– Спи, – коротко ответил я и, натянув брюки, вышел из спальни. Чувства, которые передались мне от этой женщины, комом встали в горле. Нужно прийти в себя, подышать свежим воздухом в надежде прояснить ум.
Оказавшись за пределами комнаты, я остановился. Да, начинать надо с малого. Для начала изучить этот дом. А то глупо как-то. Вроде я тут чей-то муж и не знаю ничего о доме, и кто в нём живёт. Сердце согревала надежда, что я смогу во всём разобраться. А уж потом приму окончательное решение, какой вариант принять: первый или второй?
Мне не было необходимости обходить дом, чтобы разобраться в расположении комнат. Справа от нашей спальни располагались комнаты сыновей, а вот комната дочки находилась на первом этаже. Помню её маленькую комнатку с зарешёченным окном. Она расположена так, чтобы было мало шансов встретить девочку. Кайлот даже запретил ей покидать комнату, когда он в доме. Это тело помнило ненависть, которую испытывал отец к несчастному ребёнку. Воспоминания были неприятными, вызывали головную боль.
Там же на первом этаже находилась просторная комната, в которой мы завтракали, обедали и ужинали. Почти вся семья собиралась, кроме дочери. Сейчас первый этаж закрыт на засов. Девочка оставалась там одна…
Есть ещё дед. Сильно знакомое ощущение. Он должен быть где-то рядом. Взгляд скользнул по балконной двери. Я направился туда. Открыв дверь, увидел его, сидящим в кресле-качалке с арбалетом на коленях.
Вспомнил! Он всё реже превращается в волка, но каждую ночь проводит на балконе, охраняя дом от… оборотней? С сомнением я помотал головой. Что-то не складывалось. Тихо я вышел на балкон и облокотился о перила. Снаружи было темно. Незнакомое звёздное небо над головой. Зрение моё было невероятно чётким. С высоты второго этажа хорошо просматривался спящий город. Нет, не спящий… Часть его жителей бодрствовала.
Память опять вспышками послала информацию. Нашей общине снежных волков удалось договориться с горожанами, что они не будут нападать на нас. В основном это касалось тех, кто по желанию или неволей превращался в оборотней. Сильные, смуглые, черноволосые – они отличались от нас и почему-то презирали, и ненавидели. Ещё несколько лет назад их набеги на наши дома сопровождались жертвами с обоих сторон. До сих пор мы взяли за привычку запирать свой дом на все запоры, а ночевали на втором этаже.
Я опять вспомнил о дочери. Айкар. Зачем Кайлот обходился с ней так жестоко? Надеялся, что однажды оборотни её убьют? От догадки по позвоночнику пробежал холодок.
– Кайлот, всё в порядке? – спросил старик, успев подхватить соскользнувшую с колен серебряную стрелу.
Я резко посмотрел на него.
Ответить? Нет. Кайлот всегда игнорировал деда. И сейчас не нужно вызывать у него подозрений. Молча я вернулся внутрь. Возвращаться к чужой жене не хотелось. Вместо этого я направился к лестнице, ведущей на первый этаж и снял засов с двери. Опасности не было, я был в этом твёрдо убеждён. И чего вообще мне бояться? Я же тут главный! Дед давно потерял авторитет в глазах Кайлота. Он уже не мог его ничему научить, а теперь доживал свои дни, выполняя полезное для семьи дело – охраняя её. Дед – отец жены… Жены, имя которой я никак не мог вспомнить. Да и имя деда, собственно, тоже. Такая важная информация ускользала. А может я никогда не звал их по именам? Это бы многое объяснило.
Дверь бесшумно отворилась. На первом этаже очень темно. Почему в этом мире не было электричества? Щёлкнул бы по выключателю и всё! Нет, все пользовались свечками и чём-то напоминающим масляные факелы, хотя зачастую лишь своим зрением – оно не подводило никогда!
Ноги привели к комнате Айкар. Какая она – дочь, которую ненавидел Кайлот? Неужели так отвратительна?
Дверь в её комнату оказалась заперта изнутри. Правильно, сам ведь велел ей запираться, пугая оборотнями. Ненавидел и в то же время заботился? Не мог понять я чувств бывшего хозяина этого тела. Всё казалось таким сложным и запутанным. И спросить не у кого. Как насчёт друзей?
