В доме поднялся настоящий переполох. Словно не я одна уезжала в столицу, а весь люд, включая дворников и скотников. Горничные сновали туда-сюда, тащили коробки, кофры для одежды, сундучки для украшений и тому подобное.
Из своей комнаты показался заспанный князь:
– Что здесь происходит? Александра?
– Собираемся, – обернулась я к нему, – завтра еду в Петербург.
– Как? Почему завтра? – Изумился Григорий.
– До апреля мало времени. Сам понимаешь, надо платья пошить, туфли, перчатки, шляпки. Всё-таки при дворе буду.
Князь схватился за голову:
– Сашенька, зайди ко мне, будь любезна.
Я прошла вслед за мужчиной в комнату.
– Милая, – развернулся князь ко мне, стоило только переступить порог, – ну что за спешка? Думаешь, я зря тащил за собой целую телегу?
– А что в ней?
– То, что поможет тебе блистать среди фрейлин Её Высочества. Ткани, готовые платья, туфли, сапожки, перчатки, шляпки и прочее, и прочее. Кстати, со мной приехала и швея, она подгонит наряды по размеру.
– Почему же ты не сказал мне об этом вчера? – Надулась я.
Хищной походкой, как настоящий тигр, князь приблизился ко мне:
– Милая, твоя красота заставляет забыть меня обо всём, – его руки опустились на мою талию. Мы плавно поднялись в воздух, я буквально кожей ощущала ту силу, что исходит от мужчины. Могучую, но такую послушную воле мага. Опустившись на кровать, любовник оказался сверху:
– Чаровница, ты околдовала меня своей красотой, – поцелуй прервал все разговоры.
***
– И всё же, Гришенька, – я сидела на коленях князя. Мы устроились на диване, потягивая густой крепкий кофе, который здесь забавно называли «кофий», со сладкой сдобой, – мне нужно ехать. Спасибо, что позаботился об одежде, только сам же понимаешь, что остаётся ещё много всего. А времени всё меньше.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – князь протянул мне крохотное пирожное.
Ох, знал бы мой милый, насколько я не готова к роли фрейлины. И ведь не скажешь. Покачала в ответ головой:
– Совсем нет. Дом следует обустроить, с прислугой познакомиться. К тому же не забывай, я женщина, есть много разных важных дел, которые следует решить до того, как меня представят принцессе.
Улыбка исчезла с лица мужчины:
– Я хотел подольше задержаться здесь. С тобой. Сама понимаешь, в столице мы не будем встречаться так свободно и открыто.
– Ты всегда сможешь приехать ко мне. Утешить молодую вдову, – подмигнула князю.
– Сашенька, жить тебе предстоит при дворе. А там сотни глаз и ушей.
– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – я поднялась с дивана, – долго ты собираешься меня мучить?
Григорий удивлённо замер с раскрытым ртом:
– Не понял.
– Показывай уже мои наряды, – я крутанулась на месте, – устроим примерку прямо здесь.
– Затейница, – довольно потёр ладони мужчина, – мне нравится эта идея.
Через минут двадцать комнату заполонили коробки и сундуки. В чём минус средневековых нарядов, так это в том, что они занимают неимоверно много места. Чего только шляпы стоят. Одна может храниться в громадной коробке. С таким багажом налегке не попутешествуешь. Интересно, как они тут на курорты ездят? С целыми обозами, что ли?
Я открывала сундук за сундуком и не могла сдержать восхищения. Парча, атлас, шёлк, тончайшие кружева. Глаза разбегались от такой красоты.
– Ты скупил все платья в Петербурге?
– Ангел мой, как я мог. Заказал у лучших портних. Мне кажется, за это время неплохо выучил твои вкусы и предпочтения.
– Попал в яблочко, – достала платье цвета небесной лазури, отороченное белоснежным кружевом, – помоги мне.
Сбросила халат, и Григорий поспешил на помощь.
– Волшебно, – выдохнул князь, отступив от меня на шаг, – с твоими золотыми локонами – идеально.
– Странно, – обратила внимание на одежду, – почему все платья синих и голубых оттенков?
– Ты удивляешь меня, все фрейлины носят определённые цвета. У императрицы – пурпурные, у принцесс – голубые и синие.
– Ах, точно. Я и забыла, – смущённо улыбнулась мужчине (откуда мне это было знать?!), – при виде всего это великолепия, – повела рукой вокруг, – и имя своё забыть несложно.
Подошла к мужчине и, поднявшись на носочках, прильнула к его губам.
– Спасибо, что так заботишься обо мне, милый, – выдохнула я, уткнувшись в его грудь.
– Может, продолжим примерку, – предложил Григорий.
– С удовольствием, – снова вернулась к сундукам.
Весь вечер прошёл за моим «фэшн-показом», надеть платье процесс – непростой, как и снять.
Когда часы на каминной полке пробили полночь, мы сидели в куче нарядов:
– Спать хочется, – оглядела я ворох одежды.
– Погоди, – князь поднялся и принёс мне небольшую, обтянутую бархатом шкатулку.
– Ещё подарок? – Удивилась я.
– Не просто подарок. Защита. Открывай.
Подняла крышку. Под ней в коробочке лежала небольшая золотая брошь в виде распустившегося бутона розы, на его лепестках, словно капли росы, поблёскивали маленькие бриллианты.
