Глава 2.

Телевизора у Васильича не было, и вечера пенсионер коротал у ноутбука, с которым вполне сносно умел обращаться – одним пальцем печатал сообщения на сайтах знакомств, играл в пасьянсы и покупал всякие рыболовные хитрости по объявлениям. Для более сложных задач существовал знакомый студент Дима, который сидел за прилавком в «Скупке сотовых» на центральном рынке.

Открытый сайт мигал окошком «У вас новое сообщение», но Васильич не спешил его просматривать – задумался. Сквозь легкие шторы пробивался красный закатный свет, в комнате было душно, а на душе – муторно. Предчувствиям своим он привык доверять еще в молодости, потому и пережил девяностые без единой царапины в то время, как вокруг народ взрывали и расстреливали средь бела дня.

Васильич отодвинул ноутбук на табуретку, поднялся с дивана, босиком прошел к окну. Выглянул – машина на месте, новообретенная бандура, к вящей радости соседей по стоянке – тоже. На подоконнике лежал телефон.

– Может, Аньке позвонить? – спросил у него Васильич.

У Аньки было еще раннее утро, удивится звонку отца, дежурно порадуется – и все. Татьяна? Туда же. При мысли о дочерях беспокойство не усилилось, но и проходить не думало.

– Давление померить, что ли?

Тонометр у Васильича был, пылился в шкафу. От матери еще остался. Давление особенно не мучило, а вот застуженные в молодости почки, бывало, и заставляли ползать по квартире и изображать одиночную «камасутру» в попытках унять рвущую поясницу боль. Васильич мысленно запросил почки – почки доложили, что с ними порядок.

И все-таки, вечер какой-то дурной.

Васильич открыл окно на проветривание, в прихожей накинул бушлат и в тапках спустился во двор. Прошелся по тротуару до машины, проверил, закрыта ли, попинал колеса… Добрел до детской площадки, где трое задолбанных жизнью мамаш катали по сырому песку коляски, сел на лавочку у турника.

Солнце садилось за микрорайон, вычертив крыши далеких девятиэтажек черным контуром. Похоже было немного на горы, что видишь только на закате, иначе – слишком далеко. Васильич решил для себя, что обязательно поедет на рыбалку, и не на ближайший залив, а куда-нибудь подальше – так, чтобы с палаткой, газовой плиткой, со всем бутором. Кого позвать только? Жукова? Нет, тот с семьей умотал в Таиланд. И чего там не видел? Кондратьева? Этот, может, и согласится. Васильич нырнул в карман за телефоном и понял, что так и оставил его на подоконнике дома. А зря, должны были перезвонить по коню. И пускай затея изначально казалась Васильичу тухлой, попробовать все же стоило – не забирать себе, конечно, куда ему, в квартиру, что ли? Но выгодно перепродать племенного жеребца – почему бы и нет? Знакомые были, а у знакомых тоже имелись знакомые…

Пока Васильич размышлял о коневодстве, солнце окончательно укатилось за дома, и стало прохладно. Особенно босоногому и в китайских тапках. Таких фокусов почки уже не прощали. Васильич засобирался домой.

Едва открыв дверь квартиры, услышал звонок.

Взять трубку не успел, а когда разблокировал экран, увидел, что у него десять пропущенных вызовов. Один – от Кондратьева, один – от Валентины с конюшни, и еще восемь – с неизвестного номера.

Прикинув, что нового может ему сообщить страдающий от старческого маразма Кондратьев, Васильич набрал незнакомый номер. Валентине ему сказать пока нечего, а вот неизвестный абонент вполне мог оказаться и тем самым знакомым знакомых.

Голос в трубке оказался женским и отдаленно знакомым.

– Сергей Васильевич, – на том конце незримого провода тяжело дышали. – Вы еще не успели никому продать свою коневозку?

– Продашь с вами, – буркнул пенсионер. – А что, желающие появились?

– Почти.

– А кто спрашивает-то?

– Яна, с конюшни. Мы с вами сегодня разговаривали.

Васильич попытался вызвать в памяти хотя бы внешний вид собеседницы. Да, кажется, была там какая-то девица…

– Да, припоминаю…

– Какие у вас планы на сегодняшний вечер?

Васильич вскинул седеющую бровь. Вот так, в лоб? Что-то тут было нечисто. Нет, лет двадцать назад он и впрямь был любимцем женщин, чему немало способствовало неуловимое, но стойкое сходство с Аленом Делоном, но не в шестьдесят же лет!

– А что, есть предложения? – осторожно уточнил пенсионер.

– Да, есть. Хотите заработать три тысячи?

