Целый день я провела в сарае без еды и воды, меня согревала только собственная магия и мысли о том, что я найду способ насолить и сержанту Певиру, и капитану Нотису, которые не сумели оценить хорошей шутки. Два раза ко мне в стену скребся Родериг, предлагавший сделать подкоп или просунуть в щель кусок вяленого мяса. Я отказалась.
Вечером Певир отпер сарай, я вышла на свободу. Груда мешков исчезла: курсанты перетаскали их в подвал кухни. Плотный слой снега покрывал двор. Я направилась к казарме на вечернюю молитву, и тут ворота распахнулись. Въехала подвода, на которой лежало покрытое рогожей тело.
– Кого везем? – поинтересовался Певир, кивая вознице.
– Выловили в Ленте у Южных ворот. Свеженький, разбухнуть не успел.
– Эй, Рин, зови лейтенанта Галта, – велел мне Певир, а сам с любопытством приподнял рогожу. – Рыло разбойничье.
На секунду бросив взгляд в сторону трупа, я остановилась, как вкопанная.
– Меченый!
– Кто? – удивился Певир. – А, ты имеешь в виду пятно? Да, приметная личность.
Я подошла к подводе на негнущихся ногах. Услышав послание, которое передал леди Эне отец, я слегка сомневалась, правда ли это. И сны, и пророчества часто не сбывались, люди слишком легко поддавались искушению поверить в фантазии, порожденные надеждами и страхом. Но Меченый мертв, и я знала об этом еще вчера!
Порыв ветра закинул рогожу обратно на искаженное мукой лицо, и Певир сурово пихнул меня в сторону архива искать Галта.
– Как я его узнаю?
– Мрачный и похож на черта под Порогом. Не ошибешься.
Архив находился в башне, примыкавшей к основному зданию полицейского управления. Лестница по старинке освещалась факелами, а не солнечной рудой, деревянные ступени скрипели и охали. Поднявшись на пролет выше, я увидела большое помещение, заставленное шкафами. Книги – тысячи книг – под слоем пыли громоздились друг на друга. Свитки, стопки исписанного и зачищенного пергамента, клочки бумаги, обломки перьев, чернильницы густо усеивали пол. Среди этого беспорядка виднелась породившая его фигура лейтенанта Галта. Он был старше капитана Нотиса и гораздо вреднее на вид. Темные с проседью волосы свисали на лоб, длинный нос с горбинкой казался острым, как клюв поползня. Лейтенант не походил на бойца: слишком худой и неловкий в движениях. И магии в нем тоже не чувствовалось.
– Кто это ко мне пожаловал? – раздался голос Галта. – Неужели наша новая знаменитость, мальчик-маг?
– Зовите меня Рин, лейтенант.
– Я буду звать тебя, как захочу. Например, Заноза. Нет, пожалуй, слишком серьезно, могут решить, что ты чего-то стоишь. Колючка – вот подходящий вариант!
Мне стало ясно, что я имею дело с законченным самолюбцем, у которого украла кусочек славы. Играть в его ядовитые игры желания не было, особенно после суток гауптвахты, поэтому я сделала вид, что ничего не слышала.
– Сержант Певир просит вас спуститься во двор. Привезли труп.
Галт отложил в сторону свиток, и тот с большим удовольствием скрутился обратно, словно еж при виде лисы.
– Иду! – коротко сказал лейтенант.
Я не собиралась его дожидаться и спустилась по лестнице первая. Галт не спеша шел за мной. Странно, что при его появлении факелы не погасли! Он своим угрюмым лицом мог уничтожить на корню даже пламя в пасти дракона.
Галт приблизился к подводе и распорядился, чтобы тело перенесли в мертвецкую. Он на ходу натянул перчатки из воловьей кожи. Певир пригнал двоих курсантов, они, пыхтя, стащили Меченого с подводы и поволокли вслед за бодро марширующим Галтом. Я увязалась следом.
– На стол! – приказал Галт, поджигая колбы с солнечной рудой. Помещение осветилось, и я увидела настоящую пыточную: металлические столы с ремнями для удерживания тел, крючки – маленькие, средние и огромные, ножи, банки, из которых таращились разнообразные уродцы. Курсанты и ухом не повели – видно, уже были здесь, а я не удержалась и ахнула.
