– Как же я собралась помочь Паку справиться с Королем времени, если не могу набраться смелости на врага посмотреть! – от этой мысли Джанни стало мучительно стыдно. Ухватив решимость за хвост, пока та не сбежала, девушка вскинула глаза – и обнаружила в велосипедном седле Долгоносика.
Тот глядел на неё слегка неуверенно.
– Мадмуазель Джанивьева… – начал он. – Что вы здесь делаете? Вы…
– Конрад! – от радости имя Долгоносика выскочила в памяти Джанни, как пробка из бутылки. – Мне нужно в город. – И… – она оглянулась и внутри всё оборвалось. Банда бежала к ним, на ходу седлая велосипеды.
Долгоносик тоже их заметил. Лицо его посерело.
– Едем! – скомандовал мальчишка поспешно. Джанни вскочила к нему на багажник – и они дали ходу!
Мимо мелькали стены складов. Преследователи что-то грубо кричали, потом замолкли –берегли дыхание. Конрад несся так, что ветер свистел в ушах, развевая волосы Джанни. Но каждый раз, оглянувшись, она видела, что банда нагоняет. Впереди сосредоточенно оскалившись, крутил педали рыжеволосый верзила с неаккуратной щетиной. Вокруг рукава его была обмотана цепь.
Он почти нагнал их, цепь с визгом прорезала воздух… Джанни следила за ней, похолодев и сжавшись, ждала удара.
Но цепь будто передумала: сменила направление и хлестнула детину по животу. Джанни запомнила его лицо с распахнутым ртом и выпученными до предела глазами, а потом верзила с размаху въехал в мусорный бак. Он, бак, мусор и велосипед полетели вверх тормашками. С грохотом в них врезались остальные вело-панки. Оглянувшись, Джанни невольно рассмеялась, крепко держа Конрада за плечи – до того забавная получилась куча мала, где все, непрерывно ругаясь, пытались разом выпутаться из велосипедов.
– Не так плохо… – Конрад тоже усмехнулся, хоть и тяжело дышал. Джанни поглядела на него внимательнее, ахнула и ухватила Конрада за плечи ещё крепче – хотя, может, скорее уж стоило отпустить.
На Конраде была такая же кожанка, как на бандитах, а вокруг руки обмотана велосипедная цепь.
Они с легким звоном вертящихся на пределе колес вылетели за угол и обнаружили, что улицу преградили еще двое велосипедистов – взрослых громадин лет двадцати.
– Держись, – прошипел сквозь зубы Конрад.
Он ускорился, – хотя, казалось, куда уж ускоряться, – и ловко сдернул цепь с руки. Он раскручивал её, словно восточный всадник – кистень.
Громадины с испуганными лицами подались в стороны. Джанни увидела затаившийся в переулке серый старомодный Седан – а за его опущенным стеклом даму в больших, изящных черных очках. Ошибиться было невозможно – это была женщина из Комиссии.
Она сказала что-то водителю – и машина ринулась вперед, с визгом шин преградив им дорогу.
– Держись, – повторил Конрад.
Он несся на таран, целясь в пассажирскую дверцу. Джанни обреченно вцепилась в его плечи и крепко зажмурилась.
Не было ни столкновения, ни звона. Зато поднялся ветер – легкий, нежаркий, он холодил лицо и шевелил волосы.
Джанни рискнула открыть глаза и, охнув, застыла. Улицы и плоские крыши складов проплывали далеко внизу – так бывает, когда взлетаешь на самолете. Джанни поглядела вверх, по сторонам – и самолета не обнаружила. Тут ей стало по-настоящему страшно. Велосипед медленно крутил колеса в воздухе, словно поднимаясь по пологому склону. Конрад с усилием вращал педали и тяжело пыхтел.
– Не бойтесь… – велел он, – И не… отпускайте. Мы доберемся… если вы не будете… ерзать…
Джанни крепко ухватила Конрада за плечи и боязливо глядела вниз. Её трезвый рассудок настаивал, что всё это сон.
