Довольный собой, полицейский вел меня в участок. Цепи, сковавшие мои руки, гремели, прохожие с интересом поглядывали на нас. Должно быть, гадали, кого удалось изловить: воришку-карманника или хулигана. Женщины средних лет бросали на меня полные сочувствия взоры, старики усмехались в бороды и одобрительно качали головой. Я судорожно обдумывала план освобождения. Можно попробовать разомкнуть браслеты на запястьях силой магии, толкнуть полицейского и скрыться в переулке. Шансов на успех мало. Гораздо вероятнее, я получу кинжал в спину. А если сразу атаковать огнем? Поджечь одежду, и пока он сбивает пламя, юркнуть в подворотню.
Я присматривала удобное место для побега. Проходя мимо длинного здания с вычурным крыльцом, я увидела открытое окно подвала. Риск, но стоит попытаться. Я попробовала разорвать цепь – не вышло! Она не поддавалась силе распиравшего ее воздуха. Тогда я зажгла в ладони огонь и нагрела металл. Полицейский, дернувшись, сбросил с руки намотанный конец цепи, а я прыгнула в окно подвала. Сердце колотилось, как бешеное! Мне удалось, удалось! Дело за малым – освободить руки.
В подвале было темно, пахло плесенью и мышами. Я вновь зажгла огонь. Меня окружали мрачные каменные стены, промерзшие до основания: сюда когда-то стекала вода с улицы. Двери не было – выход перекрывала железная решетка, запертая на замок. Я попыталась разъять его магией – тщетно!
Мне нужно было как-то протащить кисти сквозь браслеты. Я сосредоточилась и представила, что металл раздувается, как тесто в печи. Через пару мгновений я услышала лязг. Цепи упали на каменный пол, я освободилась! Оказывается, и это могу!
Я вернулась к окну. Полицейский не последовал за мной, но он мог остаться снаружи. Я зацепилась пальцами за край окна и попробовала подтянуться, как вдруг услышала голос:
– Удобно, когда преступник сам забирается в камеру!
Полицейский, который вел меня, стоял по ту сторону решетки и наблюдал за моими прыжками с немалым любопытством.
– Эта камера называется «Последнее искушение», – объяснил он. – Сюда мы приводим тех, кого вот-вот должны отпустить на свободу. И если они пытаются бежать, а соблазн велик – на окне нет решеток – им добавляют год-другой для вразумления.
Ярость заставила меня потерять рассудок. Руки вспыхнули, сила потекла потоком.
– Остановись! – предупредил полицейский. – За нападение на меня ты точно получишь срок. Это не нужно ни тебе, ни мне. А если ты проникся сочувствием к несчастным арестантам, то знай, что мы поступаем так только с теми, кто был бы опасен на свободе. Например, с грабителями, которым самое место на плахе.
– Кто вы, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?! – сказала я, подавляя злость. – Святая Агудина?
Полицейский пожал плечами:
– Служитель закона. И если ты перестанешь кипятиться, я выпущу тебя и мы поговорим в более приятной обстановке. Ты как, готов остыть?
Я погасила пламя и кивнула. Полицейский достал ключ и отпер камеру, выпуская меня в коридор.
– За мной! – скомандовал он.
Мы вышли из подвала и оказались в просторном помещении, в которое выходило несколько дверей. Одну из них полицейский по-хозяйски распахнул, приглашая меня внутрь.
– Мой кабинет, – сказал он и жестом приказал сесть в кресло перед столом, а сам устроился напротив.
Я молча изучала окно. Если выбить стекло воздушным ударом, можно второй раз попробовать сбежать. Полицейский, кажется, понял, что у меня на уме, и усмехнулся:
– Не советую. Окно выходит во двор, а там казарма. И весь гарнизон на утренней тренировке.
Я сжала челюсти и посмотрела на него с вызовом.
– Хотите казнить меня, как того мага, который убил соседей?
– Пипа Гольштата? Нет, ты ему не ровня.
– Тогда что?
– Позволь мне начать нашу милую беседу о твоем будущем, – предложил полицейский. – Во-первых, имена. Меня зовут Оден Нотис, я капитан королевской полиции и по совместительству барон Вир, если тебя интересуют титулы.
– Не интересуют! – буркнула я.
– Жаль, – сказал капитан Нотис. – А я надеялся, мечтал. Теперь ты можешь назваться.
– Не хочу.
– Я настаиваю.
– Рин Яффи.
Под таким именем я устроилась на работу в «Соловей». Конечно, опасно было сохранять осколок старого имени: весть о пожаре, учиненном мной в Пичуге, рано или поздно должна была добраться до столицы, но я решила, что прятать дерево лучше всего в лесу. Мальчиков часто называют Рин, а тот, кто хотел бы найти меня, решил бы, что я полностью сменила имя.
– Ты славно дрался, Рин Яффи! – похвалил меня капитан. – Для своих лет ты достаточно крепок и владеешь магической силой под стать придворному магу.
Я недоверчиво хмыкнула. Капитан взялся мне льстить, и это не сулило добра. Ему что-то от меня нужно.
– Думаете завербовать меня в полицию?
Серые глаза капитана пристально разглядывали меня.
– Да. Думаю. И уже вербую.
– Спасибо за предложение, но я говорю «нет».
– И почему же? – капитана, казалось, ничуть не расстроил мой отказ.
– Мне не нравится защищать закон, который несправедлив к людям. Мне не нравится, что вы устраиваете ловушки – вроде той, с открытым окном в камере. Мне не нравится, что вы рубите головы магам.
– К слову сказать, этим занимается палач.
– А вы подкидываете ему работу! Нет! Лучше каменоломни. Сколько там полагается за мое колдовство? Пять лет, десять?
– Дюжина. Нападение на человека с применением магии – тягчайшее преступление, – сказал капитан, откидываясь на спинку кресла. – Ты хоть представляешь себе каторгу? Пыль, тяжелая кирка, охрана с длинными хлыстами, похлебка на воде раз в день. Там и год-то протянуть трудно, не то что дюжину лет.
