Искать неизвестно что, среди всех реликтов, даже определенного перечня этажей – пустая трата кислорода. Кроме того, Зои казалось, что она толком не знала профессора, в отличии от его сына, который мог бы облегчить ее задачу. Зои почему-то была уверена, что он захочет ей помочь узнать, что же произошло с его отцом и что он искал в Архиве.
«Надеюсь, он добрый и отзывчивый парень, каким кажется в Нейро», – подумала Зои и открыла окно для сообщений. Конечно, тактичнее было записать свое обращение в формате голограммы, чтобы он видел ее и слышал, но она не знала, что говорить. Для успокоения, она пару раз попробовала сделать запись, но начинала мямлить что-то невнятное, слова путались, а смысл ускользал. Она никогда не была слишком общительной, да и вообще редко с кем разговаривала, а за последние полгода, наверное, только с профессором и с Регатом. Поэтому сделанные записи были больше похожи на бред сумасшедшего, чем на послание для знакомства. А вот писать, было куда проще. Зои включила режим переписки в реальном времени и начала набирать текст, который в то же мгновение отправлялся адресату.
«Привет. Меня зовут Зои, но ты и сам видишь, ведь мы идентифицируемся в сети. Но мое имя именно Зои, а не Зоя. Но это не важно, можешь называть как хочешь. Хотя нет. Лучше все-таки Зои. Ой, что-то я не с того начала. Сразу отвечу на твой вопрос, думаю, ты бы его задал – мы не знакомы. Ладно, это и так понятно, если я с самого начала представилась. Извини за этот сумбур, я мало с кем общаюсь. Вот. Так зачем я тебе пишу все это?! Я, в общем, я работаю в Архиве, где… Прости, надо было начать с того, что я соболезную твоей утрате. Я немного знала твоего отца. Он был замечательным человеком. Я думаю, многим его будет не хватать. И тебе будет его не хватать, да что там, мне тоже. Он один из немногих, с кем я общалась и… он мне нравился».
Слова улетели адресату, а Зои не знала, что же ей написать дальше. Сейчас, после этих слов, ей показалась, что ее затея не такая уж и привлекательная. Втягивать в ее проблемы сына, который только вчера потерял отца…
Зои пошла на кухню и заварила себе ужин из пакета, понюхала жижу, которая получилась, поморщилась, съела несколько ложек и отставила чашку в сторону. Налила воду, кинула в нее витамины со вкусом апельсина и сделала несколько глотков.
«Намного лучше, – подумала Зои. – Я бы попробовала настоящий апельсин, наверняка он очень вкусный, не то, что эти химические заменители».
Она посмотрела на жижу, через силу съела еще несколько ложек, заглушив голод, который периодически напоминал о себе, допила витамины и пошла в свою комнату. До отбоя было еще время, но смысла тянуть не было. Сон – лучший способ сэкономить кислород. Она переоделась в пижаму, сменила картридж, чтобы утром вдохнуть свежезаправленный насыщенный кислород, и залезла в инкубатор.
Утром Зои умылась, съела несколько ложек ненавистной каши, натянула на руку планшет и часы и, пошла в кабинет. Открыла Архив раньше времени, ей хотелось побыстрее сделать всю работу за вчера и сегодня, чтобы вернуться на двадцать второй этаж и продолжить поиски.
Как только она вошла на рабочую страницу, то увидела два письма: первое из Защиты, открывать его не хотелось, но не читать официальные письма было противозаконным. Открыла и появилась голограмма, где ловец требовал завтра явиться в участок для допроса. Тон ловца был приказной, а взгляд суровый. Зои съежилась и, досмотрев, нажала на кнопку подтверждения визита. По коже побежали мурашки. Она была в Защите всего один раз, полгода назад, когда ее вызвали и сообщили, что бабушка Ро умерла на улице. Ей даже не позволили попрощаться с ней. Да что там, к ней даже никто не вышел. Виртуальный администратор в приемной отсканировал ее присутствие, зачитал извещение, что смерть наступила от остановки сердца и разъяснил права Зои как единственной наследницы. Она стояла одинокая, разбитая и плакала перед голограммой, которая продолжала перечислять программы по реабилитации после смерти близкого, называла правила получения наследства и произносила другие неважные в тот момент слова.
