Земля надвигалась. Волна уже изрядно потеряла скорость и высоту, она уже не перехлёстывала даже невысокие горы, а обтекала их, оставляя вершины сухими. Но хоть напор и уменьшился, он продолжал быть достаточно сильным для встречи с землёй.
Алиса с ужасом смотрела на приближающиеся деревья и камни. Измотанная многочасовым полётом на гребне цунами, она продолжала цепляться за доску, как за спасительную соломинку. По-прежнему обнимала её и руками, и ногами. Только теперь рядом с их хрупким плотиком плыли брёвна, ветки, разный мусор. Вода стала вязкой, тяжёлой от накопленного ила. И это ещё сильнее замедляло её движение, ослабляло мощь и давало шанс выжить. Хотя этот шанс был настолько призрачным, что и говорить о нём, думать о нём не имело смысла…
Но как не думать, когда всё естество Алисы хотело жить?!
Она изо всех сил цеплялась за доску. На протяжении нескольких часов именно это спасало ей жизнь. Когда, словно молитву, она снова и снова повторяла одно только слово: «держаться!».
И вот теперь неотвратимо приближались деревья и скалы, и Алиса не знала, что делать. Она гадала: успеет ли волна достаточно сбросить скорость… Или их разобьёт о камни… Или о деревья… Или они зацепятся за что-нибудь… Или волна погребёт их под слоем ила… Или они смогут выжить… Ведь не зря же столько времени…
Алиса хотела зажмуриться, чтобы не видеть стремительно приближающуюся землю. Хотела, но не могла отвести взгляд. Всё происходило как будто в кошмарном сне. Ей казалось, что вот сейчас она проснётся, и всё будет в порядке. Но волна несла и несла… Уже не так быстро и не так высоко, но от этого было ещё страшнее.
Алиса в который раз повторяла: «Так не бывает!».
Но так было. И Алиса ничего с этим поделать не могла. Ей оставалось только наблюдать и держаться…
Проскочили над деревьями… между деревьями… В какой-то момент Алиса подумала, что связанные кое-как сёрфборды зацепятся за макушку высокой сосны, но плотик обошёл дерево с одной стороны. А если бы начал обтекать с двух, то повис бы… И тогда всё закончилось бы…
Алиса не успела даже пожалеть о том, что не зацепились… Сломанная, словно спичка, сосна легла на воду… Зацепись они, уже запутались бы в ветках и гарантированно погибли бы.
Земля неудержимо приближалась. Лес остался позади, по правую руку возвышалась гора. Впереди расстилался пологий склон, поросший травой, среди которой торчали валуны и обломки скал.
– Подбери ноги! – прохрипел Эдуард.
Алиса, не задумываясь, подняла ноги на доску. Хотя ей это стоило труда – тело после многочасового пребывания в одной позе плохо слушалось.
В следующий момент по дну её сёрфборда проскребли камни. Алиса физически ощутила, как плавники начали зарываться в грунт, а потом обломились.
Рядом раздался крик боли, и Алиса догадалась, что кто-то не успел или не смог выполнить команду Эдуарда. И порадовалась за себя, что она успела.
Доска уткнулась в небольшой куст, Алису стащило с доски и окатило водой, перемешанной с песком, ветками, листьями, травой.
Окатило и схлынуло – основная волна, оставив после себя разрушения и мусор, пошла ниже по склону.
Алиса продолжала лежать, боясь пошевелиться. Казалось, если она встанет, то земля провалится, превратится в жидкую субстанцию, и Алиса утонет.
Алиса лежала, и её качало, как будто она всё ещё летела на гребне через материк.
– Нужно вставать, – снова прохрипел Эдуард, и Алиса удивилась, тому, как изменился его голос.
«Ну да, он же кричал, сорвал, наверное», – вяло подумала она.
– Нужно вставать, может быть вторая волна, нужно уйти повыше.
«Вторая волна? – мысленно ответила Алиса Эдуарду. – А разве в океане есть столько воды?»
Вслух она сказать ничего не смогла. Повернула голову и увидела Глеба. Его лицо было перекошено от боли. Он пытался повернуться набок, его нога, приподнятая над доской, кровоточила.
