Я в очередной раз пыталась не опоздать на работу. Солнце жарило нестерпимо и, отражаясь от витрин магазинов, ослепляло глаза. Я щурилась, но мужественно протискивалась между туристами и просто местными жителями, которым было не в лом шариться в такую жару по центру города. У меня же, в отличии от них, была уважительная причина – я здесь работала.
Я была уже почти на месте. Передо мной замелькал знакомый выцветший зад лошади. Значит, еще пару минут, и я добегу до этого гребанного сувенирного магазина…
Но, не тут-то было. Эта кобыла развернулась в мою сторону и попыталась вручить листовку узкоглазому субъекту явно азиатской наружности. Субъект же норовил увернутся от настойчивого лошаде-промоутера, он пригнулся, а лошадь своим копытом засадила мне прямо в глаз.
Солнце засветило ярче, и я закружилась в его лучах, пытаясь взлететь повыше… Но по факту – упала пониже. Пришла в себя я быстро, и тут же увидела этого увертливого китайца, который заискивающе улыбался. К китайцам я относилась нейтрально, не хочу сказать, что негативно, просто они всегда обходили стороной матрешек в нашем магазине, что совсем не способствовало пополнению моего зарплатного минимума.
Китаец протянул мне руку. Лошадь протянула ему листовку. Эта Кристина – настоящая кобыла, она никогда не упускала возможности избавиться от своих бумажек. Я самостоятельно встала, обошла китайца, и медленно пошла дальше.
– … и розовые очки в подарок! – услышала я конец рекламного предложения.
Очков здесь раньше не было – какой-то новый развод. Но мне сейчас было не до очков, у меня намечался второй выговор за опоздание. И это только за последние две недели.
– П-с-с, – обратилась ко мне мартышка с очками. – Очки не желаете?
Я недоверчиво посмотрела на мартышку, потом на свои часы. Уже опоздала. Я вздохнула. Печалька, что поделаешь. Нужно придумать правдоподобное оправдание. Я задумалась.
– Так, как насчет очков? – напомнила о себе мартышка.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я.
– А Вам очень не помешают, – настояла мартышка и протянула мне зеркало.
Я взяла зеркало и начала рассматривать себя. Печалька… Кобыла поставила мне внушительный фингал, смотрелся он не очень.
– Печалька, – озвучила я и отдала мартышке зеркало.
– Очки? – и она, точнее он, если судить по голосу, протянул мне розовые очки.
– И что нужно купить, чтобы получить эти очки? – недоверчиво поинтересовалась я.
– Вам – совершенно бесплатно! – мартышка приподнял голову костюма и оттуда мне подмигнул уже знакомый паренек, предлагавший вчера спасти мир.
– И не нужно спасать мир? – прищурилась я.
– Это, как хотите, – мартышка снова надел голову.
– А почему мне бесплатно? – этот момент меня, все же, смущал.
– Фингал прикрыть, – невозмутимо заявил мартышка. – А я разберусь со своими очками, плюс минус одни, – махнул лапой он. – Не убьют же меня за это.
– Ну, если так, то спасибо! – я надела очки и посмотрела на небо.
На секунду солнце ослепило меня. Я зажмурилась, опустила голову, медленно приоткрыла глаза – все стало намного радужнее. Я улыбнулась и повернулась назад, к кобыле. Кобыла продолжала скакать с листовками. Вдалеке мелькнула бритая голова Евгения Олеговича, нашего администратора, именуемого за его спиной Крысом. Я пригнулась – у меня есть возможность прийти на рабочее место, не замеченной им, а, значит, фактически не опоздать. Я повернулась к мартышке, но его уже не было. Хороший, все-таки, паренек, немного странный, но добрый.
И я рванула к магазину.
Помахав рукой Аньке, я умостилась на свое рабочее место. Анька, двадцатитрехлетняя блондинка во всех смыслах, сидела за кассой напротив и подпиливала свой безупречный маникюр.