– Только не говори, что я должен купить у тебя какую-то химию…

– Что?

– Ничего, проехали. Что делать-то надо?

– Да, собственно, коня одного увезти из «Поляны» в Зыряново. Знаете такую деревню?

– Это где водохранилище?

– Ну да. Так что, поедете?

– Надо подумать.

– Некогда думать. Садитесь да приезжайте, деньги сразу отдам.

– А долго это? – спросил особенно никуда не спешивший Васильич.

– Как получится. Час, максимум, полтора. Ну хотите, коньяк вам куплю?

– Не надо мне коньяка, не пью.

– Ну тогда шоколадку. Блин, я не знаю, что вам купить, вы только приезжайте. Очень надо.

– А к чему спешка такая? Пожар, потоп?

– Все сразу, – заверила девица. – Ну что, по рукам?

– Пять.

– Что – пять?

– Тысяч.

– Хорошо.

– А больше никак отвертеться не получится? – спросил Васильич.

Ему отчаянно не хотелось ехать, а нехорошие предчувствия, мучившие весь вечер, наконец-то обрели конкретную форму и содержание.

– Нет, силком я вас не потащу, конечно, – вздохнула Яна. – Но выручите вы меня очень сильно.

– Всю жизнь мечтал выручать малознакомых женщин, – пробормотал Васильич. – Ладно. Уговорила. Должна будешь, потом придумаю, что.

– Без мерзостей, пожалуйста.

– Толку-то с тебя! Ни рожи, ни жопы!

– Прямолинейно, – хмыкнула девица. – Но если вы думали, что я обижусь и брошу трубку, то зря. Не будь острой необходимости, я бы и звонить вам не стала.

Васильич подумал, не обидеться ли ему самому, но напор по-своему оценил.

– Хорошо. Поляна – это на Ивановской трассе, да?

– Тринадцатый километр, направо от магазина.

– Да вспомнил уже.

– Когда будете?

– Ну, ты час-то мне дай, я тут, может, неодетый…

– Можете неодетым приезжать, если это время сэкономит.

– У вас там правда, что ли, пожар? – удивился Васильич.

– Да нет, не пожар, но тоже чрезвычайная ситуация.

– Понял уже. Жди.

Васильич сбросил звонок, пошел за джинсами и по пути задумался, не перезвонить ли под запарку и Валентине – может, она что объяснит, но пять тысяч оказались не такой уж плохой приманкой. В конце концов, можно купить новые сапоги для рыбалки или, к примеру, чайник…

Никуда звонить он уже не стал.

Через десять минут черный «Форд» с коневозкой выехал со двора.

На конюшне было темно, только горела посреди прохода одинокая пыльная лампочка. По бетонному полу крошечный таджик толкал вилами кучу то ли соломы, то ли сена, отщипывал понемногу и пихал каждой лошади. Лошади долбили в двери и ржали.

– Ну, и что тут за срочность?

– Ворую коня, – ответила Яна. – Вот этого.

Кони Васильичу были все на одно лицо, вернее, морду, но он послушно уставился в угол, откуда поблескивали темные глаза и слышался особенно громкий топот.

– А, святое дело, – рассеянно отозвался водитель. – Как будешь его грузить?

– С божьей помощью.

– А поможет?

– Нет, так доской.

– Может лучше сразу – доской?

– Вы много коней возили?

– Собственно, это первый, и то, это не я тебе навязывался, – напомнил Васильич.

– Вы коневозку в ворота воткнуть сможете?

– Помаячишь – смогу.

– Славно. Пойдемте, Али как раз докормит.

С прицепом Васильич управлялся в целом уверенно, частности его никогда особенно не интересовали. Навыков хватало, чтобы перевозить время от времени лодку. Запятить коневоз в ворота в кромешной тьме? Что может быть проще…

Васильич поежился, ночь выдалась холодной и ветреной.

– Вот так, правее!

– Правее от тебя или от меня?

– Вправо заламывайте! Хорошо!

– Подожди, мимо пошел!

– Да нет, нормально, – орала девица. – Руль влево до упора! Еще полметра! Теперь прямо!

Что б она в этом понимала! Хотя что-то, все же, понимала, потому что с третьего раза Васильич все-таки попал коневозкой в ворота и даже не успел подпалить сцепление, чего очень в такой грязи опасался.

– Ты много коней грузила? – спросил он, опуская трап.

Трап оказался тяжелым и нехило рванул по спине, и пенсионер пообещал себе впредь пореже геройствовать.

– Случалось. Этого, правда, никогда.

– Почему?

– Ну, потому что его никуда не возят.

– А почему?