– Какое чудо, – восхищённо прошептала я, и было отчего. Цветок походил на живой, казалось, дунет ветерок и его лепестки затрепещут, – сам заколдовал его?
– Ты в последнее время словно сама не своя, – Григорий провёл по моей щеке ладонью, – я же менталист. Такие вещи делают лишь ритуальные маги.
Прикусила язык, в прямом смысле слова. Надо следить за тем, что говорю, так и выдать себя недолго.
– Столько впечатлений за один день, немудрено забыть обо всём, – пожала плечами с самым невинным видом.
– Дай мне свою руку, – мужчина взял брошь.
Послушно протянула ладонь. Григорий обхватил указательный палец и проколол его острым кончиком застёжки. Слегка надавил, дождавшись, когда появится капля крови, затем осторожно поместил её в самую середину цветка, где она моментально впиталась внутрь. Я перешла на магическое зрение. Медальон окутался сиреневой дымкой и полыхнул белым, через секунду сияние спало, оставив лёгкую, едва различимую ауру по контуру цветка.
– Готово, – довольно кивнул князь, – не снимай её во дворце. Даже когда ложишься спать.
Я приняла из его рук медальон, убрав назад в шкатулку:
– У меня есть ещё одна маленькая просьба.
– Слушаю, – мужчина заправил за ухо непокорный локон.
– Отпусти со мной Весю.
– Весю?
– Да. Мальчик-лакей, которого Игнат нашёл зимой.
– Ах, этот. Вспомнил. Зачем он тебе?
– Когда тебя не было, я часто занималась в библиотеке. То латынью, то историей. Чтобы не слоняться без дела по дому. Он помогал мне доставать книги, приносил писчие приборы и тому подобное. Паренёк очень благодарен за своё спасение. Я подумала, что нам пригодиться в столице преданный слуга. Если ты заберёшь его к себе, то могут возникнуть вопросы, зачем в полный штат прислуги ещё один лакей. К тому же внешность у мальчика, скажем так, простовата. А я только набираю людей. Да и кто обратит внимание на моих слуг?
– Правду говорят, женская мудрость всему опора, – улыбнулся Григорий, – так и поступим. Забирай мальчишку себе.
***
За нами закрылись ажурные ворота, отсекая беззаботное прошлое. Впереди ждала столица.
Мне удалось уговорить князя выехать через день. Нянюшка проследила за горничными, чтобы упаковали всё как положено.
Путешествовали мы целым кортежем. В первой карете я и князь, в следующей – нянюшка с Весей и молодой горничной Варей, что тоже попросилась ко мне на службу. С отъездом Григория большой штат прислуги стал не нужен, и я взяла девушку с собой.
За нами следовали две телеги с вещами. Князь не стал задерживаться в имении, подняв на уши всю прислугу, и собрался в рекордно короткие сроки.
С грустью глядела я на улицы маленького городка, где была счастлива, наверное, впервые в жизни. Не боялась побоев и голода, не надо было пахать, не разгибая спины, по двенадцать часов в вонючем цехе, не надо вставать в пять утра, чтобы успеть на завод, не надо экономить каждую копейку. И как много ещё этих «не надо». Впервые здесь я почувствовала себя живой. Неспешные прогулки по саду, под руку с красавцем князем, его искренняя любовь и забота. Милые подарки, ужины на двоих, когда он кормил меня самыми вкусными кусочками. Да и что скрывать, волшебные ночи. Григорий стал моим первым мужчиной, а вот как оно обстояло у Александры, не знаю. Только его прикосновения тёплой волной разливались по телу, заставляя трепетать сердце и разжигая пожар в животе.
Помню, как я испугалась, когда после моего выздоровления Григорий попросил остаться у него в спальне. Нацепила на себя ночную рубашку, такую длинную, что закрывала даже кончики пальцев ног. Легла в постель и тряслась от страха, не зная, как быть. Боялась, что князь разгадает мой секрет, всё-таки с графиней его связывали долгие отношения. Хорошо, что Григорий списал испуг на нервное потрясение после побоев. Он был бесконечно нежен. Его поцелуи, словно крылья бабочки порхали по моей коже. Я никогда не подозревала, что близость мужчины может быть настолько приятна. Руки любовника скользили по коже, выписывая вензеля в таких местах, что меня то бросало в шок, то уносило на небеса от наслаждения. Страх отступил, и на смену пришла неведомая доселе страсть. Хотелось раствориться в нём, прочувствовать мужчину каждой клеточкой тела, тая в его руках и забывая обо всём на свете.
Потом, прильнув к обнажённому телу любовника, я долго приходила в себя, не веря, что возможны такие ощущения и эмоции. Однако князь в эту же ночь легко убедил меня в обратном.
Грустный вздох непроизвольно вырвался из груди. Мне будет не хватать всего этого. На сердце было тоскливо, будто я попрощалась с поместьем навсегда. Как оно будет там, неведомо. Может, удастся добиться успехов при дворе. Только в имении мне было спокойно и радостно. И наверное, столичная жизнь вряд ли побалует меня той размеренностью быта, такими же приветливыми и искренними людьми.
Хотя, может быть, просто страх нашёптывает мне на ухо все те ужасы, что мерещились в последние дни. Графиня Туманская возвращается в Петербург! Невеста цесаревича будет довольна своей фрейлиной. А я добьюсь признания в свете.