– Вы мне за это ответите! Я вас разжалую и отдам под трибунал! Слышите? Вытащил вас из грязи, туда и верну, – грохотал незнакомый голос в кабинете капитана. Я застыла, как вкопанная.
Дверь была плотно закрыта, но у меня на бедре висела фляжка с водой. Я вынула пробку, плеснула воду на пол и направила в нее поток магии. Поверхность помутнела, и я увидела высокого худого офицера с красным от гнева лицом. Рядом с ним что-то блеял потерянный мистер Лхаж. Он то и дело прикладывал к сухим щекам кружевной платочек. Капитан уверенно и чуть иронически смотрел на офицера и молчал.
– Я даю вам неделю, – свирепо сказал офицер. – Или можете попрощаться со своим местом. Никакие связи вам не помогут, барон, кто бы за вами ни стоял. Я вас в порошок сотру.
Капитан словно не слышал этих слов, и лишь легкая вспышка гнева отразилась в его стальных глазах.
– Что я, по-вашему, должен сказать королю? Что картины ушли у него из-под носа? Что верховная жрица Зайтона останется без обещанного подарка?
– Генерал, мы приложим все силы, чтобы найти картины, – спокойно сказал капитан. – И позвольте нам от слов перейти к делу.
Генерал шумно выдохнул и развернулся к двери, я спряталась в коридоре. Мистер Лхаж, с тяжким стоном, неловко вывалился из кабинета, поскользнулся и брякнулся в лужу. Когда он исчез, оставляя за собой мокрый след, я без стука вошла к капитану. Он улыбнулся мне так, словно никакой выволочки не было:
– Полагаю, ты все слышал. А может, даже видел.
Я уставилась на книжный шкаф.
– Как? Как ты это делаешь? Зеркало я перевесил.
– Этот секрет я буду хранить до последнего.
– Богини с тобой, потом дознаюсь! Итак, мой мальчик, пойдем за Галтом и сразу в галерею, пока следы не остыли.
Тряская служебная карета везла нас по улицам Узора. Капитан рассказал, что произошло. Ночью кто-то пробрался в сокровищницу Лхажа и коварно похитил две магические картины – «Тихую реку» и морской пейзаж. Охранник никого не видел и клянется, что не спал. Печать не взломана, замки целы. Мистер Лхаж, убитый горем, кинулся к генералу Каррену, суперинтенданту полиции и командующему частями армии, расквартированными в Узоре. Он оросил слезами приемную генерала и сообщил, что капитан небрежно отнесся к проверке безопасности, приведя с собой неизвестного сопляка, мага-недоучку. Генерал, точивший зуб на капитана, с радостью воспользовался возможностью устроить бурю и показать, кто в доме хозяин.
– Ты уверен, что все тогда перепробовал, Колючка? – спросил Галт.
– Нет, – ответила я. – Но одно могу сказать точно, я бы в сокровищницу не смог вломиться. А если бы вломился, то вынес бы все, чего стесняться-то!
– Действительно, странно, – согласился капитан. – Картины ценные, но тащить их неудобно и трудно сбыть. Гораздо легче набрать менее дорогих вещей. Вор или работал по заказу, или спешил.
– Или его спугнули, – добавил Галт.
– Меня больше интересует, как он влез, – сказала я. – Окна отсутствуют, дверь охраняется. Существует магия перемещения?
Лейтенант задумался.
– Насколько я знаю, нет. Магия усиливает то, что уже есть в природе. Меняет форму вещей, заставляет ветер дуть сильнее. Но предмет не может исчезнуть в одном месте и появиться в другом, не преодолев путь физически.
– Что будем делать, если не найдем картины? – спросила я.
– Ты уже готов сдаться? – удивился капитан. – Не бойся, тебе ничего не грозит. В худшем случае я сложу на стол нашивки и вернусь к праздной жизни, а Броган станет на мое место.
– Прекрати! – резко сказал Галт. – Я отказался в прошлый раз, откажусь и в этот. Ты прекрасно знаешь, почему.
Капитан бросил на него лукавый взгляд.
– А я так надеялся спихнуть на тебя пыльную работенку! Какая досада, ты против! – он обернулся ко мне. – Не переживай, Рин, картины найдутся. Нутром чую.
Его самонадеянность бесила меня все сильнее и сильнее. Чтобы не сболтнуть лишнего, я отвернулась к окну.