От этих воспоминаний скорбь, смешанная с паникой, быстро покрыла Зои своей пленкой. Ей казалось, что она задыхается, хотелось разорвать чувства на части, как полиэтилен, который словно наматывался на горле. Зои встала и прошлась по кабинету. Ей было нельзя поддаваться этой волне, нельзя! Она знала, к чему это может привести. Но Зои схватилась за трубку. Бабушка запрещала ей делать так, но она уже никогда об этом не узнает.
«Тебя нет со мной. Ты меня бросила, оставила одну. Совершенно одну!» – прокричала Зои внутри себя, резко вытащила трубку из носа, зажмурила глаза и задержала дыхание.
Ближайшие секунды ее организм и мозг будут заняты борьбой за жизнь, а она сможет отстраниться от воспоминаний. Зои посчитала до пятидесяти и выдохнула. Вернула трубку в нос, заправила за ухо и сделала вдох. Но в этот раз легче не стало. Она села на кресло и зажала рот рукой, чтобы не слышать своих собственных всхлипов. Следующие десять минут Зои заставляла себя дышать по определенной системе, которая помогла остановить слезы и нормализовать дыхание.
Она направила начальнику уведомление об отсутствии завтра на рабочем месте в связи с вызовом в Защиту. Лицо было напряженным, а веки казались надутыми газом. Зои потерла брови, какой-то медик говорил, что это помогает расслабиться. Но, к сожалению, и это не сработало. Может, она делала что-то не так, или эти рекомендации были не для всех. Не для нее. Зои не выдержала, вновь вскочила и пошла в ванну, где поставила лицо под струи прохладного пара, который хоть немного остудил кожу.
Вернувшись в кабинет, увидела пропущенный вызов от начальника, но перезванивать не стала. Не сейчас. Она видела, что у нее есть еще одно непрочитанное сообщение, но страх перед тем, что там могло быть, пересилил любопытство. Зои, включив рабочую программу, пошла к лифту и поднялась на одиннадцатый этаж, к забытому прошлому. Единственное, о чем ей хотелось думать в эти секунды, – реликты, которым она могла подарить новую виртуальную жизнь.
Следующие пять часов Зои работала без перерыва. Загрузив очередной реликт, посмотрела отчет и поняла, что выполнила план не только за вчера, но и на два дня вперед. Поясница ныла от физической нагрузки. Ей еще повезло, что Архив до двадцатого этажа был снабжен электронными стеллажами, где контейнеры выдвигались и задвигались от голосовой команды. Но вчера она выдвигала и задвигала их вручную.
Несмотря на ноющую боль во всем теле, Зои была спокойна. Интенсивная работа помогла ей не думать, спасла от воспоминаний и терзающих мыслей. Зои спустилась в кабинет и поняла, что бесконечно игнорировать сообщения в почте она не может. Тем более, это противоречило всем правилам об ответственности. Она села в кресло, открыла почту и не поверила своим глазам – сообщение от Лавра.
«Он прочитал мое сообщение и… ответил на него!»
Зои улыбнулась, но ее радость тут же померкла.
«А если в сообщении нет ничего хорошего? Может, он разозлился, и когда я открою послание, то выплывет голограмма разъяренного парня».
Зои выпила воды и осторожно нажала на дисплей.
Перед ней появился текст.
«Привет ЗоИ. Спасибо за теплые и простые слова. Твое сообщение как глоток кислорода среди сотен фальшивых голограмм. Ловец сказал мне, что его нашла сотрудница Архива. Это была ты?»
Зои улыбнулась, он не злился – уже маленькая победа. Она тут же набрала ответ.
«Да, это была я. Мне очень жаль. Я не знаю, кто на такое способен, но этот кто-то должен ответить за свое преступление. Я уверена, ловец найдет преступника».
Через несколько минут пришел ответ:
«Да, я тоже надеюсь, что скоро они схватят убийцу».
Зои прикусила нижнюю губу. Ей хотелось расспросить его о жизни профессора и о том, чем он занимался и почему часто бывал в Архиве. А еще ей хотелось попросить его о помощи. Но она приглушила свои желания, понимая, что он только попрощался с отцом. Зои выключила планшет и пошла на кухню, чтобы сделать хоть глоток какой-нибудь отвратительной еды.