Они медленно летели над придавленным жарой средиземноморским городом. От горизонта подступало лазурное море, с другой стороны в дальние дали уходили холмы с виноградниками, фермами и старинными городками. За спиной вставали сочные, точеные снежные вершины Альп.
Они двигались в глубокой тишине – даже колеса не скрипели. Городок спал. Улицы лежали под ногами, словно карта. Редко-редко внизу проезжали, тихо шелестя, машины. А зеленый холм центра рос и приближался, заполоняя обзор. Конрад повернул руль, и они чуть изменили направление. Велосипед медленно завершал дугу, опускаясь на старинную пустую улочку, миновал крышу, откуда за ним следила глубоко изумленная пегая кошка, и с легким звоном опустился на брусчатку.
Конрад согнулся и все никак не мог отдышаться.
– Вы… целы? – спросил он, наконец.
– Джанни кивнула. – А вы…
– Не считая синяков на плечах, – улыбнулся Конрад.
Джанни стало стыдно. Вот ведь как она вцепилась в Конрада – словно дикий зверь.
Глядя на её жарко пылающие щеки, Конрад устало улыбнулся.
– Давайте загоним нашего алюминиевого коня к какому-нибудь кафе. Ваш рыцарь умирает от жажды, прекрасная Джанивьева.
***
Они сидели в небольшом уютном кафе и беседовали. Точнее, Конрад говорил в паузах между мороженым. До того он залпом выпил три стакана холодной колы, а теперь опустошал уже вторую вазочку мороженного.
– Колдовство истощает, да и денек сегодня… – он отправил в рот ещё одну ложечку мороженного, – жарковат.
– Так вы чародей? А почему вы с цепью? Вы за кого? – бомбардировала его Джанни.
Конрад покачал головой.
– Я знаком с магией. Немного. Цепь я взял у одного из этих. Цепь, кожанку и велосипед. Почти что как в том фильме со Шварценеггером. – Он застенчиво улыбнулся. – А за кого я… Вы минуту назад упоминали Комиссию… – Конрад помолчал и попросил виновато. – А что такое эта Комиссия?
– Комиссия Мироздания, – пробормотала Джанни. – Следят, чтобы секунды во всех Координатах продолжались одинаково.
Конрад кивнул с умным видом и отправил ложечку в рот. – Что такое Координаты?
И это пришлось объяснять. К счастью, хозяин кафе клевал носом под вентилятором в дальнем углу, и подслушать их странный разговор не мог.
– Понимаете, Джанни, я, наверное, буду задавать много глупых вопросов. – Признался Конрад. – Я… – он помолчал и неловко признался. – Я ничего не помню. Вообще ничего. Три недели назад я очутился на вокзале в Лионе: без денег и документов – ни единой бумажки в кармане, зато с грозным синяком на затылке. Я бродил по улицам, спал, где придется. Потом обнаружил у себя способности к магии и сумел уговорить банкомат со мной поделиться. – Он смущенно добавил. – Думаю, деньги были всё равно застрахованы. Да и миллионов не добыл. Как раз хватило на дорогу сюда и на комнату в пансионе.
– А почему вы не пошли в жандармерию? Пропавшие люди ведь… – начала Джанни.
– Я почему-то уверен, что к жандармерии мне обращаться ни в коем случае нельзя. Не знаю, откуда это и даже не понимаю, почему нельзя. И что-то тянуло меня сюда, в Мёр-о-Виль. Я приехал, снял комнату в пансионе и бродил по городу, сам не зная, зачем.
Конрад замолк, помолчал немного и, вздохнув, признался.
– Понимаете, мадмуазель Джанивьева, я откуда-то знаю ваше лицо. Увидела вас в лавке Дони и сразу понял – знаю! А откуда – ну хоть убейте, не скажу! – грустно признался он.
Джанни надолго задумалась. За это время Конрад прикончил еще одну вазочку мороженного и, судя по всему, размышлял о добавке.
– А вы не знакомы случайно с чародеем Джильсом… – начала Джанни.
– Джильсом! – мальчишка подскочил, заставив хозяина кафе нервно взбрыкнуть головой во сне.
– Я именно его и ищу! Вы знаете Джильса?
Джанни кивнула.
