Даже несмотря на едкий соленый бриз, порывами налетавший с моря, от трупов воняло.
Крыло Адамана Фейна обнаружило корабль два дня назад во время рутинного патрулирования – полощущиеся паруса порваны, поручни заляпаны засохшей кровью, команда изрублена в куски и оставлена гнить на палубе. К моменту прибытия кадетов жгучее весеннее солнце уже приступило к делу, раздувая мертвым морякам животы и туго натягивая кожу на костяшках пальцев и черепах. Мухи влезали и вылезали из их ушей, деловито копошились меж безвольно раскрытых губ, терли лапки над пересохшими глазными яблоками.
– Какие идеи? – спросила Ха Лин, толкая ближайшее тело носком ботинка.
Валин пожал плечами:
– Думаю, кавалерийскую атаку можно исключить.
– Очень остроумно, – усмехнулась она, поджав губы и скептически сузив миндалевидные глаза.
– Кто бы это ни был, они знают свое дело. Взгляни-ка сюда.
Присев на корточки, Валин отодрал присохшую ткань от безобразной колотой раны как раз под четвертым ребром трупа. Лин опустилась на колени рядом и, лизнув мизинец, ввела его в разрез по вторую фалангу.
Незнакомец, встретив Ха Лин на улице, мог принять ее за беззаботную купеческую дочку на пороге взрослой жизни: цветущая и жизнерадостная, смуглая от многочасового пребывания на солнце, с блестящими черными волосами, убранными со лба и перевязанными сзади кожаным ремешком. Однако ее глаза были глазами солдата. Последние восемь лет она проходила то же обучение, что и Валин, – что и все кадеты на палубе злосчастного корабля. Наставники кеттрал давно подготовили ее к проявлениям смерти.
И все же Валин не мог не видеть в ней привлекательную девушку. Как правило, солдаты на Островах не завязывали друг с другом романтических отношений. По ту сторону пролива, на Крючке, можно было задешево найти шлюх обоих полов; к тому же никому не нужны были ссоры влюбленных, каждый из которых умеет убивать десятками различных способов. Тем не менее Валин порой обнаруживал, что его взгляд отвлекается от текущего упражнения и останавливается на Ха Лин, на ее капризно вздернутой верхней губке, на ее формах, угадывающихся под черным мундиром. Он старался держать такие взгляды (неловкие и непрофессиональные) при себе, однако по скупой усмешке, временами появлявшейся на лице девушки, догадывался, что она не раз на них его ловила.
…И кажется, не имела ничего против. Случалось, Ха Лин глядела на него в ответ, смело и обезоруживающе. Легко представить, какое чувство могло бы возникнуть между ними, если бы они выросли где-нибудь в другом месте – там, где слово «тренировки» не заключало в себе всю их жизнь… Хотя, разумеется, для Валина уй-Малкениана таким местом был бы Рассветный дворец со своими правилами и запретами. И там Валин, член императорской семьи, мог бы любить ее с тем же успехом, как и сейчас, будучи простым солдатом.
«Забудь», – сердито приказал он себе.
Он прибыл сюда, чтобы отлично выполнить упражнение, а не чтобы все утро мечтать о другой жизни.
– Профессиональная работа, – одобрительно сказала Лин.
Она, по-видимому, не заметила, что его мысли унеслись далеко. Вытащив палец из раны, девушка вытерла загустевшую кровь о свою черную униформу.
– Вполне глубоко, чтобы проткнуть почку, но не настолько, чтобы нож застрял в ребрах.
– Тут таких много, – кивнул Валин. – Больше, чем можно ожидать от дилетантов.
Он еще мгновение помедлил, разглядывая лиловый отек на трупе, затем выпрямился и посмотрел вдаль, поверх плещущей зыби Железного моря. После увиденного было приятно хоть на минутку обратить взгляд на незамутненную синеву и простор полуденного неба.
– Хватит лодырничать! – взревел Адаман Фейн, отвешивая Валину могучую затрещину.
Он расхаживал по палубе взад и вперед, перешагивая через распростертые тела, словно через обломки мачты или мотки веревки.
– А ну-ка все на корму! Шевелите задницами!
Массивный лысый инструктор обучал кадетов кеттрал уже более двадцати лет. До сих пор он каждое утро перед рассветом переплывал пролив до Крючка и обратно. Ему редко хватало терпения на кадетов, болтающихся без дела во время его упражнений.
