Дочь
Задержка на семь недель или около того.
Дочь сидит в классе, уставившись в пол, и считает линолеумные плашки – семь. И еще раз семь.
Но она же не чувствует себя беременной.
Три раза по семь. Четыре раза по семь.
Она же должна была что-то почувствовать, пять раз по семь, если бы была беременна.
Записка от Эш: «Кто круче – Сяо или Закиль?»
Дочь пишет в ответ: «Эфраим».
«О нем речи нет, тупица».
– И что у нас здесь? – нудит мистер Закиль. – А у нас здесь белый кит. А почему он белый?
– Господь его таким создал? – спрашивает Эш.
Шесть раз по семь.
– Ну, не совсем, на самом деле я… – мистер Закиль копается в своих заметках.
Наверняка все из интернета сдул, у самого-то с мозгами негусто, вот и пытается как-то прикрыться этой копипастой.
«Ты ныряла глубже всех ныряльщиков, – тихо произнес Ахав. – Двигалась среди глубинных устоев мира»[13].
Дочери хочется заплыть туда – в смертоносный трюм фрегата «Земля».
«Ты повидала довольно, чтобы раздробить планеты».
Семь раз по семь.
«Но ни словом не хочешь обмолвиться ты».
У нее и раньше случались задержки. Они у всех бывают. У тех же анорексичек – вообще постоянно; когда ничего не ешь, и крови не хватает. Или, к примеру, если организм недополучает железо. Или если курить слишком много. Вчера дочь выкурила три четверти пачки. Клементина, сестра Эш, говорит, что наркушам можно спокойно сексом заниматься – на метамфетамине не залетишь.
В прошлом году одна девчонка-старшеклассница нарочно упала со шведской стенки – сломала ребро, но выкидыша не получилось, а Ро/Мисс сказала тогда на уроке:
– Надеюсь, вы понимаете, кто в этом виноват – чудовища из конгресса, которые приняли поправку о личности, идиоты из Верховного суда, которые решили пересмотреть дело «Роу против Уэйда»[14], – она говорила, вернее, даже кричала: – Всего каких-то два года назад в этой стране можно было легально сделать аборт, а теперь нам остается только падать с лестницы!
А еще, конечно, Ясмин.
Сама себя выскоблила. Сама себя изувечила.
С Ясмин они смешали кровь и стали сестрами (во втором классе).
С Ясмин дочь первый раз в жизни поцеловалась (в четвертом).
Ясмин заставила его надеть презерватив, но все равно залетела.
Как бы дочери хотелось обсудить это с мамой. И услышать в ответ: «Задержка на семь недель – ничего страшного, котик!»
Ее мама – очень разумный человек и много чего знает, но…
– У меня на какашках волосня какая-то!
– Не волнуйся. Помнишь, ты смузи вчера выпила для прочистки организма? Вот от стенок кишечника и отошли слизистые бляшки.
…не всё.
Знаешь, какого цвета были глаза у моей бабушки?
А волосы у деда?
А мои двоюродные бабки к старости оглохли?
А двоюродные прапрадеды ходили во сне?
Были у меня в роду математики?
А зубы у них были такие же кривые, как у меня?
Нет, этого ты мне не расскажешь, и папа не расскажет, и люди из агентства тоже.
Закрытое удочерение. Никаких следов.
«Ты моя?»
Эфраим не дожидается оргазма – минуты через две останавливается и говорит: мол, настроения что-то нет. Слезает с дочери. Сперва она чувствует облегчение. А потом ей становится страшно. Когда в прошлом году у них был «важный разговор» (слава богу, без анатомических подробностей, зато с многочисленными упоминаниями о зацикленных на сексе мальчишках), мама сказала, что ни один подросток мужского пола не упустит шанс перепихнуться. И вот пожалуйста, Эфраим, которому вот-вот стукнет семнадцать, свой шанс упустил. Вернее, сполз на середине.
– Я что-то не то сделала? – тихо спрашивает она.
– Не-е-ет. Устал просто, – он нарочито широко зевает и убирает за ухо белокурую прядь. – У нас тренировки по футболу два раза в день. Дай, пожалуйста, шляпу.
Ей так нравится эта шляпа, в ней Эфраим похож на красавца из какого-нибудь детектива.
А вот она сама: черные шерстяные леггинсы, прямая красная юбка, белый джемпер с люрексом, лиловый снуд. Жалкое зрелище, неудивительно, что он не захотел кончать.
– Тебя к Эш подкинуть?
– Ага, спасибо.
Дочь все ждет, когда он спросит про следующий раз, предложит встретиться, как-то намекнет на совместное будущее, да хотя бы просто скажет: «Придешь на нашу игру в пятницу?» Но они уже доехали до Эш, а Эфраим по-прежнему молчит.
– Ну… – говорит она.
– Пока, сентябрьская девчонка, – он целует ее, но поцелуй больше похож на укус.
В ванной у Эш дочь бросает свой лиловый снуд в помойное ведро и закидывает его клочками туалетной бумаги.
В семье Айвёр Минервудоттир ели рыбу, картошку, ферментированную баранину, вываренных в молоке тупиков и мясо гринд. Больше всего Айвёр любила так называемые fastelavnsbolle – эти сладкие булочки готовили на Вестлавьи, фарерскую Масленицу. В 1771-м году король Швеции съел за раз четырнадцать таких булочек, заедая их лобстером и запивая шампанским, и умер от несварения желудка.