Через пару минут зашел Крыс и строго осмотрел зал. Евгений Олегович – это натуральная крыса в человеческом облике. Отроду тридцати лет, а гонору на все двести тридцать. Требует обращения исключительно по имени отчеству и на Вы. Прикапывается к любой мелочи, меня так вообще не любит. То есть вначале пытался любить, но получил по яйцам, после этого возненавидел.
И вот сейчас он остановил свой взгляд на мне и начал ненавидеть с новой силой. Он злобно прищурился и направился в мою сторону. Я вжалась в рабочее кресло и начала внимательно рассматривать магнитики с видами Москвы, висевшие перед моим носом.
– Марго! – строго фыркнул он. – Вы почему в очках на рабочем месте?
Я поправила очки и спокойно посмотрела на Крыса. Ну точно крыса, и кепка на нем горит… Я зажмурилась, снова открыла глаза… и посмотрела на Аньку. Она совершенно спокойно продолжала заниматься маникюром. Ну, раз никого не волнует горящая кепка Крыса, значит, все нормально. Крыс стукнул по кассе, обращая на себя внимание.
– А почему на Вас кепка горит? – невозмутимо поинтересовалась я в ответ.
Ну, например, ему почему-то можно в горящей кепке ходить по залу, а мне в очках – нет! Несправедливо же!
– На мне нет кепки! – нервно сообщил он.
– Странно, – пожала плечами я. – Кепки нет, а горит…
Анька и наши два охранника заржали. В зал вышел Игорь Николаевич, наш шеф, вечно озабоченный реальными и вымышленными проблемами. В его голове постоянно думаются какие-то важные мысли, которые, словно червячки, сморщиваются на его лбу, из-за чего к его сорока пяти визуально прибавляется еще лет десять. Игорь Николаевич жестом подозвал Крыса к себе.
– Позже поговорим! – пригрозил мне Крыс, и побежал к шефу.
Часа через пол в зал вышел Крыс в кепке, держа в руках кепки.
– Новая униформа! Все быстро одели кепки!
Мы с Анькой переглянулись. Вечно они нас во что-то одевают, хорошо, хоть не в меховые шапки, а то лето, жара… Крыс раздал кепки и подошел ко мне.
– А с Вами нам нужно поговорить! Пойдемте, покурим, – и он вручил мне кепку.
Я надела кепку и поплелась за ним. Сейчас начнутся нравоучения и угрозы штрафами.
– Почему Вы в очках сидите за кассой? – сразу же начал Крыс, и закурил.
– Так, там же мое рабочее место, – как бы логично ответила я.
– Я спрашиваю не почему за кассой, а почему в очках, – нервно уточнил он.
– Лето… – пожала плечами я.
– Снимите! – потребовал он.
Я сняла очки, Крыс недовольно посмотрел на мой фингал, снял свою кепку и положил ее на лавочку.
– Это что? – он показал на мой фингал.
Ну, можно подумать, он не знает, что это. Ненавижу, когда люди задают бесполезные вопросы, ответы на которые очевидны. Я только пожала плечами.
– Почему Вы с фингалом на рабочем месте? – он струсил пепел с сигареты, часть пепла упала на его кепку.
– Я не могу без него, – спокойно заметила я.
– Почему? – озадачился Крыс.
– Он уже на мне, как я теперь в ближайшее время без него?
– Марго! – нервно передернул лицевыми мышцами Крыс. – Хватит делать из меня идиота! Наденьте очки и не отпугивайте клиентов! – потребовал он и надел кепку… слегка дымящуюся кепку.
– А горящая кепка… – начала я.
– Хватит! – почти крикнул он. – Ни слова про кепку!
Я только пожала плечами. Хорошо, что у меня такой внушительный фингал. Мне кажется, что Крыс даже забыл, зачем меня сюда звал.
Я вернулась на рабочее место.
– Ну, что там? – поинтересовалась Анька. Она всегда болезненно переживала за всех сотрудников, вообще за всех, и за все.
– Да, нормально, – спокойно отмахнулась я. – Тяжело трудится. Так и сгореть можно на работе.