– Колючка, вон отсюда! – рявкнул Галт. Курсанты переглянулись.
– Пожалуйста, можно мне остаться? Я хочу посмотреть!
Галт изумленно поднял брови.
– Да? Похоже, ты и правда сумасшедший. Тем лучше. Оставайся, только не мешай и не лезь под руку.
Курсанты ретировались, а я присела на стул. Галт осматривал труп и бормотал, записывая что-то на грифельной дощечке.
– Мужчина, рост девять ладоней, вес одиннадцать камней. Волосы светлые, на щеке шрам от ожога размером в одну треть ладони.
С одежды Меченого стекала вода, под столом образовалась лужа. Галт срезал с трупа одежду и констатировал:
– Смерть наступила от колющего удара в грудь, предположительно, кинжалом длиной в две ладони.
– Квилоном, – тихо сказала я. – Вот чем его убили.
Галт обернулся ко мне.
– Я же простил не мешать! – но тут же с подозрением спросил. – Откуда знаешь?
Похоже, придется раскрыть кое-какие карты.
– Когда я жил на севере, с семьей, у меня был друг, тоже маг, как и я. Этот тип явился к нему в дом и убил его кинжалом. Потом сбежал в Узор и спрятался. Я искал его месяц, до того как угодил сюда.
Лейтенант пронзил меня взглядом черных, как вороново крыло, глаз.
– Расскажи мне то, что утаил. Место преступления. Точное время. Детали.
– Давайте договоримся. Я выдам вам часть истории в обмен на то, что вы не будете выпытывать остальное.
– Не пойдет, – отмел мое предложение Галт. – Это не торги, Колючка. Мы расследуем преступление, и здесь любая полуправда – путь к поражению и позору.
– Тогда я вообще ничего не скажу, – уперлась я.
– Пытки? – протянул Галт, разглядывая длинный крюк, которым только что копошился в ране.
– Удар огнем? – в тон ему сказала я. – Потом сбегу.
– Благие богини! Ты несносное дитя! Говори, что знаешь. Остальное пусть из тебя капитан выбивает, а я не охотник до подобных развлечений.
Не вдаваясь в детали, я описала ему обстоятельства, при которых погиб отец и погоню, что за этим последовала. Галт прекратил мучить труп и сосредоточенно слушал.
– Твоя идея, что магия может перетечь через кинжал в другое тело, весьма правдоподобна, – заметил он.
– Не моя, лейтенант. Дягила Сардинского.
– Дягил – теоретик, исследователь металлов. А ты – живое свидетельство того, что магия отделяема от человека. И я вижу в этом большую опасность для магов. В частности, для тебя.
– Опасность?
Галт вздохнул и снял перчатки, кинув их в кювез с инструментами.
– Колючка, учись мыслить, как полицейский. Рассмотри возможные версии. Неизвестное лицо является к магу, чтобы убить его. Ты утверждаешь, хотя я и не знаю, на каком основании, что это не было местью или ограблением. Логично предположить, что Меченый собирался похитить магию твоего друга. И тут в дело вмешиваешься ты – неучтенный фактор. Убийца бежит, даже не пытаясь заколоть тебя. Я бы на его месте все-таки попробовал, дождавшись, когда ты закончишь полыхать.
– Какое счастье, что вас там не было! – проворчала я. – А то бы мне крышка.
– Вряд ли Меченый обладал большими силами, – продолжал Галт, игнорируя мое брюзжание. – И он по какой-то причине боялся огласки. Хотел сделать все по-тихому, а не вышло.
– И что это может означать?
– Сдается мне, он планировал играть в долгую. Похитить магию у нескольких человек, чтобы накопить больше сил. Для чего? Скольких он убил до того, как явился к твоему другу? Работал ли он один, или есть другие – напарник, сообщники, банда? Стоит ли за ним более сильный маг, который его убил, чтобы забрать накопленную магию?
Сказанное Галтом звучало пугающе. Квилон гораздо опаснее, чем мне казалось. Мысли метались в голове, как снежинки в ледяной круговерти метели.