Задумавшись о них, я отошёл от комнаты Айкар. Потом сел за стол и, облокотившись о него, обхватил голову. Нет друзей. Давно нет. Так… соседи, объединённые жаждой мести. Мы никогда не разговаривали по душам. Ни к чему это было. Сердце наполнилось жуткой тоской, что захотелось завыть. Я слишком решительно поддался этому всепоглощающему чувству и внезапно обнаружил себя стоящим на крыльце. Прохладный воздух отрезвил мой разум. Нельзя… петь! Запрещено местными властями. Даже оборотни соблюдают этот запрет и воют далеко в лесной чаще. Иначе могут лишиться свободы. А что может быть для каждого жителя этого города ценнее свободы?
Песня, готовая вырваться из моего горла, оборвалась так и не родившись. Я просто замер, глядя на звёзды. В этом мире нет луны, чтобы излить на неё своё отчаяние и тоску.
Тонкий слух уловил далёкое шуршание травы. Оборотни. Если хоть один ворвётся в дом, он причинит много ущерба. Не нужно их провоцировать. Это днём мы и они похожи на людей. А ночью мы – звери. Голодные и беспощадные!
Я вернулся в дом и запер дверь. Затем прислонился к стене. Чувства вскоре улеглись, постепенно в душе возникло спокойствие. Мысли прояснились, и одна из них напомнила, что я до сих пор не знаю, как выгляжу. Может, взглянув на себя, узнаю нечто большее?
Взглядом отыскал большое зеркало, висевшее на противоположной стене. В нём отражались звёзды. Непривычно, что в доме на окнах нет штор.
Чтобы лучше себя рассмотреть, я зажёг свечу и решительно приблизился к зеркалу.
Вот значит, как я теперь выгляжу… Белые, слегка вьющиеся ниже плеч волосы, нахмуренный лоб, суровый, можно даже сказать, сердитый взгляд карих глаз. Широкий, но явно ломанный в переносице нос, полноватые губы, мощный подбородок. Не скажу, что красавец, но с такой внешностью жить можно. Уж если не бояться, то уважать будут точно. Порадовало, что торс довольно мускулистый. Я даже поднял свободную от свечи руку и напряг мышцы. Результат понравился. В своей прежней жизни такими формами я похвалиться не мог. Само тело было точно после хорошего загара, а вот лицо чересчур бледным, наверно переволновался…
Неожиданно приглушённый шум отвлёк меня от разглядывания зеркального двойника. Я резко глянул вглубь комнаты. Чёрная тень скользнула по стене и быстро исчезла.
«Айкар», – со скоростью молнии пронеслась в голове мысль.
Пришло понимание, что девочка вообще не спит по ночам и даже дружит с мальчиком оборотнем из соседнего дома. Не запрещено, конечно, но для родительских чувств – неприятно. Хотя, чего это я? Какие родительские чувства? Уж точно не мои. Кайлота! Но его родительские чувства давно превратились в эгоизм.
Кажется, незадолго до моего внедрения в это тело он собирался по-взрослому поговорить с этим мальчишкой и разрушить их отношения. Он ненавидел дочь за то, что считал её воплощением его слабости, а именно, случившейся неспособности защитить её от человеческого мира, и любил за то, что она часть его рода – его кровь и плоть. Его желание защитить её приобрело форму лишения свободы, уродуя души, как отца, так и дочери. Неоднозначная складывалась ситуация.
Решил не возвращаться к чужой женщине. Хотелось просто улечься на диван и уснуть. Но, увы, с подобной мебелью люди-волки были незнакомы. Имелись только широкие кресла. Вздохнув огорчённо, я сел в одно из них и закрыл глаза. Как же я влип в эту историю – историю чужой семьи? Как смог стать её главным героем?
Разбудили меня голоса.
Я резко открыл глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Жена спускалась по лестнице о чём-то вполголоса разговаривая с отцом. Увидев меня, оба замолчали. Женщина опустила глаза в пол, свернув на кухню. Дед, постояв в нерешительности, вышел во двор.
Кайлота в этой семье не любили – это однозначно. Страхом были пронизаны стены дома.
Я продолжал сидеть, вслушиваясь в неприятные ощущения, от которых дыбом вставали волоски на руках.
Спустя некоторое время свои комнаты покинули сыновья: старший пятнадцати лет – Дахир и шестилетний – Тайред. Поздоровавшись со мной, братья убежали на улицу помочь деду собрать овощей для предстоящего завтрака. Из кухни тем временем доносились ароматы готовящейся пищи.
Я остался наедине с чужой женой. Айкар не в счет – она тихо сидела в своей комнате. Какой соблазн… Но я так и не решился заглянуть на кухню. Вместо этого поднялся в нашу спальню, чтобы одеться.
