Несмотря на усталость, Владилен не мог заснуть – в голове то и дело крутилась одна и та же мысль – Бараос снова забрал Лизу! Его Лизу! Сколько же мучений вынесло сердце молодого витязя, не имевшего возможность побороться за свою любовь… Он много раз пытался пробраться в Темный лес, нарушал приказы Доброгора: «не соваться туда, где ему оторвут бедовую башку», что с легкостью мог попасть под трибунал. Но ничто не могло остановить человека, сходившего с ума от любви и бессилия! В Темном лесу он чудом сохранял жизнь – что-то постоянно отводило от него огромных змей, плотоядных насекомых и просто чернокнижников, жаждущих получить артефакт из его тела. Владилен искренне верил в своего Ангела-хранителя и исключительную удачливость, совершенно не подозревая, что все попытки найти в Темном лесу Елизавету происходили под бдительным присмотром темного князя Бараоса…
Беса коротать ночь определили под ответственность витязя, уложили на лавку в казарме, рядом с кроватью Владилена. Жор храпел словно ураган, иногда что-то громко бормотал. Казалось, в казарме поселилось неугомонное зло. Многие служивые, кроя бесячью беспокойность самыми разными проклятиями, с подушками и покрывалами ушли спать на улицу.
А Владилену было все равно. Для него Жор казался единственной надеждой найти свою любовь, вот почему он спокойно лежал в кровати и ждал рассвета.
Под утро все же уснул, только для того, чтобы дать телу немного восстановиться.
Темный лес
Бессилие и дикое желание принять в себя огромное тело, нависшее над ней, пугало и удивляло. Принять происходящую реальность мозг отказывался, упрямо рисуя картинки необычного сна, и если бы не бесполезные попытки домового защитить свою хозяйку – Лиза так и не очнулась, не поняла, что с ней происходит.
В какой-то момент она осознала, что лежит в кровати без одежды, с широко раскинутыми ногами и выгибается навстречу сильному, мощному телу. Чувствует внутри себя горячую мужскую плоть и ничего не может поделать с диким желанием получить от этого соития как можно больше удовольствия…
Совсем рядом кидался всполохами Силы уставший домовой, она сама пыталась как-то защищаться, но ее отчаянные крики страха смешивались с ее и незнакомца стонами наслаждения, что пугало и возбуждало одновременно. Лиза чуяла сильную магию, такую, с которой не могло совладать подаренное Бараосом могущество. Все, что происходило в комнате, ясно отзывалось в ее сознании, и чувство бессилия из-за этого лишало возможности сопротивляться.
Ее насилует какой-то демон, сумевший побороть обереги и проклятия магического места, заговоренного самим Бараосом… Это невозможно! Такое не под силу никому!
В какой-то миг Лиза не выдержала и оставила бесполезные попытки справиться со странной сущностью – слишком устало и ее тело, и ее дух в этой мистической борьбе. В этот же миг ее сознание погрузилось в глубокий спокойный сон.
***
– И что? Теперь что?
– Теперь иди, – Доброгор стоял возле самой границы Темного леса, ежась от проклятий, как от сильного мороза. Вот только мороз тут сжигал все дотла…
– Ладно, – Владилен не чуял ничего – он был у этих границ столько раз, что привычно раздвинул густую заросль папоротника и легко прошел магическое ограждение.
Доброгор на это завистливо сощурил глаза и сильнее сжал в руках костыль.
– А если он не вернется? – с нескрываемой надеждой спросил Драгомир.
– У ненависти своего языка нет, так она твой нашла, – беззлобно укорил сына Доброгор. – Зря ты парня гнобишь.
Бес, сидевший на травке и жующий все еще горячий курник, хотел было за витязя вступиться, но благоразумно промолчал. Дурак молодой князь, а эта болезнь неизлечима.
– Сам разберусь, – буркнул Драгомир, с сожалением понимая, какую упускает возможность избавиться от нежеланного зятя.
– Я тебя предупредил. Вернешь живым.
– Ага..
Любава зло сжимала кулаки, в бессилии кусала губы, безуспешно пытаясь пробить надежный заслон Бараосовского оберега. Как ни пыталась – а настроиться на дочь не получалось. Словно ее и не было вовсе. Даже засомневалась в словах черта и князя. Наложенные заклятия Доброгора лишали богиню основной доли Силы, заставляли жить древнее существо по законам смертных, и это накладывало яркий отпечаток на ее разум. Будь она свободным богом – никогда бы не стала переживать о своих отпрысках, рожденных для великих миссий. Слишком хорошо знала о воли Многоликого, своего создателя. Легко отпустила Елизавету, частицу своей души и тела на свершение великого дела, не жалея ни на миг о будущей потере. Спорить с Многоликим, пытаться разрушить его планы все равно бесполезно.