– Лейтенант, а если мы ошиблись, и магию нельзя забрать? Тогда мы пойдем по ложному следу.
– Именно поэтому, Колючка, полицейские выдвигают несколько версий и проверяют все, включая самые невероятные. Завтра утром зайди к капитану, обсудим план действий.
Галт вновь натянул перчатки и нетерпеливо передернул плечами, давая знак, что мне пора уходить.
Я вышла во двор и посмотрела на звезды: вот корона Таи, полная самоцветов, а это цветок Теи, нераскрывшийся бутон. Поодаль от него мерцает воспаленный глаз Тои, следящий за живущими. Когда его веки сомкнутся, наступит конец мира. Три богини – девочка, женщина и старуха – смотрели на меня с небосвода, и я помолилась им, чтобы найти поскорее тропу, по которой приду к себе, к ответам на вопросы, от которых зависела судьба.
Тот, кто убил Меченого, мог быть другом или врагом. Если Галт прав, на магов открыта охота. Если он ошибается, Меченый получил по заслугам, и его страница в великой книге бытия навсегда закрыта. Размышляя об этом, я вернулась в казарму, тускло освещенную единственным светильником. От печи волнами расходилось тепло, курсанты спали, сотрясая храпом бревенчатые стены.
– Колючка? – пробормотал Родериг, приподнимаясь на локте.
– И ты туда же! – обиделась я. – У меня вообще-то имя есть.
– Кому оно теперь нужно? Привыкай, тут у всех клички.
– У тебя какая?
– Разрушитель.
– Ха! Так я и поверил. Может, Кашеед? Или Решето?
Родериг сел на кровати, раздумывая, не намять ли мне бока прямо сейчас.
– Вот ты как, да? А я тебе еды припас, неблагодарному.
– Давай сюда! – чуть не завопила я, отбирая у него завернутые в тряпку ячменные лепешки с тмином. Их хватило на один укус. Богини, до чего я голодна! Лепешки раззадорили мой аппетит, я начала прикидывать, как покинуть казарму незамеченной и добраться до таверны. Можно еще совершить налет на кухню, где наверняка остались продукты.
– Даже не думай, – предупредил Родериг. – За самовольную отлучку ночью – порка хлыстом. Давно не валялся голой задницей кверху?
Оценив перспективы, я решила, что надо поберечь нежные части организма.
– Чеснок, – вдруг сказал Родериг.
– Что?
– Моя кличка – Чеснок.
Я улыбнулась и натянула до подбородка шерстяное одеяло. «Убийца магов» зловеще блестел из-под матраса Родерига-Чеснока.
На следующий день комендант Кушир выдал мне полицейскую форму: серую куртку на заячьем меху, теплые штаны и подштанники, смену рубах – не из батиста, как у капитана, а из небеленого холста, высокие сапоги и шапку.
– Порвешь, будешь ходить нагишом, – сурово предупредил Кушир, разглядывая заплатки на моей одежде. Почти все вещи, что я имела, были поделками матушки Зузанны, которая перешивала для меня обноски Хойла.
Принарядившись, я с удовольствием рассмотрела себя в зеркале возле кабинета капитана. Ай да я, как возмужала! Парень хоть куда, только вот шея тонковата – стебелек одуванчика и то солидней смотрится.
– Броган! – раздался из кабинета громкий голос капитана. – Это не обсуждается!
Кажется, происходит что-то важное! Я тут же шмыгнула в кабинет. У капитана Нотиса на скулах гуляли желваки. Стоящий рядом с ним лейтенант Галт изучал природу за окном.
– Рин! – сказал капитан, меняя тон. – Мы решаем вопрос, куда тебя определить на ближайшие недели.
– Разумнее остаться в казармах, – промолвил, не оборачиваясь ко мне, Галт. – И бросить все силы на магические тренировки с Осоргом, пока он еще на ногах стоит.
– Если убийца проникнет в часть, мы можем лишиться обоих магов разом. Как бы ни была важна учеба, Осорга и Рина надо разделить.
– И ты уверен, что в своем особняке обеспечишь ему безопасность? – ехидно спросил Галт. – Тогда вспомни, какую цену мы прошлый раз заплатили за твою самоуверенность.