Потом мы завтракали, сидя за длинным прямоугольным столом. Я интуитивно сел во главе его и, ничего не говоря, первым приступил к еде. Рагу из мяса. Вкусно! В голове снова ярко вспыхнули воспоминания. Кайлот, сердито хмурясь, отодвигает от себя тарелку и резко выходит из-за стола. Ему всё не нравилось. А жена оставалась давиться слезами от обиды и чувства, разраставшейся в душе вины. От таких воспоминаний у меня даже аппетит пропал. Но я заставил себя всё доесть, чувствуя на себе напряжённые взгляды семейства. Дед так и не приступил к еде. Он тупо рассматривал рукоять позолоченной ложки.
Закончив с завтраком, я встал и направился к жене, которая вяло ковырялась в салате, готовясь пережить очередной всплеск обиды. Моё приближение она восприняла с опаской.
Я склонился к ней, поцеловал в щёчку, едва слышно сказав: «Было вкусно».
Затем ощутил потрясение, которое испытала в этот момент испуганная женщина. Вздрогнув, она посмотрела на меня. В её глазах задрожали слёзы.
Я сделал вид, что ничего необычного не случилось и направился к выходу из дома. Переступая порог, краем уха уловил оживлённый шёпот. Удивлена была не только жена, но и все остальные.
Оказавшись снаружи, меня посетила мысль, что моё поведение, скорее всего, будет воспринято как затишье перед очередной семейной бурей. Какой-то частью сознания я пожалел, что поддался благодарственному импульсу. Нужно придерживаться поведения Кайлота, иначе трудно представить, что будет, когда все поймут, что я – не он.
С такими невесёлыми размышлениями я прошёлся по саду, обошёл дом и вышел на городскую улицу. Надо бы разведать, что это за город. Я же не знаю, сколько мне предстоит жить в этом теле. Мысль, что я тут застрял до смертельного конца – пугала не на шутку. Куда же запропастился настоящий Кайлот?
Утро выдалось тихим и солнечным. На улицах города никого, даже голосов не слышно. Словно город мёртв. Нет, не мёртв… Спит. Люди-оборотни спят, утомившись от ночной охоты. Им теперь приходится уходить всё дальше в леса, поскольку добычи вблизи уже нет. Мой нос уловил в неподвижном воздухе запахи крови и пропитанной по́том шерсти. Знакомые запахи, привычные с детства. С детства Кайлота, но сейчас эти запахи неприятно свербели в носу, вынуждая чихать.
По обоим сторонам улиц двухэтажные аккуратные домики без лишней архитектуры. Всё скромно в серо-красных тонах. Вдали возвышалась сторожевая башня, которой давно не пользовались по назначению. Да и от кого защищаться? Последний киноцефал – убийца оборотней и волков убит лет десять назад. Ходили слухи, что племя киноцефалов прекратило своё существование. Это были просто звери, не имеющие в себе человеческой сущности. Если они, правда, исчезли – мир изменился только к лучшему.
Ноги привели меня к общественному заведению с кричащим названием «Мамочка в шоке» по типу привычного мне бара. По ощущениям Кайлот часто сюда захаживал. Внутри висел полумрак, пропитанный запахом перебродившего хмеля. Столы для посетителей были пусты, лишь за стойкой с напитками, разлитыми в разнообразные фигурные бутылки, с сонным выражением лица жуя жвачку, стоял управляющий. Он встретил раннего посетителя с холодным равнодушием в зелёных прищуренных глазах.
– Как обычно, – подойдя, сказал я.
Само вырвалось. Что именно «как обычно», я не имел ни малейшего понятия. Чужая жизнь начинала всё больше контролировать меня – это было неприятно и пугало. Я отошёл к дальнему столику, до которого едва доходило освещение, и сел в ожидании заказа. Управляющий не заставил себя долго ждать, явно готовый к нему. Он принёс на разносе толстостенную стеклянную кружку с пенистым коричневым напитком и краюху чёрного хлеба в тарелке.
– Удачный день? – с интересом поинтересовался управляющий, составив всё на стол.
– Не хуже, чем у тебя.
– Братья Лавир сегодня медведя завалили, не хочешь отведать жареную медвежью лапу?
– Повезло им. Нет, не хочу.
– Да, они везунчики. У императора добычу увели. Зря отказался. Скоро о медведях в наших краях останутся только воспоминания.