Но за годы плена у Доброгора, Любава стала понимать чувства смертных и, как ей казалось, даже ощущать что-то человеческое.
Например – любовь. К одному единственному, желанному, родному. Но для этих чувств была своя выгода – пока ее существо находилось во власти человеческого колдуна, Любава была в безопасности, ибо гнев Многоликого, который заслужила она по своей глупости, равнялся казни. Бог не жалел своих созданий, если те нарушали его заветы. И только полное подчинение светлому магу спасало глупую богиню от гнева своего создателя.
– Отпусти меня, – она шагнула к князю с просьбой, хотя точно знала ответ.
– Нет, душа моя, – Доброго желание Любавы понимал – сам бы рискнул всем ради дочери. – Это крайняя мера. Пока что у нас есть Влад и бес.
Обнял раздосадованную любимую, тронул губами вспотевший от борьбы с оберегами лоб. Любава устало вздохнула, прижалась к князю, не отрывая взгляда от того места, куда ушел Владилен.
– Долго он что-то, – заволновалась, испугалась необратимого – не вернется…
И тут же развесистые листья папоротника зашевелились, и на поляну вывалился Владилен, безуспешно сражаясь с пауком, размером с хорошего жирного петуха.
Витязь проигрывал, утопая в паутине, а паук победно визжал и пускал вонючие газы.
Доброгор тут же обезвредил тварь, но убивать не стал – мало ли, может яд угадывать придется. Кинулся к парню, помог выбраться из липкой, пахнущей горечью паутины.
Любава уже проверяла бедолагу на повреждения, бес бесполезно крутился вокруг и страдальчески охал. И только Драгомир с досадой пнул кочку и не двинулся с места, упрямо скрестив руки на груди.
Совсем скоро Владилен, живой и здоровый, сидел на траве, обхватив колени руками, приходил в себя. За все время его прогулок по лесу никто не пытался напасть на него, а тут почти сразу едва не убили! Или удача покинула его, или Темный лес стал намного опаснее. И то и другое ничем хорошим не радовало.
Витязь посмотрел на излучавшее презрение лицо Драгомира, улыбнулся наигранно и предложил:
–Вперед, княже!
С удовольствием смотрел, как сходит с холеного лица хозяина ядовитая полуулыбка.
– Давай, Жор, – встал у самой границы недовольный Драгомир, задвинув сомнения и страхи в «задний карман» подсознания.
– А давай, князюшко! – Бес смело встал перед опасной преградой. – Иди на ручки!
И вот тут началось…
Как ни старался нечистый, а злые заклинания не пускали ни его, ни Драгомира. Жор как мог, пытался защитить тело князя, прятал в объятьях, подставлял свою спину, вставал перед оберегами широкой грудью, пряча князя позади, но все заканчивалось одинаково – преграда жгла обоих беспощадно, упрямо преграждая путь.
Весьма озадаченный, Жор сел на траву, ожидая полного восстановления – в этот раз сгорел почти весь перед, даже глаза. А Драгомира в который раз лечила Любава, становясь все мрачнее и беспокойнее.
Владилен все это время спокойно лежал на траве, жуя соломинку и щурясь на утреннее солнышко, кокетливо прячущееся за легкими облачками.
– Демон! – злобно бросил в его сторону изможденный Драгомир, на что витязь лишь беззаботно улыбнулся.
– Влад, – тихо позвал его совсем заживший черт. – Владюшко…
– Аюшки?
– Дай ножичек.
– Тебе зачем?
– Резаться буду.
Приятная дрема вмиг слетела с парня. Он резко сел, посмотрел на беса непонимающе.
– Ну, так то уж не надо убиваться…
– Да нет, – Жор замотал головой, с отросших рогов слетел остаток пепла. – Мысль есть.
– Ну, раз мысль…
Владилен вытащил из ножен кинжал, подал рогатому, тот без колебаний вспорол себе брюхо, разломал ребра и озадаченно уставился на свои внутренности.
– Это не надо, – без усилий вырвал желудок, отбросил ненужную свою часть. – И это тоже, – оторвал печень, посмотрел на ошарашенных своим поступком людей, неоднозначно хмыкнул, кивнул Драгомиру: – а ты раздевайся, княже. – И, как ни в чем небывало, продолжил лишать себя остатков потрохов.
– Хорошая мысль, – Драгомир понял, что хотел провернуть нечистый, быстро разделся. – Умно…
– Ой, уш! – бес изобразил смущение, вырвав легкие и сердце. – Ну, все! Полезай!
И деформировался так, чтобы немалые габариты князя поместились в его нутре.
А потом, не обращая внимания на полыхающее синим пламенем тело, скрылся в лесу.