– А там, в Зыряново – что?
Встречных машин почти не было, вокруг трассы теснился лес – густой и негостеприимный. Высоко за быстро бегущими клочкастыми облаками светила луна. Встречный ветер мешал ехать, коневозка парусила, из нее то и дело слышался грохот, очень Васильича тревоживший. Каждый раз, когда прицеп сотрясался и гремел, пенсионер рефлекторно жал на газ, и сзади временно затихало…
– Хозяйство у знакомого. Обещал подержать какое-то время. В обмен на сексуальные услуги.
– Чьи? – опешил Васильич.
– Коня, разумеется. Будет кобыл крыть.
Шутки не получилось, разговор притух.
Девушка то ли сидела, то ли лежала на переднем сиденье и напряженно вглядывалась в темноту. Что она там пыталась увидеть, для Васильича так и осталось непонятным. Гораздо больше волновало его другое – во что он, прости господи, все-таки ввязался. Самое время прояснить – деваться из салона собеседнице попросту некуда.
– Так мы все-таки украли коня или нет?
– Технически, нет, – не повернув головы, сказала Яна. – Как раз перед вашим утренним визитом мне его подарили.
– Отличный подарок. За такой и морду не грех набить.
– Полностью согласна. Но есть нюансы.
– Например?
– Вам он за каким-то хреном понадобился.
– Уже нет. Я увидел достаточно, чтобы понять – мне совершенно точно не нужен конь. Особенно этот.
– Примерно так же и подумал его первый владелец. Тот, который его сюда приволок и бросил.
– И не платил?
– Нет, конечно. А потом и вовсе исчез. Так случается, знаете, время от времени. Кто-то кого-то сперва заводит, а потом бросает. Собачек там, кошечек, коней вот…
– Не повезло ему. Или повезло?
– Это как получится. Если бы существовали выборы хозяев, вряд ли бы он за меня проголосовал.
– Почему же?
– Потому что у меня нет возможности его нормально содержать. А дальше тянутся кривые окольные тропы, которые не нравятся мне самой.
– Одна из них ведет в Зыряново?
– Да. Но там у меня, максимум, месяц. Потом придется что-то еще решать.
– Совсем денег нет?
– Ваши есть, не беспокойтесь. И еще, кажется, рублей пятьсот останется.
– Вообще?
– Вообще.
Васильич помолчал немного, обдумывая ситуацию. Дорога миновала заброшенную пустую деревню – не деревню, так, хутор, несколько черных покосившихся остовов. Неуместным и странным среди них мерцал одинокий рыжий огонек. Кто-то там жил. Зачем-то.
– Дико? – спросила Яна.
– Не более, чем все остальное, – утешил Васильич, продолжая думать почему-то о деревне. – А тебе-то зачем конь?
– Я себя об этом весь день спрашиваю.
– И что?
– Может быть, глупо прозвучит, но ему, кроме меня, надеяться не на кого.
– И все?
– Все.
– Вот теперь и правда дико.
Снова установилась тишина, время от времени прерывавшаяся грохотом из прицепа. Конь ритмично и настойчиво бил задними ногами в трап, а еще, кажется, что-то там впереди пытался откопать.
Думать о том, что останется от коневозки, Васильич себе пока запретил. Во всяком случае, до разгрузки.
– Смотри, указатель проехали!
– Да, теперь до гравийки, потом направо.
– Не в охотхозяйство случайно?
– В него.
– Забавно, – Васильич сбавил скорость – асфальт испоганился сразу и напрочь, – В самом деле, очень кривые тропы.
Тащиться с коневозкой ночью через лес, где только угадывалась дорога, было то еще удовольствие. Васильич до рези в глазах вглядывался в чащобу, слушал недовольный рев двигателя, идущего на низкой передаче, и мрачно думал о том, что, если он на развилке все-таки заблудился, сдать назад уже не получится. Серьезность момента, кажется, ощутил даже безумный Моряк, притихший в коневозке.
– Вы дорогу знаете?
– Припоминаю. Ночью вот не ездил, – признался пенсионер. – Или ездил, но был нетрезв.
– Охотнички, блин! – хмыкнула Яна.
– Я больше рыбак.
– Рыба – это хорошо.
– Любишь?
– Уважаю. Только готовить не умею.
– Дело поправимое, – утешил Васильич, старательно обруливая бог знает как оказавшийся с краю дороги пень. – Муж, дети есть?
– Дядя Сережа…
– Какой я тебе дядя Сережа?!
– Ну, можно я вас так буду звать?
– Хрен с тобой, зови. Чего сказать-то хотела?
– Хотела сказать – идите с такими вопросами в жопу, пожалуйста.
Васильич фыркнул и как-то не особенно обиделся – ни на жопу, ни на «дядю Сережу». Спасибо еще, дедушкой не назвали. Вот этого бы самолюбие уже, наверное, не стерпело, даром что он вполне вероятно и годился своей пассажирке в деды…
– Слишком тихо, – вдруг сказала Яна. – Как бы он в обморок не упал.
– Он и это умеет?
