Вот уже месяц я жила в «Соловье», чувствуя себя кукушонком, который хитренько перебрался из одного гнезда в другое. Целыми днями я мела, мыла, подавала на стол, кормила скотину, чистила амбары, рубила дрова, штопала белье постояльцев. Хойл трудился наравне со мной, не брезгуя никакой работой. Его мать, почтенная Зузанна Чепыш, приняла меня как свою, точнее, как своего. Нередко именно мне, а не Хойлу доставалось несъеденное клиентами мясо или сухофрукты в сахаре. У меня не было матери, и я всегда перед сном представляла ее себе: то милой женщиной возраста отца, то молоденькой аристократкой, то богиней Таей. Познакомившись с Зузанной, я стала мечтать, чтобы моей матерью была она.
– Рин, малыш, отнеси вещи постояльца наверх! – отвлек меня от мыслей ее голос.
Я бросила протирать пыль и помчалась к входу. Близился Порог года, и в Узор валом валил народ. Все готовились к ярмарке, на которой устанавливалась цена на посевное зерно, распродавались шерсть, мед, орехи, скупался целыми стадами молодняк. В этой толкучке отыскать Меченого было почти невозможно, но я не теряла надежды. В свободные дни я обходила квартал за кварталом, ненавязчиво расспрашивала лавочников об «отце», и почти всегда слышала: «Нет, не видели, не знаем». Предположение у меня было только одно: перед нападением на отца Меченый накинул на себя личину, а в Узоре снял ее. И теперь моя единственная зацепка не работала. Догадывался ли он, что я пойду по его следам? Опасался ли мести? Или просто спешил в столицу, чтобы заняться другими, наверняка еще более темными делами?
В «Соловье» обычно останавливались небогатые купцы из окрестных деревень. Они привозили скоропортящийся товар: рыбу, мягкий пресный сыр, свежие грибы. Мага, чье волшебство привлекло меня на постоялый двор, я быстро вычислила. Это был юный мелкопоместный дворянин Фир Даггир, приехавший в Узор поступать в Королевскую академию. Он колдовал тайком, что было весьма дальновидно с его стороны. Законами империи магия была запрещена, ею пользовалась на особых правах только королевская полиция, армия и придворный маг.
Узнав об этом, я не могла понять, кто придумал столь глупые законы. Магия опасна, как опасен острый нож или, например, отломленный зуб дракона. В неумелых руках и палка – грозное орудие. Но сколько полезных вещей могли сделать маги! Те же личины, наложенные на безобразное, искалеченное лицо, осчастливили бы многих.
Фир, который очень боялся полиции, умел еще меньше, чем я. Главным образом, он зачаровывал зеркало, и в нем отражались комнаты соседствующего с «Соловьем» дома терпимости. Денег на поход туда у юноши не было, оставалось только подсматривать. На чердаке, где я жила, зеркал не висело. Поэтому фокус Фира я проделывала с тазиком воды. Изображение получалось нечетким, бледным, но мне вполне хватило для тренировки. Особого интереса увиденное не представляло: живя в деревне, я не раз видела и более откровенные сцены. В праздник Теи супруги, не таясь, дарили друг другу ласки в заповедном лесу. Дети, рожденные после этого, получали благословение богини.
В отличие от меня Фир никак не мог остановиться и проводил все дни в своей комнате. Я не хотела, чтобы его разоблачили: он был щедр на чаевые, и никогда не пытался унизить прислугу, как другие постояльцы. Не выдержав, я подбросила ему записку: «Будь осторожнее». И он прекратил мучить зеркало, переключившись наконец на книги, а потом и вовсе перебрался в Королевскую академию, куда все-таки поступил. Наши пути окончательно разошлись.
Таща вещи нового постояльца, мистера Шеда, я едва не надорвалась: увесистые пожитки, огромные сундуки!
– Пошевеливайся, заморыш! – сказал он мне, когда я остановилась на лестнице передохнуть. – И смотри не урони, шкуру спущу!
Он гнева огонь перетек в ладони. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не сжечь жалкое барахло этого надутого индюка. Когда мы вошли в приготовленную для него комнату, он развалился на кровати и потребовал:
– Сапоги чисть!
И вытянул обутую ногу, запачканную глиной и землей. Деться было некуда – чистка обуви постояльцев входила в мои обязанности. Я вынула из кармана тряпку и принялась аккуратно соскребать грязь в кожаный передник. За этим занятием меня застала наша новая горничная – Игула, которую взяли на пару месяцев. Мы с ней быстро сдружились: я помогала ей носить тяжелые ведра с водой, а она резала корнеплоды, когда я натирала ножом очередную мозоль. Игула, увидев, что комната не пуста, тут же захлопнула дверь. Шед посмотрел ей вслед масляным взглядом. Надо предупредить ее, чтобы держалась подальше, пока он не съедет.