Вышел Крыс в уже немного горящей кепке. Охранники и Анька удивленно раскрыли рты. Анька вопросительно посмотрела на меня. А я что? Я только пожала плечами. Сами пусть разбираются со своими кепками.
– Евгений Олегович! – тихо обратился к нему Антон, один из охранников. – На Вас кепка горит.
– Марго! – Крыс злобно на меня зыркнул. – Вы тут что за театр устроили?
Я вжалась в кресло и натянула на лоб свою кепку.
– Но… – хотел еще что-то сказать Антон.
– Ни слова про кепку! – потребовал Крыс, и начал важно осматривать зал.
Мы с Анькой переглянулись и обе пожали плечами. Подошел паренек с тельняшкой и протянул ее мне. Я спокойно пробила товар.
– У вас там чувак в горящей кепке ходит, – сообщил мне паренек, расплачиваясь. – Это нормально?
– Нет, – невозмутимо ответила я.
– Но… – озадачился паренек.
– Знаете, – строго прошептала я. – Это для него болезненный вопрос… Кепка… Мы стараемся не затрагивать эту тему. Очень неадекватно реагирует.
– Так… горит же, – растерялся парень.
Я дала ему сдачу и спокойно посмотрела на Крыса. Кепка разгоралась все больше. Охранники растерянно стояли в стороне. Паренек с тельняшкой очень беспокоился по этому поводу. Он еще раз посмотрел на мою невозмутимость, потом крикнул в сторону Крыса.
– У Вас кепка горит! – сопереживательно так крикнул.
Крыс медленно повернулся в нашу сторону, на его лице изобразилась жуткая гримаса. В красной фирменной кепке, да еще горящей, да с этим выражением лица – ну прям дьявол, хоть бери сейчас картину рисуй.
– Я тебе сейчас покажу кепку! – кинулся на парня Крыс.
Мы с Анькой переглянулись. Крыс схватил парня за шкирку и прижал к стеллажу с магнитиками.
На шум вышел Игорь Николаевич. Несколько секунд он озадаченно рассматривал происходящее, потом бросился к месту конфликта. Охранники, увидев шефа, поспешили к парочке и начали оттаскивать Крыса от посетителя.
– Евгений Олегович! – строго обратился к тому шеф. – Что здесь происходит?
– Они здесь театр устраивают! – почти дыша дымом выкрикнул Крыс.
– А Вы что устраиваете? – почти заикаясь спросил шеф. – Почему в горящей кепке ходите?
Крыс принюхался. Дым уже разошелся по залу и, вероятно, начало припекать в голову. Он скинул кепку на пол и затопал по ней.
– Псих, – доверительно сообщил мне парень с тельняшкой.
– Я же говорила, лучше не трогать, – согласно кивнула я.
Игорь Николаевич извинился перед посетителем, дал ему «простительный» магнитик и увел Крыса к себе.
Думается, что опять мне влетит… Как в прошлый раз, когда я из магнитиков выложила на стеллаже недвусмысленное изображение члена. Но спасло мое невинное выражение лица. Я почти всех убедила, что пыталась изобразить Эйфелеву башню. Только Крыс не поверил. А Игорь Николаевич порекомендовал выкладывать изображения московских достопримечательностей. Я потом выложила жопу, а начальство убедила, что это храм Христа Спасителя. А что, чем не спаситель? Она же помогает жизнь разнообразить, находя приключения, то есть спасает от скуки.
– Почему Вы не сказали Евгению Олеговичу, что на нем горит кепка? – строго поинтересовался Игорь Николаевич.
Ну, чувствовала же, что этот Крыс не обойдется без упоминания обо мне. Теперь, вот, как провинившийся ребенок, стою перед начальством и ковыряю носком моего розового тапка бетонный пол.
– Я сказала, – робко посмотрев на Игоря Николаевича, пробурчала я. – Два раза сказала, – и я покосилась на Крыса.
– Евгений Олегович? – вопросительно посмотрел на того Игорь Николаевич. – Маргарита предупредила Вас о кепке?
– Ну, да. Причем первый раз, когда кепки еще не было, – безапелляционно заявил Крыс.