Вернувшись в кабинет Зои увидела новое сообщение от Лавра:
«Можно я как-нибудь приду в Архив?»
Это было бы замечательно.
«Да, заходи в любое рабочее время. Я почти всегда тут. Вот только завтра надо заехать в Защиту».
«Тебя вызвали?»
«Да».
«Держись. Тогда до встречи. И, кстати, зови меня Лавр, так же, как пишется в идентификации».
Зои улыбнулась. Она давно так часто не улыбалась.
Остаток дня провела на двадцать втором этаже, но ничего интересного так и не обнаружила.
На следующий день Зои побродила по этажам в поисках ответов. Ей следовало подняться на сорок девятый и осмотреться, но она так и не смогла себя заставить. При одной мысли перед глазами появлялось тело профессора. А она хотела помнить его живым.
Зои вернулась в кабинет и стала монотонно редактировать те данные, которые вчера внесла. Время посещения Защиты неумолимо приближалось, и она пыталась отвлечься от навязчивых ужасающих мыслей. Но память раз за разом возвращала ее в тот бесконечно горький день, когда из Защиты Зои пошла в крематорий и забрала из постамата небольшой контейнер с прахом бабушки и ее чип. И больше ничего. Крохотный чип все, что осталось от любимой бабушки. В этот же день ей пришло письмо с инструкцией, как и в каких местах разрешено высыпать эту горстку пепла.
Оповещение на планшете вырвало ее из воспоминаний – час до допроса. На энергобасе дорога занимала всего пятнадцать минут, а пешком полчаса. Зои решила пройтись, она давно не гуляла среди безмолвных зданий и угрюмых людей. Надела кофту с капюшоном, чтобы отгородиться от жизни, и пошла в сторону Центра, хотя хотелось идти в противоположную, к границе поселения. Идти без оглядки.
Через пятнадцать минут пейзаж вокруг Зои начал меняться, наполняясь цветами современных зданий. Салатовый двухэтажный дом, который должен вызывать положительные эмоции, следом голубой, за ним белый. Голубой и синий цвета самые популярные, потому что они, по мнению специалистов, успокаивали и снимали напряжение. Зои шла и всматривалась во вспышки искусственного цвета, но лучше себя она так и не почувствовала.
«Специалисты не всегда бывают правы», – подумала Зои и вдохнула приятный легкий аромат, который разбавлял безвкусный воздух. В центре поселения в паровых столбах стояли ароматизаторы, которые тоже должны были положительно влиять на жизнь и самочувствие людей. Зои сделала несколько глубоких вдохов и сместилась к краю дороги, под самые столбы. Ей хотелось, чтобы этот запах попал на ее одежду и остался с ней.
За десять минут до назначенной встречи Зои подошла к Защите. Она смотрела на белое здание в три этажа, мысленно моля силы Вселенной не дать ей войти внутрь. Обернулась по сторонам, посмотрела на чистое, до безобразия голубое небо, на кислородные столбы, исправно выполняющие свою функцию. За спиной раздался звук выпускаемого пара. Она вздрогнула, потрогала влагу, осевшую на резиновую поверхность кофты, и сделала шаг к участку. Голограмма-администратор на проходной считала ее личность через чип и огласила информацию о кабинете и времени приема. Она поднялась на второй этаж и встала напротив нужной двери. Ровно через десять минут на мониторе над входом синими буквами загорелось ее имя и номер чипа. Зои еще раз огляделась в надежде, что случится что-то невероятное и остановит ее, но ничего так и не произошло. Сделала несколько неуверенных шагов вперед и вошла в холодное безжизненное помещение. В центре стоял стол, на котором лежал настольный планшет, а вокруг него было четыре пластмассовых стула. Зои села на ближайший и, стараясь медленно делать вдохи и выдохи, растирала липкую влагу с ладоней по поверхности штанов. Вскоре в кабинет вошел тот же хмурый ловец Рим и защитник в бордовой одежде.
Защитник включил планшет и перед ними появился портал Защиты. Он открыл папку с именем профессора и включили запись.
– Зоя, чип № 543 787, где вы были с четырех до семи вечера в день убийства Володара, чип № 541 324? – сухо спросил ловец.