Вечером того же дня мы с Хойлом закончили мыть тарелки после ужина и уже собирались разойтись на отдых, как вдруг мое внимание привлек странный шум у птичника.
– Пойду проверю, что там. Вдруг опять хорек, – сказала я, и Хойл устало кивнул. Он позевывал и лениво дочищал котел, покрытый слоем подгоревшей каши.
Я вышла во двор. Темнота заволокла постройки, Луна Тои на ущербе едва проливала на землю тусклый свет. Возле сарая кто-то боролся.
– Эй! – крикнула я и подняла повыше свечу.
У стены стоял Шед. Одной рукой он зажимал Игуле рот, другой расстегивал штаны. Я прыгнула с крыльца и рванула его за воротник. Раздался треск, кусок ткани остался в моих руках. Шед обернулся и прошипел:
– Убирайся, щенок! Размажу!
Я ударила его кулаком, но он успел перехватить мою руку. Игула от страха осела на поленницу с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни звука.
– Хойл, на помощь! – попыталась крикнуть я, но Шед схватил меня за горло. Стало трудно дышать, перед глазами расцвели красные звезды. Я трепыхала руками и ногами, пытаясь достать Шеда, но он был вдвое больше и во столько же раз сильнее. И тогда заклинание удара сорвалось с моей ладони – оно попало ему в солнечное сплетение. Шеда швырнуло к курятнику, и он ошалело глянул на меня, не веря, что юнец одолел его. В отсветах непогасшей свечи он казался мне свирепым медведем-шатуном, потерявшим свою берлогу. Шед зарычал и сбил меня с ног. Я пропустила пинок в живот и, вывернувшись, вновь ударила его – всей силой, копившейся внутри. Он отлетел к калитке, вышиб ее и упал в проулок.
– Игула, в дом! – приказала я. – Зови Хойла.
Но он уже и сам выбежал во двор с кочергой и фонарем.
– Что тут случилось? – спросил он, оглядывая разгромленную поленницу и сломанные доски в сарае.
– Драка, – пожала плечами я. – Мистер Шед напал на Игулу. Вон он лежит, в канаве.
Шед что-то невнятно промычал и попытался встать. Мы с Хойлом подошли к нему, готовые к чему угодно, но воевать не пришлось. Шед потер шишку на затылке и сел.
– Ты за это ответишь, гаденыш! – сказал он сипло.
– Убирайтесь вон! Сейчас же! – потребовал Хойл. – Или я позову полицию.
– Ты еще не знаешь, кто я! – усмехнулся Шед. – Я сравняю твою жалкую ночлежку с землей. Ты у меня в ногах будешь ползать.
– Пока этим занимаетесь вы! – отрезала я.
Шед поднялся и побрел в дом. Через четверть часа он со своими многочисленными узлами стоял на улице. Хойл протянул ему деньги, уплаченные за постой. Шекс сплюнул на мостовую и сгреб их.
– Я еще вернусь! – пообещал он, но мы уже захлопнули дверь.
– Что скажет матушка?– простонал Хойл, падая на стул у камина.
Я почувствовала укол вины.
– Я не мог поступить иначе. Игула…
– Да, Рин, я понимаю. Вроде и правильно все сделали, но мне страшно. Вдруг он устроит поджог? Или вернется сюда с бандитами?
На это мне нечего было сказать. Такие, как Шед, способны на любую подлость.
– Наймем ночного сторожа? – предложила я. – Или будем по очереди дежурить.
– Можно, – согласился Хойл. – А где ты выучился так драться?
– Природный талант!
Хойл недоверчиво поднял бровь. Я похлопала его по плечу и сказала:
– Иди спать, я присмотрю за харчевней.
Хойл поднялся и исчез наверху, а я вышла на улицу. Шед с пожитками успел убраться подальше, в окрестных домах гасли огни. По камням мостовой зимний ветер гнал снег и мусор. Я огляделась: прохожих нет, все кругом уснули. Можно попробовать построить что-то вроде воздушного забора, чтобы Шед не смог подойти близко. Я сосредоточилась на желаемом и почувствовала, как сила течет сквозь тело, наполняя собой пространство. Готово, можно на боковую! Теперь Шеду сюда хода нет.
И лишь когда я легла в кровать, меня озарила мысль: если мимо моей воздушной стены пройдет маг, он ее почувствует. Что тогда будет? Не выдала ли я себя этим колдовством? В городе ходили слухи, что пойманным магам грозит пять лет в каменоломнях, а самых упорных скармливают драконам. Пару дней назад по улицам носились герольды, приглашая на публичную казнь мага, погубившего соседей своим черным волшебством. Игула и Хойл собирались пойти. Если я буду неосторожна, когда-нибудь они полюбуются и на мою казнь.