– Почему тогда говорите, что не говорила? – строго поинтересовался шеф.
– Я же говорю, что сначала не было кепки, – развел руками Крыс. – А потом я думал, что она опять издевается.
– Маргарита! Почему Вы ввели Евгения Олеговича в заблуждение? – посмотрел на меня Игорь Николаевич.
– Почему в заблуждение? Я просто предупредила, – спокойно заявила я.
– Как можно предупредить о горящей кепке, если кепки нет? – возмущался Крыс. – Надела розовые очки и думает, что ей все можно!
– Да! – внимательно осмотрел меня Игорь Николаевич. – Почему Вы в очках по магазину ходите?
Я развела руками и поправила очки. Начальство молчало и ждало от меня объяснений. Я покосилась на Игоря Николаевича – за его спиной бегала собачка.
– Собака… – задумчиво проговорила я.
– Кто? – синхронно вопросительно возмутилось начальство.
– Я не знаю, – пожала плечами я, и по очереди посмотрела на одного и другого.
– Вы сейчас назвали кого-то собакой и не знаете кого? – строго поинтересовался Игорь Николаевич. – Это почему?
– Так, не разбираюсь я в собаках, только знаю, что такса длинная, а бульдог противный, – оба шефа нездорово насупились на меня. – А эта мелкая какая-то, – я присмотрелась к собаке, которая забралась на шефский стул.
Оба проследили за моим взглядом, озадачились. Потом Игорь Николаевич мельком зыркнул на Крыса и поправил свой галстук.
– Вы мне зубы не заговаривайте, – почти ласково попросил меня Игорь Николаевич. – Мы сейчас с Вами о чем говорили? – он задумался. – О кепках…
– Об очках, – уточнил Крыс.
– Да! – расправил плечи Игорь Николаевич. – Почему Вы в очках на работе?
– Так… – замялась я. – Эксперимент провожу. Прочитала в интернете, что так покупательская способность выше.
– И какие результаты? – немного растерялся Игорь Николаевич.
– Пока никаких. Евгений Олегович мне статистику нарушил своей горящей кепкой, – невозмутимо заявила я.
– Давайте, Маргарита, без самовольностей, пожалуйста! – порекомендовал мне Игорь Николаевич. – У нас для этого есть маркетинговый отдел. Если они посчитают, что лучше в розовых очках на работе, тогда и будете проявлять инициативу.
– Тогда это уже не инициатива будет, – заметила я, собачка тем временем поставила передние лапы на стол шефа и начала жевать какие-то бумаги. – А там собака у Вас на столе бумагу жует…
– Не важно! – перебил меня Игорь Николаевич. – Евгений Олегович! – обратился он к Крысу. – Почему не сделали замечание Маргарите по поводу очков?
– Так, сделал же… – немного сконфузился Крыс.
– Маргарита? – вопросительно посмотрел на меня шеф. – Почему не сняли очки?
– Так, сняла же, но Евгений Олегович сказал, чтоб надела, – развела руками я, собачка принялась за следующую бумажку.
– Евгений Олегович? – Игорь Николаевич начинал нервничать, Крыс, задыхаясь в неопределившихся еще выражениях, только развел руками. – Маргарита! Снимите сейчас же очки! – потребовал шеф.
Я послушно сняла очки и посмотрела в потолок. Игорь Николаевич замолчал, поправил галстук и вопросительно посмотрел на Крыса. Я краем глаза посмотрела на стол с собачкой, этой псинки уже не было. Я сделала пару шагов влево и осмотрела пространство за шефами – собачки как след простыл.
– Наденьте очки и проводите свой эксперимент дальше! – наконец, порекомендовал мне Игорь Николаевич.
Я послушно надела очки. Собачка, взобравшись на стол полностью, продолжала грызть бумаги. Я немного озадачилась, приподняла очки. Собачки не было. Я снова опустила очки на нос – собачка грызла бумаги. Ну, а я что? Этот мир вообще странный…
– Ну, что там? – Аньке всегда нужно все знать. – Все хорошо? – нетерпеливо интересовалась она, пробивая какую-то сувенирку вьетнамцам, и выглядывая из-за них.