У галереи Лхажа, вопреки моим ожиданиям, не толпился народ.
– Слухи не успели расползтись?
– Пока нет, поэтому мы проедем мимо, остановимся в соседнем квартале, а дальше пешком и к черному ходу.
Когда мы добрались до сокровищницы в сопровождении доверенного слуги, нас поджидал у дверей сам аукционист, начальник его охраны и трясущийся парень, который нес дежурство прошлой ночью.
– Снимите печать, – приказал капитан. – Начнем с комнаты.
Лхаж и охранники принялись распаковывать помещение. Как и в прошлый раз, на это ушло много времени. Шум открываемых замков был такой, что его слышала челядь во дворе. Капитан и Галт выразительно посмотрели на Лхажа, и тот опять запричитал.
Внутри ничего не изменилось. Вещи остались на своих местах, только зияли пустоты – там, где раньше находились картины. Аромат хвои по-прежнему был сильным.
Мы принялись ощупывать и простукивать стены в поисках тайного хода или подкопа. Галт, как ищейка, поводил длинным острым носом, выискивая малейшие щелочки. Особенно его интересовали узкие воздуховодные отверстия.
– Если спустить через них веревку и прикрепить свернутую рулоном картину… – начал он.
– Картины украли вместе с рамами. Рамы куда делись?
– Их можно сжечь. Например, магией или даже без нее, традиционным способом.
– Тогда останется пепел и запах гари. Кто обнаружил пропажу?
– Я, – горестно сказал Лхаж. – Только я вхожу сюда, иногда с гостями. Гарью не пахло.
Мы продолжили искать улики.
– Богини, смилуйтесь! – бормотал Лхаж. – Что теперь будет со мной, с моим аукционом?
– Продадите на две картины меньше, – сказал Галт. – О похищении можно не распространяться. А про картины сообщите, что их заранее выкупил богач, пожелавший остаться неизвестным. За баснословную, разумеется, сумму.
– А убыток? – вскричал Лхаж. – Убыток-то чем покрывать?
Галт пожал плечами и вернулся к работе.
Несмотря на все наши усилия, ничего подозрительного обнаружить не удалось. Картины словно растворились в воздухе. Лхаж, сидя в принесенном для него кресле, скорбно взирал на мир.
– Капитан, позвольте мне проверить одну идею, – попросила я.
Нотис устало потер переносицу.
– Какую?
– Я не уверен, возможно ли это, но один из гостей мистера Лхажа мог с помощью магии отвести всем глаза и остаться в этой комнате.
– Весьма предприимчиво с его стороны, – сказал Галт. – И где же он затаился? Мы здесь ощупали каждый дюйм.
Он отряхнул брюки.
– Не каждый. Есть еще картина.
Все дружно уставились на магическое полотно, на котором овцы самозабвенно питались травой.
– Милосердная Тая! – взвыл Лхаж и бросился к картине. Едва он коснулся рамы, как его подхватило в воздух и превратило в россыпь цветовых пятен. Через мгновение он появился на холсте. Его ноги чуть заметно двигались.
– Идем за ним! – сказал Галт и попробовал проделать тот же трюк, но картина его мягко отстранила. – Она меня не пускает.
– По одному, – объяснил капитан. – Будем ждать.
Через час, когда мы успели сыграть три партии в куриный блеф, из картины выпал Лхаж.
– Не нашел, – сказал он. – Под каждый куст заглянул, даже землю копал.
Его руки и правда были вымазаны землей, точнее, краской бурого цвета.
– И все же стоит пустить туда специалистов, – напирал капитан. – Мы имеем большой опыт в поиске.
– Ах, идите! – и Лхаж безнадежно махнул.
– Я первый, – сказал Галт, исчезая в полотне.
Его не было долго, и Лхаж начал нервно прохаживаться вдоль стены, бормоча попеременно молитвы и проклятья. Наконец Галт выбрался из картины, весь заляпанный краской.
– Это было… необычно, – пробормотал он. – Но и правда, ничего нет.
Капитан разочарованно поморщился.
– Ладно, попытки работать с картиной продолжим, когда она отдохнет, пока этот путь выглядит тупиковым. Сосредоточимся не на методах взлома, а на сбыте. Галт, подними свои связи на черном рынке, узнай, кто разбирается в подобном товаре. А мы с магами попробуем провести эксперимент.