– Зря они так далеко заходят, – я отхлебнул напиток. Сладковатый, с приятным ароматом специй. Немного напоминал пиво.
– Им законы императора не писаны.
– Они нас подставляют!
– Не бурчи, Кайлот. От удачи грех отказываться. Ты вот тоже нарушаешь местные законы из-за мести и ничего.
– Иди, – строго велел я. – Не зли меня.
Управляющий ехидно ухмыльнулся в ответ, но решил не продолжать разговор. Всё же я его постоянный клиент и уважаемый поставщик мяса. Уж откуда оно – он закрывал глаза. Императорские ревизоры то и дело заглядывали в наш городок, всегда посещая «Мамочку в шоке», и бывали весьма довольны. В знак своей благодарности за приятно проведённое время они охотно снижали налоги, которые возложило государство на все развлекательные заведения, а также закрывали глаза на девушек лёгкого поведения, которые содержались здесь же.
Зачем Кайлот сюда приходил чуть ли не каждое утро? Неужели только чтобы выпить и закусить хлебом? Женские голоса привлекли моё внимание. На втором этаже располагались их комнаты. Я поднял глаза на балкон, с которого по вечерам они выбирали себе клиентов. Что? Неужели Кайлот изменял жене? От такого предположения дрогнуло и затрепыхалось сердце. Нет, организм не предаёт. Я сосредоточился, желая вспомнить её имя…
И вспомнил! Аврия… Черноглазая брюнетка с пышными формами. От её тела исходил божественный аромат. Такой соблазнительный, что хотелось съесть эту красотку, забыв, что она оборотень.
Потом пришло понимание, что Кайлот ни разу не изменил жене. Он просто был страстно увлечён этой девушкой и, не имея возможности реализовать свою страсть, вымещал злобу на своём семействе. Аврия на дух не переносила людей-волков и презирала их открыто, не раз прилюдно высмеивая Кайлота. Но он терпеливо сносил издёвки и насмешки. Он ждал, когда его страсть превратиться в ненависть. И время это было не за горами. А что могло случиться потом? Кайлот не раз задавался вопросом о последствиях своей будущей ненависти, но финала не видел. Пока не видел…
Допив напиток, я закусил хлебом и, оставив недоеденный кусок на столе, поспешил уйти. Аврия могла выйти на балкон в любой момент, но слушать её «комплименты» в свой адрес я сейчас был не готов. Я не Кайлот! Даже видеть её не хотелось. Если она очаровала Кайлота, я вообще могу оказаться в сто раз беззащитнее перед её чарами и пуститься во всё тяжкое.
Ноги привели меня к кварталу оборотней. Они недолюбливали, когда мы здесь появлялись, но терпели – худой мир лучше доброй ссоры. Но мне нужно было пройтись по кварталу, чтобы понять отношение Кайлота с местными жителями, ощутить атмосферу, царящую в нём. Редкие ребятишки, играющие на улице, увидев меня, сразу спешили сообщить такую новость родителям.
Один из домов по неясной причине привлёк моё внимание. Я остановился, рассматривая его фасад, садовые деревья, возвышающиеся над ним и ухоженную территорию перед деревянными воротами.
– А… Кайлот! Заходи, чего встал?
Я не заметил, как открылось окно, и в нём показался хозяин дома. Черноволосый парень – мой ровесник. Тоже семьянин. Как же его зовут?
«Джамин», – пришёл уверенный ответ.
Не успел я приблизиться к воротам, как те распахнулись.
– Знал, что ты скоро придёшь. Наш Брук язык за зубами не держит, уже всем наверно разболтал, что мы медведя завалили?
– С удачной охотой, – поздравил я.
Во дворе на заборе сушилась шкура медведя. Странно, но… белого. Хотя шкура была не совсем белой, с жёлтыми подпалинами и местами в крови.
– Убойная зверюга была. Амджару чуть ногу не перекусила. Но братец быстро оклемался. Сейчас, как новенький.
Интересно, зачем Джамин позвал меня? Чтобы просто похвалиться добычей? Мне как-то было не до его восторженных восхищений. Захотелось уйти.
– Мы его уже освежевали. И благодаря тебе и твоим парням, еды хватит на несколько месяцев.
Озадачил он меня. Причём здесь я и мои парни? Кого он имел в виду? Сыновей? Что мы сделали?
– Ты же не откажешься от медвежатинки? – своим вопросом Джамин отвлёк меня от рассматривания медвежьей шкуры. – Любая часть, какую захочешь. Пойдём, покажу.