– Вот еще одна причина, по которой я не хочу в полицию. Вы это знаете, и вам все равно.
Ладони уже начал покалывать огонь, и я старалась дышать ровнее, чтобы не давать воли гневу. Капитан спокойно сидел напротив и улыбался.
– Теперь, когда ты нашел истинных чудовищ и обличил их с таким пылом, позволь тебе прояснить кое-то. Завтра будет казнь – казнь мага, ты уже знаешь. Пип Гольштат, сорока трех лет от роду, две недели назад, в праздник Черного Листа встал поутру и нашел этот мир дрянным местечком. Он вытянул из колодца воду, соорудил шар и пошел в соседний дом, где жена купца Люта Мажина и его дети собирались в церковь. С купцом у Гольштата были давние счеты, и потому он решил, что вправе мстить ему по своему вкусу. На глазах у детей он утопил в водном шаре несчастную женщину, а потом пошел искать Люта. Тот как раз на заднем дворе занимался ремонтом телеги. И тоже погиб. Вроде бы тут-то магу и остановиться, но он вернулся в дом и вытащил спрятавшихся в печи детей. Как ты думаешь, что было дальше?
Мороз прошел по моей коже, на глаза навернулись слезы.
– Как вы можете?.. – прошептала я. – Как вы можете рассказывать об этом с таким равнодушием?
Капитан вскочил на ноги и склонился надо мной.
– Могу! Потому что моя работа – смотреть в мертвые лица детей. Моя работа – ловить таких, как Гольштат, и вести их на плаху. И если это не справедливость, то что тогда?
Капитан сел обратно. Его кулаки разжались.
– Допустим, есть маги, которые причиняют людям зло, – сказала я. – Но при чем тут магия? Гольштат мог убить соседей ножом, дубиной, ядом, что бы изменилось?
– В случае Гольштата – ничего, – согласился капитан. – Он точно так же был бы арестован и казнен.
– Тогда в чем вина магов? Почему, например, сегодня вы схватили меня, а не Шеда, который напал первый?
Капитан вздохнул.
– Шеда тоже схватили. Как только мы покинули проулок, моя команда забрала его и тех недоносков, что он с собой привел. Должно быть, они уже сидят в камерах и, если очухались, дают показания.
Я обрадовалась: Шед арестован! Хойл и матушка Зюзанна могут спать спокойно – хотя бы какое-то время, пока преступников не отпустят.
– Сколько полагается за нападение? – поинтересовалась я.
– Месяц работ в королевских конюшнях.
– Что?! Месяц?
– А ты сколько хотел, мой кровожадный мальчик? Годы? Ты ушел с поля боя, гордо неся три ссадины и один синяк.
– Они меня убить собирались!
Капитан покачал головой.
– Нет. Подходя к переулку, я слышал, как Шед требует, чтобы тебя взяли живьем. По большому счету, что мы имеем? Драку. Даже без грабежа, простую, обычную. Почти. Ведь ты использовал магию, а большая часть твоих противников была безоружна.
– Камни и кинжал оружием вы не считаете?
– Более серьезное наказание полагается за использование меча или удлиненных клинков. А так никакого отягчения.
Я опять ощутила, как огонь пробивает защиту, чтобы вырваться и положить конец этому фарсу.
– Ненавижу законы, по которым Шед – несчастная жертва, а я – преступник. И тех, кто служит таким законам, тоже ненавижу.
– Ты подожди, послушай и потом уже ненавидь с чистой совестью, – осадил меня капитан. – Рюмер Зоггуд, или Шед, как ты его называешь, мой давний знакомый. Я уже дважды арестовывал его, но за мелкие дела. Он отделывался исправительными работами, на каменоломни так и не попал. Я подозреваю, хотя доказательств нет, что он причастен по крайней мере к четырем убийствам.
Я со свистом втянула воздух. Угораздило же меня с ним связаться! Просто чудо, что я осталась жива после стычки.
Капитан с любопытством следил за моей реакцией.
– Вчера мне доложили, – продолжил он, – что Шед вернулся в город и привез с собой контрабандный груз. В прежних местах, где его могли заметить, он решил не останавливаться. Наш человек караулил его, стараясь не спугнуть. Но вечером, к его изумлению, Шед вывалился из ночлежки со своими тюками и перебрался на квартиру к бывшей любовнице. А потом на улицу вышел неизвестный мальчишка и принялся колдовать. Утром я собрал команду для твоего ареста, а вместо этого пришлось тебя спасать, причем от Шеда. То ли удача, то ли провал – никак не пойму.
Дверь в кабинет капитана распахнулась, и я увидела невероятную леди – изящную, с фарфоровой кожей и огромными синими глазами. Она нетерпеливо крутила зонтик и, надув алые губы, недовольно щурилась на капитана.
– Эна, пару минут, и я твой!
Дверь захлопнулась.
– Рин, – капитан устало потер лоб. – Давай прямо. Ты нам нужен, нужен полиции. Закон, запрещающий свободную магию, был написан не просто так, но у меня нет времени посвящать тебя в историю Узора и его войн. Поверь на слово, почти каждый маг, за редким исключением, перестает контролировать дар и пускается во все тяжкие.
– Не каждый!
– Я же сказал – за редким исключением. Возможно, ты им будешь. Глядя на тебя, можно предположить, что ты удержишься. Хотя с гневом придется поработать. Полицейскому нужно трезво мыслить и не кидаться очертя голову искать приключений на свой зад.
Он помолчал некоторое время и добавил:
– Вот мое предложение. Шеда будут судить за нападение не на простого гражданина, а на полицейского, что позволит королевскому прокурору на суде требовать каменоломни. Отправив его туда, мы спасем жизни людей.
Скрестив руки на груди, я ждала продолжения. Какова цена сделки?
– Ты останешься в полиции, и мы тебя обучим всему, что нужно: тактике боя, магическим приемам, основам медицины. Ты будешь получать жалование – не слишком обильное, но существенно больше, чем в харчевне. Что ты об этом скажешь?
– Мне надо подумать.