Я вопросительно посмотрела на капитана, тот напустил на себя таинственный вид. На Лхажа это тоже подействовало, он взбодрился и молитвенно сложил пухлые ладошки.
Втроем мы вернулись в управление. Капитан забрал с занятий леди Эну и мастера Осорга, и мы вместе отправились в кабинет, выгнав оттуда курсанта, вытиравшего пыль со шкафов.
– Итак, ответьте мне на простой вопрос – возможно ли сделать человека невидимым?
– Нет, – отрезал Осорг.
– Не уверена, – протянула Эна.
– Да, – сказала я.
– Рин?
– Что?
– Подробнее, черт тебя подери!
– Капитан, существует магия личин. Я не знаю, как она называется в умных книгах мастера Осорга, должно быть витиевато и загадочно. При желании можно изменить внешность человека до неузнаваемости. Это будет только иллюзия, но ее достаточно, чтобы обмануть зрение.
– Хватит рассказывать то, что известно каждому! – взорвался мастер Осорг. – Личины может накладывать только придворный маг, да и то не на всех. И какое это имеет отношение к невидимости?
Мастер Осорг сильно нервничал, я постаралась запомнить момент, чтобы потом к нему вернуться. Его непонятные слова и действия не давали мне покоя.
– Моя теория состоит в том, – сказала я, – что вместо личины можно создать нечто вроде покрова, который будет похож на рисунок стены или на определенную поверхность.
– Теория! – фыркнул Осорг. – Молокосос…
Капитан жестом остановил его.
– Ты можешь попытаться?
Больше всего я боялась, что если наложу новую личину, старая спадет. К такому повороту я не была готова, но раз мой длинный язык уже развязался и предложил этот вариант, стоит попытаться. Я подошла к зеркалу и представила, как я становлюсь им – чистым гладким стеклом, покрытым слоем амальгамы.
Я услышала, как за моей спиной судорожно вдохнули Нотис и Осорг, как ахнула леди Эна. Открыв глаза, я не увидела себя в зеркале. На секунду мне стало страшно, и иллюзия заколебалась.
– Он невидим! – прошептал Осорг.
– Если не шевелится, – заметила Эна.
Я вернула себе мальчишеский облик и торжествующе обвела взглядом остальных. Потрясенный капитан подошел ко мне и сказал:
– О том, что ты так умеешь, никому ни звука!
– Есть!
– И вы тоже молчите! – приказал он остальным.
У Осорга дергался мускул на лице, а леди Эна смотрела на меня удивленно и чуть насмешливо.
– Предположим, – произнес наконец Нотис, – что наш вор равен по силам Рину, что вряд ли возможно, но все-таки. Он мог укрыться в сокровищнице от глаз Лхажа, но не от нас. Остается также вопрос, куда он дел картины.
– Сжег, собрал пепел в коробочку и слился со стеной? – предположила я.
– Или скрылся в картине и уже там применил магию личины, – развил мою мысль капитан. – Хорошая версия, и многое объясняет. Есть другие варианты?
Леди Эна потянулась, как кошка.
– Естественно. Лхаж лжет, картины он продал или перепрятал и пытается играть на нервах у генерала.
– Цель? – спросил капитан.
– Королевская компенсация за потери.
– Пожалуй, Эна, твой вариант пока самый правдоподобный.
Сирена скромно потупила глазки.
В этот момент в кабинет шагнул измученный лейтенант Галт. Его темные волосы растрепались, на куртке отсутствовала верхняя пуговица.
– Есть зацепка, – сказал он. – Только не на черном рынке, а на самом что ни на есть белом. В квартале Роз обретается один купчишка, который некогда торговал магическими картинами. Ну, как торговал – продал три штуки. Их вообще-то не так уж много создано. Он выступил посредником между продавцами и покупателями, и заработал на этом сущие гроши.
– Кто он? Есть алиби?
– Зовут Алон Трошит, художник-самоучка. Смог впихнуть какому-то бедолаге несколько своих картин, на эти деньги открыл лавку и торговал антиквариатом. По большей части, подделками. Третьего дня уехал в Сардину за товаром, лавку оставил на сына.
– Не удивлюсь, если в Сардине его никто не видел, – сказал капитан.