Валин присоединился к остальным. Разумеется, все они были ему знакомы. Кеттрал – боевое подразделение, столь же немногочисленное, сколь элитное. Огромные птицы, которые забрасывают солдат в тыл противника, могут перенести зараз не более пяти-шести человек. Кеттрал нужны империи в тех случаях, когда задание должно быть выполнено быстро и незаметно – для всего прочего у нее имеются аннурские легионы, флот и морская пехота.
Тренировочная группа Валина состояла из двадцати шести человек. Семеро из них прилетели вместе с Фейном на брошенный корабль, выбранный им для утреннего упражнения. Странная подобралась команда: Анник Френча, тоненькая как мальчишка, с белоснежной кожей и безмолвная, словно камень; жестоко ухмыляющийся Балендин с ястребом на плече; высокий серьезный Талал с ясными глазами на угольно-черном лице; Гвенна Шарп, невероятно безрассудная и вспыльчивая; Сами Юрл, надменный белокурый сын одного из самых могущественных атрепов империи, бронзовый, словно бог, и смертоносный, словно змея, виртуоз во владении клинками. У них было не так уж много общего, за исключением того, что кто-то в командовании решил: когда-нибудь каждый из них сможет очень-очень эффективно убивать людей. При условии, что никто не убьет их раньше.
Все их образование, все тренировки, восемь лет изучения языков, навыков работы со взрывчатыми веществами и навигации, учебные бои с оружием и без, бессонные ночи на вахте, нескончаемые жесточайшие физические нагрузки – для укрепления как тела, так и духа, – все это было направлено на одну цель: Халову пробу. Валин помнил свой первый день на Островах так ясно, словно картина была выжжена в его мозгу. Новобранцы сошли с корабля под шквал проклятий и оскорблений, их окружили разгневанные лица ветеранов, называвших этот далекий архипелаг своим домом и принимавших в штыки любое вторжение, даже когда речь шла о тех, кто готовился пойти по их стопам. Не успел Валин сделать двух шагов, как кто-то заехал ему в скулу, а потом ткнул лицом в мокрый соленый песок и держал, пока он не начал задыхаться.
– Зарубите себе на носу! – проорал кто-то (один из командиров?). – Если какой-то бюрократ-недоумок решил отправить вас сюда, на наши драгоценные Киринские острова, это еще не значит, что вы станете кеттрал! Не пройдет и недели, как кто-то из вас взмолится о пощаде! Других мы сломаем на тренировках. Многие умрут: кто-то свалится с птицы, кто-то сгинет в весенних штормах, кто-то, жалко всхлипывая, даст себя засосать в гнилой ил какой-нибудь мерзкой ханнской заводи… И это будут счастливчики! Этим ребятам, черт возьми, повезет! Потому что тех из вас, кому удача или упрямство помогут выжить после всех тренировок, в конце ждет Халова проба!
Халова проба… После восьми лет перешептываний и обмена домыслами и Валин, и остальные кадеты имели о ней не большее представление, чем когда впервые ступили на Карш. Она всегда казалась такой далекой, почти неразличимой – словно корабль, еще не показавшийся из-за горизонта. Нет, о ней не забывали, но какое-то время ее можно было не принимать во внимание, – в конце концов, если ты не переживешь годы тренировок, предшествующие Пробе, какая разница? И вот, однако, эти годы прошли, и Проба наконец постучала в дверь, словно заждавшийся кредитор. Всего лишь через месяц с небольшим Валину и остальным предстоит завоевать звание полноправного кеттрал – или умереть.
– Пожалуй, сегодня наш парад некомпетентности откроет Ха Лин!
Голос Фейна вернул Валина к реальности. Инструктор махнул девушке огромной ручищей, приказывая начинать.
Это было стандартное упражнение. Кеттрал постоянно таскали кадетов на места недавних побоищ, обследование которых должно было одновременно и закалить их, приучая к смерти, и отточить их понимание тактики боя.
– На корабль напали ночью, – заговорила Лин четко и уверенно. – В противном случае люди на палубе успели бы подготовиться к атаке. Напали со штирборта: на перилах можно заметить углубления от крючьев. Когда…
– Шаэль сладчайший на палочке! – перебил Фейн, останавливая ее взмахом руки. – Любой первокурсник это скажет! Пожалуйста, у кого-нибудь здесь найдутся замечания не столь оскорбительно очевидные?