– Я же уже отвечала на этот вопрос, – забеспокоилась Зои.
Рим сжал губы и уставился на нее. В его взгляде чувствовалось презрение и то, что он не допустит, чтобы она нарушала правила приличия.
– Я не буду повторять. Штраф в один картридж, чтобы напомнить тебе твое место в поселении, – процедил ловец, нагло перейдя на ты.
Зои втянула воздух и задержала дыхание. Гнев клокотал внутри, но она знала, что ловец прав. Аккуратно выдохнула.
– Я была на одиннадцатом этаже, до какого времени, точно не могу сказать, где-то до шести. А потом спустилась в кабинет и заносила реликты в базу.
– Мы отследили твой планшет. Одиннадцатый этаж, потом кабинет. А я спросил, где была ты. – От его голоса все тело словно покрылось наледью, хотелось укрыться одеялом и спрятаться в инкубаторе.
Зои потерла кожу рук, пытаясь убрать это ощущение, и внимательно посмотрела на ловца, словно могла увидеть что-то невидимое. На ее лице отразилось непонимание.
– Я была вместе с планшетом, – хрипло произнесла она.
– Ясно. Значит, по-хорошему не хочешь. Может, ты уже признаешься в содеянном и закончим на этом? Я вижу тебя насквозь. Ты хотела что-то получить от Володара, сотрудника Синтеза. А может, и получала до этого, за какие-нибудь действия. А в тот день он отказал тебе, и ты его убила каким-то реликтом. Так ведь?
– Что? Я не убивала профессора! – вскрикнула Зои. – Нет, мы с ним нет, никогда. Он был другом моей бабушки. Я бы ни за что этого не сделала.
– Да? – жеманно спросил ловец. – Другом бабушки, – смаковал он каждое слово. – Об этом ты раньше не говорила. Я почитал о тебе, Зоя.
Она вся сжалась, а по коже побежали мурашки. Зои схватила себя за левую руку, машинально пряча шрам, словно в нем встроен чип, на котором записаны все ее секреты. Заметив это, ловец ехидно улыбнулся.
– Высокие показатели умственного развития, невероятные способности памяти, но необъяснимая неприязнь к нейропространству. Родители с шестым статусом, но… умерли, когда ты была еще ребенком. И после…
– Я изменилась, – прервала его Зои, зная слова аналитика из ее досье наизусть.
– Да. Агрессия, антиобщественное поведение, отсутствие гражданской ответственности, исправительные работы. В пятнадцать лет ты попыталась, как это раньше называлось… – Он открыл досье Зои и прочитал: – Суицид. Странное слово. Как может, человек, у которого есть такие способности, как у тебя, поставить свою жизнь, то есть процветание и развитие поселения, под угрозу? А, Зоя?
Она ничего не ответила, только сильнее сжала запястье. Ловец продолжал впиваться в нее взглядом.
– Я не могу долго находится в Нейро. А у бабушки не было столько картриджей, чтобы я… проявила свои способности. Я была маленькой и глупой, не понимала, что можно жить и со вторым статусом.
– Отговорки и жалость к себе, – он сморщился. – Тебе пророчили успех, ты бы могла послужить своему поселению. А ты… Ты причиняла боль себе, пыталась себя убить. Это непостижимый грех. И ты хочешь сказать, что не убивала другого человека? Человек, способный сделать что-то с собой, я даже не представляю, на что он способен по отношению к другим. Ведь поэтому тебе присвоили второй статус пожизненно. Я бы тебя обнулил, но управленцы посчитали, что твой мозг все-таки может им пригодиться. И вот, что они получили.
– Я этого не делала, – твердо ответила Зои.
Ловец уставился в нее, но больше ничего не сказал, только его искривленное в отвращении лицо говорило все, что он думал о ней. Через несколько минут ловец встал и вышел из кабинета. Зои посмотрела на молодого парня, который все еще сидел за столом и вносил данные в какие-то огромные формы.
– Что мне делать?
Он отвлекся от экрана:
– Можешь идти. Мы еще свяжемся с тобой. Очень скоро.
Зои вышла из здания Защиты опустошенной, с вернувшимся из черных глубин ее души чувством отвращения к самой себе.