– На роль вора он подходит слабо. Сын говорит, Трошит вечно ходит по знахарям. Соседи подтвердили.
– Какие-нибудь связи с Лхажем?
– Не обнаружил. Впрочем, это не значит, что их нет. Сын вел себя довольно подозрительно, и я считаю, имеет смысл вызвать его на допрос.
– Пошли за ним Певира и пару курсантов. Пусть приведут прямо сейчас, пока он не сбежал.
Через час Родериг втащил в кабинет дрожащего мужчину средних лет.
– Что вам нужно? Куда вы меня? Пустите! – кричал он, пытаясь вырваться.
Капитан попросил всех уйти, а мне велел остаться. Леди Эна, проходя мимо, коснулась моих волос и взъерошила их. Галт со злостью оторвал еще одну пуговицу с куртки и бросил ее в угол.
– Мистер Трошит, вы имели дело с магическими картинами? – приступил к допросу капитан.
– Да, – ответил тот. – Несколько раз.
– Расскажите о каждом случае. В деталях.
Трошит, приободренный, принялся описывать прошлые сделки. Капитан слушал в пол-уха.
– Что вы знаете об аукционе мистера Лхажа? – прервал он Трошита. Тот вздрогнул и с беспомощным видом посмотрел на меня, словно ища поддержки.
– Мы с отцом копили деньги, чтобы поучаствовать в аукционе, – тихо сказал он. – Пришлось заложить лавку.
– Хотели купить магическую картину?
– Да. «Тихую реку».
– Вам было известно, что за ней охотится несколько коллекционеров, включая короля?
Трошит кивнул.
– На что вы надеялись?
– На богинь! – искренне сказал Трошит, и мне его стало жалко. Меньше всего он напоминал дерзкого вора. – Господин полицейский, эта картина опасна. Мы писали мистеру Лхажу, что ее надо уничтожить, но он не послушал.
– И тогда вы украли ее.
– Мы ничего не крали. Правда! Обыщите дом, я сам покажу вам тайники. Я бы не подошел близко к этой картине за все золото мира! Клянусь, я даже не видел ее.
Капитан сделал несколько ничего не значащих пометок на грифельной доске, перебрал груду свитков, а потом, словно опомнившись, снова обратился к подозреваемому:
– Так чем, говорите, она опасна?
– Картина-то? – Трошит не скрывал своей радости о того, что капитан ему поверил. – Отец считает, она несет смерть.
– Изрыгает огонь?
– Нет. Поедает душу! – прошептал Трошит, округлив глаза.
– Ага, душу. А другие части организма?
– Про то неизвестно.
Капитан отложил свитки и скрестил руки на груди.
– Мистер Трошит, где в данный момент находится ваш отец?
– В Сардине. Я же говорил уже!
– Я даю вам последний шанс сказать правду. Итак, где ваш отец?
Трошит внезапно выпрямил спину, расправил плечи и произнес:
– Он в Сардине. Больше я вам ничего не скажу.
– Хорошо. Тогда вы арестованы по подозрению в краже двух магических картин из галереи мистера Лхажа. Рин, в камеру его!
Трошит был крупнее меня и наверняка сильнее, но безропотно подчинился. Скованный цепями, он опять ссутулился и еле волочил ноги. Я потянулась к нему магией, но не нашла ответного огня. Он был простым человеком, и, похоже, его слова, что он не видел картин Лхажа, чистая правда.
С тяжелым чувством я передала его тюремщику. Трошита посадили в пустующую камеру у выхода, он присел на краешек нар и в отчаянии вцепился в волосы. На его лице была написана мука.
– Диум, выйди на секундочку, – попросила я тюремщика и сделала ему знак, что хочу продолжить допрос. – С меня пиво.
– Дождешься от тебя! – неубедительно буркнул Диум и тут же вышел.
– Мистер Трошит, меня зовут Рин Яффи, я маг и хочу вам помочь.
– Уходите, – сказал Трошит, не поднимая головы.
– Нет. Если ваш отец – маг, мы друг другу не враги. Вы хотели уничтожить картину?
– Да!
– Как вы собирались это сделать?
– Разрезать ее на куски. Если не выйдет, привязать камень и утопить в Ленте. Мистер маг, эта картина погубила десятки человек, если не сотни!
– Где она сейчас?
– В галерее Лхажа.