Пребывая в глубокой растерянности, я последовал за хозяином дома. Мы вошли в сени и остановились перед запертой дверью. Джамин снял железный засов и первым вошёл внутрь.
– Ступени крутые, не оступись.
Держась за перила, мы начали спускаться по винтообразной лестнице. Меня пробрал озноб от ощущения усиливающегося холода.
И вот перед нами предстало небольшое помещение, засыпанное снегом и кусками льда. И везде висело или лежало завёрнутое в холст, мясо. Помещение было пропитано запахом мяса и крови. И я неожиданно понял, откуда в погребе снег.
– Как же раньше мы не додумались использовать снег для хранения мяса? – Джамин улыбнулся, довольный произведённым на меня впечатлением. – Я тут специально для тебя отложил заднюю ляжку и печень. Возьмёшь? Не отказывайся, друг. Нам редко перепадает такая удача. А донести, мой сын поможет.
Джамин похлопал меня по плечу, при этом внимательно заглядывая в глаза, стараясь понять, как я отношусь к его предложению.
– Если что-то ещё понравилось, бери.
– Не надо. И этого хватит.
– Отлично! Если ещё снег понадобится, я же могу к тебе обратиться?
– В любое время, – ответил я.
Джамин был счастлив. И когда мы выбрались из погреба, с трудом неся медвежью ногу, он позвал сына, велев ему спуститься за печенью и помочь мне всё это донести до дома. От помощи отказываться я не стал.
По пути его сын весело рассказывал, как отец и дядя охотились на медведя, он сам являлся тому свидетелем. Его рассказ живописал яркими сценами и кровавыми образами. И более лучшего слушателя, чем я, этот десятилетний мальчик вряд ли мог найти. Мне действительно было интересно слушать и задавать наводящие вопросы. Лишь отпустив помощника, я сообразил, что настоящий Кайлот не стал бы проявлять столь откровенный интерес к рассказу и тем более не стал бы поддерживать разговор. Кайлот всегда был мрачен и молчалив. Как бы и мне подольше придерживаться этого образа?
Жена выбежала навстречу. Такая добыча была для нас большой редкостью. Я видел, как загорелись её глаза. Сегодня будет отменный обед!
Вдвоём мы принялись разделывать мясо. Жена отрезала на куски, заворачивала их в холст, а я рубил кости. Вскоре прибежали сыновья.
– Настоящее медвежье мясо! – обрадовались они, втягивая носами запах. Их глаза загорелись азартом.
На плечи детей мы возложили обязанность перетаскивать мясо в погреб. Потом появился дед, и его суровое лицо неожиданно смягчилось доброжелательной улыбкой. Он только наблюдал за процессом.
Когда мы, почти все были заняты важным делом, пусть ненадолго, но я почувствовал себя важной частью семьи, нашу сплочённость. Это было сильное чувство, которое хотелось сохранить подольше.
Потом жена хлопотала на кухне, а я сидел в саду под старой сосной и пытался разобраться во всём, что со мной произошло. Воспоминания жизни Кайлота по-прежнему были обрывочными, наполненными болью и ненавистью. Его жизнь представала в мрачных тонах. Мне нужно стать таким, какой он? Смогу ли я жить чужой жизнью? Смогу ли петь чужую песню?
– Отец, мама зовёт обедать, – окликнул меня младший сын, выскочив на крыльцо.
– Иду, – отозвался я.
Я не заставил себя долго ждать. Манящие запахи ещё издали пробудили мой аппетит.
Проходя мимо дверей комнаты дочери, остановился. Затем помедлив, постучал и, не дождавшись разрешения, открыл дверь. Девочка сидела у окна, выходящего в сад, наблюдая за мной всё это время. А когда дверь открылась, отпрянула от него. В выражении её лица я успел заметить испуг, который быстро сменился ненавистью. Она сжала кулаки, глядя на меня исподлобья. Это Кайлот превратил её в озлобленное существо.
Правая половина лица девочки была изуродована бугристым тёмно-красным шрамом, оставшимся от солнечного ожога. Правый глаз из-за него оказался практически закрыт, а уголок губ опущен, создавая тем самым пугающе-грустное выражение. Шрам Айкар поспешила закрыть длинными белыми волосами, обычно она прятала его под масками, изображающими зверей, но они сейчас лежали на столе. Синее платьице едва прикрывало её колени, подчёркивая худенькую фигурку. Внешний вид дочери был болезненным. В свои десять лет она выглядела максимум на восемь. Девочка чахла в этом доме, а Кайлот ни разу не удосужился поинтересоваться её здоровьем.