В чем-то ловец был прав. Она совершила много необдуманных поступков, шла наперекор правилам и поселению. Зои не раз делала то, что другим даже в голову прийти не могло. Может, так она пыталась защитить себя, оградить от того мира, где была чужой. С самого детства она любила книги прошлой эры. В них все казались живыми и открытыми. Тот, другой, мир нравился ей куда больше, чем этот. Она мечтала свободно вдыхать воздух, хотела отпустить эмоции и быть собой. Но демонстрация чувств, открытость и «беспечность» прошлого, казались заблуждениями, чем-то недостижимым и нереальным. Когда Зои было плохо, она хотела кричать и молотить стену, а не заказывать картридж с добавлением успокоительного. Когда Зои видела красоту, ей хотелось улыбаться и хохотать, показывать ее окружающим здесь и сейчас, а не сканировать, загружать в Нейро и набирать список виртуальных реакций.
После того, как ей присвоили пожизненный второй статус, Зои была готова выть и крушить все, что попадалось на ее пути. Она хотела, чтобы весь мир почувствовал ее боль. Но никто, никто, кроме бабушки Ро, не видел, не чувствовал, не понимал. И тогда она стала использовать, как ей казалось, более убедительные средства. Несколько раз она порезалась почти случайно о разбитые чашки, но шрамы быстро затягивались. А ей хотелось, чтобы ее внутренняя боль отражалась снаружи. Словно, если она переместится в материальную плоскость, от нее можно будет избавиться, замазать обезболивающим и заклеить пластырем. Так появились еще несколько шрамов на ногах и еще несколько на бедре. Наверное, если бы не этот шрам на руке, который собрал всю ее боль в одном месте, на ее теле уже давно было бы множество следов отчаяния. Этот шрам на левом запястье был кривым зеркальным отражением ожога на правой ладони. Того, что появился у нее в день смерти родителей. Как ожог появился, она не помнила, зато точно знала, как создала все остальные шрамы.
Если бы не бабушка Ро, которая не осуждала, но страдала вместе с ней, пыталась понять и помочь… Ради нее Зои прекратила оставлять следы своей боли, но не смогла избавиться от нее. И ее живой и острый ум нашел новый, никому невидимый способ справляться с чувствами – не дышать.
Погруженная в свои мысли, Зои, опустив голову, шла домой, в Архив, к своим реликтам и своему одиночеству.
«Может, солгать и признаться во всем? Пусть обнуляют. Их право, – подумала Зои и сама же себя остановила: – Но тогда настоящий убийца останется на свободе и сможет убить еще кого-то. Да и как я могу подвести бабушку? Она столько сделала, чтобы спасти меня, стольким пожертвовала. О великий фотосинтез, наполни меня кислородом. Нет, я должна узнать, что произошло, я сделаю это. Я докажу им, что не убивала профессора!»
Зои стояла перед ступеньками, ведущими в родное здание. Она забралась вверх, всматриваясь в старые мраморные плитки, откинула капюшон и, подняв взгляд, увидела молодого парня в светло-серой форме, стоящего у дверей.
– Привет, – произнес парень и улыбнулся.
– Ой, простите, Архив сегодня был закрыт на несколько часов. Я писала это в Нейро. Вы долго ждете?
– Ничего. Я только пришел.
Зои замерла и всмотрелась в миловидное лицо, золотистые волосы, аккуратно уложенные гелем на правый пробор, в светло-карие глаза, которые настороженно смотрели на нее.
–Лавр? – осторожно спросила Зои.
– Да, а ты Зои?
Она кивнула и быстро прошла мимо него, отсканировала чип и открыла главные двери.
– Пойдем, – сказала она.
Зои первая вошли в просторный холл, а Лавр послушно последовал за ней.
– Можем пойти в мой кабинет или на кухню, – смущенно произнесла Зои, обернувшись к парню.
– Как скажешь, – ответил Лавр и огляделся. – Здание старой эры. История.
– Да, его основу укрепляли двести лет назад и оставили под Архив. Кроме того, он мощный собиратель энергии для поселения, как и здание Синтеза. Да и сносить такие махины уже нет возможности. Представляешь, какое облако пыли накрыло бы поселение?
– Даже не представляю, – чуть улыбнулся Лавр.