– Да что вы заладили, почему да почему! Потому что дебил.

– И ты мне только сейчас это говоришь? – коброй зашипел Васильич.

– Нет, вообще-то, говорила еще днем.

– Так мы что, получается, воруем моего коня?

– Это преувеличение, – пообещала девица. – По дороге объясню. Нате вот вам метлу, и стойте тут, – она цапнула его за плечо и толкнула в проход между воротиной и коневозкой. – Только спокойно стойте, не шарахайтесь, а то он вас убьет.

– Всегда мечтал. А больше никого тут нет?

– Али с другой стороны встанет с лопатой.

Васильич обнялся с метлой в узкой щели, откуда тянуло сквозняком с улицы. И как в такую дыру может пролезть конь? Напротив с обреченным видом стоял таджик в спецовке с надписью «АзияНефть».

Яна убежала на другой край конюшни и вытащила в проход коня. Конь оказался огромный и черный, как головешка. Он загибал шею, фыркал, хрюкал, кидался на стены и других лошадей, щелкал зубами…

Васильич подумал, что эдакое сокровище ему определенно не нужно.

Хотя история, кажется, затевается нехорошая, и разъяснений он еще потребует. Если, конечно, выживет.

Конь приближался, и метла в руках пенсионера непроизвольно дрогнула.

– Ну, понеслась душа в рай! – объявила девица и шагнула на трап. – Давай, Морячок, смотри, какая хорошая коневозка…

Коневозка Морячку может и понравилась, но заходить он туда не стал. Вместо этого поднялся на дыбы, грохнул копытами по трапу так, что подпрыгнула не только машина, но и крыша конюшни, и, развернувшись, ускакал обратно. Яна флажком полетела следом.

– Это вообще нормально? – спросил Васильич.

Пальцы свело на метле.

Таджик сидел на корточках, закрыв голову руками, лопата валялась рядом.

– Эй, ты живой там?

– Ох, шайтон… – послышался слабый голос.

– Значит, живой. Шайтон – это, по-вашему, «черт»?

– Шайтон, – повторил таджик.

– Второй заход! – заорала девица из коридора. – Всем на позицию!

– Раскомадовалась тут, – пробормотал Васильич, но покорно поднял метлу.

Второй заход кончился тем же, что и первый, с той лишь разницей, что конь убежать не успел, и теперь прыгал вокруг Васильича. Тот попытался слиться со стеной, какая судьба постигла таджика, не видно было из-за мелькавших с тошнотворной скоростью лошадиных ног. Стояли грохот и визг, да еще девица, получив копытом по ноге, затейливо материлась. Васильич подобные фиоритуры слышал, но не часто – помнится, гаражный мастер дядя Костя так выражался, когда «Запорожец» сорвался с домкрата…

– Так, по-хорошему не вышло, – резюмировала Яна. – Будем по-плохому.

– Это как? – спросил Васильич, который в происходящем как ни пытался, ничего особо хорошего не видел.

Разнесут его коневозку, за один раз, да так, что продавать будет нечего. Знал же, не надо было ехать… Кого пожалел, на что позарился? Тут ремонта будет не на пять тысяч, а на все десять!

– Наркоз ему вколю, на руках занесем, – объявила девица. – Иначе мы тут до утра воевать будем.

– То есть он уснет?

– Не совсем. Кайфанет скорее. Только его подержать надо, он колется не очень…

– А кто ж его удержит? – ужаснулся пенсионер.

Он оглянулся, пытаясь найти поддержку у таджика, но тот исчез. Лопата стояла, аккуратно прислоненная к стенке.

Коня поставили посреди коридора, пристегнув на две толстые цепи. Он в этом явно почувствовал какой-то подвох, но бурно не протестовал. Судя по недобро блестящим глазам, выжидал удачного момента для атаки. Яна куда-то убежала, наверное, за своим наркозом. Васильич поскучал у коневозки, потом решился подойти метров на десять к лошади.

– Моряк, значит? – тихо спросил он.

Конь прижал уши и выпучил глаза, отчего сделался похожим на большую, черную и очень опасную крысу.

– Да уж, прекрасные создания… – вздохнул Васильич.

– Подержите?

Яна с наполненным шприцем возникла из-за спины. Пенсионер дернулся, но сбежать не успел – за бушлат схватила неправдоподобно сильная рука. Весу в девочке было килограммов сорок пять, росту Васильичу по плечо, а не видел бы – решил, что мужик, и немаленький!

– Ты сама кого хочешь подержишь!

– А вы в вену колоть умеете? Я могу и подержать.

– Нет, уж лучше ты сама…

– Ну и вот. Руку сюда. Глаз ему прикройте.