Капитан помрачнел:
– Мы рисковали. Войз это тоже знал.
– Тем не менее результат таков, что мы потеряли опытного бойца, а Осорг замкнулся.
Похоже, эти двое вообще не интересовались моим мнением.
– Господа, – громко сказала я. – Казармы мне надоели, там ужасно жесткие матрасы. Капитан, где, вы говорите, ваши хоромы?
Капитан и лейтенант, которые мгновение назад готовы были вцепиться друг в друга, как два помойных кота, крякнули от удивления.
– Вот как! – протянул Галт. – Матрасы ему не понравились.
Капитан просиял.
– Тогда решено – переезжаешь ко мне. Собирай вещи.
– И Родериг тоже едет.
Нотис сначала побелел, потом побагровел. Его рот открылся и закрывался сам собой, и Галт, глядя на него, захохотал. Наконец капитан взял себя в руки и медленно произнес:
– Нет. Фабби остается в казармах.
– Если так, я тоже никуда не еду.
Я не успела и глазом моргнуть, как Нотис оказался рядом и прижал меня к стене.
– Ты переедешь один, понятно?
– Пустите!
– Пущу, когда перестанешь нести чушь.
– Хватит, Оден, – миролюбиво сказал Галт. – Колючка дразнил тебя, а ты повелся.
Капитан резко отдернул руки и прошагал к столу.
– Уходите оба! – велел он.
Мы с Галтом покинули кабинет.
– Не в духе, – усмехнулся лейтенант. – Кажется, святая Марита все-таки прокатила его на вороных.
– Марита? На вороных?
– Я тебе ничего не говорил.
И мы разошлись: Галт отправился в архив, а я на утреннюю тренировку. После завтрака, когда все курсанты ушли в архив учить законы, я познакомилась с Жилем Осоргом. Наша встреча была печальной и во всех смыслах неприятной. Мастер Осорг выглядел, как сгоревшая спичка: еще не сильно старый, но уже согнувшийся, он мало говорил, и его голос напоминал карканье. На меня он смотрел как на вражеского лазутчика, приползшего добыть языка. В жестах, позе, движениях мага сквозили усталость и раздражение.
– Разбей камень, – велел он мне, указав на булыжник во дворе.
– Отсюда? Я не сумею.
– Делай, как я сказал, – процедил Осорг. – Или выметайся.
Я мысленно потянулась к камню, направляя на него силу. Камень остался целехонек. Осорг отвесил мне подзатыльник, и я, не сдержавшись, подожгла его мантию. Лисий мех на оторочке завонял паленым.
Осорг жестом усмирил пламя.
– Разбей камень, – сказал он тускло.
На этот раз мне удалось создать небольшую трещину.
– Ленивый маленький червяк, – презрительно скривился Осорг. – Будь моя воля, ты бы таскал навоз с конюшен, а не магией баловался. Сосредоточься. Что дробит камень?
– Молот? – предположила я.
– Обрати мысленно магию в молот. Ударь.
Я попробовала. Трещина на камне стала больше.
– Убирайся, бездарность. Не желаю больше учить тебя.
С этими словами он вытолкал меня из комнаты и хлопнул дверью так, что повалилась труха. Злая, как все демоны мира, я выбежала во двор и отвела душу на соломенном чучеле, которому досталась сотня ударов учебным мечом.
– Вижу, с Осоргом ты не сговорился, – сказал капитан, выходя на свежий воздух.
– Дряхлый. Тупой. Крот, – пропыхтела я, навешивая удары. Чучело не выдержало напора и рухнуло.
– А теперь подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы потерял единственного человека, которого любил.
– Уже подумал, потому что недавно потерял!
– И ты уверен, что ничем, совсем ничем не напоминаешь Осорга?
Я прекратила пинать остатки чучела и посмотрела на капитана. Его волосы трепал ветер.
– Идите в кабинет, простудитесь! – сказала я.
– Спасибо за заботу, Рин. Как взойдет луна Тои, поедем домой. В хоромы.
Он ушел, а я стояла на соломе, скармливая вьюге остатки тепла, пока меня не позвал Галт, показавшийся из мертвецкой.