– Отлично! Ведите меня к нему! – тот Конрад понял, что излишне увлекся. – Простите, милая Джанивьева…
– Можно просто Джанни.
Конрад тепло улыбнулся – …милая Джанни, я подозреваю, что я прибыл сюда из Англии именно, чтобы учиться магии у Джильса Хизза.
– Хизза? – переспросила Джанни. – Но его фамилия Дони!
– Дони? – глупо повторил Конрад. Он усердно тер голову там, где раньше был синяк.
– Не волнуйтесь! – утешила его Джанни. – Не думаю, что в округе сотнями ходят Джильсы-чародеи. Вот что, вы проводите меня до дома, а там решим.
– То есть вы – его родственница. – Задумчиво произнес Конрад, шагая рядом с ней и ведя велосипед за рога. – И все городские Дони тоже?
Джанни энергично кивнула.
Разговор расклеился. Конрад думал о своем, а она – не шпион ли Конрад. Эта мысль посетила Джанни на выходе из кафе. Она напряженно размышляла на ходу. Если Конрада подослала Комиссия… Вроде бы это глупо. Кабы не он, Комиссия бы поймала саму Джанни и получила явно больше выгоды, чем от подозрительного шпиона. Но если это всё же ловушка?
Джанни недаром любила фильмы и книжки о гангстерах. Она, напряженно закусив губу, размышляла.
С другой стороны, будь Конрад шпионом тот, за кого себя выдает. Но не до конца. Дойдя до дверей магазинчика Дони, она приняла решение. Конраду доверять, но про дверную ручку ничего не говорить и в башню пока не пускать!
Дома Джанни очень обрадовались. Мама оставила длинный хвост покупателей на двоюродную тетушку и улыбнулась Джанни по-настоящему – не так широко, как покупателям, но гораздо теплее.
Скоро Джанни сидела за кухонным столом. Она радостно открыла рот, чтобы рассказать про свои приключения – и поняла, что говорить о них нельзя. Или можно? Но что? Джильс, похоже, твердо скрывал свою волшебную жизнь от родных. А если папа что-то знает? Все-таки он Джильсу двоюродный брат.
В общем, Джанни пришлось несвязно бормотать про Пака, про вечно холодную воду и газовую колонку, про лестницы – «в доме ужасно много лестниц и все длинные и скрипучие», до тех пор, пока на кухню не зашел папа.
Как и обычно, он был плотно занят.
– Джанни, ты слышала про новую японскую штуку: «та-ма-гочи»? – спросил он рассеянно. – Говорят, это теперь новое поветрие. Типа часов, но в них живет зверушка, которой на самом деле нет. Я думают заказать сотню – скоро начнется сезон школьных экскурсий. У вас в школе они популярны?
Хотя Джанни и была очень занята, но твердо знала, что дела магазина – прежде всего.
– У некоторых младших девочек были. Собирали аншлаг. Один умер, и его всенародно похоронили на заднем дворе.
Потом они расцеловались с папой, и Джанни как бы невзначай спросила: «А ты знаешь, что дядя Джильс собирает коллекцию дверей»? И скосила глаза на папу.
Но тот, на беду, как раз в это время смотрел в окно и напряженно думал о бизнесе на тамагочи.
– Там есть что-то антикварное? – спросил он без особого интереса.
– Лучше бы купил электрический водогрей! – резонно сказала мама. И дверная тема заглохла.
Джанни не удалось вырваться с кухни, пока её плотно не накормили. Она с удовольствием и переночевала бы дома, но представила, как Пак ждет её, один на Маяке, то и дело прислушиваясь к тишине – и стала собирать те вещи, которые мама в спешке не положила в первую партию. Дверная ручка спокойно лежала в нижнем ящике комода. Джанни затолкала её поглубже в карман своего желтого худи с капюшоном, а карман заперла на молнию. В итоге пришлось одеть худи на себя – а на улице для этого было жарковато.
Когда она вышла из дома, вечерние тени успели удлиниться. Конрад уныло подпирал собой стену магазина напротив. Джанни хотела подойти к нему и быстро, пока не позвали в машину, обсудить, как и когда они встречаются, но что-то заставило её поднять глаза на автобус.