Повернувшись кругом, он остановил взгляд на Валине:
– Как насчет нашего всесиятельнейшего высочества?
Валин терпеть не мог это титулование. Для начала, оно не вполне соответствовало действительности – несмотря на то что отец Валина был императором, сам он не являлся претендентом на Нетесаный трон. К тому же на Островах его высокое происхождение не имело значения. Здесь не существовало ни сословий, ни привилегий. Если на то пошло, Валину, пожалуй, приходилось трудиться даже больше остальных, при этом он давно уяснил: любые жалобы лишь глубже окунали его в дерьмо. На данный момент желания нырнуть глубже у него не было, поэтому он просто вздохнул и заговорил:
– Команда корабля даже не успела сообразить, что у них проблемы…
Фейн оборвал его, фыркнув и рубанув ладонью воздух:
– Я дал вам десять минут на осмотр этой Кентом клепанной козьей шаланды, и все, на что ты способен, – это понять, что атака была внезапной? Чем ты там занимался эти десять минут? Стаскивал с трупов кольца и обшаривал карманы?
– Но я только начал…
– И уже закончил! Что у тебя, Юрл? – Фейн указал на высокого блондина. – Может, дополнишь исчерпывающие выводы его всесиятельнейшего высочества?
– О, здесь так много можно рассказать… – отозвался Сами Юрл, с довольной ухмылкой поглядывая на Валина.
– Вот же сучий слюнолиз, – прошипела Лин сквозь зубы, так что ее мог слышать только Валин.
Хотя все кадеты терпели одни и те же лишения и стремились к одной цели, в группе была своя иерархия. Большинство записались в солдаты, влекомые смешанным желанием защищать империю, повидать мир и полетать на огромных птицах, доступ к которым имели только кеттрал. Крестьянскому сыну с сианских равнин сложно было даже представить возможности, предлагаемые кеттрал. Нашлись, однако, и те, кто прибыл на Острова по другим причинам. Безнаказанно драться, причинять боль, отнимать жизни – все это манило некоторых людей, как гниющая плоть манит стервятников. Несмотря на красивое лицо и гладкую кожу, Сами Юрл был жестоким и опасным бойцом. В отличие от большинства кадетов, он, по-видимому, не собирался прощаться с прошлым и расхаживал по Островам с таким видом, будто все должны перед ним пресмыкаться. Можно было не брать его в расчет, решив, что он всего лишь изнеженный надутый болван из вельмож, папенькин сынок, которому посчастливилось пробиться в кадеты благодаря деньгам или семейным связям. Однако, как ни противно признавать, Юрл был успешным и коварным противником и управлялся с холодным оружием лучше многих полноправных кеттрал. За эти годы он десятки раз избивал Валина в кровь – и если ему нравилось побеждать, то еще больше нравилось измываться над побежденными.
– Исходя из температуры воздуха, количества мух и степени разложения тел, на них напали три дня назад. Как уже сказала Лин, – Юрл метнул в ее сторону насмешливый взгляд, – атаковали ночью, в противном случае команда успела бы лучше вооружиться. Когда пираты оказались на палубе…
– Пираты? – резко переспросил инструктор.
Юрл пожал плечами и, повернувшись к ближайшему трупу, небрежно откинул ногой его голову, чтобы открыть разруб, зиявший от ключицы до груди.
– Характер ранений соответствует оружию, которое обычно в ходу у подобной швали. Трюм разграблен. Напали на корабль и вынесли товар. Типичный подход: трахнул бабенку – вали из избенки.
Балендин захохотал. Лин ощетинилась, и Валин предостерегающе положил ладонь на ее предплечье.
– Им повезло, – добавил Юрл, – что на борту не оказалось профессионалов.
Его тон подразумевал, что, если бы на вахте стоял он, атакующих ждал бы совсем другой прием.
– Это не пираты, – возразил Валин.
Фейн вздернул кустистую бровь:
– О, Светоч Империи вновь заговорил! Не желает почивать на лаврах, столь проницательно распознав, что атака была внезапной. Открой же нам глаза, прошу!
Валин не повелся на провокацию. Инструкторы кеттрал умели влезть в душу быстрее, чем песчаная блоха – под кожу, и в том числе поэтому были хорошими наставниками. Если кадет не умеет сохранять трезвую голову, он едва ли окажется стоящим солдатом, когда полетят стрелы. Фейн виртуозно выводил человека из себя.