– Другого ответа я и не ожидал. Оставайся в гарнизоне, пока не определишься. Завтра вернемся к разговору, а пока иди во двор и найди коменданта. Он покажет тебе комнаты курсантов. И никакой магии сегодня, понял?
– Да, капитан.
На этом мы расстались.
Во дворе шли тренировки: арбалетчики дырявили мишени, слышался звон мечей, шипенье и свист точильного камня. Комендант – грузный мужчина преклонных лет – зорко наблюдал за разгрузкой телег.
– Капитан Нотис просил определить меня в казарму, – сказала я.
– Новый курсант? – удивился он. – И давно ли мы стали набирать на службу детей?
– Мне семнадцать! – заявила я, выпячивая грудь и надеясь, что под личиной это выглядит так же, как в моем воображении.
– Ага, семнадцать, – усмехнулся комендант. – Без десяти. Ладно, иди за мной.
Меня поселили в комнату, где жило пятеро парней. Все они готовились к службе в полиции. Старший из них, Родериг, подошел ко мне и больно ткнул пальцем в лоб.
– Кто такой? – поинтересовался он. – Чего здесь забыл?
– Не твое дело, – огрызнулась я, и тут же получила кулаком в ухо.
– Будешь называть меня мастер Родериг, понял? Пока не поумнеешь, спишь на полу.
– Нет, – сказала я спокойно. – Моя кровать вон там, и я сплю на ней, Родди.
Родериг осатанел от такой наглости и с глухим ревом бросился на меня. Вторая драка за день – это уже перебор. Я уклонилась от его удара и спряталась за кровать.
– Как насчет мирных переговоров? – предложила я. Курсанты, окружившие нас, радостно заржали. Родериг одним ловким движением преодолел разделявшее нас расстояние и попытался схватить меня за шиворот. Я перекатилась под кроватью и показала ему язык. Он бросился в погоню. Мы метались, как два зайца, между кроватей, опрокидывали на пол соломенные матрасы, кидали друг в друга сапоги, кружки, корки хлеба. За нашей борьбой собрались понаблюдать все, кто трудился во дворе. Комендант одобрительно кричал:
– Бей его, парень!
Родериг считал, что подбадривают его, а я – что меня. Правда на стороне сильнейшего!
Наконец Родериг выдохся и сел на ближайшую кровать.
– Тебе конец, – просипел он, глядя в мою сторону налитыми кровью глазами. – Задушу ночью, как куренка.
– Ты не сделаешь этого, Родди, – улыбнулась я. – Мы ведь друзья. Кстати, я не против, чтобы ты звал меня Рин.
– Ты покойник, Рин!
– Хорошо, сам напросился.
Я соорудила воздушную петлю, обвила ее вокруг предплечья Родерига и с силой потянула. Он кубарем свалился на пол под хохот всей казармы.
– Как ты это сделал? – пробормотал он, оскальзываясь на соломе, выпавшей из матраса.
Я ухмыльнулась и пожала плечами.
– Готовься превратиться в жабу, Родди!
Когда он подошел ко мне и встал рядом, мне показалось, что надо мной нависла скала, которая того и гляди меня раздавит. Но Родериг хлопнул меня по плечу и сказал:
– А ты не промах! Пойдем, я угощаю. Тебе хоть пиво-то можно?
– Предпочитаю молоко.
Новый взрыв смеха чуть не сшиб меня с ног. Только сейчас я стала понимать, чем могла кончиться моя выходка. Отец часто говорил, что острый и притом болтливый язык – прямой путь в раннюю могилу, но я никогда не придавала значения его словам. Впредь стоит вести себя чуточку осторожнее.
Мы с Родеригом вышли из казарм и направились к ближайшей таверне. Девушка, разносившая пиво, подмигнула ему, и я поняла, что он тут свой.
– Падай, – сказал Родериг, шлепая по натертой до блеска лавке. – Пиво мне и молоко братику.
– Про молоко – это шутка была, – объяснила я официантке. – Тащи палинку.
Палинкой в Узоре называли пряное варево из фруктов и ягод. Хмеля в ней было чуть, а согревала она лучше, чем глинтвейн. Матушка Зузанна знала секретный рецепт, и ее палинка славилась на всю округу. Здесь же повар жалел черноплодной рябины, поэтому настой был светло-красным и приторно сладким, без оттенков.
– Рассказывай, откуда такой взялся, – велел Родериг, отхлебывая пиво. – Ты маг, да?
– Маг, – подтвердила я. – Мать послала на зиму в город, на заработки. Пристроился в «Соловей».
– А колдовал зачем? Жить надоело?
– Ты, Родди, когда-нибудь раньше видел мага?
Тот неопределенно мотнул головой.
– Для мага колдовать, как для человека есть кашу ложкой. То есть можно жить и без ложки, но обычно все-таки хочется с ней.
– Понятно, – протянул Родериг. – Ты прокололся, и тебя замели.
– Вроде того. А ты как попал в полицию?
– Захотел и попал. Мой батя держит лавку на улице Жгутов, это у Западных ворот. Хотел, чтобы я помогал, а мне до чертиков все надоело. Утром продаешь чеснок, днем продаешь чеснок, вечером – продаешь чеснок и идешь спать. Как тебе такое?
Я согласилась, что это ни с чем не сравнимый ужас. Мы допили напитки, и девушка принесла нам еще.
– Капитана Нотиса видел? – спросил Родериг.
– Именно он меня и арестовал.
– Ты с ним потише, без этих твоих магических штучек. Говорят, он убивает взглядом.
– Тоже маг? – удивилась я. В капитане не чувствовалось магии, разве что какой-то легкий флер, и в бою он использовал меч.
– Не маг он, а поганая василиска. Оборотень! – прошептал Родериг, наклоняясь к моему уху. – Если захочет, убьет на месте, пикнуть не успеешь. А бабы за ним табунами ходят.
– Чтобы умереть? – предположила я.
Родериг брякнул на стол тяжелый кулачище.
– Дурак! Василика – это ж такое… Ну, он их заманивает – взглядом.