– Да, нормально, – махнула рукой я, и зевнула.
Вьетнамцы чего-то пытались добиться от Аньки, она недовольно фыркала на них. Они в ответ возмущались и настойчиво продолжали спрашивать на своем вьетнамском. Анька на своем ломаном английском пыталась вести с ними диалог. Безуспешно.
Зашла интеллигентная дама с собачкой. Собачка была мне уже знакома. Я приподняла очки и посмотрела на нее – та нервно бегала вокруг дамы, пытаясь сорваться с поводка.
– Ты смотри какие! – возмущалась Анька уже на русском. – Тут им, что ли, полиглоты должны их обслуживать? За такую зарплату, они думают я им буду на вьетнамском улыбаться? Я, хрен знает, что им в этих матрешках не так.
– Ань, ну они спрашивают почему их магниты без магнитов, – сообщила я Аньке, прислушавшись к разговору вьетнамцев.
– Я-то поди откуда знаю, почему у них магниты без магнитов, – возмутилась Анька. – Мне бы со своими магнитами разобраться, а то еще с их магнитами. Их магниты, не мои проблемы.
– Ты им что сейчас продала? – уточнила я.
– Что взяли, то и продала, – развела руками Анька. – Подставки под горячее.
– А они думают, что это магниты, – объяснила я.
– Тю! Так, так бы и сказали, – выдохнула Анька.
Она начала активно показывать вьетнамцам, что их подставки вовсе не магниты. Она продемонстрировала им магниты с магнитами, а также показала, как чашка ставится на эти самые подставки. Вьетнамцы сообразили в чем дело и начали присматриваться к магнитам.
Тем временем покупательница с собачкой осталась без собачки. Этот момент дама не заметила, так как рассматривала витрину с гжелью. Псина дамочки освободилась от ошейника, побегала по залу, и направилась в сторону кабинета шефа.
– А я предупреждала про собачку, – вздохнула я, сняла очки и покрутила их перед собой. – Что-то с этими очками не так…
– Дорогие здесь у вас матрешки, – подошел мой знакомый паренек и оперся на кассу.
– Да, знаю, – согласилась я.
– Очень странный мир… – задумчиво произнес он, рассматривая торговый зал.
В кабинете шефа послышался шум, крик, потом лай. Выбежала собачка, за ней Крыс с Игорем Николаевичем. Дама притянула к себе свой поводок, и охнула, не обнаружив на нем собачки.
– Коллапсик! – пропищала она и забегала по залу за своей собачкой.
– А, все же, нужно спасать мир от этих, – паренек выпрямился и внимательно осмотрел зал.
– Зачем? – равнодушно поинтересовалась я. – Сами вымрут.
Упала стойка с шапками, одна шапка накрыла шавку, та забегала интенсивнее и беспорядочнее по залу. Два охранника, два шефа и дама бегали за животинкой в шапке, собачка же, натыкаясь на препятствия, бегала шустрее остальной толпы. Сообразительные вьетнамцы схватили магнитики и поспешили из магазина, не оплатив товар.
– Стоять всем! – заорала Анька.
Все замерли, кроме вьетнамцев. Они по-русски не понимали, а потому просто побежали живее.
– Магниты сперли, сволочи вьетнамские! – опять заорала Анька.
Охранники переглянулись и бросились догонять вьетнамских воришек. Собачка опять начала движение.
– Коллапсик! – снова пропищала дама.
Два шефа и дама забегали по залу усиленней. Охранники, сбив входящую группку туристов, побежали за вьетнамцами. Анька пошла в зал восстанавливать стойку с шапками.
– Коллапс в сувенирном магазине, – зевнув, констатировала я.
– Коллапс, с участием нелепов, – вздохнул паренек.
Я вопросительно посмотрела на него. Сбитая группка, как оказалось итальянских туристов, громко возмущаясь на итальянском, направилась в зал и потребовала встречи с администратором.