– Эта не обычная команда из моряков и нескольких морских пехотинцев, нанятых охранять груз, – заметил Валин. – Они были профессионалы.
– Профессионалы! – ухмыльнулся Юрл. – Еще бы. И именно поэтому они валяются по всей палубе, как дохлые червяки.
– У тебя был шанс поработать языком, Юрл, – оборвал его Фейн. – А теперь заткнись и смотри, как наш золотой мальчик пытается избежать очередного конфуза.
Валин, скрывая улыбку, кивнул инструктору и продолжил:
– Действительно, выглядит команда совершенно обычно. Такие люди и плавают дюжинами на подобных шлюпах по всему морю, от Антеры до Поясницы. Но из двенадцати коек разобраны только две. Значит, десять человек постоянно оставались на палубе. Они были готовы к нападению.
Он сделал паузу, выжидая, пока до окружающих дойдет смысл сказанного.
– Отмечу их оружие. Тоже с виду ничего особенного. – Он взял из рук ближайшего мертвеца стандартный палубный кинжал и поднес его к свету. – Однако это лиранская сталь. Что это за купеческое судно, на палубе которого дежурят десять человек, вооруженных лиранскими клинками?
– Я очень надеюсь, – протянул Фейн, – что ты намерен дойти до сути прежде, чем зайдет солнце.
Он говорил скучающим тоном, однако Валин заметил искорку в его глазах. У старого инструктора было что-то на уме.
– Я только хочу сказать, если эти ребята профессионалы, то и те, кто напал на корабль и покромсал их в куски, вряд ли заурядные пираты.
– Ну что же, – отозвался инструктор, оглядывая кучку столпившихся кадетов, чтобы убедиться, что все следят за ходом рассуждений. – Даже слепая лошадь рано или поздно находит дорогу в стойло.
По меркам Гнезда это сомнительное замечание могло считаться высокой похвалой. Валин кивнул, скрывая удовлетворение. Губы Сами Юрла скривились в хмурой гримасе.
– Десять минут на борту, – вещал Фейн, сверкая глазами, – и только наш императорский сувенир поднатужился и высказал хоть одну здравую мысль об этой Кентом клятой развалине! Я выделил двух птиц и притащил вас сюда не для того, чтобы вы все утро проковырялись друг у друга в задницах! Обойдите все еще раз. Теперь с открытыми глазами. И найдите мне хоть что-нибудь стоящее!
Восемь лет назад такой разнос устыдил бы Валина до мозга костей. Однако подобный стиль общения был на Островах в порядке вещей, так что он лишь сухо кивнул Фейну и повернулся к Лин.
– Разделимся? – предложил он. – Ты оставайся наверху, а я еще раз пройдусь по трюму.
– Как скажешь, о божественный Светоч Империи, – отозвалась она с усмешкой.
– Позволь напомнить тебе, – предостерег Валин, сузив глаза, – что ты сильно уступаешь Фейну по габаритам.
Она поднесла ладонь к уху:
– Что? Что это было? Кажется, прозвучало как… угроза?
– К тому же ты всего лишь девчонка.
На Киринских островах такая подначка не имела большого смысла – здесь треть солдат были женского пола. В других имперских войсках идею о смешанном боевом подразделении подняли бы на смех, однако кеттрал имели дело с нестандартными ситуациями – ситуациями, в которых хитрость, маскировка, обманные маневры и неожиданные ходы имели не меньшую важность, нежели грубая сила и скорость действий. Но коль уж Лин решила доставать Валина по поводу происхождения, он тоже не даст ей спуску.
– Жаль было бы перекинуть тебя через колено и отшлепать хорошенько, – добавил он, грозя ей пальцем.
– Ты ведь знаешь, что Шалиль научила нас разбивать мужикам яйца? – отозвалась Лин. – Оказывается, это очень просто! Как грецкий орех расколоть.
Она продемонстрировала одной рукой быстрое скручивающее движение, от которого Валина передернуло.
– В общем, давай ты останешься здесь, – сказал он, поспешно отступая, – а я посмотрю, не пропустили ли мы чего-нибудь внизу.
Лин оценивающе прищурилась:
– Знаешь, если подумать, больше даже напоминает каштан…
Валин откинул крышку люка и спрыгнул вниз прежде, чем она успела договорить.
