В семь часов вечера пятеро серьезных мужчин встретились в кабинете номер тринадцать отделения судебной медицины Каролинского института. Комиссар уголовной полиции Йона Линна собирался расследовать смерть женщины, найденной на яхте в Стокгольмских шхерах. Была суббота, однако он пригласил на следственный эксперимент своего непосредственного начальника Петтера Неслунда и прокурора Йенса Сванейельма. Комиссар хотел убедить их, что расследовать придется именно убийство.
Лампа дневного света на потолке мигала, и на ослепительно-белых кафельных стенах подергивался холодный свет.
– Надо поменять выключатель, – тихо сказал Нолен.
– Надо, – согласился Фриппе.
Стоящий у стены Петтер Неслунд что-то буркнул. Его широкое, с крупными чертами лицо как будто подрагивало в мигающем свете лампы. Рядом с ним ждал прокурор Йенс Сванейельм – на молодом лице застыло раздраженное выражение. Он словно обдумывал, насколько это рискованно – поставить кожаный портфель на пол и прислониться к стене плечом опрятного костюма.
В помещении стоял сильный запах дезинфекции. Яркие лампы освещали мойку из нержавеющей стали с двумя кранами и глубокой раковиной. На полу – светло-серое пластиковое покрытие. Цинковая бадья, похожая на ту, что была на яхте, уже наполовину полна. Йона Линна наливал в ведро воду из крана, вделанного в стену возле слива, и выливал в бадью. Ведро за ведром.
– Когда на яхте находят утонувшего, это не обязательно преступление, – нетерпеливо сказал Сванейельм.
– Точно, – подтвердил Петтер.
– Может быть, это несчастный случай, о котором еще не заявили, – развил свою мысль прокурор.
– Вода в легких – та же самая, по которой плыла яхта, но ее нет ни на одежде, ни на теле, – пояснил Нильс Олен.
– Странно, – сказал Сванейельм.
– Этому обязательно найдется рациональное объяснение, – улыбнулся Петтер.
Йона вылил в бадью последнее ведро, поставил его на пол, потом разогнулся и поблагодарил четверку за то, что они нашли время прийти.
– Я знаю, что сегодня выходной и всем хочется домой, – сказал он. – Но мне кажется, я кое-что обнаружил.
– Ты сказал, что это важно. Естественно, мы пришли. – Сванейельм все-таки поставил свой портфель на пол, между ног.
– Преступник поднялся на борт прогулочной яхты, – начал Йона. – Спустился по лестнице в форпик, где спала Пенелопа Фернандес. Вернулся на корму, взял ведро с веревкой и стал наполнять бадью на корме.
– Пять-шесть ведер, – вставил Петтер.
– Когда бадья наполнилась, он спустился вниз и разбудил Пенелопу. Вытащил ее на палубу и утопил в бадье.
– Кто мог это сделать? – спросил Сванейельм.
– Пока не знаю. Какие-нибудь садисты, пытка водой…
– Месть? Ревность?
Комиссар склонил голову набок и задумчиво сказал:
– Это не простой убийца. Возможно, преступник хотел получить от жертвы какую-то информацию, заставить ее что-то рассказать или в чем-то признаться – перед тем как в последний раз макнуть ее головой в бадью и держать, пока у жертвы не кончится воздух в легких и она не сделает инстинктивный вдох.
– Что скажет главный патологоанатом? – спросил Сванейельм.
Нолен покачал головой:
– Если ее утопили… Тогда я должен был бы найти следы насилия на теле – синяки и…
– Давайте пока подождем с возражениями, – перебил Йона. – Я бы хотел показать вам, как я вижу преступление, как оно произошло. А потом мы все вместе осмотрим тело и увидим, подтверждается ли моя теория доказательствами.
– Почему ты все делаешь не по-людски? – поинтересовался Петтер.
– Еще немного – и мне надо будет идти, – предупредил прокурор.
Комиссар взглянул на него – в светлых глазах блеснул лед. В уголке рта появилась улыбка – улыбка, которая никак не вязалась с серьезным взглядом.
– Пенелопа Фернандес, – начал он, – сидела на корме и курила марихуану. День был жаркий; ее разморило, она спустилась отдохнуть и уснула, не сняв джинсовую куртку.
Он махнул юному ассистенту Нолена, ждавшему у дверей.
– Фриппе обещал помочь мне с экспериментом.
Фриппе, широко улыбаясь, шагнул вперед. Черные крашеные волосы колтунами свисали на спину, потертые кожаные штаны украшали заклепки. Он тщательно застегнул джинсовую куртку, надетую поверх черной футболки с эмблемой рок-группы «Европа».
– Смотрите, – мягко предложил Йона. Одной рукой он захватил рукава куртки, заведя Фриппе руки за спину, а другой крепко взял его за волосы. – Теперь я полностью контролирую движения Фриппе – а на его теле не появится ни единого синяка.
Йона еще сильнее стиснул руки молодого человека. Фриппе охнул и согнулся.
– Потише, – засмеялся он.
– Ты, конечно, крупнее жертвы, но я все же смогу сунуть тебя головой в бадью.
– Осторожнее, – предупредил Нолен.
– Я только попорчу ему прическу.
– Ничего, – улыбнулся Фриппе.
Началась молчаливая, с сопением, борьба. Нолен выглядел встревоженным, Сванейельм – озабоченным. У Петтера вырвалось тихое ругательство. Без особых усилий комиссар макнул Фриппе головой в бадью, немного подержал под водой, выпустил и отступил назад. Фриппе, пошатываясь, выпрямился, и Нолен поспешил к нему с полотенцем.
– Достаточно было описать словами, – недовольно заметил он.
Когда Фриппе вытерся, все в молчании перешли в соседнюю комнату. В прохладном воздухе плыл тяжелый запах разложения. Одну стену занимали расположенные в три яруса холодильные камеры из нержавеющей стали. Нолен открыл камеру номер шестнадцать и вытащил ящик. На узком поддоне лежала молодая женщина. Обнаженное тело стало бесцветным, вокруг шеи – коричневая сетка кровеносных сосудов. Йона указал на тонкую выгнутую линию над грудью покойницы и сказал Фриппе:
– Сними футболку.
Фриппе расстегнул куртку и стащил с себя футболку. На его груди виднелась светло-розовая отметина от края бадьи – выгнутая линия, похожая на радостно улыбающийся рот.
– Вот черт, – сказал Петтер.
Нолен подошел поближе и осмотрел шею убитой. Потом взял фонарик и направил луч на бледную кожу под волосами.
– Вижу без микроскопа – кто-то крепко держал ее за голову.
И он засунул фонарик в карман своего медицинского халата.
– Иными словами… – подсказал Йона.
– Иными словами, тут ты безусловно прав, – признал патологоанатом и поаплодировал.
– Убийство, – вздохнул прокурор.
– Впечатляет, – заметил Фриппе и стер со щеки потек черной краски.
– Спасибо, – с отсутствующим видом поблагодарил комиссар.
Нолен вопросительно взглянул на него:
– Ты еще что-то увидел?
– Это не она.
– Что?
Комиссар встретился взглядом с Ноленом, а потом указал на тело.
– Это не Пенелопа Фернандес, это кто-то другой, – сказал он и посмотрел в глаза прокурору. – Убитая – не Пенелопа. Я видел ее водительские права и уверен, что это не она.
– Но как же…
– Возможно, Пенелопа Фернандес тоже мертва. Однако в таком случае нам еще предстоит найти ее.