Это был уже пятый по счету за сегодня туристический автобус – синий с нарисованными на борту крылышками. В почти пустом салоне сидел и смотрел на Джанни человек с жестким лицом. Джанни видела его лишь миг, но и того хватило, чтобы испугаться. Человек был худощав, сух, переносицу и лоб его изуродовал широкий застарелый шрам. Бесцветные волчьи глаза глядели на мир с глубоким презрением. В руках он держал журнал: пестрый, глянцевый и настолько неуместный в этих жёстких, жилистых руках, что ясно было – журнал нужен лишь для вида.
Волчьи глаза скользнули по Джанни словно бы мельком, но ей сразу захотелось прижать ладонью карман с дверной ручкой. Большого труда стоило сохранять спокойствие и затолкать сумки в папину крошку-машину. Конрад обеспокоенно смотрел на неё от своего угла. Джанни сделала ему страшные глаза, взглядом указала на автобус и захлопнула за собой дверцу машины.
Они не видела, что, когда авто скрылось, человек с глазами волка неторопливо перевел взгляд на Конрада.
***
В дороге Джанни сделала новую попытку разузнать, что папа знает о двойной жизни дядюшки Джильса.
– Пап! А чем занимается дядя Джильс?
– Слушай, Жани, это ты у него в доме живешь… – папа обогнул автобус с туристами, вызывав громкое, возмущенное бибаканье – он опять куда-то спешил.
– Кажется, он работает бухгалтером… где-то в Провансе, – папа резко затормозил на светофоре. – Помню, он как-то назвал своего босса «Королем Гуго» – тот, должно быть, ещё начальничек! Все-таки Жани, когда… – он с ревом стартовал, оставив за кормой целый рой спешащих с работы клерков. – Когда ты сам себе хозяин – радостно на душе!
– Но Пак говорил, что у него работа с сфере… – Джанни соображала, как бы половчее ввинтить свой вопрос.– …волшебства! – грустно закончила она, ничего не придумав.
Папа лихо обогнул угол дома, успев проскочить за миг до смены сигнала светофора.
– А я думал, Пак уже взрослый малый! – заметил папа слегка раздосадовано. Джанни вспомнила, что и её детские фантазии он встречал довольно сурово. Антуан Дони был человек трезвомыслящей. – Но, – усмехнулся он секунду спустя, – бухгалтерия, наверное, и правда, немного сродни магии.
Вскоре машина остановилась на том же месте, что и в прошлый раз.
– Всё, дорогая, топай! – папа расцеловал дочь и вручил ей рюкзак и новую сумку с продуктами. – За угол и…
– Я помню. А почему бы не подъехать прямо к двери? – спросила Джанни, думая о банде велосипедистов.
Антуан пожал плечами.
– Каждый раз, когда я ставлю машину на той улице, у меня спускает колесо! Каждый божий раз! Я конечно, не суеверен, но…
Но потом он оценил вес сумок, вышел из машины и помог дочери их донести. Джанни была ему очень благодарна! Её не покидало ощущение недружелюбного внимания из пустых домов, но на улицу никто так и не вышел.
Оставив Джанни перед железной дверью, папа почти убежал к машине – ему нужно было до закрытия склада успеть забрать партию котов-подушек.
Джанни громко колотила в железную дверь. Пак не отзывался. Она стояла и колотила, колотила, колотила… улица медленно темнела.
Пак открыл нескоро.
– Ой! Ты давно? – спросил он участливо.
– Давно! – выпалила Джанни, проскакивая мимо него в холл.
Пак тяжко вздохнул.
– Извини. Я немножко заигрался, – признался он смиренно. – Такая драчка с орками была! Но зато я воду колонкой нагрел!
Пак жадно глядел на сумку с продуктами.
За чаем Джанни рассказала о своих похождениях.
– Весело, – произнес Пак совсем не веселым тоном. – Банда кожаных велосипедистов и потерявший память кудесник, который хочет учиться у папы. А он не шпион?
Джанни улыбнулась. Недаром они с Паком родственники!