– Колючка, быстро ко мне!
Я побежала к нему. Труп Меченого исчез, вместо него лежало женское тело, небрежно одетое.
– Кто она?
– Проститутка из квартала фонарей. Убита ядом, – Галт отодвинул грифельную дощечку, густо исписанную цифрами, поморщился и сказал. – Но я не для этого тебя позвал. Возьми коробку с вещами с полки – вон ту, с серым кантом.
Я сделала, как он сказал. На дне коробки лежал небольшой медальон из зеленого золота.
– Знакомая вещь? – спросил Галт. – Только руками не трогай!
– Да, – прошептала я. – Это медальон па… моего друга.
– Нашел у твоего Меченого в глотке.
Цепочка медальона была разорвана. Наверное, Меченый сдернул его с шеи отца за мгновение до того, как нанести роковой удар.
– Ты имеешь представление, что это такое? – спросил с нажимом Галт.
– Нет. Думал, просто память о ком-то. О женщине.
– В некотором смысле ты прав. Твой так называемый друг – кстати, как ты мог дружить с человеком на тридцать лет тебя старше? – являлся членом секты богоборцев, которую разогнали задолго до твоего рождения.
– Лейтенант, – возразила я. – Вы сами учили меня рассматривать все версии. Что, если мой друг купил этот медальон на блошином рынке? Или нашел в лесу?
– У меня есть основания полагать, что было иначе.
Галт присел на стул и замолчал.
– Оден велел мне заняться твоим образованием, – сказал он наконец. – Похоже, придется начать прямо сейчас.
Я тоже села, готовая на все, лишь бы узнать об отце побольше.
– Как зовут нынешнего короля? – неожиданно спросил Галт.
– Игмар Первый, – неуверенно сказала я.
– Верно. А кто правил до него?
– Релов Третий.
– Так вот, при короле Релове процветали разные культы и секты, и он их все поощрял, будучи ярым противником трех богинь. В год Белого кота, когда он только принял корону из рук дяди, к нему явилось несколько человек, среди них один маг. Они пообещали, что если король даст им некую сумму денег, они построят храм демона Иллока и покончат с богинями навсегда. В народе их называли богоборцами или долгопятами за туфли с ватным задником, которые они носили.
Я демонстративно зевнула.
– Колючка, когда-нибудь я вскрою и твой труп. Помни об этом.
– Мне тогда будет уже без разницы. А пока я рискую подохнуть от скуки.
Галт усмехнулся.
– Ты неуч, и хлыст по тебе плачет. Так о чем, бишь, я? О долгопятах. Деньги, данные королем, благополучно растворились в тумане, недостроенный храм Иллока стал домом для бродяг, а богоборцы принялись совершать налеты на церкви, причем не стеснялись грабить при свете дня. Король приказал их уничтожить, они залегли на дно. Кстати, именно в тот момент они перестали ковать медальоны.
Я навострила уши. Галт заметил мой интерес, и в его глазах промелькнула искра.
– Долгопяты считали, богинь можно выгнать из Хрустальных чертогов и уничтожить. В доказательство этого они собирались на холме Стервятников в сезон звездопада и делали вид, что сильно тянут за невидимую веревку. Когда падала звезда, они бежали в лес и приносили оттуда куски солнечной руды – тогда она еще была в диковинку. Горожанам страшно нравились их представления, кто-то даже верил, что долгопяты убивают звезды.
– Но медальон-то из зеленого золота, не из руды!
– Да. Если ты думаешь, что долгопяты были сплошь идиотами, ты ошибаешься. Им нужно было внимание, как любому культу, иначе бы они лишились поддержки и денег. Их лидеры понимали, что звезды не уничтожить, и вообще не интересовались астрономией. Они старались привлечь в секту магов и усилить их способности, чтобы дождаться одного события, которое предсказал великий прорицатель Юй Горняк. Он сказал, что во время парада лун богиня Тая сойдет с небес и родит в пещере огненное дитя, которое будет править миром и подарит всем небывалые силы. Долгопяты собирались убить богиню и ее ребенка, чтобы иметь монополию на силу.
– Лейтенант, вы, кажется, сказали, что они не были идиотами. Но я вижу существенное противоречие.