Я чуть было не сказала, что меня он вовсе не заманил, а потом вспомнила про личину. Вряд ли мальчик Рин клюнул бы на чары василиска, которых у капитана явно не было. Но знание полезное, надо иметь в виду.
Мы еще немного посидели в таверне, обсуждая полицейские дела. Я узнала, что в полиции Узора постоянно не хватает людей, и парней набирают круглый год. Потом идут тренировки: неграмотных учат читать и писать, не владеющим оружием показывают приемы боя на мечах и кинжалах. Магов в полиции мало. Родериг знал только двоих: мастера Жиля Осорга – пожилого полицейского, который еле носил ноги и почти не принимал участия в делах, и леди Эну Дхар, ту самую синеглазую красавицу, которая заглянула в кабинет капитана. Родериг скрывать не стал: он давно сох по леди Эне, но на курсантов она даже не глядела. Увивалась вокруг Нотиса, чего и следовало ожидать. Он тут первый парень на деревне.
Я пыталась ничем не выдать своего изумления: неужели есть еще одна женщина-маг, кроме меня?! Отец говорил, такого быть не может. Ошибся? Надо во что бы то ни стало узнать побольше об этой таинственной леди. Если она не скрывает магию, значит, и для меня опасности нет.
Когда Родериг повеселел, и щеки его вспыхнули, как маков цвет, на что существенно повлияли четыре кружки ржаного пива, я спросила его, не видел ли он Меченого. Родериг отрицательно покачал головой.
– А что тебе от него надо?
– За ним должок, – сказала я.
– Тогда попробуй сходить к лейтенанту Галту.
– Кто это?
– Броган Галт, – важно сказал Родериг. – Самый что ни на есть головастый голован среди нашего сброда. У него в башке – целая Академия! Всех помнит, кого видел.
Родериг вынул из кошелька восемь грошей и положил их на стол, накрыв перевернутой кружкой.
– Пойдем, – мотнул он головой в направлении казарм.
– Мне в другую сторону, – сказала я. – Возвращайся один, я скоро приду.
– Хорошо, – Родериг сделал пару шагов, потом повернулся ко мне и проговорил. – И больше никогда не называй меня Родди!
– Ага, Родди!
И я под жуткую ругань Родерига потрусила в таверну «Соловей». В общем зале трапезничали гости, матушка Зузанна с заплаканным лицом смешивала сметану, жгучий драконий корень и жареный лук, чтобы подать к телятине соус святой Ненилы.
– Рин, где ты был? – вскрикнула она, отставляя миску. – Мы думали, с тобой случилась беда.
– Пойдем на кухню, – попросила я.
Хойл раскладывал жаркое по плошкам. Горячее мясо дымилось, окутывая кухню сытным дымом. Мне сунули в руки большой кусок, завернутый в пресную лепешку, и я жадно набросилась на еду. Я рассказала Хойлу и матушке все, как есть: что скрывала от них магический дар, что на меня напал Шед и что теперь его будут судить и надолго сошлют. Они слушали с мрачными лицами.
Я думала, они выгонят меня тут же, как узнают правду, но матушка обняла меня, а Хойл погладил по спине.
– Приходи к нам, когда будут отпускать. «Соловей» навсегда твой дом, что бы ни случилось.
Я поцеловала их на прощание, собрала в узелок нажитое за месяц добро и, едва сдерживая слезы, направилась к казармам. В моей сделке с капитаном Нотисом было много плюсов: я могла творить магию, сколько хочу, и меня научат тому, чего я еще не умею. Не надо будет изобретать приемы на ходу, рискуя попасть впросак. Да и найти Меченого полицейскому легче, чем безродному мальчишке, работнику харчевни. С другой стороны, мне не хотелось участвовать в арестах магов. Я представляла себе Фира Даггира, который подсматривал за путанами: всего лишь за такое – в каменоломни? Что за дикость?
Возможно, я чего-то не понимаю, и капитан мне откроет глаза. Но пока я решила для себя, что буду предотвращать аресты магов, если их волшебство не приносит никому явного зла. Спасу столько жизней, столько могу. Буду тайным агентом магии в полиции Узора.
С этими мыслями я вернулась в казарму. Курсанты отдыхали, лежа на кроватях, Родериг читал им вслух вечернюю газету. Я бухнулась на матрас и постаралась не думать ни о чем. Ровный голос Родерига усыплял, и меня понесло по волнам памяти. Передо мной появилась фигура капитана Нотиса. В тонких, благородных чертах не было ни малейшего изъяна, его красота была сродни песне. И он улыбался мне так, что сердце в груди трепетало и принималось частить. Может, и правда василиск? После смерти отца и предательства Тильда я словно окаменела, перестала дышать полной грудью. И тут вдруг камень раскололся, сквозь щели в нем полилось что-то теплое, обволакивающее и целебное, как настойка цветов драконьей горечавки.
Нет, нельзя думать о капитане. Нельзя! Он никогда не поймет меня.
– Нельзя, – пробормотала я вслух.
– А по-моему, можно, – раздался громкий голос Родерига. – Вставай, Рин, тренировка. Потом завтрак.
Утреннее солнце заливало двор. Курсанты под командованием сержанта Певира выполняли упражнения. Мы прыгали, отжимались, отрабатывали удары, колотили дубинками соломенные чучела, стреляли из арбалета. Я старалась делать все наравне с остальными, не используя магию, пока Певир не приказал иное.
– Глупо иметь оружие и не применять его, – сказал он. – Нож от бездействия ржавеет и тупится. Можешь бить магией – бей.
И сразу же точность моих попаданий в мишень изменилась в лучшую сторону. Десять из десяти! Я всаживала один болт в другой, а потом раздухарилась и выбила в мишени огромную дыру. Родериг и остальные курсанты наблюдали за мной с отвисшими челюстями и затаенным страхом.
– Во дает! – пораженно протянул Зибик, худощавый парень с вечным вихром на затылке.
Я победоносно улыбнулась и оглядела всех.