– Вы хотите сказать, что ее никто не крал?
Трошит замолчал. Его фигура в темной камере напоминала изваяния демонов в крипте главного собора столицы.
Так ничего и не добившись от подозреваемого, я вернулась к капитану, который натягивал куртку, чтобы куда-то отправиться.
– Пойдем перекусим? – предложил он.
Я согласилась, и мы пошли по улице Девственниц в сторону Восточных ворот, обсуждая на ходу сложившееся положение.
– Трошит ведет себя подозрительно, но сам он, скорее всего, картины не крал. Другое дело, его отец. Из Сардины пока нет известий, и не будет до конца недели.
– Он мог и не уезжать из Узора, а затаиться где-нибудь в подвале, пока пыль не уляжется, – сказала я, стараясь подладиться к размашистому шагу капитана. Тот заметил, что я семеню, и сбавил темп.
– По крайней мере, у Трошита-старшего есть внятный мотив: он уверен, в опасности картины. Будем рыть носом землю, пока его не найдем. Если он вынес картины из галереи, значит, они могут быть уже уничтожены, и тогда мы вряд ли что-то докажем, если не применим пытки.
– Капитан, вы серьезно? Пытки?
– Когда вернемся, я покажу тебе великолепные зубатые клещи, которые мне прислали приятели из полицейского управления Каракатицы. Хвать – и нет мизинчика.
– Капитан!!
– Потуши огонек, мы уже пришли.
С моих ладоней слетело несколько искр, и прохожие в страхе перебежали на другую сторону улицы, рискуя попасть под колеса телег. Капитан открыл дверь кофейни «Поцелуй Теи» и пригласил меня внутрь. Сладкие запахи вскружили мне голову, и я забыла обо всем, что волновало меня секунду назад.
Мы сели за свободный столик, покрытый вышитой скатертью, и капитан подал мне табличку со списком угощений. Кофейня предлагала мыслимые и немыслимые десерты, выпечку, горячие напитки и медовый кру – хмельную настойку на шишках медвежьей толстянки.
Муки выбора были так тяжелы, что капитан сжалился надо мной и сделал заказ сам.
– Профитроли в зайтонском сиропе, брусничный крем и две кружки палинки.
Когда расторопный мальчишка принес на подносе наш заказ, я не удержалась от восторженного писка. Розовый холм призывно возвышался над креманкой. Профитроли оказались круглыми колобками с начинкой, они плавали в густой карамельного цвета подливе и источали божественный аромат.
– Выбирай! – предложил капитан.
Моя рука дернулась к профитролям, но, подумав, я все же взяла крем. Нежный, сливочный и сладкий, он таял во рту. Ничего вкуснее я не ела. Довольный капитан с интересом наблюдал за мной.
– Так что тебе говорил Трошит, когда ты вел его в камеру?
Мне показалось, что я – грешник, который тайком забрался в Хрустальные чертоги, но его засекли и грубо сдернули за хвост в ад. Вкус крема изменился до неузнаваемости. Рот словно набили глиной.
– Мне не удалось узнать ничего нового.
– Рин, неправда. Я вижу, ты что-то знаешь и задумал провернуть дело в одиночку. Я тебе не позволю – ни как твой начальник, ни как друг.
– Гусь свинье не товарищ, – заметила я, отставляя креманку.
– Еще какой товарищ! – капитан придвинул креманку обратно. – Речь не о моих нашивках. Речь о возможной опасности и больших деньгах, которые заставляют людей идти на неоправданный риск.
– Хорошо. Если вы позволите мне съесть ваши профитроли, я поделюсь некоторыми соображениями на тему.
Лицо Нотиса расцвело лукавой улыбкой.
– Давай я тебе еще шоколадную устрицу закажу?
– Две! – потребовала я. – Итак, Трошит сказал, что картина галерею не покидала. Допустим, он не лжет. Тогда она надежно укрыта магией, и мы ее не обнаружим. Кстати, в картине вор вряд ли мог спрятаться, иначе бы Галт туда не вошел.
Проглотив вкуснейший профитроль, я продолжила:
– Разумнее выпустить Трошита и следить за ним. И мне подумалось, что мы не ощупали потолок. Там могла находиться скрытая ниша.
– Ты прав. Я упустил из виду эту возможность.