– Твоя правда. Звучит так, будто долгопяты купились на сказку, рассказанную ярмарочным шарлатаном. Однако таковы факты. В свободное от ожидания богини время они активно занимались трансмутацией золота, и в результате получили металл, похожий на него по свойствам, но почему-то с зеленым оттенком. Я далек от алхимии и не берусь судить о том, какова формула вещества. Важно то, что богоборцы верили в чудодейственные свойства нового металла. В самом деле, он был слегка необычен. Едва коснувшись кожи, прилипал к ней и отваливался только в момент смерти. В остальном же, насколько я могу судить, не отличался ни от золота, ни от того же железа. Магом никого не делал, здоровья не улучшал.
Если сказанное Галтом правда, значит, Меченый, скорее всего, не пытался украсть медальон. Когда я скинула его с отца, цепочка могла зацепиться за одежду и отлететь вместе с ним. Но как медальон оказался в глотке? Меченый решил его съесть?
– Зачем цепочка, если медальон и так держался?
Галт пожал плечами.
– Наверное, чтобы было меньше вопросов.
– Лейтенант, я очень благодарен вам за этот рассказ. А теперь можно мне уйти? Я должен кое-что обдумать.
Было видно, что Галт заинтригован, но все же он без лишних слов отпустил меня. Я вышла из мертвецкой и сама отправилась в холодный сарай, куда никто носа не совал. Мне хотелось побыть одной.
Существовала некоторая вероятность, что богоборцы дождались сошествия на землю Таи и смогли выкрасть ее ребенка. Также было возможно, что этот ребенок – я. Отец сказал, что жалеет о прошлом и хочет забыть свое прежнее имя. Был ли он тем самым магом, что основал секту? Участвовал ли в создании зеленого золота?
Кер нашел меня в пещере, но не смог убить и вырастил, как дочь. Он не хотел, чтобы я узнала о своем происхождении, и не открыл мне его тайну ни при жизни, ни после смерти. Я зажгла на ладони огонь и вгляделась в его сердцевину. Ответов опять не было. Загадки множились, как тараканы за печкой. В конце концов, я решила, что не столь важно, являюсь я ребенком Таи или нет. Править миром желания не было, раздавать силу направо и налево я тоже не собиралась. Даже лучше, что я просто Рина Од из Пичуги, за мной не охотятся спасшиеся от тюрьмы, полубезумные сектанты. Отец обеспечил мне безопасность, и если бы он считал нужным открыть мне больше, он бы сделал это. Он редко ошибался и никогда не рисковал понапрасну.
Я очнулась от раздумий, когда Родериг вышел во двор и принялся истошно звать меня.
– Чего?
– Опять на губу попал, Колючка? Нарвался?
– Просто отдыхал.
– В сарае? Ты больной, как есть больной! Иди, тебя капитан ждет и уже рвет и мечет. Я твое барахло в узел связал. Давай, рысью к крыльцу. Карета подана.
В карете сидел недовольный капитан и барабанил пальцами по бархату сиденья.
– Где тебя носило? – спросил он, когда я уселась напротив.
– Раздумывал, не бог ли я.
– Достойная мысль, – одобрил капитан. – Надо всегда учитывать подобный поворот событий.
– А как вы считаете, я мог бы править миром? Или хотя бы Узором?
Неожиданно капитан вздрогнул и бросил на меня опасливый взгляд.
– Стало быть, могу, – заключила я.
– Знаешь что, давай оставим эту тему, – предложил Нотис. – Мне как-то нехорошо стало. В моей карете сам владыка живущих. Я от такой чести едва дышу.
Карета тронулась, и я уставилась в окно. Мы выехали из Медного квартала и направились к кварталу Башен, где я еще не бывала. Когда-то здесь располагалась слобода, в которой жили маги. Потом они впали в немилость и оказались вне закона, в пустовавшие дома перебралась знать. Удобное местечко! От квартала Башен до королевского дворца полчаса пешего хода.
Особняк Нотиса, барона Вир, был самым захудалым из всех виденных мной. Ни мраморных колонн, ни парадного крыльца, ни торжественного убранства у него не наблюдалась. Стены, выкрашенные в тошнотворный желтый цвет, шелушились, во дворе грозно торчали черные прутья репейника.