У меня в груди сжалось сердце.
– Выходи, отныне ты всегда будешь сидеть за общим столом.
Сказав так, я закрыл дверь. А что собственно я ещё мог сделать? Для Айкар я чудовище. Станет ли она слушать мои слова? Я на её месте наверно бы не стал. Очередной приказ вышедшего из ума отца…
Ни на что не рассчитывая, я вошёл в столовую. Все уже сидели, ожидая моего появления. Не понравилось мне это… Как вообще можно ждать кого-то, когда перед носом такая вкуснотища? Если я не превращусь в настоящего Кайлота, я определённо поменяю принятые здесь порядки. Начать прямо сейчас? Неудобно как-то…
Я прошёл к своему месту и, не обращая внимания на присутствующих, принялся за еду. Вскоре и остальные последовали моему примеру. Братья вполголоса о чём-то переговаривались, иногда громко стуча ложками о тарелки. И вдруг стало пронзительно тихо…
Я поднял голову.
Девочка стояла при входе, холодным взглядом осматривая присутствующих. Она была в маске волка, закрывающей правую часть лица. Кажется, жена стала бледнее, чем прежде…
– Дахир, принеси Айкар стул, – велел я. – С этого момента она будет есть с нами.
Сын тут же поспешил выполнить поручение. А жена, сбросив оцепенение, стала накладывать для неё в тарелку жареное мясо.
Айкар села за стол, смущаясь от неожиданного к себе внимания, потом сняла маску и, взяв ложку, стараясь не смотреть на нас, начала есть.
Я заметил, что братья обрадовались появлению Айкар. Младший даже украдкой подложил сестре мясо из своей тарелки. Девочка одарила его благодарной улыбкой, а потом сдерживаясь, чтобы не расплакаться, продолжила есть.
Когда я уж было решил, что всё нормально, конфликт исчерпан, жена, вдруг извинившись, вышла из-за стола, не став доедать свою порцию. Было в её поведении и взгляде, брошенным украдкой в мою сторону, что-то подозрительное и непонятное.
Закончив с обедом, я решил разобраться со всеми непонятностями. Первым делом отыскал жену. Она сидела на кровати в нашей спальне и плакала навзрыд, сжимая в руках подушку.
Как вот к ней подойти, если я даже имени её не знаю? Проблема…
Но о моём появлении в дверях спальни, женщина догадалась сама.
– Что ты делаешь, Кайлот? – она повернула ко мне мокрое от слёз лицо. – Зачем ты разбиваешь нашей дочери сердце? Она же продолжает верить тебе…
– Сейчас всё будет иначе, – нашёл что ответить я.
– Не будет! Ты разве забыл, что однажды ты уже менял своё решение? Кого ты из неё растишь, Кайлот?
Она пуще расплакалась, видимо понимая, что мужа своими словами вразумить не в силах.
Как я мог утешить несчастную женщину?
Вздохнув, с тяжёлым сердцем я вышел из спальни. Вернувшись в столовую, застал там братьев и деда, продолжающих обедать.
– Почему Айкар ушла? – поинтересовался я, садясь на своё место.
Ответить на себя взял труд дед:
– Сынок, ты же у нас с причудами. Сегодня одно на уме, завтра другое. То, что ты сегодня снизошёл до своей дочери, конечно, радует, но чего ей ждать, когда у тебя испортится настроение? Вот она и ушла, чтобы не раздражать тебя своим существованием.
Упрёки деда попали в самую точку. Мне стало больно от сознания творящейся в этой семье жестокости. Может не зря Кайлот исчез, а я оказался на его месте? Он исчез тогда, когда ситуацию ещё можно было исправить. Возможно, исправить всё было желанием самого Кайлота, а я тут вовремя подвернулся? Много разных мыслей в тот момент пронеслось в моей голове.
Дед умолк, по обыкновению ожидая последствий за свои слова в виде злобных высказываний и, возможно, рукоприкладства. Поэтому он и старался больше молчать, сдерживая в себе гнев. У него часто не хватало духу перечить Кайлоту.
– Дахир, Тайред, вы уже поели? – обратился я к сыновьям.
Те, закивав, поспешили покинуть столовую. Оставшись наедине с дедом, я сердито посмотрел на него и, сдерживая, кипящую в душе злость, проговорил:
– Какого чёрта, ты старый пень, делаешь в этом доме, где творятся такие дела? – дед не особо отреагировал на мою реплику, видимо привык. – Как ты и твоя дочь могут спокойно смотреть на издевательства над невинным ребёнком?