– Главный для меня вопрос пока в другом. Трошит утверждает, что опасна «Тихая река», но пропала еще и вторая картина, а третью вообще не тронули. Почему? Как только поймем – найдем вора.
– Согласен. Картины, скорее всего, хитроумно спрятаны, и «Тихая река» не уничтожена, иначе бы Трошит не волновался на допросе.
– Аукцион отменят?
– Конечно, нет. Лхажу надо возмещать потери.
– Мы должны быть там. Я чувствую, что-то произойдет. Вам, капитан, не стоит светиться. Вы заметная фигура, в городе вас каждая собака знает. Меня – почти никто. Позвольте мне пойти туда одному.
Капитан задумался, и вдруг какой-то шум заставил его обернуться к окну. По улице ехала юная леди в сопровождении грума. Она уверенно сидела в дамском седле и смотрела на восхищенных ее красотой горожан с легкой, благожелательной улыбкой. Амазонка цвета зари была заткана золотом, а сапожки из кожи саламандр стоили, должно быть, целое состояние.
– Леди Марита, – пробормотал капитан, срываясь места. – Жди меня здесь, я сейчас вернусь.
Он мухой вылетел из кофейни и приблизился к всаднице. Увидев его, она остановила лошадь и поморщилась. Хлыстик в ее руках чуть заметно вздрагивал. Капитан с глупейшим выражением лица расточал комплименты. Досада леди Мариты становилась все заметнее.
– Говорят, она святая, – заметил маленький подавальщик, который подошел к нашему столику с двумя шоколадными устрицами на тарелке.
– Святая?
– Людей лечит. Кто к ней прикоснется, с того бородавки отпадут.
Должно быть, капитан ужасно страдал от бородавок: он усердно гладил руку юной леди, пытаясь пробиться к ее святости через перчатку.
– А еще она вылечила мою тетку, – доверительно сказал мальчик. – Та кровью кашляла. Мы думали, уж конец, свезли в госпиталь. А святая леди помогла.
– Как?
– Подошла к кровати, булочку дала. Тетка съела и поправилась. Я теперь за леди молюсь богиням.
– Ты молодец! – похвалила я и сунула ему пять грошей. Мальчик поклонился и, счастливый, побежал прятать сокровище.
Тем временем леди Марита толкнула пятками коня и отъехала от прилипчивого капитана на безопасное расстояние.
– На чем мы остановились? – спросил он, возвращаясь за столик. Я решительно расправлялась со второй устрицей.
– Вы мне не мешаете, а я спасаю ваши нашивки.
– Доверюсь тебе, мой юный друг.
Мы вернулись в управление, и капитан тут же отправился в галерею Лхажа обыскивать потолок. Трошита отпустили, и он, опасливо озираясь, побрел прочь. За ним на безопасном расстоянии шли трое агентов.
Мне не давала покоя мысль, что я что-то упустила из виду. Но что? Перебрав в голове события дня, я не нашла ответа.
Картины так и не обнаружились. Мистер Лхаж осаждал капитана, требуя бросить все силы на прочесывание воровских притонов. Трошит вернулся к своим делам, торговал в лавке и выглядел бодро. Приближался день аукциона.
Утром я пересчитала кроны в мешочке: десять моих и двадцать капитана, остальное чудесным образом испарилось. С такой суммой не разгуляешься. Но у меня был козырь в рукаве: накануне я попросила полицейского казначея выдать мне облигацию без указания суммы. Тот разбушевался, кричал, вызвал Нотиса, и после долгих препирательств я получила нужное.
– Вы портите мальчишку! – бушевал казначей. – Совсем распоясался.
Я показала ему язык и запихала облигацию поглубже в карман.
На аукцион пришлось идти в подшитой повседневной одежде капитана, чтобы не светиться. Меня сопровождал Родериг, в кое-то веки чисто выбритый. Мы затерялись в толпе и сделали вид, что увлечены разговором. Родериг рассказывал истории про кузена Мяжуху, который отличался редким умением попадать в переплет.
В первых рядах, отделенных небольшой перегородкой, сидела городская знать, чуть дальше – купцы, а на галерке теснились газетчики, студенты и прочий люд, заплативший за вход скромную сумму в пятнадцать крон. Нас с Родеригом пустили бесплатно и выдали карточку участника торгов.