– Моя семья обеднела, – с улыбкой пояснил капитан.
– По миру пошли? Как же ваше жалование?
– С трудом хватает на ремонт.
– А слуги?
– У меня их нет. Все сам. Надеялся, что ты кое-чем пособишь: штопкой помаленьку, ужинами.
Я поперхнулась.
– Вы меня охранять собирались, или бесплатного поденщика себе нашли?
– Услуга за услугу, – весело сказал капитан. – Кстати, у меня со вчерашнего дня стирка приготовлена. Теплую воду натаскаю.
– Капитан, это рабство!
– Не рабство, а забота о своем любимом начальнике, который, приходя со службы, трудится прачкой, поваром и плотником.
– А теперь он радостно взвалит это на несчастного мага? Да если бы я знал, что у вас тут не особняк, а хлев для скотины, остался бы в казармах. Там хоть кормят.
– И тут кормят, – пообещал капитан. – Собственные умелые руки.
Карета остановилась. Выйдя из нее, я обнаружила, что на дверях выбит не герб Виров – ветвь лещины, а знак полицейского управления – круг, перечеркнутый вертикальной чертой, символические щит и меч. Даже карета у Нотиса служебная!
Посмеиваясь, капитан отпер дверь и пустил меня в дом. Внутри было холодно, почти как снаружи, только ветер не дул.
– Каждый топит свой камин сам! – предупредил капитан. – Дрова наколоты, лежат в подвале. Пойдем, я покажу твою комнату.
Мы поднялись по лестнице, которая лет сто назад наверняка была шикарной, а теперь выглядела как жертва погрома. На втором этаже располагались спальни. Капитан вошел в одну из них и сказал:
– Как тебе? Если не нравится, есть еще три на выбор. Но они больше, и к утру в них можно окоченеть.
– Эта сойдет, – ответила я. В любом случае, в ней было лучше, чем в лесу, и уютнее, чем в казарме.
– Когда-то здесь жила моя бабушка, – добавил капитан ровным голосом. – А за этой стеной спальня деда. Там теперь живу я.
Супружеские спальни, как это водится, соединял проход.
– Капитан, вы понимаете, какие слухи о нас пойдут? – рассердилась я.
– Какие?
– Всякие. Живем вместе, спим по соседству.
– В казармах все то же самое, и никто не переживает.
– Там по шесть человек в комнате! А здесь мы на весь дом вдвоем.
– По выходным ко мне приходит служанка, – заметил невинным тоном Нотис.
– Вас вообще не волнует репутация? – взорвалась я.
Капитан нашел глазами зеркало, картинно поправил волосы и сказал:
– Ах, мою репутацию давно было пора испортить!
Меня охватил озноб. Неужели?!
– Я вам нравлюсь? – спросила я чуть резче, чем собиралась.
– Рин, любимый, – воскликнул капитан. – Ты догадался!
Глядя на мое растерянное лицо, он покатился со смеха.
– Богини, до чего ты простодушен! Пожалуй, это даже мило, но тебе надо научиться лучше скрывать свои чувства, если ты желаешь преуспеть в полиции. Успокойся, мужчины, а тем более мальчики меня не интересуют. Я влюблен в одну прекрасную особу, чье имя предпочел бы не называть.
Мое сердце словно подхватил смерч и поволок вверх, а потом обрушил на скалы. Растерянность, боль, досада смешались воедино, и это зелье мне предстояло испить до конца уже в одиночестве, потому что капитан ушел в свою комнату, насвистывая глупейший мотивчик.
Он влюблен в другую! Я старалась думать о том, что это хорошая новость, ведь я так быстрее освобожусь от любовного наваждения. И все равно душу точила мысль, что будь я собой, у меня был бы шанс привлечь его внимание. Струящееся платье с вырезом на груди, лайковые перчатки, атласные туфельки, высокая прическа с локонами. Я взглянула в зеркало и увидела в нем мальчика в серой куртке, в глазах у него стояли слезы.
Надо заняться делом. Разжечь камин. Все хорошее начинается с горящего камина.