«Значит, это он кричал», – догадалась Алиса.
– Алиса, вставай! – приказал ей Эдуард. – И доску забери, чтоб не смыло! Пригодится ещё!
Шевелиться было очень больно. Болело всё тело. Болело невыносимо.
«Нужно двигаться», – пришла откуда-то мысль. А может, это кто-то сказал? Кто? Михаил? Да, это Михаил помогал Танечке подняться.
– Ты как? – раздался рядом голос Эдуарда.
Эдуард обращался к Глебу, которому удалось-таки сесть и пристроить ногу так, чтобы ничто не касалось раны. Икра была распорота, по ноге бежала кровь, вперемешку с грязью.
– Нужно промыть… – сказал Эдуард. Его голос звучал уже не так хрипло.
– Вода, – попробовала сказать Алиса и поняла, что и у неё нет голоса.
Как во сне она села, сняла рюкзачок, достала бутылку и подала Эдуарду. Потом открыла кофру и достала пропитанное морской водой полотенце. Всё это Алиса проделала на автомате, не задумываясь. Потому что рану нужно было обработать.
Эдуард аккуратно обмыл ногу и рану. Воду использовал очень экономно. В результате после всех манипуляций воды в бутылке осталось ещё с четверть.
Когда Эдуард начал перевязывать рану полотенцем, Глеб взял отставленную бутылку и допил остатки воды.
Эдуард аж остановился с полотенцем в руках. Он сидел и смотрел, как Глеб пьёт воду.
Алиса тоже смотрела, как Глеб пьёт, но сил что-то сказать или сделать у неё не было. Она автоматически взяла из рук Глеба пустую бутылку и так же автоматически сунула её в карман кофры.
Эдуард тоже промолчал. Он, нахмурившись, закончил перевязку.
Пока Эдуард обмывал ногу Глебу и перевязывал её полотенцем, Михаил, Танечка, Артутрчик и Елена поднялись.
Алиса тоже встала – с трудом. В первый момент стоять было очень непривычно и страшно. Потом, глядя на Артурчика, она начала, превозмогая боль, двигать руками и ногами – разгонять кровь.
– Артур… – позвал Глеб.
– Эд сам справился. Мне после Эда лезть не камильфо, – отозвался Артурчик и отвернулся, осматривая окрестности.
Алиса тоже огляделась.
Ниже по склону ещё бежала грязная мутная река – бывшая цунами. Но она на глазах теряла силу и мощь, на глазах превращалась из суперволны в реку, речку, речушку, ручеёк… оставляя след из поваленных и вырванных с корнем деревьев, мусора и ила.
С той стороны, откуда их принесло, темнел лес. Линия, где прошла волна выделялась чётко – деревья там были если не повалены, то поломаны. Если не полностью, то остались без веток.
Лесу впереди повезло больше – вроде и расстояние небольшое, а волна уже сильно ослабла, пока добралась до него. Поэтому он подвергся значительно меньшим разрушениям.
Чуть выше по склону была не тронутая сухая трава – сухая не только потому, что вода не дошла до неё и не намочила, но и потому, что осень. Здесь, в этом уголке мира, куда их занесло волной, царила осень.
Гора, на склоне которой их выбросило, была не самой высокой, какие видела Алиса. И встреться эта гора на пути полной силы цунами, та и не заметила бы её существования, но сейчас, на исходе волны, оказалась не по зубам водной стихии.
– Идти сможешь? – спросил Эдуард у сникшего Глеба.
Тот попробовал подняться и опереться на ногу. И чуть не упал. Его подхватили Алиса и Эдуард. Они были ближе всего.
– Берите доски и кайт, и пойдёмте. Нужно подняться повыше, а то не дай бог второй волной накроет…
– А будет вторая волна? – спросила Елена. Она уже посинела от холода и сильно дрожала.
Собственно, Алиса тоже дрожала, но осознала это только глядя на Елену. И теперь вместе с ней смотрела на Эдуарда и ждала ответа.