– Так, что? – обратился ко мне паренек. – Спасаем мир от них? – он кивнул в сторону зала.
Итальянцы, войдя в зал, сразу же встретились с нашим администратором, точнее столкнулись, и разлетелись в разные стороны. Крыс опять сбил стойку с шапками и плюхнулся на задницу перед ней. Розовая ушанка упала ему на голову и криво повисла на лысине. Дама поймала свою собачку, испуганно осмотрелась и медленно попятилась из магазина.
– Вы думаете, не вымрут сами? – с надеждой поинтересовалась я. Не очень хотелось спасать мир от всяких идиотов.
– Кто? – удивленно посмотрел на меня паренек. – Нелепы?
– Нелепо называть придурков нелепами, – отметила я.
– А, ты об этих? – засмеялся паренек, показывая на толпу, образовавшуюся в зале.
А о чем здесь вообще речь? Мир сходит с ума, как, впрочем, и люди, пытающиеся его спасти. Я недоверчиво посмотрела на паренька, и кивнула. Он улыбнулся и одел на меня очки.
– А я об этих, – и он опять кивнул в сторону зала.
Я посмотрела в зал. Над Крысом и Игорем Николаевичем висели желеподобные субъекты, по своей консистенции и форме похожие на слизняков. Эти серые сущности с белой «грудочкой», выпученными желтыми глазами и щупальцами на голове, тянулись десятками щупальце-ножек к головам человеков…
– Фу, – сморщилась я, и приподняла очки – сущности исчезли. – Так лучше.
– Это нелепы, – паренек пальцем опустил мои очки на место. Я опять увидела слизняков, которые, казалось, собирались высасывать мозги у шефов.
– И так без мозгов были, теперь вообще кошмар будет, – приложила руку ко лбу я.
Кстати, насчет мозгов… Я заволновалась и полезла за зеркальцем. Откопала в столе зеркало-матрешку и посмотрела на себя. Вроде, на мне не было никаких слизняков. Я сняла очки, осмотрела себя, надела очки, еще раз осмотрела…
– Они не мозги жрут, они внедряются в человеков. Потом, скорее всего, это уже не человеки будут, а нелепы, – предположил паренек.
– Что? – испугано округлила глаза я. – И много таких нелепостей у нас уже есть? – я осмотрелась, мало ли кто здесь уже не человек, а нелеп.
– Они только начали, – спокойно сообщил паренек. – Вчера буквально приступили к операции по внедрению, как только попали за Землю. По нашим оценкам, за три недели человечество заменят нелепы.
– Нашим оценкам? – насторожилась я. – Вы – это ЦРУ, КГБ, ФСБ или кто?
– Мы – это дехи, – зевнул паренек.
Конечно, теперь мне все стало ясно. Конечно же – дехи! Я именно так и подумала, о них вообще все знают… Я критично посмотрела на одного з представителей этих самых непонятных дехов, который стоял передо мной.
Зашел Антон, без вьетнамцев. Анька расстроенно вздохнула и опять пошла поправлять стойку с шапками. К ее голове, кстати, уже тоже пристроился нелеп. Игорь Николаевич пытался уладить конфликт с итальянцами. Крыс поправил шапку на голове и начал мило им улыбаться. Нелепы продолжали спокойно висеть над своими жертвами.
Анька вернулась на место и грустно на меня посмотрела. Я развела руками, что поделаешь – это жизнь. Тырили, тырят и будут всегда тырить. Люди – существа мерзкие. Я еще раз посмотрела на Анькиного нелепа… Нет, все-таки, не очень люди мерзкие – это смотря с чем сравнивать.
– Ты с ними поаккуратнее, – порекомендовал паренек, который уже однозначно перешел на «ты». – Увидят, что ты их видишь, проблемы начнутся.
– Какие проблемы? – на всякий случай поинтересовалась я, мало ли к чему нужно быть готовой в этом нестабильном мире.
– Еще не знаю, но ты можешь это выяснить на собственном опыте, – невозмутимо предложил паренек.
