В начале марта, когда морозы ещё давали о себе знать, но солнышко уже ласкало своими тёплыми ладонями землю, приехал князь. Его карета катила в сопровождении небольшой телеги, гружённой разным скарбом. Меня кликнул со двора Веся и я, накинув на плечи шубку, вышла к воротам, встретить Григория.
– Сашенька, – соскочил с подножки князь, едва карета въехала во двор, – как же я скучал по тебе!
Григорий обнял меня, зарывшись носом в волосы. И я была рада его возвращению. Здесь человека роднее пока у меня не было. Даже одно то, что он не оставил меня (хотя по сути, мою предшественницу) на растерзание озверевшему мужу, выходил, окружил заботой и искренней любовью. Он был хорошим человеком. Жаль, что князь неисправимо женат. Разводов в империи не было.
– Пойдём, – я легонько отодвинулась от мужчины, – скоро подадут обед, а тебе надо умыться с дороги.
Под приветствия дворни, мы прошли в дом. Слуги любили своего господина. Князь был справедлив, зря никого не обижал. И хоть спрашивал строго, но и на благодарность не скупился.
Пока Григорий приводил себя в порядок, я ушла в свою комнату переодеться. Серое домашнее платье сменила на зелёное, под цвет глаз. По подолу и рукавам наряда шла вышивка оттенка старого золота, не броско, но очень эффектно. Горничная уложила мои волосы, собрав в высокую причёску.
Закончив с туалетом, прошла к спальне князя, коротко постучав:
– Григорий, – заглянула внутрь, – к тебе можно?
– Голубка, – ласково улыбнулся мужчина, – проходи, я почти одет. О! – Князь с восхищением оглядел мой наряд, – ты сегодня великолепна, – он притянул меня ближе к себе, поцеловав в плечо, – я хочу сообщить тебе кое-что важное.
– Что-то случилось? – Тревога закралась в душу, и мой маг сразу считал это.
– Только не переживай, милая, новости отличные. Но, обо всём по порядку. А пока идём обедать.
Мы прошли в столовую.
– Я бы с большим удовольствием поел в спальне, – улыбнулся князь, – этот официоз утомил меня в Петербурге.
– Все хотели услужить тебе, смотри какая сервировка.
На столе, уставленном серебряными приборами, красовались маленькие вазы с живыми цветами. И где только умудрились их раздобыть в начале марта.
– Приятно вернуться домой, – улыбнулся Григорий, – эти две недели чувствовал себя словно не в своей тарелке. И страшно скучал…
– Я тоже скучала, но провела время с пользой.
– Вот как? И чем же ты занималась в моё отсутствие?
– Штудировала латынь, – рассмеялась.
Брови князя взлетели вверх:
– Похвальное рвение.
– Но ты обещал мне хорошие новости…
Григорий стал серьёзен:
– Сашенька, мы возвращаемся в столицу. Я уже нанял рабочих привести твой дом в порядок. Нашёл нового мажордома, тот позаботиться о достойной прислуге.
Кусок застрял у меня поперёк горла. Я боялась и не хотела переезжать в город. Что мне там делать? Ведь только начала осваиваться в новом мире. А как быть со знакомыми и роднёй? Мне казалось, что можно задержаться здесь до осени, до следующего бального сезона. А теперь… Как же быть?
Я закашлялась так, что князь, перепугавшись, подскочил ко мне:
– Сашенька! Что с тобой?! – он с силой хлопнул меня по спине. Проклятый кусок, наконец, продолжил путь к желудку, а я смогла отдышаться.
– Гришенька, я могу ещё остаться здесь?
– Боишься, милая? Но чего? Не переживай, мой ангел. Все думают, что зиму ты провела на водах, поправляя здоровье. Списали на нервное потрясение после смерти мужа. Ни единая живая душа не ведает о том, что произошло в ту ночь. Кроме Его Величества.
– Ты же знаешь , я плохо помню последние дни (вернее, вовсе в этой действительности ничего не понимаю), меня сочтут за сумасшедшую, когда начнутся расспросы. Мне будет страшно даже выйти из дома.