Наконец перед почтенной публикой появился мистер Лхаж в сюртуке цвета голубиного крыла.
– Дамы и господа! Позвольте поприветствовать вас от имени аукционного дома Лхажа, открывающего свои двери лучшим из лучших уже двадцать шестой раз.
Галерка зашлась аплодисментами. Лхаж поклонился.
– Наш первый лот – скульптура «Раб» неизвестного мастера. Серебро, агаты. Начальная цена – тридцать крон.
– Сколько? – возмутился Родериг.
– А ты чего ожидал? Тут на грош ничего не купишь.
– Обдираловка.
– Она самая. И это еще только начало.
С молотка уходил лот за лотом. Перед первым перерывом была выставлена неотравляемая тарелка, с которой ел царь Тритон. Ее купил лорд Сомби за двадцать тысяч золотых.
После этого Лхаж объявил паузу в четверть часа, и аристократам разнесли прохладительные напитки. Публика вывалилась в коридор, устав от духоты. Мы с Родеригом прогуливались, ища глазами подозрительных лиц и слушая разговоры.
Прозвенел колокольчик, и все вернулись на свои места.
– Фигурка «Дух богатства», – возвестил Лхаж, демонстрируя всем старичка на сундуке. – Теплый мрамор, золотое напыление, скань. Начальная цена – сорок крон.
– Ты бы хоть поторговался для вида, – предложил Родериг. – А то сидим тут, как два пня.
Я подняла карточку.
– Сорок крон от мистера Яффи. Кто больше?
Из толпы показалась рука.
– Пятьдесят крон от юноши в черном берете.
Я поднялась на цыпочки и посмотрела на своего соперника. Он едва ли был старше меня. Светлокожий, с огромными голубыми глазами, юноша стоял у выхода на балкон, высоко подняв карточку. Нет, я ему не проиграю.
– Шестьдесят крон от мистера Яффи. Семьдесят от юноши. Восемьдесят… двести тридцать… четыреста…
– Остановись, Колючка! – дернул меня Родериг. – Ты в своем уме? Я пошутил. У тебя и денег-то таких нет.
– Отцепись, не мешай торговаться.
– Я тебя сейчас силой уведу.
– Старичок мой! Четыреста десять крон!
Когда мы перевалили за пятую сотню, глаза юноши наполнились слезами. Он заметно нервничал и переминался на месте, а во мне росли веселая злость и азарт. Когда Лхаж выкрикнул цифру «шестьсот», юноша повернул ко мне свое прелестное лицо и прошептал: «Отступись!» Он был слишком далеко, чтобы до меня долетел звук, но я прочла по губам.
Родериг уже готовился заткнуть мне рот, как вдруг я выиграла торги.
– Шестьсот двадцать раз. Шестьсот двадцать два. Шестьсот двадцать три. Продано мистеру Яффи!
Юноша развернулся и выбежал из зала. Вслед ему неслись смешки. Чувство победы быстро схлынуло, осталась досада и мысль о том, что я зря корила капитана за мотовство. Только что я потратила больше, чем имела. На эти деньги можно было безбедно жить в Пичуге лет триста, если позволит здоровье. Родериг отступил от меня на несколько шагов, чтобы не заразиться сумасшествием, и поглядывал, отбрасываю ли я тень. Я продолжала наблюдать за толпой. Двое аристократов нудно торговались за эбеновых танцовщиц.
Когда пришла пора магической картины, зал заволновался. Слухи о краже так и не разошлись, и когда Лхаж сказал, что лот будет один, толпа разочарованно заныла. Тем не менее лорды включились в игру, победителем в которой вышел барон Чорим, отец леди Мариты. На мгновение во мне проснулась неуверенность в том, что я делаю. Неужели я ошиблась? Неужели капитан что-то знал и не поделился со мной?
По окончании торгов выигравшие могли забрать свои лоты в сокровищнице. Я прислонилась к стене и наблюдала, как выдаются расписки, как вещи одна за другой покидают комнату, где мы с Нотисом и Галтом совсем недавно сражались в куриный блеф.
– Мистер Яффи, вы весьма расточительны, – с кислой миной сказал мне Лхаж, вручая фигурку старичка.
– О, это точно! – подтвердила я, засовывая покупку в окованный сталью ящичек и передавая аукционисту облигацию, куда вписала нужную сумму. Казначей меня точно убьет.