– У меня есть вода и напитки со вкусом кофе, чая и апельсина.
– Нет, спасибо.
Она кивнула. Кто захочет пить всякую химическую гадость? Наверняка у них в лаборатории есть более вкусные напитки.
Между ними повисла тишина, но Лавр оживился первым и произнес:
– Спасибо.
– За что? – уточнила Зои.
– За твои слова. Мне было так одиноко и грустно эти дни. Все оставляли фальшивые послания, восхваляли его, чуть не плакали. Говорили о том, каким хорошим он был отцом. Но откуда им знать? И это было так…
– Не к месту.
– Да, я бы хотел услышать «соболезную», «он был хорошим человеком» или «мне он помог в работе», что-то искреннее.
– Понимаю.
– Да?
– Моя бабушка умерла полгода назад. И меня завалили такими сообщениями, видео с закатами и всякой чушью. При том совершенно незнакомые люди. И только твой отец написал, что он счастлив быть ее другом. И это придало мне сил, словно мы поделили с ним боль утраты пополам.
– Еще раз спасибо, Зои. Мне жаль твою бабушку.
Они вновь замолчали.
– Сегодня будет прощальный вечер, посвященный отцу. В Синтезе.
Зои грустно улыбнулась.
– Ты должен справиться, ради него.
– Да, но я бы предпочел исчезнуть, – и он чуть улыбнулся.
Улыбка Зои стала менее печальной. Она смотрела на невысокого парня, чьи плечи поникли, глаза излучали тоску, уголки бледных губ сползали вниз к опущенному подбородку.
– Тебе надо побриться, надеть свою лучшую форму и пойти на прощальный вечер.
– Так и сделаю. Прости, что пришел, не предупредив. Мне хотелось побывать в месте, где он потерял свою жизнь… Перед тем как отпустить его окончательно.
Зои сделала глубокий выдох и машинально посмотрела на часы – оставалось всего девять минут до смены. Она забыла, что вчера поставила дневной картридж, вместо суточного, чтобы сегодня отправить все пустые на заполнение. А еще эти мысли, плохой сон, переживания. Зои даже не заметила мигающую кнопку, не почувствовала вибрацию от баллона.
– Вот же углекислый газ, – выругалась Зои.
– Что случилось? – встрепенулся Лавр.
– Прости, мой картридж, – и Зои приподняла кофту, под которой яростно мигала красная кнопка. Глаза Лавра расширились.
– О святой Лаврентий, у тебя есть запасной?
– Конечно, он в кабинете. Подожди секундочку, я поменяю.
– Да, конечно, беги скорее.
Она быстро направилась в свой кабинет, Лавр шел за ней. Зои открыла ящик, достала контейнер, глубоко вдохнула остатки кислорода и поменяла картриджи. Взяла контейнер с пустыми и с силой впихнула туда еще один.
– Фух, периодически забываю про смену.
– У тебя не приходит оповещение? – удивленно спросил он.
– Разовая вибрация и мигает лампочка на баллоне и часах, – аккуратно сказала Зои.
– А как же голосовое сообщение? И вибрация каждую минуту, а затем постоянная начиная с пятой.
Зои засмущалась.
– У тебя сломан баллон или часы? Я могу помочь, написать или оставить заявку, если Техники на тебя не реагируют.
– Нет, нет. Но спасибо. Я сама подкрутила кое-что.
– Как это?
– Да вот так, – замялась Зои. – В определенный период времени меня очень раздражал голос оповещения и постоянная вибрация.
– Что? Ты сама модифицировала баллон и часы? Отключила оповещение?
– Ну, я подкрутила что-то. – И Зои чуть сжалась, ожидая услышать неодобрения и нотации.
– И ты не боишься? Ну сама знаешь чего.
– Только немного.
– Класс, – Лавр широко улыбнулся и с интересом вгляделся в Зои. – Ты не похожа на других, но мне это нравится.
Он посмотрел на часы.
– А знаешь, приходи вечером на прощальный вечер. Он пройдет в главном офисе Синтеза.
– Я не уверена, что мне можно.
– Почему? Я покажу тебе лабораторию отца. Ты бывала у него?
– Нет.
– Вот, заодно посмотришь.