Григорий присел рядом с моим стулом, заглянув в глаза:
– Милая, неужели думаешь, я поставлю тебя под удар? Послушай, волей Его Величества ты назначена фрейлиной невесты цесаревича. Принцесса должна прибыть в столицу в начале мая. Так что тебя ждут при дворе к апрелю.
– Волей императора или твоими стараниями? – Улыбнулась я князю.
– Одно не отменяет другого, – хитро прищурился он.
Ай да благодетель! Я же этикета не знаю. Реверанс или книксен видела только в фильмах. В поместье не обращали внимания на мои огрехи, а там на меня будут нацелены сотни глаз. Мама дорогая! Я с трудом взяла себя в руки, отгоняя волнующие мысли. Ни к чему Григорию знать о моих страхах.
– Послушай, но ведь фрейлиной может быть только незамужняя девушка (спасибо, мамочка, что когда-то прочла мне книгу о жизни при дворе)?
– Да-а-а, – плутовато улыбнулся Григорий, – де-юре, ты не замужем. И тебе двадцать лет. Все условия соблюдены.
Положила ладони на плечи князя:
– Спасибо тебе за заботу. Только… справлюсь ли я?
– Сашенька, твои манеры всегда вызывали восхищение при дворе. А музицирование, а голос. Ты затмишь всех красавиц.
Та-а-ак. Я ещё, оказывается, пою и играю. И как мне освоить инструмент за месяц? Ещё бы знать, какой.
– Не тревожься, мой ангел. Всегда буду рядом.
– Ты добрый волшебник, – улыбнулась Григорию, стараясь отогнать от себя все страхи.
После обеда князь, недолго думая отвёл меня в опочивальню, где нас уже дожидался разожжённый камин, расправленная постель и запотевшая бутылка лучшего шампанского.
Ночью я лежала без сна, любуясь чётким профилем Григория, уснувшего, как младенец и мерно сопевшего сейчас на моём плече. Что же теперь делать? Прежде всего, не паниковать. Это понятно. И всё же? Нанять учителей? Месяц – нереальный срок. Веся! Точно! Он же аристократ. Ну и пусть из другой страны, не думаю, что этикет там сильно разнится с нашим. И потом, он знает танцы. Ведь мне же придётся посещать балы. Но опять, чему парнишка успеет обучить меня за тридцать дней? Даже меньше. Эх, был бы Веся девчонкой, взяла к себе в горничные, и дело с концом. Может его в платье переодеть? Усы у парнишки ещё не растут. Хотя, если при дворе обнаружат такую подмену, мне несдобровать.
Ничего, Таня, вернее, Александра. Прорвёмся!
За ночь мне так и не удалось поспать, решила не валяться зря в постели и поднялась, лишь только рассвет прокрался в спальню.
– Барышня? – Нянюшка прибиралась в моей комнате, – чего в такую рань не спится, горлица?
– Надо собрать вещи, кликни девушек себе в помощь. Мы уезжаем в Петербург.
– Как же так? – Старушка охнула и села на кровать, – неужто с князем неладно?
– Всё хорошо. Меня назначили фрейлиной и времени мало.
Евдокия Ильинична заулыбалась:
– То-то матушка рада будет. Ведь как хлопотала, чтобы вас к княжнам во фрейлины устроить. А не вышло.
Старушка вышла из комнаты, а я присела на кровать, собираясь с мыслями. Вот и закончилась моя спокойная жизнь. Теперь надо приложить все силы, чтобы соответствовать образу графини Туманской, к которой все привыкли. Руки тихонько подрагивали. Мысли вихрем проносились в голове и отнюдь не радужные. Надо успокоиться. В конце концов, что мне грозит в худшем случае? Выгонят из дворца? И что? Моё состояние останется при мне, гнуть спину не придётся. Магия опять же пригодится. Раскусят, что я самозванка? Как? Спишу всё на побои или ещё какую болезнь. Выкручусь. Не впервой.
Постепенно душевное спокойствие вернулось ко мне, и когда в комнату вошли нянюшка с горничными, я уже была в порядке.
– Приступайте, – улыбнулась девушкам, – не буду вам мешать. Вещи должны быть собраны сегодня. Завтра уезжаем.