– Что смотрите, атакуйте его! – приказал Певир, и на меня одновременно навалилось пятнадцать человек. Я попыталась выставить щит, но меня придавили к земле и заломили руки. От боли я едва соображала.
– Нечего нос задирать, – проворчал Певир. – Отпустите его, парни. Разбиться по двое. Бой до девяти ударов.
Курсанты сошлись в рукопашной, а я осталась сидеть на земле.
– К оружию! – потребовал Певир, вставая передо мной.
– Ну уж нет! – запротестовала я. – Вы меня в тюрьму посадите за нападение на офицера.
– Я не офицер. Учи теорию, сынок.
– Ладно, вы сами напросились, – сказала я и свила воздушную петлю. Певир атаковал первый, заставив меня отпрыгнуть назад и сбросить заклинание. Я укрылась за бочками, и обойдя их справа, надеялась ударить ему в тыл. И вдруг шум стих. По внутренней галерее, покачивая бедрами, прошла леди Эна. Аромат ее духов, с нотой морской соли, заливал воздух. Курсанты пялились на красотку, бросив тузить друг друга. Даже Певир, который поджидал меня у бочек, развернулся к ней и почтительно сказал:
– Леди Дхар, доброго утречка.
Эна кивнула всем – и в то же время никому, а потом нашла взглядом меня. Мне показалось, она взяла меня за подбородок и повертела, как пеструю безделушку на ярмарке. Я мысленно отбросила ее руку, внутри разгорелся огонь. Эна улыбнулась и скользнула в дверь.
– Чего встали, остолопы? – гаркнул Певир. – Работаем, работаем, до завтрака еще добрая четверть часа.
Курсанты нехотя вернулись к своим занятиям. Вслед за Эной из той же комнаты вышел капитан. Он держал дымящуюся кружку и смотрел на парней с самодовольством оленя-вожака, забодавшего всех соперников в округе. Меня как будто кольнуло огромное шило, я собрала воздух в кулак и послала навстречу капитану волну. Она ударила в кружку, та упала, и горячая жидкость залила галерею. На секунду я испугалась своего поступка. Напала на капитана! При десятке свидетелей, средь бела дня.
Капитан Нотис поднял взгляд от разбитой кружки. Я ожидала увидеть в его глазах гнев, огорчение, досаду, но никак не азарт и вызов. Он перепрыгнул перила, ограждавшие галерею, схватил тренировочный меч и мгновенно оказался рядом с бочками.
Я ударила его со всей силы, но он выставил меч и отбил заклинание, словно оно было детской игрушкой из смолы и перьев. Я рванула в сторону, ища укрытие. Курсанты расступились, пропуская меня к мешкам, скинутым в кучу у ворот. Мимо моего уха просвистел нож, который метнул Нотис.
– Вам не хватает точности, капитан! – крикнула я из-за мешков.
– Это было предупреждение, – весело откликнулся он. – В следующий раз бью на поражение.
– Если сможете, – пробормотала я и вновь послала в его сторону волну. На этот раз я задала ей траекторию поворота. Воздух, начиненный магией, сильнее и опаснее ветра, он может менять направление, налетать сзади, скользить вниз или вверх по желанию мага. Нотис не угадал, откуда придет удар, и его повалило с ног. Он ловко перекатился, прячась за бочкой. Мой удар разбил ее в щепки, а обруч помчался к воротам, как будто искал спасения.
– Сдавайтесь! – предложила я капитану, но его нигде не было видно. Мне стало тревожно. Я высунула нос из-за мешков и вдруг спиной почувствовала опасность. Я вслепую направила удар назад и полезла вверх, цепляясь за мешковину. Капитан схватил меня за шиворот, я попыталась стряхнуть его, но он дернул со всей силы, и мы упали вниз, кувыркнувшись.
Я ударилась о лед спиной и застонала. Капитан сидел на мне верхом и держал меч у моего горла. Хоть и затупленное, оружие выглядело грозно. Моя грудь ходила ходуном, рубашка прилипла к телу, а батистовая сорочка капитана даже не помялась ничуточки! И он смотрел на меня таким взглядом, от которого по коже пошли мурашки. Я растерялась.
– Сдаешься? – спросил капитан.
– Никогда! – ответила я и оттолкнула его волной воздуха.
Одно радовало: моего поражения курсанты не видели. Мешки надежно скрывали нас с капитаном от зевак.
Капитан убрал меч и хотел помочь мне встать, но я отвергла его протянутую руку.
– После завтрака жду тебя в кабинете, – сказал он. – За нападение на капитана получишь день работы на кухне. Заодно подкормишься – кожа да кости.
С этими словами он ушел. Певир, подобравший осколки кружки, неодобрительно покачал головой:
– Ты не в себе, парень! Какого черта ты тут натворил? О чем думал?
Я нахально вздернула нос.
– Вы сказали, надо биться в полную силу. Он был лучшим соперником.
– Дурень, он капитан! Захочет – сгноит тебя в темнице. Еще одна такая выходка, и тебе крышка. Сутки гауптвахты.
– Но капитан уже назначил меня на кухню!
– То был капитан, а это я. Померзнешь немного, авось научишься чему-то. Видали его, бешеный какой!
Парни устало переминались с ноги на ногу. Певир пробурчал еще что-то про «мало битых детей» и «выскочек», а потом отправил нас в столовую, где уже вовсю пахло кашей. Родериг, взяв тарелку, подсел ко мне.
– Рин, ты бы поосторожней, – сказал он неуверенно.
– Без тебя знаю!
– Нет, не знаешь! Только заселился, а уже главный задира гарнизона. Какая муха тебя укусила?
Я покосилась в сторону курсантов, поедавших кашу с нечеловеческой скоростью, и тихо спросила:
– У капитана и леди Эны все серьезно?
– Ах вот в чем дело! – воскликнул Родериг, и я зашипела на него, чтобы говорил потише. – Влюбился, да?
– Нет.
– Влюбился! Ха, конечно! Слушай меня, Рин, ты хоть в зеркало иногда гляди, чтобы не воображать. Она – птица-пава, а ты? Полмужчины в лучшем случае.