– Меня не пустят в Синтез, – грустно сказала Зои.
– Это почему?
– Второй статус.
– О-у-у. Ты не похожа на человека второго статуса.
– Так вышло, – коротко ответила Зои и отвернулась.
– Давай так. Я постараюсь добыть приглашение. Если все получится, то пришлю. Договорились?
Зои пожала плечами. Когда-то она мечтала работать в Синтезе. Рисовала себе, как будет важно сидеть в какой-нибудь лаборатории и придумывать, как спасти человечество. Но, все уже в прошлом. Она давно уже не мечтала о карьере в Синтезе, о белой форме, о значке, который никогда не прикрепят ей на лацкан рубашки.
Лавр улыбнулся и выскользнул в двери. Зои пошла на кухню, сделала себе очередную отвратительную жижу на обед и съела ее. После чего вернулась в кабинет, открыла программу Архива и хотела заняться работой, но мысли крутились вокруг приглашения. Она бы очень хотела побывать на прощании. Увидеть людей, которые окружали профессора в том, чужом мире, пройтись по коридорам Синтеза, посмотреть, как ведут себя другие, почувствовать себя другой. Но если Лавр станет расспрашивать о смерти отца, что она ему ответит? Хотя этот разговор и так неминуем, она же сама ему написала. Но ей хотелось, чтобы сначала он узнал ее и понял, что она не могла причинить его отцу вред. Странно, что он сразу не набросился на нее с вопросами о смерти отца. Она бы на его месте так и поступила. Наверное, поэтому она не на его месте и не работает в Синтезе. Зои тут же вспомнила слова из ее досье: «агрессивная, степень желтая», «тяжело идет на контакт», «отсутствуют социальные черты», «эгоистична, степень красная», «гражданская ответственность, уровень минимальный», «предрасположена к преступлению». И ни одной положительной характеристики. Такие выводы сделал искусственный интеллект и бездушные аналитики, при присвоении ей статуса в четырнадцать лет. Не безосновательно, конечно, а на основе данных, поданных из всех инстанций. Но программы не умеют чувствовать, как они могли понять, что творилось внутри Зои.
«И что я сделала, чтобы изменить свою жизнь? Прошла стабилизацию, реабилитацию, преобразование? Нет, я послушала бабушку. А еще назло программе взломала ее и прочитала свое досье. Я бы могла подправить характеристики, а может, даже изменить статус. Но зачем-то сорвалась и выплеснула все свои мысли и планы бабушке Ро».
Зои вспомнила тот вечер, когда она, надрываясь, кричала и ходила по комнате, а бабушка сидела в кресле и только качала головой. Зои повторяла слово в слово все, что прочитала в досье. Слово в слово. И теперь они никогда не сотрутся из ее памяти, будут вставать перед ней, гореть на внутреннем экране красным цветом. Они будут править среди тонны информации, которая хранилась в ее мозгу. Она упала на пол, у самых ног бабушки, и спросила:
– Может, мне стереть их из Нейро, изменить свое досье? Я смогу. Может, не сразу, но я уверена… Я пороюсь в информации и найду слабые стороны. Я все исправлю.
– Зои, милая моя. Это незаконно, если тебя поймают, то обнулят.
– Не поймают. Я сделаю так, что не поймают.
Бабушка закрыла глаза, из которых текли жгучие слезы.
– Моя девочка, я знаю, что ты сможешь. Но эти слова уже внутри тебя. Ты никогда не сможешь их забыть, даже если исправишь тысячи таких досье.
Зои яростно вытирала слезы, которые стекали по пылающим щекам.
– И, знаешь, это их досье ничто. Ты не такая. Я тебя знаю. Но…
Зои внимательно смотрела на бабушку покрасневшими от слез глазами. Ее зрачки были больше и темнее обычного, что придавало ее взгляду невероятную глубину и горечь.
– Если ты это сделаешь, изменишь данные, внедришь то, что хочешь ты, то будешь именно такой. Подтвердишь все, что они написали.
Бабушка Ро погладила Зои по черным блестящим волосам, взяла ее лицо в руки и поцеловала в лоб. Зои молча отдала бабушке свой планшет, который сделала сама из ненужных другим деталей и реликтов и больше никогда об этом не упоминала.