– Боюсь, что так. Один раз в веревке запутался и решил, что умер. Полчаса откачивали. Вы это… притормозите, что ли. Я пойду гляну.
– А увидишь ты что в такой темноте?
– Нащупаю.
В конце концов, они и так едва тащились. Васильич покорно остановил машину. Дорога была сыровата, но не настолько, чтобы неподвижный автопоезд в нее окончательно засосало.
– Ну что? – крикнул, опустив окно. – Покурить я успею?
– Лежит. Далеко нам еще?
– Не помню.
Васильич нехотя выбрался на холод. Незажжённую сигарету кинул на приборную панель. Что делать с обморочным конем, он представлял себе слабо.
– Удушился что ли?
– Нет, сердце слабое.
Яна сидела в коневозе и механически гладила по голове лежащего Моряка. Как он умудрился лечь, Васильич сперва не понял, а потом узрел в свете зажигалки вывороченную перегородку.
– Да уж, история, – вздохнул он. – Сама чинить будешь?
– Давайте сначала доберемся.
– Иди в машину тогда.
– Не надо. Я с ним поеду, вы дверь снаружи закройте.
– Дело хозяйское, конечно, но он тебя там по стенке не размажет?
– Размажет – отскребете.
Над сараем, к которому с одной стороны примыкал уродливый, но очевидно прочный забор, горела одинокая желтая лампочка. Васильич огляделся, прикинув, где потом будет разворачивать прицеп, и заглушил мотор.
– Ну, живая ты там? – крикнул он.
– Кто? – удивился выглянувший на шум мужик. В руках у него был фонарик, коим он старательно светил Васильичу в лицо.
– Я, – отозвались из коневозки. – Гоша, мы приехали.
– Да я уже понял, – мужик, наконец, опустил фонарик. – Выгружайте, раз такое дело!
– Тут есть проблема. Он встать не может. Надо поднимать.
– Как? – вырвалось у Васильича.
– Руками, – злорадно сообщили из прицепа. – Давайте, дядя Сережа, осторожно трап опускайте. Может, он тогда ноги свои распутает.
Васильич честно попытался представить «Шайтона» с завязанными в узел ногами, но так и не смог. Ругаться не тянуло, хотелось домой и спать – приключения уже здорово утомили. Да еще коня теперь поднимать…
– Георгий, помогай!
– Уже. Васильич, ты, что ли?
– Я.
– Давненько не виделись!
– Ты давай держи свою сторону, а то тебя этим трапом сейчас пришибет.
– Где такую телегу-то отхватил?
– Унаследовал от Федорчука, – сознался пенсионер.
– Хорошая вещь.
– Была, – тихо сказал Васильич, увидев, наконец, во всей красе творившийся в прицепе погром.
Перегородка завалилась на бок, а на ней, непонятно как извернувшись, лежал ногами конь. Хвост свисал с опущенного трапа, голова болталась где-то впереди.
– Он точно живой? – усомнился Гоша.
– Да, – заверила девица. – Давайте его повернем, а потом я буду в чувство приводить.
– Как мы его повернем-то…
– Дядя Сережа, берите за хвост и тяните вправо!
– Что? Да я ж его оторву! – возопил пенсионер.
Идея ворочать неподъемную и весьма опасную конскую тушу за хвост ему мало сказать не понравилась. Сулила она скорую и нелепую смерть в отнюдь не дряхлом возрасте, или, как минимум, инвалидность.
– Не оторвешь, – неожиданно подставил Гоша. – Мы так сто раз делали.
– Тогда ты и делай.
– Хорошо. Смотри, как надо!
С этими словами Георгий поднялся на трап и вполне уверенно взялся за лошадиный хвост.
– А вы тогда, дядя Сережа, осторожно сгибайте ноги!
– Ноги?!
– На тебе хвост, – сжалился старый приятель. – Это побезопаснее.
– А ты чего делать будешь? – вскричал Васильич.
– За гриву тянуть, ясное дело. И руководить процессом.
– Руководитель выискался… – заворчал пенсионер и нехотя взял в руки хвост.
Хвост оказался на удивление шелковистым и прочным. Но опасения, что Моряка постигнет участь ослика Иа, у Васильича все-таки остались.
– Ну, на счет три! – распорядилась Яна. – Раз, два, три!
Оказалось, тяжело.
Хвост отрываться и не думал, по прицепу загрохотали лошадиные ноги, между которых мелькал бесстрашный Георгий, какая-то возня слышалась и впереди.
– Отлично! Еще градусов двадцать!
– Где слов-то таких понабралась? – удивился Гоша.
– Правую переднюю подогни!
На второй раз коня окончательно удалось сложить так, чтобы он ниоткуда не торчал. Ноги оказались практически под животом, голова и шея разместились на внешней стенке, и только хвост продолжал свисать с трапа.
– Уже лучше, – одобрила Яна. – Теперь надо его в чувство привести. До загона далеко?
– Метров пятьдесят, – прикинул Гоша.
– Дотащим.
– Лежа?! – испугался Васильич.
– Да нет, когда очнется.
– Это хорошо. А то я свой норматив по поднятию штанги сегодня уже выполнил.