Я даже не усидел на месте, вскочил и, нервно размахивая руками, принялся ходить вокруг стола.
– Ты что не мог найти управу на зарвавшегося зятя? – я прожигал деда взглядом. А тот явно пребывал в шоке и не сводил с меня изумлённых глаз. – Собрал бы народ и отдубасили бы Кайлота за все его грехи, чтобы мало не показалось. Сколько ты собирался всё это терпеть?! Я тебя спрашиваю, отвечай! До конца жизни, а потом хоть потоп?
– Кайлот… успокойся. Ты на себя не похож.
Голос жены отрезвил меня. Я поднял на неё глаза. Женщина, стояла на лестнице и была похожа на испуганную птицу, готовую сорваться с места и улететь.
– Думаете, это я сошёл с ума? Это вы сумасшедшие в своей рабской покорности, позволяющие твориться несправедливости и жестокости. Вы здесь свободные люди, тогда почему позволяете животным инстинктам управлять вашей жизнью? Мы должны оставаться волками там, – я указал рукой в сторону, – в том мире. А здесь мы люди! Поймите же…
Чем больше я говорил, тем больше становилось ясно, что я вязну в болоте всеми лапами. Они видели перед собой Кайлота, и его поведение их пугало. В любой момент я готов был сорваться и признаться, что я не Он! Но что-то остановило меня, внезапно я замолчал. Что будет, когда они поймут, что я самозванец? Кто я буду в этом мире? Может и хорошо, что я не наговорил лишнего? А может это Кайлот, частица души которого всё ещё находилась в этом теле, остановил меня?
Дед, прерывая напряжённую паузу, многозначительно хмыкнул.
– Видать, правду в народе говорят, что медвежье мясо исцеляет душу.
Я сурово посмотрел на него, стараясь понять, куда он клонит.
– Ой, ты ж посмотри, что деется, – старик улыбнулся. – Никак у Кайлота одержимость прошла.
Тут я пришёл в полнейшее замешательство. Про какую одержимость он толкует?
– Это хорошо, дочка, что ты в приправу волчий ладан добавила. Удачный, видно, сегодня день.
– Кайлот, – ко мне приблизилась жена и внимательно посмотрела в глаза. – Это, правда, ты?
Вот вопрос на засыпку! И что я должен ей ответить? Извини, это не я, а всего лишь телесная оболочка с именем Кайлот? На самом деле я другой?
– Ты стал прежним? Ты… вернулся?
Неожиданно она крепко обняла меня, уткнувшись лицом в грудь. Вскоре её горячие слёзы промочили рубашку.
Что за одержимость одолела настоящего Кайлота, что он из хорошего семьянина превратился в тирана? Внезапно вспомнился лютый взгляд волка перед тем, как его клыки вонзились в мою шею. Об этой одержимости говорил дед?
– Дочка, ты не мой его слезами, лучше снова усади за стол, да ещё порцию мясца дай.
– Да, да, садись, дорогой.
Она потянула меня к столу. Но в тот момент мне совсем о еде не думалось. Внезапно захотелось сделать ноги из этого дурдома. Решительно и бесповоротно! Я уж было реально решил позорно сбежать, но тут при входе в столовую появилась Айкар. Было в её взгляде нечто гипнотическое, что заставило выкинуть из головы мысли о побеге.
– Отец, ты стал настоящим? – дрогнувшим голосом спросила девочка. – Ты больше не будешь меня обижать?
Надежда, с которой были произнесены эти слова, тронула меня до глубины души. Глаза защипало от слёз. Я закрыл их, чтобы не выдавать своих чувств. Девочка подбежала и обняла меня. Я погладил её по волосам, решив, что пора заканчивать с сентиментальностью.
Тут ещё и сыновья вошли в дом. Оказывается, они всё это время нас подслушивали. Хитрецы! Глянув на них, я успел подумать: «Ну я вас… Сегодня же в сугробе зарою!». Откуда взялись эти мысли?
Пришлось ещё и с ними обниматься. Потом дед на радостях обнялся со мной. Хватка у него была ого-го! Довели-таки до слёз.
Вспомнил как его зовут… Дед Висент.
