянулась к лестнице.
– Наведи крупным планом, – попросил прокурор, но тень уже растворилась.
Гурьям присела на скамейку, выпила чашку чая и включила телевизор.
И вдруг оперативники услышали визг. Они выбежали из машины и рванули к башне.
Там уже успел собраться народ. На земле снова лежало тело девушки.
Прокурор забежал в башню – никого постороннего! Только Гурьям посапывала на скамейке, да телевизор бурчал про японские наводнения.
Он со всей мочи побежал вверх по лестнице. Ежик ерзал внутри кармана и колол грудь.
Тихое завывание и девичий смех усилили биение прокурорского сердца. Башня казалась пустой, но звуки?.. Откуда они идут?
Зубазга остановился. В глазах рябило, рубашка и штаны прилипли к телу, а в темноте башни мелькали огонечки, как светлячки в ночи.
Прокурор последовал за мерцающим сиянием. Послышался шорох, треск… И едва слышный шепот заполонил башню.
Зубазга схватился руками за холодные кирпичи и замер, прислушиваясь.
Шепот исчез. Растворился. Втянулся в стены. Только тяжелый стук прокурорского сердца раздавался в замершей тишине абсолютно пустой башни.
Не чувствуя под ногами мрамора, прокурор вернулся к Гурьям, которую уже допрашивали следователи.
– Ты тоже видел тень? – шепнул Зубазга следователю Дмитрию.
– Какую тень? – побледнел следователь. – Вам явно померещилось.
– Там была тень! – рявкнул прокурор и столкнулся с насмешливым взглядом хранительницы.
– То есть это тень причастна к убийству? – Дмитрий с сомнением посмотрел на Зубазгу. – Это она сбросила девушку, и мне нужно оформить протокол на… тень? – Он перекрестился.
– Для начала поймай ее, – пробурчал прокурор и вытащил из кармана уставшего ежика.
Как только ежик увидел Гурьям, он встал дыбом и зафыркал, а лапки его задрожали. Зубазга снова спрятал беднягу в карман.
– Пора отправить вас в отпуск вместе с ежом… – бросил Дмитрий вслед выходящему прокурору.
Следователь тщательно осмотрел башню, еще раз перекрестился, подошел к оперативникам, разглядывающим портрет величавой царицы Сююмбике, и вздрогнул: в ее темных глазах ярко горел вызов миру живых.