Я скептически выгнула бровь. Родериг отодвинул миску и стукнул ложкой по столешнице, словно приканчивал таракана.
– Леди Эна будет моей! – заявил он со всей серьезностью.
– Конечно-конечно. Поколеблется слегка между тобой и капитаном и сделает верный выбор.
Родериг схватил меня за грудки:
– Заткнись! У капитана куча баб, а леди Эна не такая! Не такая, ты понял?
– Понял. Руки убери.
Успокоившись, Родериг повертел ложку, облизнул ее и уложил в миску.
– Не стой у меня на дороге, я тебя смету!
Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, но он бы до смерти обиделся.
– Давай не ссориться из-за женщин, – предложила я. – Мир?
– Мир! – Родериг притянул меня и коснулся лбом моего лба.
Мы вместе вышли обратно во двор и отправились на занятия к лейтенанту Галту. И тут я вспомнила, что капитан велел мне зайти к нему в кабинет. Оправив куртку, я поспешила туда, обдумывая, как лучше повести разговор. На галерее, прислонившись к колонне, стояла леди Эна в белой шубке и сапожках из кожи ягненка. Длинные светлые волосы струились, как вода.
– Подойди, мальчик, – промурлыкала она. Синева ее глаз была безоблачно яркой, манящей. Будь я мужчиной, пала бы к ее ногам незамедлительно. Родерига, одержимого Эной, я теперь хорошо понимала.
Я встала в дюжине шагов от нее. Она маг, и для меня опасна.
– Не бойся, не укушу, – сказала леди Эна и подплыла ко мне. – Я видела тебя на тренировке. Ты живой огонь.
– Благодарю, – пробормотала я.
– У меня для тебя пророчество.
– Пророчество?
– Да. Мой дар – видеть вспышки возможного будущего. Это не значит, что предсказанное произойдет. Судьба – океан, в котором встречаются потоки, отталкивая друг друга.
Как и все гадалки, леди Эна любила изъясняться кудряво и туманно.
– И что же день грядущий мне готовит?
Эна посерьезнела и быстро заговорила:
– Мне явился незнакомый человек в одежде охотника. Он сказал: «Беглец найден и убит своим же оружием. Не меняйся в лице. Стой там, где стоишь». После этого я увидела тебя в ослепительном пламени, и охотник исчез.
Папа! Он нашел способ передать мне послание. Меченый мертв, моя месть потеряла смысл. Надо оставаться в полиции и сохранять личину. Как жаль, что он не пришел в мой сон! Советы ясны, но что за ними стоит? Слишком много вопросов, которые некому задать.
– Мальчик, что с тобой? Ты в порядке? – взволнованный голос леди Эны заставил меня вспомнить, где я нахожусь.
– Да. Просто… вы сказали очень важные вещи. Не уверен, что речь идет о будущем. Скорее, о подсказке на сегодня. Я ваш должник.
Леди Эна сладко улыбнулась, и в ее кошачьих глазах появились озорные искры.
– Мои услуги не бесплатны! – сказала она, постучав тонким пальчиком по щеке.
– Я вас внимательно слушаю.
– Поможешь мне в одном деле, и мы в расчете. Я дам тебе знать.
С этими словами она удалилась по галерее бесшумной походкой ночного хищника. Я смотрела ей вслед, ежась от холодного зимнего ветра.
– Очаровательна, правда? – спросил капитан, подошедший сзади. Я обернулась и смерила его взглядом. – Мой юный друг, нет причин для ссоры. Она не будет ни моей, ни твоей.
Я фыркнула.
– Начинается вьюга. Поговорим в тепле, – сказал капитан, и я поплелась за ним, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Когда он дал понять, что у него с Эной ничего нет, мое сердце пронзила вспышка радости. Если так будет продолжаться и дальше, я влюблюсь в капитана, и это ничем хорошим для меня не кончится.
В кабинете словно прошел книжный дождь: повсюду стопками высились пыльные фолианты, стол похоронили под собой многочисленные свитки, по виду очень древние.
– Разгреби себе где-нибудь, – небрежно бросил капитан. Он уселся на подоконник, скрестив ноги. – Что надумал? Останешься в полиции или предпочтешь душеспасительный труд в забое?
– Обожаю ложные альтернативы, – сказала я. – Действительно, как тут выбрать? Все такое заманчивое!
Капитан ухмыльнулся.
– Согласись, я предоставил тебе некоторую свободу. У других и того нет.
– Будем считать, что вы меня уломали. Остаюсь. Отмените гауптвахту?
– Ни за что! – уперся капитан. – Наказания нужны курсантам, как воздух. Без них учеба не идет.
Вспомнив, как лениво дрались на утренней тренировке мои соседи по казарме, я решила, что Нотис не так уж неправ.
– У меня есть условия! – заявила я. – Первое – хочу отдельную комнату, а лучше дом.
– Аппетиты у тебя неслабые.
– Привык к комфорту, – пожала я плечами. – Второе – мне нужен доступ к архивам, если они у вас есть.
Капитан с интересом прищурился:
– Что ищешь?
– А вы? – парировала я, указав на свитки.
– Ладно. Оставим пока этот вопрос. Я договорюсь с Галтом, чтобы тебя пускали. Третье будет?
– Конечно! Третье. У меня нет зимней обуви и куртки. Хочу.
– Был бы я джинном из сказки, сказал бы, что третье желание ты потратил зазря. Зимний мундир курсанты получают в канун Порога. И еще ожидается вечеринка для своих, в клубе «Квадратный серп».
– Что за дурацкое название?
– Согласен. Я слышал, когда-то он назывался «Квадрат и серп» в честь герба лордов Цест, которые его держали. Лорды обнищали, «и» с вывески отвалилось, кто-то ради шутки изменил название. Посетителям понравилось. Хозяева помучились-помучились и смирились.
Капитан, должно быть, надеялся отвлечь мое внимание от главного, но не вышло.
– К черту байки! Что с комнатой для меня? Дадите?