– Будет. В любом случае, лучше перестраховаться, – ответил Эдуард, поддерживая Глеба.
– Достало меня уже это! Скорей бы домой!.. – пробурчала Елена, высматривая, куда поставить ногу.
Эдуард ничего не ответил, он был занят тем, что помогал Глебу идти. Тот не мог наступить на раненую ногу, и прыгать тоже не мог. Отчасти потому, что мышцы задеревенели, отчасти потому, что усеянная камнями и колючками земля не была приспособлена для прыжков на одной ноге.
– Твою ж мать! – заругалась Елена, осторожно ступая босыми ногами по камням.
Её длинные волосы, такие шелковистые утром, теперь грязными космами спадали на малиновую от загара спину – целый день на воде, без солнцезащитного крема, в бикини давали о себе знать.
Здесь, неизвестно где посреди материка, в своём красном бикини, с обгоревшей спиной и синим лицом Елена выглядела уже не так сексуально, как прежде. Она с трудом тащила свою доску и порванный кайт со стропами. Было видно, как тяжело ей удерживать ношу трясущимися руками. Как больно ей идти. Как больно двигаться…
На самом деле Алису тоже колотило. И не понятно, от чего больше – от холода или накрыла реакция после стресса. Да и какая разница, когда зуб на зуб не попадает, а одежда насквозь мокрая и согреться негде.
Солнце клонилось к закату. «Это ж сколько времени мы были на воде?» – вяло подумала Алиса, выбирая, куда поставить ногу. Она вдруг вспомнила, что кроссовки так и не купила. Ну и что, что в магазине не было летних, сейчас вполне подошли бы и хорошие горные ботинки.
Мысленно выбирая в магазине подходящую обувь, Алиса пошла за Еленой.
Идти босиком по камням было больно. А нужно было не просто идти, а карабкаться в горку и тащить два длинных – около двух с половиной метров, и тяжеленных – килограммов по десять, сёрфборда – свой и Глеба – доску Эдуарда взял Артурчик. Но ничто на свете сейчас не заставило бы Алису бросить борды, ведь эти кусочки пластика спасали их жизни на протяжении нескольких часов. И если вдруг вторая волна… То пусть доски будут рядом.
Хотя Алиса понимала, что ещё раз такой полёт она не выдержит.
Когда начались деревья, идти стало немного полегче – трава там была ещё зелёная, а местами и вовсе рос мох. Елена обогнала Михаила с Танечкой, и Алиса увидела, что Михаил несёт два сёрфборда и буквально тащит на себе Танечку.
– Тоже поранилась? – участливо спросила Алиса, поравнявшись с подругой.
Слова Алисы словно послужили краником. Он открылся, и Танечка зарыдала в голос. Михаил не смог её удержать, и она без сил опустилась на землю. Закрыв ладонями глаза, Танечка раскачивалась и повторяла:
– Софочка! Моя Софочка!..
Алиса растерялась. Она совсем забыла про дочку Танечки и Михаила. Софочка осталась там… Алисе было очень жалко подругу, но она не представляла, чем можно ей помочь.
Михаил бросил доски и опустился на колени перед женой.
– Малыш! – прошептал он и попытался убрать прядь волос с лица Танечки.
Но она от этого прикосновения взорвалась и закричала:
– Не смей так называть меня! Это всё ты виноват! Это ты не пустил меня… Ты говорил, что любишь Софочку, что она твоя принцесса, а сам бросил её!
Танечка оттолкнула Михаила, вскочила и побежала вслед за Еленой.
Михаил растеряно посмотрел ей вслед и ответил Танечке, хоть она его уже не слышала:
– Я спасал тебя. Мне тоже больно, что Софочка осталась одна. Я вынужден был выбирать, и я спасал тебя.
Алисе впервые стало жалко Михаила, она впервые за всё время их знакомства была на его стороне, хотя Софочку тоже было жалко, и ещё жальче Танечку.
«Ещё один довод за то, чтобы не заводить детей», – подумала Алиса, похлопала Михаила по плечу и, сказав ему:
– Пойдём, – зашагала вслед за подругой.