А семейство, решив, что я окончательно вышел из одержимости, для укрепления здоровья опять уселось за стол. Дед достал из своих запасов какое-то хмельное варево, как оказалось, довольно забористое. Жена с дочкой на скорую руку сообразили закуски. В общем, устроили пир. Сыновья умудрились незаметно сбегать к соседям и сообщить, что их безумный папаша стал нормальным и те, желая лично в этом убедиться, нагрянули к нам. Вся стая! Пришлось медвежатиной делиться. Всё бы ничего, если бы я знал, как кого зовут… А так пришлось сдержанно улыбаться и кивать, стараясь поменьше открывать рот.
Тот ещё денёк выдался из серии скорее бы закончился.
Но вечер для людей-волков – не вечер.
– Такое событие! – радовался один из гостей. – Пусть сегодня Кайлот снежный путь открывает, а то наверно давно клык на нас точит, что мы ему не даём.
Девицы, хихикая, чокнулись кружками с напитком, восклицая:
– Да, пусть Кайлот открывает!
– Давно пора!
Вот задачка, только этого мне не хватало!
– Да здравствует вожак! Да здравствует Кайлот!
Завопили присутствующие, вскидывая руки, с наполненными кружками, вверх.
«Я ещё и… вожак?!»
Что-то мне стало нехорошо…
– Вот выпей, – жена вовремя сунула мне в руку кружку, пояснив: – Отвар шиповника. Ты наверно забыл, что плохо переносишь отцовский эль.
А… значит мне подурнело от эля.
Ну что поделать? Вожак, так вожак! Мне оставалось лишь глупо улыбаться.
– Пора, – сказал дед, вставая из-за стола. – Будем надеяться и нам сегодня с добычей повезёт.
Словно по команде все заторопились к выходу.
С особым волнением я вышел из дома и следовал за толпой. Сердце ухало в груди. Рядом шла жена и дочка, крепко держа маму за руку. Сыновья убежали далеко вперёд.
– А можно и мне с вами? – взволнованным, подрагивающим голосом спросила Айкар.
– Конечно, можно, – согласился я.
Оглядываясь по сторонам, я вдруг заметил, что этот сумасшедший день подходит к концу, а точнее к началу не менее сумасшедшего вечера. Солнце уже клонилось к закату, а с запада подбирались сумерки. Но как я не старался отвлечься, мысль о том, как открыть снежный путь, донимала всё больше.
Толпа, идущая впереди, наконец, остановилась. Все в ожидании смотрели на нас. Когда мы приблизились, один из неё, подал мне ромбовидный амулет на серебряной цепочке.
– Теперь он снова твой, Кайлот. Нажимай!
Я надел магическое устройство на шею, а сам амулет положил на ладонь правой руки. Тело подсказало, как мне действовать.
Толпа раздалась в стороны, очищая пространство для будущего портала. После недолгих сомнений большим пальцем я нажал на центральную часть. Из амулета вырвался прозрачно-серебристый луч и, концентрируясь в одной точке, завертелся вихрем, обдав присутствующих холодом и снегом. Все заволновались. Я оценил это, как знак, что всё делаю правильно.
И вот перед нами проявился просвет, манящий снежно-белой бесконечностью с чёрными силуэтами деревьев. И что тут началось!
Друг за другом люди прыгали в образовавшийся тоннель и, мгновенно обратившись, убегали вдаль белыми волками. Их восторженный вой долетал до нас, вдохновляя следовать за собой.
Сколько раз я сегодня сомневался во всём? В Кайлоте, в себе, своих возможностях открыть портал, а теперь я всерьёз усомнился в способности обратиться в волка. Робкая мысль скользнула ужом в голове, предложив остаться и ждать возвращения здесь. Если Кайлот не превратится в волка – он не может быть вожаком! Его уж точно изгонят из стаи. И, возможно, со всем семейством. Аж колени затряслись от таких мрачных перспектив.
– Идём, пора, – дочка взяла меня за руку. – Я боюсь, что не смогу превратиться в волка. Очень долго этого не делала.
– У тебя всё получится, – с улыбкой заверила её мама и шагнула в снежный тоннель, поманив дочку за собой.
Обратившись в волчицу, она осталась ждать нас.
– Иди, – подбодрил я Айкар, лёгонько подталкивая её к тоннелю.
Улыбнувшись, девочка смело прыгнула навстречу неизвестности. С сильным волнением ожидал я, каков окажется результат. Но у Айкар получилось. Она обернулась в волчонка-подростка и, визжа от восторга, принялась носиться на перегонки с матерью.
Пора и мне поспешить.
Без всякой надежды на чудо я шагнул в тоннель.
И чуда… не произошло.