– Мама тебя совсем вежливости не учила?
– Не было у меня мамы. А папа не считал нужным.
– Оно и видно, – сказал капитан, ничуть не задетый моей резкостью. – Тут, мой мальчик, есть одно обстоятельство, о котором я не упомянул.
Меня охватило предчувствие чего-то дурного.
– Какое обстоятельство?
– Ты в курсе про безумие мага?
– Нет.
– Тогда я тебя просвещу. Так уж повелось, что маги рождаются редко. Во всем Узоре их не больше десятка, включая мастера Осорга, Эну и тебя.
Я не стала говорить капитану, что он ошибается. Маги привыкли прятаться, поэтому сколько их, известно лишь благим богиням.
– Столетие назад, до появления закона о запрете магии, творилось черт знает что. Маги позволяли себе смелые эксперименты и доходили до предела возможностей. А потом случилась вспышка безумия. Четверо магов потеряли контроль над собой и своим даром, направились к королевскому дворцу и перебили охрану. Прошли по этажам, оставляя кровавый след. В общей сложности они убили сто сорок шесть человек. Да-да, так много. К несчастью, дворец готовился к Весеннему балу, и туда съехалась знать со всей округи.
– Как же их удалось задержать?
– Никак! – сказал капитан. – Они убили короля Мовага Второго, а после этого сожгли друг друга. Пожар был виден даже в Сардине.
Потрясенная этой историей, я не нашлась, что сказать.
– Потом вспышка безумия повторилась, но уже в меньшем масштабе, – продолжил капитан. – Два мага, работавших на корону, ни с того ни с сего вызвали вихрь, дали ему себя поднять и разрушили квартал Колодцев. До основания. Сами при этом погибли. Были и другие случаи, после чего магию запретили. Закон старается оградить владеющих даром от последствий его применения. И наказание выбрано максимально суровое, чтобы на риск шли те, кто и без магии мог стать отменным головорезом.
– Вы не понимаете магии, потому что ее в вас нет! – сказала я, невольно поднимаясь. – Закон делает магов заранее виноватыми, даже если они ни за что бы не сорвались. Нельзя наказывать за несовершенные преступления! Разве это не очевидно служителю закона?
Серые глаза капитана вспыхнули от холодного гнева.
– Если маги не в силах держать себя в руках, значит, им не место среди мирных граждан.
Он хмуро глянул в окно, за которым плясали снежные вихри.
– Зачем я с тобой спорю? Ты юн, и мало видел.
Я хотела возразить ему, но поняла, что он не готов продолжать разговор. Мне стало стыдно за дерзость и резкий тон, который капитан не заслужил. Он мог бы обойтись со мной гораздо хуже, мог отхлестать у позорного столба за оскорбление офицера, но вместо этого сидел и выслушивал колкости, сыпавшиеся с моего языка.
– Простите, – сказала я тихо.
– Рин, – он произнес имя так нежно, как будто я была его любимой. – Законы плохи, но плохо и беззаконие. Вместе мы сможем найти путь к справедливости, если она, конечно, есть. А пока постараемся использовать все возможности, чтобы сохранить тебе жизнь и здоровье. И вот тут мы возвращаемся к той вещи, о которой я не говорил. Она тебе не понравится.
С этими словами он открыл стол и достал оттуда кинжал – тот, который прервал земной путь отца. В моих ладонях вспыхнуло пламя.
– Вижу, ты узнал его.
– Вы рылись в моих вещах?!
Капитан удивленно посмотрел на меня.
– Разумеется, нет! Этот кинжал хранится здесь с лета. А у тебя, стало быть, есть такой же? Где взял?
– Им был убит дорогой мне человек, – прошептала я.
– Маг, – уверенно сказал капитан.
Я кивнула.
– Этот кинжал называется квилон, или «Убийца магов», его куют в единственной кузне в Узоре, в строжайшем секрете. Считается, хотя я не проверял, что только им можно отнять жизнь мага.
– А обычным оружием?
– Тоже можно. Но бывали случаи, когда сильный маг выталкивал из тела клинок и сращивал раны. Поэтому против мага обычно используют белую драконью сталь. Она, по неизвестной причине, не дает магии хода. Я читал опус мага Дягила Сардинского, который утверждал, что клинки из драконьей стали вместе с жизнью вытягивают магию, передавая ее убийце.
Меня словно ударило молнией. Вот что произошло в момент смерти отца! Меченый хотел забрать его магию, но я отбросила его и схватилась за рукоять кинжала. Сила вырвалась на свободу, заставив мой огонь опалить небеса, а затем признала нового хозяина. Если у меня раньше и была тень сомнения, не найти ли лазейку, чтобы отказаться от магии, теперь ее не оставалось. Частица отца живет во мне, и я не расстанусь с ней ни за что на свете!
– Наверное, ты хочешь знать, зачем мне этот кинжал? – прервал затянувшуюся паузу капитан Нотис.
– Чтобы убить мага, – сказала я хрипло. – Меня.
– Да. По закону полицейские маги обязаны работать с напарником, у которого при себе квилон. Если маг проявит хоть малейший признак безумия, он будет заколот на месте. Из милосердия, конечно.
– Можно уточнить? Я рискую лишиться жизни только потому, что вам что-то там показалось?
– И в этом случае тоже. Я не допущу резни и магических катастроф на улицах Узора. Правда, вспышку безумия трудно перепутать с чем-то другим. Незадолго до нее маг перестает отбрасывать тень.
Я тут же скосила глаза на пол, чем немало повеселила Нотиса. Моя тень была на месте, равно как и мой рассудок.
– Рад, что ты все же слегка в себе сомневаешься, – добродушно заметил капитан. – Следи за собой, и не дай безумию ни единого шанса.
– А что, если оно мной овладеет, когда вас рядом нет?
– Как раз об этом я и собирался с тобой поговорить, но мы заболтались. Твоим напарником должен стать один из курсантов. Полагаю, ты выбрал бы Родерига Фабби.
– Он подходит.