– Так?

– Так. Только не надо перед ним стоять, опасно это. Лучше сбоку…

Кому она там зубы заговаривала, Васильич понять не успел. Вероятно, обоим. Потому и упустил момент, когда конь встал на дыбы вместе с цепями, а мимо пролетел шприц.

– Вот, отлично, – выдохнула Яна. – Минут через десять подействует…

– Предупреждать же надо! – Васильич понял, что лежит на полу в соломенной куче.

Как упал и почему оказался в трех метрах от места событий, он попросту не успел запомнить.

– Я предупреждала. Вы зачем ему под ноги полезли?

– У него везде ноги! – возмутился Васильич. – Эх, знал бы я, куда занесет…

– Собственно, поэтому я остальным коневозам даже звонить не стала. А сорок километров по ночи пешком – это даже для меня слишком.

– Так села бы на него да ехала! Это ж конь!

Девица недобро улыбнулась, потом стряхнула с головы Васильича клок соломы и сказала:

– А вы как-нибудь попробуйте. Только сначала завещание напишите.

– Мне кажется, это надо было сделать перед тем, как к тебе ехать!

Немного постояли молча. Васильич пытался понять, цел он или переломал все кости, а теперь находится в состоянии травматического шока, Яна гладила по шее коня. Конь засыпать не стремился, зато задними ногами то и дело колотил куда-то в воздух.

– А поспокойней лошадки не было? – нарушил тишину пенсионер.

– Я потом вам расскажу. Если захотите.

– Хорошее замечание, – оценил Васильич.

Ему было, странное дело, весело. Не так, как у костра в компании старых друзей. Дурное это было веселье, разбойное, вроде того, чтоб уходить под стрельбу от погони. Как давно не чувствовал он такого!

– Действует хоть?

– Пока не понятно. Только бы дозы хватило. Не охота перекалывать, да и нечем…

– Нет, что-то с меня уколов достаточно!

– Реакция у вас что надо. Отличный был кувырок! Спецназовский прямо!

– Типа того.

– А где служили?

– Все-то тебе расскажи!

– О, ясно, травмирующие воспоминания…

– Слушай, а тебе не приходило в голову, что я могу просто послать тебя нахрен вместе с твоим конем?

– Постоянно.

– И какой был вывод?

– Что не пошлете. По глазам вижу.

– Мда, либо сильно тебя приперло, либо по жизни борзая, – сделал вывод Васильич.

– То и другое верно, – подтвердила Яна. – Вот, смотрите, задремал! Теперь поведем осторожненько…

– Подожди, тут, кажется, можно перегородку сдвинуть. Я сейчас.

Перед самой коневозкой Моряк проснулся и попытался сбежать, но прежде, чем он это сделал, Яна подхватила лопату и придала животному нужное ускорение. Конь влетел в прицеп, и Васильич с размаху захлопнул за ним трап.

– Готов! – рапортовал он. – Едем?

– Почти. Вам надо поставить перегородку обратно. Если она на Моряка по дороге свалится – конец вашей коневозке.

– Это что, получается, снова трап тягать?

– Нет, лучше бы к нему зайти.

– Ну и заходи!

– Мне одной не справиться, – удивительно кротко сообщила Яна. – Я первая пойду. Вы только подтолкните.

В передней части коневозки имелась небольшая дверь, откуда полагалось выскакивать сразу после успешной погрузки лошади. Сперва туда протиснулась девица, потом, ругаясь на чем свет стоит, полез и Васильич. Конь стоял смирно, только громко фыркал, нюхал стены и пучил глаза.

Но стоило коснуться перегородки, что-то нехорошее подумал и ударил задней ногой в трап. Коневозка вздрогнула.

– Разломает, вот увидишь, – злобно пообещал Васильич.

– Не всю и не сразу, – бесцветно отозвалась Яна. – Помогите уже.

Кое-как вдвоем они водворили на место фанерную перегородку и установили за конем ограничители, которые не понятно, кого вообще могли от чего-то удержать, но создавали дополнительную жесткость конструкции.

Васильич утер со лба пот. В прохладную весеннюю ночь он маялся от жары.

– Ну, теперь все?

– Все. Две минуты. Выезжайте пока за ворота, я за сумкой сбегаю.

– А сразу взять?

Ответом его не удостоили. Волоча ногу, Яна пошла куда-то вглубь конюшни. Из темноты выткался таджик, улыбнулся, пошел открывать ворота.

– То-то тебе полегчало, – мстительно подумал Васильич. – А мне еще с этим ехать.

Словно услышав его мысли, Моряк снова зарядил по трапу.