Мы с Родеригом вышли на улицу и отправились в управление. Город уже поглотили сумерки, и мы невольно старались держаться фонарей.
– Я домой! – сказала я. – Не провожай меня, пожалуйста.
– Капитан велел, – не согласился Родериг.
– Тут пять минут ходу. Считай, долг исполнен.
– Ладно, ступай. Небось, не девка, юбки тебе в подворотне не задерут.
– Да уж, – невольно поежилась я и махнула уходящему Родеригу.
И тут же худенькая фигурка отделилась от стены и попыталась опрокинуть меня на мостовую. Я отпрыгнула в сторону и ударила волной воздуха. Юноша, бившийся со мной за старичка, выставил руку и поглотил заклинание. Маг! Меня охватило ликование, и я чуть не пропустила встречный удар. Мой противник оказался сильнее, чем я думала. Мы кружили по безлюдному переулку в смертельно опасном танце. Огонь встречал воздух, камни рвались пробить щиты.
Я потихоньку начинала уставать, юноша тоже чуть дышал. Тогда я подпалила бочки, за которыми он прятался, и пока он возился со щитом, сорвала сушившуюся тряпку и швырнула ему в лицо. Он ослеп, беспомощно заметался, и я ударила его о балку, слегка оглушив. Убедившись, что он жив, я взвалила его себе на плечо и поволокла к дому, напевая пьяную песенку. Со стороны мы выглядели как два студента, перебравшие в таверне.
Капитан, как я и рассчитывала, еще не вернулся. Я спустилась в подвал, заперла дверь, вынула из стены заветный камень и спрятала за ним ключ. Так у меня были некоторые гарантии.
Юноша потихоньку приходил в себя и пытался встать. Я открыла ящик, достала из него старичка и на его глазах приставила к горлу юноши нож.
– Сбросьте личину, или он умрет! – сказала я.
Фигурка подернулась рябью, стала увеличиваться, и передо мной оказался полуголый старик с длинной бородой и обширной лысиной. Он сидел на большом сундуке и смотрел на меня с ненавистью.
– Где картины? – спросила я.
Старик презрительно сплюнул.
– Откройте сундук!
– Папа, не надо, – крикнул юноша, и мне пришлось притиснуть кинжал к его коже, чтобы он почувствовал остроту лезвия и серьезность моих намерений.
Старик с трудом разогнул ноги, встал и вынул из сундука картины. Они были крохотные, не больше ладони величиной.
– Ты это искал? – с презрением спросил старик.
– Да, мистер Трошит. А теперь я предлагаю поговорить, прежде чем вы или ваш младший сын решитесь на отчаянный шаг. Если вы меня убьете, вам не выйти из этой комнаты. Я спрятал ключ особой магией, известной только мне. В ваших интересах поговорить мирно.
– Тогда отпустите Сивора.
Я убрала кинжал, и юноша отполз от меня на безопасное расстояние, выставив щит.
– Не трать силу, сынок, – строго сказал Трошит-старший. – Итак, чего ты хочешь? И кто ты?
– Я полицейский маг Рин Яффи.
– Тогда почему мы в каком-то подземелье, а не за решеткой?
– Потому что я хочу знать правду.
– Правду? И это говорит полицейский? – усмехнулся старик.
– Давайте не будем попусту тратить время, его у нас мало. Чем опасна «Тихая река»? Зачем вы украли вторую картину?
Старик покосился на сына:
– Дай-ка мне плащ, а то я продрогну до костей.
Сивор послушно протянул отцу одежду, оставшись в рубахе и жилете. Старик передернул плечами и, вздохнув, принялся за рассказ:
– Я много лет занимаюсь магическими картинами, и сам нарисовал их немало. Часть известных работ, проданных за хорошие деньги, принадлежит моей кисти. Но мне не удавалось сделать их глубокими. Мои картины выбрасывали человека после пары минут пребывания и не позволяли сделать больше шести дюжин шагов в каждую из трех сторон. Тогда я стал изучать секретные техники, которыми владели избранные. Есть очень известный труд «Магия картин» профессора Лейпа Блюмберта. Там упоминалась работа под названием «Лесник», ее отличала невероятная точность деталей, огромная глубина и то, что в ней будто бы жил осколок человеческой души. Мне стало любопытно, я начал искать дальше.