Трюм корабля был низким и темным. Несколько лучиков света прорывались сверху через незаконопаченные щели в палубе, но основное пространство заливала густая черная тень. Как правило, если корабль захватывали подобным образом, надежды найти что-либо в трюме не было, поэтому из кадетов здесь пока что побывали немногие. Тем не менее всегда стоило порыскать там, куда другие не смотрели.
Когда глаза привыкли к полумраку, Валин двинулся вперед, осторожно пробираясь между бочонками и тюками. Днище судна под ним мягко покачивалось, волны плескались о корпус. Нападавшие действительно вынесли бо́льшую часть груза – если груз вообще был. Согласно чернильной маркировке, в оставшихся бочонках перевозили вино из Сиа, хотя обычно делали это посуху, более коротким путем до столицы. Возле переборок оставалось несколько закрепленных ящиков, Валин взломал один из них поясным ножом: тюки хлопка, также из Сиа. Хороший товар, но не то, за чем охотятся профессионалы. Он вскрывал следующий ящик, когда до его слуха донесся звук, похожий на тихий стон.
Не думая, Валин вытащил один из двух стандартных коротких мечей, закрепленных крест-накрест у него за спиной.
Звук исходил откуда-то спереди, от носовых шпигатов. По правилам, крыло Фейна должно было предварительно обыскать все и убедиться, что на судне не осталось никого живого или несвязанного, прежде чем высаживать Валин и остальных кадетов. Однако Фейну, одному из самых горячих инструкторов Гнезда, гораздо больше нравилось размахивать клинком, чем шарить под палубой, нащупывая пульс у трупов. Нет, он, конечно же, заглянул в трюм – но не более. При таких условиях тяжелораненого вполне могли принять за мертвого.
Несколько мгновений Валин размышлял, не позвать ли кого-нибудь. Если один из моряков действительно выжил, нужно немедля сообщить Фейну. С другой стороны, он не был уверен, что правильно распознал звук, и ему вовсе не улыбалось орать, созывая сюда всю команду, только для того, чтобы обнаружить какого-нибудь забытого козленка, толкущегося под палубой. Бросив беглый взгляд через плечо, Валин беззвучно скользнул вперед – одна рука на поясном ноже, в другой выставленный перед грудью короткий меч: стандартная позиция для ближнего боя.
Человек лежал, забившись в самый нос, спиной к косо уходящей вверх килевой балке, распростертый в луже собственной крови. Сперва Валин решил, что тот действительно мертв, что это трос скрипнул на кабестане или треснула древесина, которую повело на солнце. Потом моряк открыл глаза.
Они блестели в полумраке трюма, безумные, налитые мучительной болью.
Валин сделал еще полшага вперед и остановился. «Ничего не предполагай». Эта фраза составляла первую главу «Тактики» Гендрана – книги, которую практически каждый кеттрал знал наизусть. Судя по виду, человек был на грани смерти, однако Валин не стал подходить ближе.
– Ты меня слышишь? – вполголоса спросил он. – Как сильно ты ранен?
Глаза моряка метались в глазницах, словно ища источник звука, пока наконец не остановились на Валине.
– Ты… – еле слышно просипел он.
Валин взглянул внимательнее. Он никогда не встречал этого человека прежде, во всяком случае не здесь, на Островах, – однако в лихорадочном взгляде моряка сквозило узнавание, которое приковало Валина к месту.
– Ты бредишь, – осторожно произнес юноша, подбираясь ближе.
Кажется, человек не притворялся, разве что он был профессиональным актером.
– Куда ты ранен?
– У тебя… глаза… – слабым голосом отозвался моряк.
Валин замер. Обычно, упоминая «глаза», люди говорили о его отце, Санлитуне, или его брате Кадене – оба обладали знаменитым огненным взглядом, пылающими радужными оболочками, которые отмечали их как наследников самой Интарры и полноправных императоров Аннура. Даже у его старшей сестры Адер были такие глаза, хотя она, женщина, не имела шансов взойти на Нетесаный трон. В детстве Валин им смертельно завидовал – однажды он даже чуть не ослеп, пытаясь зажечь собственные глаза горящим сучком. Правда, однако, состояла в том, что взгляд Валина был не менее обескураживающим: черные зрачки, почти невидимые на фоне угольно-бурых радужных оболочек. Как говорила Ха Лин: если у Кадена глаза горели огнем, то у Валина – мерцали золою.