Прошло несколько дней, Шед не появлялся, и я успокоилась. Постояльцы прибывали и прибывали, свободных комнат не осталось. И не было времени, чтобы беспокоиться о том, что может произойти. Хозяйка выбранила Хойла за неуважение к клиенту, меня не наказали никак, и от этого было только хуже. Настроение испортилось, только улыбка Игулы подбадривала меня. И еще я заметила, как краснеет Хойл, когда случайно сталкивается с горничной в коридоре.
– Чего ты ждешь? – спросила я. – Пригласи ее на танцы.
– Сам пригласи! – буркнул он, теребя полотенце, которым протирал поднос.
– Увы, мое сердце несвободно! – сказала я со вздохом.
Хойл рассмеялся.
– Твое? Несвободно? Когда ж ты успел влюбиться, в колыбели?
– Смейся-смейся, – пробурчала я. – Трусишка!
– Кто трусишка?! – возмутился Хойл. – Да я сейчас…
И он решительно направился к Игуле, которая, замечтавшись, плясала на кухне в обнимку с метлой.
– Ты… – сказал Хойл. – Ну, ты…
– Я, – подтвердила Игула. – Ну, я.
– Хочешь?
– Чего?
– Со мной, – Хойл замялся. – На танцы. Завтра.
Игула радостно взвизгнула и повисла у него на шее. Я подмигнула Хойлу и вышла в коридор.
– Рин! – позвала матушка Зузанна. – Подойди ко мне, сынок.
Она возилась в одной из комнат, поправляя сорванные буйным постояльцем занавески.
– Малыш, сходи к мистеру Дассу за луком и перцем! Мне похлебку варить, а все кончилось.
Лавочка Дасса находилась в квартале от нас. Туда наведывались те, кто искал честной цены на товар. Дасс никогда не пытался брать лишнего, хотя и не работал в убыток. Поэтому он не торговался, и мне это нравилось.
Схватив корзину, я вышла черным ходом и направилась в сторону лавки Дасса. Зима набирала обороты, по обочинам лежал снег. Я свернула между домов, чтобы сократить путь, и вдруг кто-то накинул на мое горло петлю и поволок. Корзина выпала из рук и покатилась по мостовой под уклон.
Я пыталась оттянуть от горла веревку, но она только туже затягивалась. Тот, кто меня душил, глухо фыркнул, и я лягнула его, что было сил. Он отступил, и давление ослабло. Я обернулась: передо мной стоял Шед и четверо оборванцев бандитского вида. Не побоялся напасть средь бела дня!
Я зажгла в ладони огонек, разорвала удавку и кинулась наутек. Меня быстро повалили и начали бить. Я кричала, пыталась закрыться от ударов, но становилось ясно, что без магии мне крышка. Я сосредоточилась, раздробила воздушный удар на пять потоков и скинула с себя нападавших.
– Мальчишка – маг! – заорал Шед. – Хватайте его! Он мне нужен живым.
Теперь не имело смысла скрываться. Я соединила ладони и вызвала пламя, лизнувшее веревки для белья, натянутые между домов.
– Только попробуйте подойти, – сказала я, и огонь в моих руках заплясал, как живой. – Спалю!
И тут же в мою голову полетел камень. Я уклонилась, но в бок попал незамеченный второй. Убрав огонь, я соорудила воздушные щиты на оба предплечья и заслонила ими голову и грудь. Камни со стуком падали на мостовую, но ситуация складывалась не мою пользу. Одновременно атаковать и обороняться не получалось. Меня прижали к стене. Шед достал кинжал и с ухмылкой поигрывал им, подбираясь ближе и ближе.
Внезапно в конце проулка возникла фигура в сером плаще.
– Помогите! – взмолилась я, и мой неизвестный помощник вытащил из ножен меч.
Мы ударили одновременно: оружием и магией. Бандиты Шеда бросились наутек, но я успела закрутить их и столкнуть лбами. Они со стоном повалились навзничь. Человек в сером выбил у Шеда кинжал, а когда тот попытался перейти к рукопашной, нырнул влево и ловким движением ладони оглушил его. Шед присоединился к своим напарникам, безмолвным и более не опасным.
От напряжения я упала на колени. Меня трясло, след от веревки на шее горел. Прошлые синяки и новые дали о себе знать, и по телу прокатилась волна мурашек. Незнакомец вернул меч в ножны.
Я подняла голову, чтобы разглядеть своего спасителя. Молодой, светловолосый, невероятно красивый, он улыбался мне так тепло, что моя боль прошла. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я никак не могла припомнить, где его видела. Может, в лавке мистера Дасса или на площади Трех богинь, у фонтана Слез. Кто он? Почему помог?
Я хотела его поблагодарить и не находила слов. В мыслях царила звенящая пустота. Незнакомец присел рядом со мной и, откинув капюшон, сказал:
– Именем короля, ты арестован!
В мою грудь уперлось острие кинжала Шеда.