– Я, пожалуй, пока не буду, нет особого желания и необходимости, – и я перестала пялиться на Анькиного нелепа.
Зашел Артем, таща за шкирки двух японцев. Подойдя к Аньке, он торжественно протянул их ей. Игорь Николаевич как раз закончил улаживать конфликт с итальянцами, вручил им «простительные» магнитики и, облегченно выдохнув, окинул взглядом зал. Увидев Артема с испуганными японцами, он округлил глаза, и кинулся к ним.
– Зачем Вы их сюда притащили? – строго поинтересовался шеф у Артема, указывая на японцев.
– Чтоб магнитики купили, – улыбаясь, ответил Артем.
– Марго! – Игорь Николаевич строго на меня посмотрел. – Это опять Ваша идея?
– Ну что Вы, Игорь Николаевич, – было странно слышать от него такое обращение ко мне, но, может быть, это стресс… или нелепы… – Я вообще против агрессивного маркетинга.
Артем вопросительно посмотрел на Аньку. Та покрутила у виска.
– Блин, ну ты уже два года здесь работаешь, и все не можешь отличить вьетнамцев от японцев, – шепотом, но злобно, возмутилась Анька. – Объясняю же – у вьетнамцев морда приплюснютей и пониже они.
– Артем! – Игорь Николаевич позвал к себе Артема.
Анька тем временем начала активно улыбаться японцам. Мой паренек опять куда-то испарился. Нескучная у нас иногда работа.
– Я понимаю, что в стране сейчас кризис, как, впрочем, и всегда, – сохраняя спокойствие, обратился к Артему Игорь Николаевич. – Но мы пока держимся! Не нужно насильно затаскивать в магазин покупателей, – попросил он, похлопав Артема по плечу. – Ваша задача – охранять! А с привлечением клиентов мы что-нибудь решим, – он покосился на меня, я кивнула.
Игорь Николаевич выбрал у меня на стойке два магнитика и направился к Аньке. Артем почесал затылок и виновато направился в зал.
– Где японцы? – осмотревшись, поинтересовался Игорь Николаевич.
– Которые? – наивно поинтересовалась Анька.
– Которых притащил Артем.
– А кто их знает, где они, – посмотрела на улицу Анька. – Купили магнитики и быстро ушли. Наверное, побоялись, что еще что-то заставим купить.
– Молодцы, – растерянно пробурчал Игорь Николаевич.
Анька поправила корпоративную кепку и зевнула. Игорь Николаевич пошел к себе. Артем, дабы лишний раз не попадаться ему на глаза, спрятался за шапками.
Послышался мат из кабинета шефа. Все обернулись в его сторону. Игорь Николаевич выбежал с помятыми бумажками в зал.
– Крыса поганая! – выкрикнул он.
Все обернулись на Крыса, последний растерянно проглотил слюну. Игорь Николаевич, увидев удивленные лица, уставившиеся на Крыса, уточнил.
– Да, не эта.
У Крыса передернулись губы. Все тихо захихикали. Игорь Николаевич криво улыбнулся в его сторону.
– Марго! – строго посмотрел на меня шеф, я приподняла брови. – В смысле, Маргарита! – уточнил он. – Почему не предупредили о собаке? – я подняла брови еще выше. – Она сожрала договор с «Рашен-матрешками».
– Это знак, – осторожно предположила я.
– Это не знак, это оригинал договора! – Игорь Николаевич возмущенно тряс договором, точнее, тем, что от него осталось.
– Не стоит у них покупать матрешки. Дизайн не очень, и дорогие они, – объяснила свою позицию я.
– Да что Вы знаете о дизайне, – грустно вздохнул Игорь Николаевич.
Действительно, что я могла знать о дизайне? Просто иногда по ночам подрабатывала у конкурентов, разукрашивала им матрешки.
– У конкурентов покупают, например, постоянно. А наши лежат, пылятся, – привела аргумент я.
– Если бы Вы активнее продавали, то брали бы и у нас! – вмешался Крыс.