– Мы шли… за тобой, – упорно продолжал моряк.
У Валина внезапно закружилась голова, его зашатало, словно корабль заплясал на беспорядочных волнах.
– Почему? Кто «мы»?
– Эдолийцы… – выговорил раненый. – Нас послал император.
Эдолийская гвардия! Это объясняло и профессиональную подготовку, и лиранскую сталь. Личные телохранители императора были, разумеется, хорошо обучены и хорошо экипированы. Не считая кеттрал, это были самые знаменитые войска империи, люди с железной волей, чья преданность аннурскому трону вошла в легенды. Ярл Геннер, основатель ордена, постановил, что гвардейцы не должны иметь ни жен, ни детей, ни собственного имущества – чтобы обеспечить их безграничную преданность императору и гвардии.
Но как эдолийцы оказались здесь, на этом клипере, в трех неделях плавания от столицы? И почему все они мертвы или при смерти? Неясно было, и кто мог взять подобный корабль на абордаж и перебить людей, бывших в числе лучших воинов в мире. Валин бросил взгляд через плечо, в тусклый полумрак трюма, однако те, кто устроил это побоище, по всей видимости, давно скрылись.
Гвардеец резко и часто дышал от усилий и боли, которую доставляла ему речь, тем не менее снова заговорил сквозь стиснутые зубы:
– Заговор. Был… заговор. Мы должны… забрать тебя… защищать…
Валин искал смысл в этом заявлении. В Аннуре существовало множество сомнительных политических альянсов, однако кеттрал потому и избрали Киринские острова в качестве тренировочной площадки и своей базы, что те находились в сотнях лиг от любых группировок. К тому же на Киринах никто не жил, кроме самих кеттрал. И если об эдолийской гвардии рассказывали истории, то о кеттрал слагали легенды. Только сумасшедший мог задумать атаку на Острова.
– Жди здесь, – сказал Валин, хотя раненый вряд ли мог куда-то деться. – Я должен доложить Фейну. Командирам Гнезда.
– Нет! – с усилием проговорил эдолиец, выдернув из-под куртки окровавленную руку и протягивая ее к Валину; его голос зазвучал с поразительной силой. – Кто-то из здешних… участвует… может быть, из командиров…
Валину словно влепили пощечину.
– Кто? Кто участвует?
– Не знаю…
Солдат устало качнул головой, затем уронил ее на плечо. Из-под его куртки выбилась ярко-алая струя крови, угасающими толчками брызгая на Валина и на пол трюма. Артериальная, подумал Валин. Однако… при повреждении артерии люди умирают в считаные минуты, а не несколько дней. Эдолиец должен был истечь кровью к тому времени, как налетчики попрыгали обратно через планширь. Валин шагнул вперед, осторожно приподнял куртку на груди солдата, внимательно рассмотрел длинный разрез, потом перевел взгляд на залитую кровью руку, безвольно упавшую на колени раненого.
– Да нет, не может быть… – пробормотал он.
Однако доказательства были налицо. Все это время эдолиец зажимал собственную артерию – всунул пальцы в прорезь своей плоти, нащупал скользкую трубочку и стиснул ее, не давая крови вытечь. Это было возможно – Эллен Финч обучала подобной технике на медицинской практике; но даже она признавала, что так можно продержаться максимум день, если очень повезет. Эдолиец оставался в живых почти три дня, дожидаясь хоть кого-нибудь и молясь тому из богов, которому верил и который бросил его на произвол судьбы.
Валин приложил палец к шее раненого. Пульс забился… притих… замер.
Он протянул руку, чтобы закрыть эдолийцу глаза, когда его накрыло оглушительным ревом Фейна:
– Кадеты, на палубу! Птица на посадке!
Как раз когда Валин открывал люк, утреннюю тишину разрезал пронзительный крик кеттрала. Юноша сгорал от желания рассказать кому-нибудь об услышанном, однако предупреждение умирающего еще звучало в его ушах: «Кто-то из здешних участвует». Впрочем, в данный момент он вряд ли смог бы с кем-нибудь поделиться, поскольку все глаза были устремлены в небо. Гигантская птица планировала на палубу, закрывая черными крыльями солнце.