– Тогда решено: пока идет подготовка, он проследит за тобой. Передай ему свой квилон.
– А этот? – я указала на лежавший на столе кинжал, чей зловещий блеск влек меня, как зов сирены.
– Этот останется у меня. По окончании учебы ты перейдешь в мою команду, и твоим напарником стану я.
Я вздрогнула. Меньше всего я хотела получить кинжал в спину и тем более, если убийцей станет капитан. Пусть лучше Певир меня убьет, хоть не так обидно будет.
– Отсюда логично предположить, что ночевать тебе придется или в казармах, по соседству с Родеригом, или в моем особняке. Как тебе такой выбор? Опять ложные альтернативы?
От всего сказанного в моих мыслях царил сумбур. Ютиться в вонючих казармах, ходить вместе с остальными в отхожее место, каждый раз боясь, что личина нечаянно спадет, мыться в общей купальне, куда нас обещали проводить вечером – все это казалось мне ужасным. Но перебраться к Нотису, видеть его постоянно, день и ночь – ничуть не лучше. Внутренний голос шептал мне: не делай этого, держись от него подальше, он – твоя беда.
– Рин?
– Постойте. Я не готов выбрать прямо сейчас.
– Речь не о сейчас. Ближайшие недели ты проведешь в казармах. Мастер Осорг будет знакомить тебя с азами магии. Квилон, который ты видишь, принадлежал его напарнику, сержанту Войзу, он недавно погиб.
Какая-то недоговоренность повисла, но я не стала уточнять. В тот момент мне было не до мастера Осорга. Гораздо сильнее меня волновало то, что капитан подошел очень близко, и я чувствовала его всей кожей. По затылку побежали мурашки. Я неотрывно глядела на губы капитана, которые приоткрылись, словно готовились к поцелую. Сердце пустилось вскачь. Я ожидала, что капитан коснется меня, но он отпрянул и принялся лихорадочно листать пыльный фолиант.
– Ты свободен, – резко сказал он.
Я встала.
– Последний вопрос, капитан. Мне говорили, женщины не бывают магами, но леди Эна – исключение?
– Вижу, она тебе прямо покоя не дает, – на лицо капитана вернулась игривая улыбка. – Секрет прост – Эна не человек.
– А кто же? – удивилась я.
– Сирена.
Вот как, сирена! Я читала о них и подолгу разглядывала оттиски гравюр в книгах, но везде они были изображены с рыбьими хвостами. С этим как-то не увязывались сапожки леди Эны и ее плывущая походка. Поблагодарив капитана, я спешно покинула его кабинет. Мои ладони от волнения покрылись влагой, и я бы не смогла зажечь на них огонь, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Родериг с остальными по-прежнему сидели на занятии у Галта. Я поболталась по двору без дела, пока не попала в лапы к Певиру.
– На кухню, чистить коренья! – велел он. – А потом сразу ко мне. Сутки губы, не забыл?
– Губы? – растерянно спросила я.
– Гауптвахты, Рин! Сразу видно, желторотик. Ничего, сделаем из тебя мужика. После Порога пойдешь в увольнение вместе с остальными, и я тебе этого не говорил, но все собираются в дом с фонарем. Чуешь, куда клоню?
– Чую, – вздохнула я. – У меня еще не было женщины.
– Вот! – возрадовался Певир. – А после Порога – будет. Выберешь самую сочную, чтоб дух занялся.
Я прикидывала, как бы ловчее соскочить со скользкой темы.
– Храню себя для невесты. Она в деревне осталась.
– Ну и храни! А баба-то чем помешает?
– Тут, знаете, или одно, или другое. Если моя невеста пронюхает, что я загулял, она меня сожрет.
Певир махнул рукой.
– Брось! Девки любят горячих. Короче, ты идешь и точка.
Я согласилась. До Порога пять дней, что-нибудь успею придумать. Заражусь лихорадкой святой Агудины и слягу.
Вечером, перед тем как отправиться в штрафной сарай на холодную ночевку, я отвела Родерига в дальний конец двора, за мешки, вручила ему квилон и объяснила, что с ним нужно делать. Парень пару минут моргал глазами, как сова, а потом принялся кричать:
– Придурок! Ты конченый придурок!
– Не хочешь?
– Конечно, нет! Я не убийца.
– Родериг, тебе и не придется меня убивать. Просто носи его с собой. И следи за моей тенью – поглядывай время от времени. Что тебе стоит?
Родериг со злостью сплюнул, но квилон взял. Со мной он больше не разговаривал.
На гауптвахте у меня было много времени, чтобы обдумать произошедшее. Сарай, где я сидела, почти не спасал от вьюги, и я окружила себя кольцом огня. Незаметно сон сморил меня.
Из густой тьмы появился отец. Он шел не спеша, у его бедра висела тушка фазана.
– Охотился? – спросила я.
Он ничего не ответил. Полный печали, его взгляд говорил о многом.
– У меня мало времени, – сказал отец. – Чтобы передать тебе сообщение, я потратил последние силы и теперь ухожу к благим богиням.
– Папа, мне нужно…
– Знаю. Но ответов нет – ни на этом свете, ни на том.
– Капитану Нотису можно доверять?
– Да, – сказал отец. – Но его тайну я тебе не открою. Ты узнаешь ее в свое время и тогда поймешь, что следует делать. У тебя всегда будет выбор, даже если покажется, что его нет.
– Загадки, папа, опять загадки!
– Таков язык мертвых, моя девочка. Будь счастлива, и помни – я здесь.
– Здесь?
– В твоем сердце.
С этими словами он повернулся спиной и шагнул в туман небытия. Я уже не сдерживала слезы. Прощание! Так скоро! Я думала, он будет приходить в мои сны, и хотя бы на краткий миг я поддамся иллюзии, что мы снова вместе. Теперь я действительно одна.
Морозное утро разбудило меня стуком заступов, которыми курсанты разбивали лед во дворе. Я полицейский маг, чей напарник носит острый кинжал, чтобы мои дни окончились достойно. И я совсем, совсем запуталась.