Его нелеп, кажется, довольно улыбался, передергивая усиками. Я сморщилась. Мерзкие создания. Впервые мне стало жалко Крыса. Интересно, он как-то ощущает на себе, что в него внедряются?
– Вот мир спасать нужно, а договор – это мелочи… – грустно начала я, нелеп насторожился, навострил свои усики и, прищурившись, посмотрел на меня, я быстро отвела взгляд от крысиного нелепа и посмотрела в глаза Крысу. – В смысле, трудно жить людям. Не до матрешек им. Тут бы на еду хватило.
Я краем глаза наблюдала за нелепом Крыса. Он еще некоторое время щурился в мою сторону, потом посмотрел на Анькиного нелепа и опять занялся мозгами Крыса.
– Кому не хватает на еду, тот тут не ходит! Лучше берите пример с Анны, – порекомендовал Крыс.
А что мне брать с нее пример? Она же уникум, можно сказать, продавец от Бога. Убедительно расскажет, что матрешки приносят счастье и богатство в дом, а магнитики помогают в похудении. И все это на примитивном русском и ломанном английском. Я грустно посмотрела на Аньку, и вздохнула. Сказать-то тут нечего. Мое полиглотство в области азиатских языков не мешает мне систематически показывать худшие результаты в продажах.
– Евгений Олегович! А почему Вы, собственно, не в корпоративной кепке, а в ушанке? – переключился на Крыса Игорь Николаевич.
– Сгорела же моя кепка, – напомнил шефу Крыс.
– На вас всех кепок и магнитов не напасешься! Мало того, что «извинительные» магниты раздаем из-за вас, так еще новую кепку заказывать, – недовольно пробурчал шеф. – Только Анна и вытаскивает нас из полной жопы.
Анька важно выставила вперед грудь. Ее нелеп, кажется, гордо ухмыльнулся и начал активнее шевелить своими конечностями.
– Вот у нее, например, работает даже агрессивная реклама, – продолжал хвалить Аньку Игорь Николаевич. – А с вашими очками что? Какие результаты? – опять упреки в мою сторону пошли.
– Так, не успеваю я из-за ваших активностей проводить свое исследование, – невозмутимо возмутилась я.
– Анна уже сколько продала! А Вы? – заглянул в мою кассу Игорь Николаевич. – Может, лучше снимите очки?
Я пожала плечами и сняла очки. Мне-то что? Я своего фингала, что в очках, что без очков, не вижу. А без очков еще и нелепов не вижу. Мне, вообще, все пофиг, главное, чтоб окружающим было хорошо.
– Наденьте на место! – тут же потребовал Игорь Николаевич.
Все-таки трудно быть начальником – на тебе лежит ответственность в принятии решений. И трудно сразу принять правильное решение – пока не примешь, не узнаешь, верное оно или нет. Я понимаю, как это сложно, поэтому совершенно спокойно не мешаю, а местами даже помогаю. И я спокойно надела очки.
– И Вы! – обратился к Крысу Игорь Николаевич. – Снимите сейчас же ушанку и наденьте кепку!
– Так… нет у меня кепки… сгорела же она… – неуверенно еще раз напомнил Крыс.
Игорь Николаевич передернул лицевыми мускулами и осмотрел всех нас. Мимо нашего магазина громко проскакала кобыла-Кристина с листовками. Ну, натуральная лошадь. Даже имитировать не нужно. Игорь Николаевич задумчиво посмотрел ей вслед, потом внимательно осмотрел меня.
– Снимайте кепку, пойдете на улицу раздавать листовки, – озвучил свое очередное решение он.
Я сняла кепку и печально вздохнула. Вот, чувствовала с утра, что тяжелый будет день. Есть у нашей «сувенирной лавочки» фирменный костюм матрешки, так сказать, переходящее красное знамя. В тяжелые времена особо провинившиеся кассиры перемещаются на улицу в этой красной матрешке и увеличивают продавательную способность нашего магазина. Особо провинившаяся была всегда я, поэтому сильно не расстроилась.
Крыс презрительно струсил с моей кепки остатки моего присутствия, надел ее на свою лысину и издевательски оскалился в улыбке.