Даже спустя восемь лет на Островах – восемь лет, на протяжении которых он учился летать и сражаться на кеттралах, пристегиваться к ним, десантироваться с них, – Валин так до конца к ним и не привык. Если верить историческим архивам, птицы были старше людей, старше даже кшештрим и неббарим; их вид возник во времена, когда по земле ходили боги и чудовища. И хотя войска кеттрал обнаружили и вроде бы приручили их, темные, влажные глаза этих птиц никогда не казались Валину особенно смиренными. Вот и сейчас, стоя на открытой палубе и глядя на огромное крылатое существо в небе у себя над головой, он понимал ужас мыши, застигнутой посреди свежескошенного поля реющим в высоте соколом.
– Похоже, птичка Блохи, – сказал Фейн, прикрывая глаза ладонью. – Хотя Кент меня забери, если я понимаю, что он делает в наших краях.
В обычных обстоятельствах Валин был бы заинтригован. Хотя Блоха тоже обучал кадетов, он был одним из самых опасных людей в коллекции Гнезда, и без того весьма грозной. Бо́льшую часть времени он проводил в полетах, то выполняя боевые задания на северо-востоке, в варварских Кровавых Городах, то воюя с ургулами, то пропадая на юге, где через Поясницу постоянно пытались пробиться племена джунглей. Его появление посреди стандартного учебного задания было событием необычным, если не беспрецедентным. Тренировки редко оживлялись подобными сюрпризами, однако после разговора с эдолийцем прибытие черной птицы показалось Валину зловещим предзнаменованием. Он окинул новым оценивающим взглядом собравшихся на палубе кадетов. Если эдолиец говорил правду, на Островах ведут игру темные силы, а Валин давно выучил у кеттрал одну вещь: неожиданности безопасны только для тех, кто их подстраивает.
Вдруг птица сложила свои семидесятифутовые крылья, плотно прижала их к телу и, словно падающее с небес копье, устремилась к кораблю. Валин и остальные кадеты глядели во все глаза. Любой из кеттрал умел высаживаться и пристегиваться на лету; от птицы немного пользы, если не умеешь в любой момент забраться и слезть с нее. Но это? Он никогда не видел столь стремительной посадки.
– Невозможно… – выдохнула стоявшая рядом Лин, в ужасе качая головой. – Это просто невоз…
Птица обрушилась на корабль в порыве ветра и вихре поднятого с палубы мусора, едва не сбившего Валина с ног. Хотя он прикрыл глаза рукой, в его сознании запечатлелись вонзающиеся в палубу когти и фигурка человека в черной униформе кеттрал, который выскользнул из ремней, упал на дощатый настил, перекатился и одним плавным движением поднялся на ноги. Не успел взбаламученный воздух успокоиться, как птица уже летела на север; она махала крыльями низко над волнами, оставив им Блоху.
Легендарный командир не очень походил на солдата. Если Адаман Фейн обладал высоким ростом и бычьим телосложением, то Блоха был низеньким и морщинистым, его смуглую до черноты кожу усыпали оспины, оставшиеся от перенесенной в детстве болезни, а голову, словно дым, окутывал седой пушок. Тем не менее одна его высадка служила напоминанием о том, на что способны этот человек и его крыло. Никто другой не делал таких приземлений – ни кадеты, ни инструкторы, ни Адаман Фейн; да еще на палубу дрейфующего корабля! Попробуй Валин повторить этот трюк хотя бы над водой, то мог бы считать себя счастливчиком, если бы не переломал себе ребра. А над пляшущей на волнах палубой… лучше даже и не думать. Ему всегда казалось, что кеттрал немного приукрашивают действительность, когда говорят, что Блоха налетал более тысячи успешных боевых заданий, но после этого…
– Что за ненужная бравада? – заметил Фейн, приподняв бровь.
Блоха поморщился:
– Прошу прощения. Меня прислало командование.
– И срочно, клянусь Кентом!
Блоха кивнул. Он оглядел кадетов и вроде бы чуть подольше задержался взглядом на Валине, затем снова обратил свое внимание на Фейна.
– Тебе и твоему крылу предписано как можно скорее подняться в воздух. Лучше бы еще вчера. Полетите на север следом за мной. К нам присоединится крыло Сендры, оно уже в пути.
– Три крыла? – ухмыльнулся Фейн. – Похоже, намечается что-то интересное! И куда мы направляемся?
– В Аннур, – ответил Блоха, по всей видимости не разделяя энтузиазма Фейна. – Император мертв.